Книги по разным темам Pages:     | 1 |   ...   | 13 | 14 | 15 | 16 | 17 |   ...   | 51 |

Вот именно. Но когда я пытался развернутькаждую из этих тем, я оставался с пустыми руками. Да, он пони­мает, что постоянно болеет, ноутверждает, что болен не он, не его сущность, а его тело. Что касается мрачныхпериодов, он заявляет, что горд тем, что у него хватает смелости переживатьтакие времена. Только подумай — Горжусь смелостью позволять себе иметь мрачные пе­риоды! Слова безумца!Предательство Да, я подозре­ваю, что он говорит о том, что произошло между ним и фройленСаломе, но он утверждает, что уже справился с этим и теперь не испытывает нималейшего желания возвращаться к этой теме. Что касается суицида, онот­рицает такого родажелания, но защищает право пациен­та на выбор собственной смерти. Хотя он мог бы быть только радсмерти, — он заявил,что последняя награда мертвеца есть отсутствие необходимости сновауми­рать! — ему еще столько всего нужносделать, столько книг написать. Он сказал мне буквально следующее: онвынашивает свои книги в голове, словно беременная женщина дитя, и он думает,что его головные боли — это схватки мозга.

Фрейд покачал головой, выражая сочувствиесвоему другу, видя его таким растерянным. Схватки мозга — какая метафора! Словно АфинаПаллада, рожденная из брови Зевса! Странные мысли — схватки мозга, выбор собственнойсмерти, смелость иметь мрачные периоды... Он далеко не глуп, Йозеф. Только вотне могу понять, что это — безумный ум или умное безумие

Брейер покачал головой. Фрейд откинулся наспинку кресла, выпустил густой клуб дыма и теперь наблюдал за тем, как онисчезает, поднимаясь вверх. Потом он снова заговорил: Эта история становится скаждым днем все более и более захватывающей. А почему тогда фройлен Саломеговорила о том, что он в отчаянии и подумывает о самоубийстве Он жет ей Илитебе Или себе

Лжет себе, Зиг Как ты жешь себе Ктолжет И ко­гообманывают

Возможно, одна часть его склонна ксуициду, но его сознание об этом не знает.

Брейер повернулся, чтобы видеть другаполучше. Он ожидал увидеть ухмылку на его лице, но Фрейд был пре­дельно серьезен.

Зиг, ты все чаще вспоминаешь о своеммаленьком гомункулусе из подсознания, который живет совершен­но отдельной от своего хозяинажизнью. Послушай, Зиг, прими мой совет: рассказывай свои теории только мне.Нет, нет, я даже не буду называть это теорией — она не имеет никаких под собойоснований, давай будем счи­тать это забавной идеей. Не говори об этой забавной идее Брюкке— его сразуперестанет мучить совесть за отсутствие смелости помогать еврею.

В ответе Фрейда прозвучала неожиданнаярешитель­ность: Этоостанется между нами до тех пор, пока я не найду убедительные доказательства. Азатем я не буду отказываться от публикации.

Впервые Брейер понял, что в его молодомдруге оста­лось не такуж много мальчишеского. Вместо этого в нем появлялись смелость, желаниеотстаивать свои убежде­ния —этими качествами желал бы обладать и он сам.

Зиг, ты говоришь о доказательствах, словно тысчи­таешь это объектомнаучного исследования. Но этот го­мункулус не является частью объективной реальности. Это всего лишьконструкт, как идеал Платона. Что могло бы стать доказательством Можешь ли тыпривести мне хоть один пример И не говори о снах, я не считаю их достойнымдоказательством, ведь они тоже представля­ют собой невещественныеконструкты.

Ты сам обеспечил меня доказательством,Йозеф. Ты рассказывал мне о том, что эмоциональное состояние Берты Паппенгеймопределяли события, имевшие место ровно двенадцать месяцев назад, — события прошлого, которые небыли известны ее сознанию. Однако мы на­ходим их подробное описание вдневнике ее матери годичной давности. Мне кажется, что это достойныйэкви­валентлабораторным подтверждениям.

Но это основывается на предположении отом, что Берта является свидетелем, которому можно верить, что онадействительно не помнит об этих событиях прошлого.

Но, но, но — вот опять, думал Брейер,появляется этот демон Но. Ему хотелось настучать себе как следу­ет по голове. Всю свою жизнь онзанимал эту нереши­тельную но-позицию, и теперь он ведет себя точно так же с Фрейдом, и с Ницше— и все это при том,что в глу­бине души онмог предположить, что оба они правы.

Фрейд записал еще несколько предложений всвой блокнот. Йозеф, как ты думаешь, смогу ли я когда-ни­будь ознакомиться с дневником фрауПаппенгейм

Я уже вернул его, но думаю, что смогуполучить его обратно.

Фрейд достал часы: Мне нужно будет скоровозвра­щаться вбольницу перед обходом Нотнагеля. Но пока я не ушел, скажи мне, что тысобираешься делать со своим неуступчивым пациентом.

Ты имеешь в виду, Зиг, что бы мне хотелосьсделать Три этапа. Для начала — достичь хорошего взаимопони­мания доктор-пациент. Затем мнебы хотелось госпи­тализировать его на несколько недель, чтобы понаблю­дать за его мигренями иконтролировать его лечение. Помимо этого, в течение этих недель мне бы хотелосьвстречаться с ним почаще для глубинных обсуждений его отчаяния. — Брейер вздохнул. — Но, зная его, веро­ятность того, что он пойдет насотрудничество хотя бы в чем-то, ничтожно мала. Какие будут предложения,Зиг

Фрейд, который все еще просматривалмонографию Ливлинга, вытащил одну из страниц, чтобы показать ееБрейеру.

Вот, послушай. В разделе ЭтиологияЛивлинг пи­шет:Приступы мигрени были вызваны расстройством пищеварения, переутомлением глаз истрессами. Реко­мендуется длительный постельный режим. Страдающим мигренями детям,возможно, придется во избежание стресса прекратить обучение в школе и перейтина до­машнее обучение,обеспечивающее им больше покоя. Некоторые терапевты советуют сменить родтрудовой деятельности на менее напряженный.

Брейер не понял: И что

Думаю, это ответ на наш вопрос! Стресс!Почему бы не назначить стресс ключевым моментом твоего тера­певтического плана Настаивай натом, что для борьбы с мигренью repp Мюллер должен снизить стресс, в том числе ипсихический. Объясни ему, что стресс есть не что иное, как подавленныепереживания, и что, как и при лечении Берты, стресс этот может быть снятпосред­ствомобеспечения ему выхода наружу. Воспользуйся методом прочищения дымоходов. Тыдаже можешь по­казатьему это утверждение Ливлинга, чтобы привлечь еще и медицинскоесветило.

Фрейд заметил улыбку Брейера, вызванную егосло­вами, и спросил:Ты думаешь, это плохой план

Вовсе нет, Зиг. На самом деле я думаю, чтоэто пре­красный совет,и я собираюсь ему последовать в точнос­ти. Я улыбался только над егопоследней частью, когда ты говорил о привлечении медицинского светила. Ты быпонял, что здесь смешного, если бы знал этого паци­ента, но сама идея о том, что онпреклоняется перед ав­торитетом в области медицины или в любой другой об­ласти, кажется мне оченьзабавной.

И, открыв Веселую науку Ницше, Брейер зачиталвслух несколько отмеченных им моментов. Герр Мюл­лер полностью отрицает авторитетыи условности. На­пример, он ниспровергает достоинства и называет их по­роками. Вот что он говорит опостоянстве: С упорством он цепляется за что-то, уже давно пройденное, ноиме­нует этопостоянством. А вот о вежливости: Он так вежлив. Да, у него в кармане всегдалежит сухарик для Цербера, и он настолько труслив, что для него все мы Церберы,даже ты и я. Вот и вся его вежливость. Или послушай восхитительную метафору онарушении зре­ния иотчаянии: Видеть глубину вещей — очень неудобное свойство. Это заставляет держать глаза впостоянном напряжении, и в конце концов ты видишь больше, чем хотелбы.

Фрейд с интересом слушал: Увидеть больше,чем хо­телось бы,— пробормотал он.— Интересно, что онуви­дел. Можновзглянуть на эту книгу

Но у Брейера уже был готов ответ на такуюпросьбу:

Зиг, он заставил меня поклясться, что яникому не по­кажу этукнигу, так как в ней есть его личные заметки. Наши отношения с ним пока ещетакие неровные, так что на данный момент я предпочел бы уважать еготребо­вания. Может,позже.

Что касается странного в беседе с герромМюлле­ром,— продолжил он,остановившись на своей послед­ней записи. — Всякий раз, когда я пытался выразить со­чувствие, он обижался и разрывалраппорт между нами. А! Мостик. Да, вот то самое место, которое яискал.

Брейер начал читать, и Фрейд закрыл глаза,чтобы лучше сосредоточиться.

В нашей жизни наступали моменты, когда мыбыли так близки, что казалось, ничто не в силах разрушить нашу дружбу, нашебратство, и один лишь маленький мостик разделял нас. Едва ты собрался ступитьна него, как я спросил тебя: Хочешь ли ты перейти этот мостик и прийти комне — И в тот жемомент у тебя пропало всякое желание делать это, а когда я снова задал тебеэтот вопрос, ответом мне было молчание. С тех самых пор горы, бурные реки— всевозможныепреграды разде­ляютнас, между нами воцарилось отчуждение, и даже если бы мы захотели сблизиться,мы бы не смогли. Но когда теперь ты думаешь об этом мостике, ты не можешьпроизнести ни слова и ты давишься рыданиями в изум­лении.

Брейер отложил книгу: Ну, Зиг, что ты обэтом дума­ешь

Не могу сказать наверняка, — Фрейд встал и напра­вился к книжному шкафу.— Любопытная история.Да­вай разбираться.Один человек собирается перейти мостик, то есть сблизиться с другим человеком,как вдруг этот другой предлагает ему сделать как раз то, что он со­бирается делать. И вот теперьпервый не может сделать шаг, потому что это будет выглядеть, словно онподчи­няется другому— власть оказываетсяпреградой на пути к сближению.

Да, да, Зиг, ты прав. Прекрасно. Теперь японял. Это значит, что герр Мюллер любое проявление позитивных чувств будетвоспринимать как требование подчиниться власти. Интересное мнение: этофактически делает сбли­жение с ним невозможным. Где-то еще в этой книге он говорит о том,что мы ненавидим тех, кто знает наши секреты и заманивает нас в ловушку нежныхчувств. В такой ситуации нам необходимо не сочувствие, но воз­можность вновь овладеть контролемнад эмоциями.

Йозеф, — сказал Фрейд, садясь обратно вкресло и стряхивая пепел в пепельницу, — на прошлой неделе я имелвозможность наблюдать, как Бильрот применял свой принципиально новыйхирургический прием удале­ния пораженного раком желудка. И сейчас, слушая тебя, я начинаюдумать, что ты должен провести психологи­ческую хирургическую операцию,такую же сложную и тонкую. Ты знаешь о его склонности к суициду посло­вам фройленСаломе, но не можешь сказать ему об этом. Ты должен убедить его рассказать тебео своем отчаянии; при этом, если тебе это удастся, он возненавидит тебя за свойпозор. Ты должен завоевать его доверие; однако, если ты будешь выказывать емусвое сочувствие, он об­винит тебя в попытке завоевать власть над ним.

Психологическая хирургия, — интересно ты это на­зываешь, — сказал Брейер. — Мы, кажется,разрабаты­ваем целыйподраздел в медицине. Подожди, я еще кое-что хотел тебе прочитать на ту жетему.

Пару минут он пролистывал книгу Человеческое, слиш­ком человеческое. Не могу найти этот момент, в общем, там говорится о том, чтоправдоискатель должен под­вергнуть себя самостоятельному психологическому ана­лизу — он называет это моральнымрасчленением. Он дошел даже до утверждения о том, что самые великие философыошибались из-за пренебрежения собственной мотивацией. Он заявляет, что длятого, чтобы познать истину, человек должен для начала полностью познать себя. Адля этого он должен отказаться от привычной точки зрения, отстраниться отсвоего времени, своей страны — и тогда исследовать себя со стороны!

Подвергать анализу собственную душу! Несамое легкое занятие, — сказал Фрейд, вставая и собираясь уходить. — Но наличие объективногоинформированно­го гидазначительно облегчит процесс!

Именно об этом я и думаю! — воскликнул в ответ Брейер,провожая Фрейда. —Теперь самое сложное — убедить в этом его!

Не думаю, что это будет сложно,— сказал Фрейд.— Ты можешьпользоваться как его собственными аргу­ментами относительно моральногорасчленения, так и медицинской теорией о связи стресса и мигрени. Не знаю, каку тебя может не получиться убедить твоего не­сговорчивого философа внеобходимости курса самоис­следования под твоим руководством. Спокойной ночи,Йозеф.

Спасибо, Зиг, — сказал Брейер и на мгновениесжал его плечо. — Этобыл хороший разговор. Яйца препода­ли хороший урок курице.

ПИСЬМО ЭЛИЗАБЕТ НИЦШЕ ФРИДРИХУНИЦШЕ

26 ноября 1882 года

Мой дорогой Фриц,

Ни мама, ни я уже несколько недель неполучали от тебя из­вестий. Сейчас не время тебе исчезать! Твоя русская обезьянапродолжает гать о тебе. Она показывает всем эту фотогра­фию, где ты и этот еврей, Рэ,запряжены ею, и шутит, что ты любишь испробовать ее кнут. Я говорила тебе, чтоты должен забрать у нее эту фотографию, иначе она до конца наших дней будет насшантажировать! Она везде и всюду выставляет тебя на посмешище, а ее любовник,Рэ, поет под ее дудку. Она го­ворит, что Ницше, всемирно известного философа,интересу­ет лишь однавещь — ее...— часть ее тела, я немогу заставить себя повторять ее слова, уподобляться ее развращенности.До­гадывайся сам.Сейчас она открыто живет во грехе с твоим другом, Рэ, на глазах его матери— так им всем и надо.Разуме­ется, в ееповедении нет ничего неожиданного, по крайней мере для меня уж точно (то, какты отнесся к моим предосте­режениям в Таутенберге, до сих пор причиняет мне боль), но игразаходит все дальше —она наполняет своей ложью весь Базель. Мне довелось узнать, что она написалаписьма Кемпу и Вильгельму. Фриц, послушай меня: она не остановится, пока ты нелишишься своей дотации. Ты можешь молчать, я нет: я собираюсь потребоватьофициального полицейского расследования ее отношений с Рэ! Если удача мнеулыбнет­ся—и мне нужна твоя поддержка,— она в течениемесяца будет депортирована за аморальное поведение! Фриц, сообщи мне свойадрес.

Твоя единственная сестра,

ЭЛИЗАБЕТ

Глава 8

Pages:     | 1 |   ...   | 13 | 14 | 15 | 16 | 17 |   ...   | 51 |    Книги по разным темам