Книги по разным темам Pages:     | 1 |   ...   | 2 | 3 | 4 | 5 | 6 |   ...   | 43 |

Тельма расставалась с ним с большимсожалением. Он был луч­шим из всех ее терапевтов, и она очень привязалась к нему: все этидвадцать месяцев она каждую неделю с нетерпением ждала очеред­ного сеанса. Никогда до этого онани с кем не была столь откро­венна. Никогда раньше ни один терапевт не был с ней стольбе­зупречно искренен,прост и мягок.

Тельма несколько минут восторженно говорилао Мэтью:

— В нембыло столько заботы, столько любви. Другие мои те­рапевты старались бытьприветливыми, чтобы создать непринуж­денную обстановку, но Мэтью был нетаким. Он действительно заботился, действительно принимал меня. Что бы я ниделала, ка­кие быужасные мысли ни приходили мне в голову, я знала, что он сможет понять и— как бы это сказать— поддержит меня— нет, будет дорожитьмной. Он помог мне не только как терапевт, но и гораздо больше.

—Например

— Он открылдля меня духовное, религиозное измерение жиз­ни. Он научил меня заботиться обовсем живом, научил задумы­ваться о смысле моего пребывания на земле. Но он не относился комне свысока. Он всегда держался как равный, всегда был рядом.

Тельма очень оживилась — ей явно доставляло удовольствиеговорить о Мэтью.

— Мненравилось, как он ловил меня, не давая ускользнуть. И всегда бранил меня за моидерьмовые привычки.

Последняя фраза поразила меня своимнесоответствием всему остальному рассказу. Но поскольку Тельма так тщательноподби­рала слова, япредположил, что это было выражение самого Мэтью, возможно, пример егозамечательной техники. Мои неприятные чувства к нему быстро росли, но я держалих при себе. Слова Тельмы ясно показывали мне, что она не потерпела бы никакойкри­тики в отношенииМэтью.

После Мэтью Тельма продолжала лечиться удругих терапевтов, но ни один из них не смог установить с ней контакт и непомог ей почувствовать вкус к жизни, как это сделал Мэтью.

Представьте себе, как она обрадоваласьоднажды, через год после их последней встречи, случайно столкнувшись с ним наЮнион Сквер в Сан-Франциско. Они разговорились и, чтобы им не ме­шала толпа прохожих, зашли в кафе.Им было о чем поговорить. Мэтью расспрашивал о том, что произошло в жизниТельмы за прошедший год. Незаметно наступило время обеда, и ониотпра­вились в рыбныйресторанчик на набережной.

Все это казалось таким естественным, какбудто они уже сто раз вот так же обедали вместе. На самом деле они до этогоподдержи­валиисключительно профессиональные отношения, не выходящие за рамки отношенийтерапевта и пациента. Они общались ровно 50 минут в неделю — не больше и неменьше.

Но в тот вечер по какой-то страннойпричине, которую Тельма не могла понять даже теперь, они словно выпали изповседневной реальности. Словно по молчаливому заговору, они ни разу невзгля­нули на часы и,казалось, не видели ничего необычного в том, чтобы поговорить по душам, выпитьвместе кофе или пообедать. Для Тель­мы было естественно поправить смявшийся воротник егорубаш­ки, стряхнутьнитку с его пиджака, держать его за руку, когда они взбирались на Ноб Хилл. ДляМэтью было вполне естественно рассказывать о своей новой "берлоге", а дляТельмы — заявить, чтоона сгорает от нетерпения взглянуть на нее. Он обрадовался, когда Тельмасказала, что ее мужа нет в городе: Гарри, член Консульта­ционного совета американскихбойскаутов, почти каждый вечер произносил очередную речь о движении бойскаутовв каком-ни­будь изуголков Америки. Мэтью забавляло, что ничего не изме­нилось; ему не нужно было ничегообъяснять — ведь онзнал о ней практически все.

— Я непомню точно, —продолжала Тельма, —что произошло дальше, как все это случилось, кто до кого первым дотронулся, какмы оказались в постели. Мы не принимали никаких решений, все вышлонепреднамеренно и как-то само собой. Единственное, что я помню абсолютно точно,— это чувствовосторга, которое я ис­пытала в объятиях Мэтью и которое было одним из самыхвосхи­тительныхмоментов моей жизни.

—Расскажите мне, что произошло дальше.

— Следующиедвадцать семь дней, с 19 июня по 16 июля, были сказкой. Мы по нескольку раз вдень разговаривали по телефону и четырнадцать раз встречались. Я словно куда-толетела, плыла, все во мне ликовало...

Голос Тельмы стал певучим, она покачивалаголовой в такт ме­лодии своих воспоминаний, почти закрыв глаза. Это былодоволь­но суровымиспытанием моего терпения. Мне не нравится, когда меня не видят вупор.

— Это быловысшим моментом моей жизни. Я никогда не была так счастлива — ни до, ни после. Даже то, чтослучилось потом, не смогло перечеркнуть моих воспоминаний.

— А чтослучилось потом

— Последнийраз я видела его 16 июля в полпервого ночи. Два дня я не могла ему дозвониться,а затем без предупреждения яви­лась в его офис. Он жевал сэндвич, у него оставалось околодвад­цати минут доначала терапевтической группы. Я спросила, поче­му он не отвечает на мои звонки, аон ответил только: "Это неправильно. Мы оба знаем об этом". — Тельма замолчала ити­хонькозаплакала.

"Не многовато ли времени ему потребовалось,чтобы понять, что это неправильно" — подумал я.

— Вы можетепродолжать

— Яспросила его: "Что, если я позвоню тебе на следующий год или через пять лет Тыбы встретился со мной Могли бы мы еще раз пройтись по Мосту Золотых ВоротМожно ли мне будет об­нять тебя" Мэтью молча взял меня за руку, сжал в объятиях и неотпускал несколько минут. С тех пор я тысячу раз звонила ему и оставляласообщения на автоответчике. Вначале он отвечал на не­которые мои звонки, но затем ясовсем перестала слышать его. Он порвал со мной. Полное молчание.

Тельма отвернулась и посмотрела в окно.Мелодичность исчез­лаиз ее голоса, она говорила более рассудительно, тоном, полным боли и горечи, нослез больше не было. Теперь она выглядела ус­талой и разбитой, но больше неплакала.

— Я так ине смогла выяснить, почему — почему все так закон­чилось. Во время одного из наших последних разговоров онска­зал, что мы должнывернуться к реальной жизни, а затем добавил, что увлечен другим человеком.— Я подумал про себя,что новая любовь Мэтью была, скорее всего, еще одной пациенткой.

Тельма не знала, был ли этот новый человекв жизни Мэтью мужчиной или женщиной. Она подозревала, что Мэтью — гей. Он жил в одном из районовСан-Франциско, населенных геями, и был красив той красотой, которая отличаетмногих гомосексуалистов: у него были аккуратные усики, мальчишеское лицо и телоМерку­рия. Эта мысльпришла ей в голову пару лет спустя, когда, гуляя по городу, она заглянула водин из баров на улице Кастро и была поражена, увидев там пятнадцать Мэтью— пятнадцатьстройных, привлекательных юношей с аккуратными усиками.

Внезапный разрыв с Мэтью опустошил ее, анепонимание его причин делало ее состояние невыносимым. Тельма постоянноду­мала о Мэтью, непроходило и часа без какой-нибудь фантазии о нем. Она стала одержимой этим"почему" Почему он отверг ее и бросил Ну почему Почему он не хочет видеть ееи даже говорить с ней по телефону

После того, как все ее попытки восстановитьконтакт с Мэтью потерпели неудачу, Тельма совсем пала духом. Она проводила весьдень дома, уставившись в окно; она не могла спать; ее речь и дви­жения замедлились; она потерялавкус ко всякой деятельности. Она перестала есть, и вскоре ее депрессия неподдавалась уже ни пси­хотерапевтическому, ни медикаментозному лечению.Проконсуль­тировавшисьс тремя разными врачами по поводу своей бессонни­цы и получив от каждого рецептснотворного, она вскоре собрала смертельную дозу. Ровно через полгода послесвоей роковой встречи с Мэтью на Юнион Сквер она написала прощальную запискусво­ему мужу Гарри,который уехал на неделю, дождалась его обычно­го вечернего звонка, снялателефонную трубку, выпила таблетки и легла в постель.

Гарри в ту ночь никак не мог уснуть, онпопытался еще раз позвонить Тельме и был встревожен тем, что линия постоянноза­нята. Он позвонилсоседям, и они безуспешно стучались в окна и двери Тельмы. Вскоре они вызвалиполицию, которая взломала дверь и обнаружила Тельму при смерти.

Жизнь Тельмы была спасена лишь благодарягероическим уси­лияммедиков.

Как только к ней вернулось сознание,первое, что она сделала, — это позвонила Мэтью. Она оставила послание на автоответчике,заверив его, что сохранит их тайну, и умоляла навестить ее в боль­нице. Мэтью пришел, но пробылвсего пятнадцать минут, и его присутствие, по словам Тельмы, было хужемолчания: он игнори­ровал все ее намеки на их двадцатисемидневный роман и невыхо­дил за рамкиформальных профессиональных отношений. Только один раз он не выдержал: когдаТельма спросила, как развиваются его отношения с новым "предметом", Мэтьюотрезал: "Не твое дело!"

— Вот ивсе, — Тельма,наконец, повернулась ко мне лицом и добавила безнадежным, усталымголосом:

— Я большеникогда его не видела. Я звонила и оставляла ему послания в памятные для насдаты: его день рожденья, 19 июня (день нашей первой встречи), 17 июля (деньпоследней встречи), на Рождество и на Новый Год. Каждый раз, когда я менялатера­певта, я звонила,чтобы сообщить ему об этом. Он ни разу не от­ветил.

— Все этивосемь лет я, не переставая, думала о нем. В семь утра я спрашивала себя,проснулся ли он, а в восемь представля­ла себе, как он ест овсянку (онлюбит овсянку — онродился на ферме в Небраске). Гуляя по улицам, я высматриваю его в толпе. Ончасто мерещится мне в ком-нибудь из прохожих, и я бросаюсь приветствоватьнезнакомца. Я мечтаю о нем. Я подробно вспоми­наю каждую из наших встреч за тедвадцать семь дней. Фактически в этих фантазиях проходит большая часть моейжизни — я едвазамечаю то, что происходит вокруг. Моя жизнь проходит восемь летназад.

"Моя жизнь проходит восемь лет назад".Удивительное призна­ние. Стоит запомнить его, оно нам еще пригодится.

—Расскажите мне, какая терапия проводилась с Вами послед­ние восемь лет, после Вашейпопытки самоубийства.

— Все этовремя у меня были терапевты. Они давали мне кучу антидепрессантов, которые неслишком мне помогали, разве что позволяли спать. Никакой особой терапии большене проводилось. Разговоры мне никогда не помогали. Наверное, Вы скажете, что яне оставила шансов для психотерапии, поскольку приняла реше­ние ради безопасности Мэтьюникогда не упоминать его имени и не рассказывать о своих отношениях с нимникому из терапевтов.

— Вы имеетев виду, что за восемь леттерапии Вы ни разу не говорили о Мэтью

Плохая техника! Ошибка, простительнаятолько для новичка! Но я не мог подавить своего изумления. Мне вспомниласьдавно за­бытая сцена.Я был студентом консультативного отделения меди­цинского факультета. Неглупый, нозаносчивый и грубый студент (впоследствии, к счастью, ставшийхирургом-ортопедом) проводил консультацию перед своими однокурсниками, пытаясьиспользо­ватьроджерсовскую технику повторения последних слов пациен­та. Пациент, перечислявший ужасныепоступки, совершаемые его тираном-отцом, закончил фразой: "И он ест холодныйгамбургер!" Консультант, изо всех сил пытавшийся сохранить нейтральность,больше не мог сдержать своего негодования и зарычал: "Холодный гамбургер" Целый годвыражение "холодный гамбургер" шепотом повторялось на лекциях, неизменновызывая в аудитории взрыв хохота.

Конечно, я оставил свои воспоминания присебе.

— Носегодня Вы приняли решение прийти ко мне и рассказать правду. Расскажите мне обэтом решении.

— Япроверила Вас. Я позвонила пяти своим бывшим терапев­там, сказала, что хочу датьтерапии еще один, последний шанс, и спросила, к кому мне обратиться. Ваше имябыло в четырех из пяти списков. Они сказали, что Вы специалист по "последнимшансам". Итак, это было одно очко в Вашу пользу. Но я знала также, что они Вашибывшие ученики, и поэтому устроила Вам еще одну провер­ку. Я сходила в библиотеку ипросмотрела одну из Ваших книг. Меня поразили две вещи: во-первых, Вы пишетепросто — ясмог­ла понять Вашиработы, а, во-вторых, Вы открыто говорите о смер­ти. И поэтому буду откровенна сВами: я почти уверена, что рано или поздно совершу самоубийство. Я пришла сюдадля того, что­бы впоследний раз попытаться найти способ быть хоть чуточку более счастливой. Еслинет, я надеюсь, Вы поможете мне умереть, причинив как можно меньше боли моейсемье.

Я сказал Тельме, что надеюсь на возможностьсовместной ра­боты сней, но предложил провести еще одну часовую консульта­цию, чтобы она сама могла оценить,сможет ли работать со мной. Я хотел еще что-то добавить, но Тельма посмотрелана часы и ска­зала:

— Я вижу,что мои пятьдесят минут истекли, и если Вы не про­тив... Я научилась незлоупотреблять гостеприимством терапевтов.

Это последнее замечание — то ли саркастическое, то ликокет­ливое— озадачило меня. Темвременем Тельма поднялась и выш­ла, сказав на прощание, что условится о следующем сеансе с моимсекретарем.

После ее ухода мне предстояло о многомподумать. Во-первых, этот Мэтью. Он просто бесил меня. Я встречал немалопациентов, которым терапевты, использовавшие их сексуально, нанеслинепо­правимый вред.Это всегда вредно дляпациента.

Все оправдания терапевтов в таких случаях— не более чемстан­дартныеэгоистические рационализации, например, что таким об­разом терапевт якобы принимает иутверждает сексуальность паци­ента. Но если многие пациенты, вероятно, и нуждаются в сексуальномутверждении —например, явно непривлекательные, тучные, изуродованные хирургическимиоперациями, — ячто-то пока не слышал, чтобы терапевты оказывали сексуальную поддер­жку кому-то из них. Как правило, для этого выбираютпривлекатель­ныхженщин. Без сомнения, это серьезное нарушение со стороны терапевтов, которыесами нуждаются в сексуальном утверждении, но не могут получить его в своейсобственной жизни.

Однако Мэтью был для меня загадкой. Когдаон соблазнил Тельму (или позволил ей соблазнить себя, что то же самое), онтолько что закончил постдипломную подготовку и ему должно было быть околотридцати лет — чутьменьше или чуть больше. Так почему Почему привлекательный и, по-видимому, интеллигентныймоло­дой человеквыбирает женщину шестидесяти двух лет, уже много лет страдающую депрессией Яразмышлял о предположении Тельмы насчет его гомосексуализма. Вероятнее всего,Мэтью прораба­тывал (ипроигрывал в реальности, используя для этого своих па­циентов) какую-то свою собственнуюпсихосексуальную проблему.

Pages:     | 1 |   ...   | 2 | 3 | 4 | 5 | 6 |   ...   | 43 |    Книги по разным темам