Книги по разным темам Pages:     | 1 |   ...   | 17 | 18 | 19 | 20 | 21 |   ...   | 37 |

Быть может, у этих грызунов такой запретособенно важен потому, что у них самец гораздо крупнее самки, а длинные резцыэтих животных способны наносить особенно тяжелые раны. Эйбл-Эйбесфельдтустановил, что, когда во время короткого брачного периода самец вторгается натерриторию самки, проходит немалый срок, прежде чем эти закоренелыеиндивидуалисты настолько привыкнут друг к другу, что самка начинает переноситьприближение самца. В этот период — и только тогда — хомяк-дама проявляет пугливость и робость перед мужчиной. В любоедругое время она —яростная фурия, грызущая самца безо всякого удержу. При разведении этихживотных в неволе необходимо своевременно разъединять партнеров послеспаривания, иначе дело доходит до мужских трупов.

Только что, при описании поведения хомяков,мы упомянули три факта, которые характерны для всех механизмов торможения,препятствующих убийству или серьезному ранению, — потому о них стоит поговоритьболее подробно. Во-первых, существует зависимость между действенностью оружия,которым располагает вид, и механизмом торможения, запрещающим применять этооружие против сородичей. Во-вторых, существуют ритуалы, цель которых состоит втом, чтобы задействовать у агрессивных сородичей именно эти механизмыторможения. В-третьих —на эти механизмы нельзя полагаться абсолютно, при случае они могут и несработать.

В другом месте я уже подробно объяснял, чтоторможение, запрещающее убийство или ранение сородича, должно быть наиболеесильным и надежным у тех видов, которые, во-первых, как профессиональныехищники располагают оружием, достаточным для быстрого и верного убийствакрупной жертвы, а во-вторых — социально объединены. У хищников-одиночек — например, у некоторых видов куницили кошек — бываетдостаточно того, что сексуальное возбуждение затормаживает и агрессию, и охотуна такое время, чтобы обеспечить безопасное соитие полов. Но если крупныехищники постоянно живут вместе — как волки или львы, — надежные и постоянно действующие механизмы торможения должны бытьв работе всегда, являясь совершенно самостоятельными и не зависящими отизменений настроения отдельного зверя.

Таким образом возникает особеннотрогательный парадокс: как раз наиболее кровожадные звери — прежде всего волк, которого Дантеназвал "непримиримым зверем" (bestia senza pace), — обладают самыми надежнымитормозами против убийства, какие только есть на Земле. Когда мои внуки играютсо сверстниками —присмотр кого-то из взрослых необходим. Но я со спокойной душой оставляю иходних в обществе нашей собаки, хотя это крупная псина, помесь чау с овчаркой,чрезвычайно свирепая на охоте. Социальные запреты, на которые я полагаюсь вподобных случаях, отнюдь не являются чем-то приобретенным в процессеодомашнивания — они,вне всяких сомнений, перешли в наследство от волка.

Очевидно, что у разных животных механизмысоциального торможения приводятся в действие очень разными признаками.Например, как мы видели, запрет кусать самку у самцов зеленой ящерицы наверняказависит от химических раздражителей; несомненно, так же обстоит дело и сзапретом у кобеля кусать суку, а его бережное отношение к любым молодым собакамявно вызывается и их поведением. Поскольку торможение — как еще будет показано вдальнейшем — этоактивный процесс, который противостоит какому-то столь же активному побуждениюи подавляет его, или видоизменяет, то вполне правомочно говорить, что процессыторможения высвобождаются, разряжаются, точно так же как мы говорили о разрядкекакого-либо инстинктивного действия. Разнообразные передатчики стимулов,которые у всех высших животных включают в работу активное ответное поведение, впринципе не отличаются от тех, какие включают социальное торможение. В обоихслучаях передатчик стимула состоит из бросающихся в глаза структур, яркихцветов и ритуализованных движений, а чаще всего — из комбинации всех этихкомпонентов. Очень хороший пример того, насколько одинаковые принципы лежат воснове конструкций для передачи стимулов, включающих и активное действие, иторможение, — являютрелизер боевого поведения у журавлей и релизер запрета обидеть птенца унекоторых пастушковых птиц. В обоих случаях на затылке птицы развиласьмаленькая тонзура, голое пятно, на котором под кожей находится сильноразветвленная сеть сосудов, так называемое "набухающее тело". В обоих случаяхэтот орган наполняется кровью и в таком состоянии, как выпуклаярубиново-красная шапочка, демонстрируется сородичу поворотом головы. Но функцияэтих двух релизеров, возникших совершенно независимо друг от друга, настолькопротивоположны, насколько это вообще возможно: у журавлей этот сигнал означаетагрессивное настроение и, соответственно, вызывает у противника — в зависимости от соотношения сил— или контрагрессию,или стремление к бегству. У водяного пастушка и некоторых родственных ему птиц— и этот орган, и жестего демонстрации свойственны только птенцам и служат исключительно для того,чтобы включать у взрослых сородичей специфический запрет обижать маленьких.Птенцы водяных пастушков "по ошибке" трагикомично предъявляют свои рубиновыешапочки не только агрессорам своего вида. Одна такая птаха, которую я растил усебя, подставляла шапочку утятам; те, естественно, на этот сугубо видовойсигнал водяного пастушка отвечали не торможением, а как раз клевали его вкрасную головку. И как ни мягок клювик у крошечного утенка, но мне пришлосьразъединить птенцов.

Ритуализованные движения, обеспечивающиеторможение агрессии у сородичей, обычно называют позами покорности илиумиротворения; второй термин, пожалуй, лучше, поскольку он не так склоняет ксубъективизации поведения животных. Церемонии такого рода, как иритуализованные выразительные движения вообще, возникают разными путями. Приобсуждении ритуализации мы уже видели, каким образом из конфликтного поведения,из движений намерения и т.д. могут возникнуть сигналы с функцией сообщения, икакую власть приобретают эти ритуалы. Все это было необходимо, чтобы разъяснитьсущность и действие тех умиротворяющих движений, о которых пойдет речьтеперь.

Интересно, что громадное количество жестовумиротворения у самых различных животных возникло под селекционным давлением,которое оказывали механизмы поведения, вызывающие борьбу. Животное, которомунужно успокоить сородича, делает все возможное, чтобы — если высказать это по-человечески— не раздражать его.Рыба, возбуждая у сородича агрессию, расцвечивает свой яркий наряд, распахиваетплавники или жаберные крышки и демонстрирует максимально возможный контур тела,двигается резко, проявляя силу; когда она просит пощады — все наоборот, по всем пунктам. Онабледнеет, по возможности прижимает плавники и поворачивается к сородичу,которого нужно успокоить, узким сечением тела, двигается медленно, крадучись,буквально пряча все стимулы, вызывающие агрессию. Петух, серьезно побитый вдраке, прячет голову в угол или за какое-нибудь укрытие, и таким образомотнимает у противника непосредственные стимулы боевого возбуждения, исходящиеиз его гребня и бороды. О некоторых коралловых рыбах, у которых кричаще-яркийнаряд описанным образом запускает в ход внутривидовую агрессию, мы уже знаем,что они снимают эту раскраску, когда должны мирно сойтись дляспаривания.

При исчезновении сигнала, призывающего кборьбе, поначалу избегается только выплеск внутривидовой агрессии; активноеторможение уже начатого нападения еще не включается. Однако совершенноочевидно, что с точки зрения эволюции здесь всего один шаг от первого довторого; и как раз возникновение умиротворяющих жестов из сигналов борьбы "собратным знаком" являет тому прекрасный пример. Естественно, у очень многихживотных угроза заключается в том, что противнику многозначительно "суют поднос" свое оружие, будь то зубы, когти, клюв, сгиб крыла или кулак. Поскольку утаких видов все эти прелестные жесты принадлежат к числу сигналов, "понимание"которых заложено в наследственности, то в зависимости от силы адресата онивызывают у него либо ответную угрозу, либо бегство; а способ возникновенияжестов, предотвращающих борьбу, определен здесь однозначно: они должны состоятьв том, что ищущее мира животное отворачивает оружие от противника.

Однако оружие почти никогда не служит толькодля нападения, оно необходимо и для защиты, для отражения ударов, — и потому в этой форме жестовумиротворения есть большое "но": каждое животное, выполняющее такой жест, оченьопасно разоружается, а во многих случаях и подставляет противнику незащищеннымсамое уязвимое место своего тела. Тем не менее эта форма жеста покорностираспространена чрезвычайно широко, и была "найдена" независимо друг от другасамыми различными группами позвоночных. Побежденный волк отворачивает голову иподставляет победителю чрезвычайно ранимую боковую сторону шеи, выгнутуюнавстречу укусу. Галка подставляет под клюв той, кого нужно умиротворить, свойнезащищенный затылок: как раз то место, которое стараются достать эти птицы присерьезном нападении с целью убийства. Это совпадение настолько бросается вглаза, что я долгое время думал, будто такое выпячивание самого уязвимого местасущественно для действенности позы умиротворения. У волка и собаки это выглядитдействительно так, потому что молящий о пощаде подставляет победителю яремнуювену. И хотя отведение оружия, несомненно, было поначалу единственнымдействующим элементом в жесте умиротворения, — в моем прежнем предположении естьопределенная доля истины.

Если бы зверь внезапно подставилразъяренному противнику самую ранимую часть тела незащищенной, полагаясь лишьна то, что происходящее при этом выключение боевых стимулов будет достаточным,чтобы предотвратить его атаку, — это было бы самоубийственной затеей.

Мы слишком хорошо знаем, насколько медленнопроисходит переход к равновесию от господства одного инстинкта над другим, ипотому можем смело утверждать, что простое изъятие боевого стимула повело былишь к постепенному снижению агрессивности нападающего животного.

Таким образом, если внезапное принятие позыпокорности тотчас же останавливает еще грозящее нападение победителя, то мыимеем право с достаточной достоверностью предположить, что такая поза создаетспециальную стимулирующую ситуацию — и тем самым включает какое-то активное торможение.

Это безусловно верно в отношении собак, укоторых я много раз видел, что побежденный внезапно принимает позу покорности иподставляет победителю незащищенную шею — тот проделывает движениесмертельной встряски "вхолостую", т.е. возле самой шеи поверженного противника,но без укуса и с закрытой пастью. То же самое относится к трехпалой чайке— среди чаек— и к галке средиврановых птиц. Среди чаек, поведение которых известно особенно хорошо благодаряисследованиям Тинбергена и его учеников, трехпалая чайка занимает особоеположение, в том смысле, что экологическое своеобразие — она гнездится по кромкам скальныхобрывов — привязываетее к гнезду. Птенцы, находящиеся в гнезде, нуждаются в действенной защите отвозможного нападения чужих чаек больше, чем такие же малыши других видов,растущие на земле: те, если потребуется, могут убежать. Соответственно и жестумиротворения у трехпалых чаек не только более развит, но и подчеркнут умолодых птиц особым цветным узором, усиливающим его действие. Отворачиваниеклюва от партнера действует как жест умиротворения у всех чаек. Однако, если усеребристой чайки и у клуши, как и у других крупных чаек рода Larus, такоедвижение не слишком бросается в глаза и уж никак не выглядит особым ритуалом,то у простой чайки это строго определенная танцеобразная церемония, при которойодин из партнеров приближается к другому или же оба идут друг другу навстречу— если ни один незамышляет зла, —отвернув клюв точно на 180 градусов и повернувшись к другому затылком. Это"оповещение головой", как называют его английские авторы, оптическиподчеркивается тем, что черно-коричневая лицевая маска и темно-красный клювчайки при таком жесте умиротворения убираются назад, а их место занимаетбелоснежное оперение затылка. Если у обыкновенной чайки главную роль играетисчезновение включающих агрессию признаков — черной маски и красного клюва,— то у молодойтрехпалой чайки особенно подчеркивается цветным узором поворот затылка: набелом фоне здесь появляется темный рисунок характерной формы, который— совершенно очевидно— действует какспециальный тормоз агрессивного поведения.

Параллель такому развитию сигнала,тормозящего агрессию у чаек, существует и у врановых птиц. Пожалуй, все крупныечерные и серые врановые в качестве жеста умиротворения подчеркнуто отворачиваютголову от своего партнера. У многих, как у вороны и у африканского белогрудоговорона, затылочная область, которую подставляют при этом жесте, чтобы успокоитьпартнера, обозначена светлым пятном.

У галок, которым в силу их тесной совместнойжизни в колониях, очевидно, в особенности необходим действенный жестумиротворения, та же часть оперения заметно отличается от остального черного нетолько замечательной шелковисто-серой окраской. Эти перья, кроме того,значительно длиннее и —как украшающие перья некоторых цапель — не имеют крючочков на бородках,так что образуют бросающийся в глаза пышный и блестящий венец, когда вмаксимально распушенном виде подставляются жестом покорности под клюв сородича.Чтобы тот в такой ситуации клюнул, — не бывает никогда, даже если более слабый принял позу покорности всамый момент его атаки. В большинстве случаев птица, только что яростнонападавшая, реагирует социальным "поглаживанием":

дружески перебирает и чистит перья назатылке покорившегося сородича. Поистине трогательная форма заключениямира!

Существует целый ряд жестов покорности,которые восходят к инфантильному, детскому поведению, а также и другие,очевидно произошедшие от поведения самок при спаривании. Однако в своейнынешней функции эти жесты не имеют ничего общего ни с ребячливостью, ни сдамской сексуальностью, а лишь обозначают (в переводе на человеческий язык):"Не трогай меня, пожалуйста!" Напрашивается предположение, что у этих животныхспециальные механизмы торможения запрещали нападение на детей или,соответственно, на самок еще до того, как такие выразительные движенияприобрели общий социальный смысл. Но если так — можно предположить, что именночерез них из пары и семьи развилась более крупная социальнаягруппа.

Pages:     | 1 |   ...   | 17 | 18 | 19 | 20 | 21 |   ...   | 37 |    Книги по разным темам