Книги по разным темам Pages:     | 1 |   ...   | 7 | 8 | 9 | 10 | 11 |   ...   | 52 |

Балийская концепция самости как персонажа вбесконечной, неизменной драме весьма отличается от индивидуализированной,обтянутой кожей Уистинной самостиФ или Углубинной самостиФ, которую обсуждаютмногие западные психотерапевты. Контраст различных ипостасей самости возвращаетнас к представлению о том, что идеи о самости, как и другие конструкции,формируются через социальное взаимодействие в особых культурных контекстах. Мы,следовательно, приходим к заключению, что такой вещи как УнеотъемлемаяФсамость не существует.

УСамостиФ социально конструируютсячерез язык и поддерживаются в нарративе. Мы представляем самость не как нечто,помещенное вовнутрь индивида, но как процесс или деятельность, котораяпроисходит в пространстве между людьми. Стейнер Квале (1992, стр. 15)пишет:

В современном понимании человеческогосущества происходит сдвиг от внутренней природы индивидуальной психеи кбытию-в-мире с другими человеческими существами. Фокус интереса смещается отвнутреннего содержимого психического вместилища к внешней природе человеческогомира.

Джон Нил (в печати) отмечает подтекст этогопере-определения самости:

Объяснение поведения, основанное напсихологии индивида, вытесняет влияние практик доминирующей культуры изкругозора терапевта. Конституционалистская перспектива противопоставляет этовлияние взгляду на людей и проблем, который помещает проблемы в сферу действиясилы и смысла через заявления, практики и структуры институтов/установлений,которые разделяют и увековечивают привычное мировоззрение.

Различные самости порождаются в различныхконтекстах, и ни одна из самостей не является более истинной, чем любая другая.Мы думаем, что люди постоянно учреждают УсамостиФ друг друга, и что существуетмножество возможных историй обо мне, о тебе и других людях.

Тогда как ни одна самость не может бытьболее УистиннойФ, нежели другая, истинно то, что определенные представлениясамости являются более предпочтительными для определенных людей в рамкахопределенных культур. Однако Упредпочтительная самостьФ отличается отнеотъемлемой или УистиннойФ самости. Вместо того, чтобы искать неотъемлемуюсамость, мы работаем с людьми с тем, чтобы породить различные опыты самости иопределить, которые из этих самостей они предпочитают и в каких контекстах.Затем наша работа направляется на то, чтобы поддержать их в проживаниинарративов, которые поощряют рост и развитие этих Упредпочтительныхсамостей.Ф

ПОСТМОДЕРНИЗМ И МОРАЛЬНЫЙРЕЛЯТИВИЗМ

Когда мы говорим, что существует множествовозможных историй о себе (или о других аспектах реальности), мы отнюдь не имеемв виду, что Ув дело все пойдетФ. Наоборот, мы считаем необходимым исследоватьсвои конструкции и истории — откуда они взялись, и каковы их последствия для нас самих идругих.

Как писал Джером Брунер (1990, стр.27):

Постановка прагматического вопроса— как этовидение влияет на мое видение мира или мои обязательства перед ним— несомненно, неприводит к позиции Ув дело все пойдетФ. Она может привести к раскрытиюпредубеждений, и лучшему пониманию своих обязательств.

Ричард Рорти (1991b, стр. 132) формулируетэто так:

Отказ от традиционного логоцентрическогообраза человеческого существа как Знающего приводит, как нам кажется, к тому,что мы оказываемся не перед пучиной, а просто перед диапазономвыбора.

Эти авторы, похоже, говорят, чтопостмодернистское мировоззрение повышает необходимость исследовать наши конструкции и осторожно решать,как влиять на них, не менее того. Вопросы принятия решений, выбора иисследования последствий нашего выбора — центральные в той форме терапии,которую мы практикуем. Мы не только внимательно исследуем убеждения и ценности,которые мы выбираем, но и побуждаем к этому людей, которые к намприходят.

С этой целью, мы поставляем зерно убежденийи ценностей на терапевтическую мельницу. Мы пытаемся понять убеждения, которыеподдерживают проблемы людей. Мы пытаемся узнать, откуда исходят эти убеждения,и какие процессы социальной конструкции укрепили людей в этих убеждениях. Мыпытаемся быть УпрозрачнымиФ (White, 1991) в отношении своих собственныхубеждений, достаточно полно разъясняя нашу ситуацию и наш жизненный опыт,чтобы люди могли понять нас как людей, а не как УэкспертовФ илихранителей профессионального знания.

Если бы даже мы хотели выпестоватьнейтральную к ценностям реальность, где Ув дело все пойдетФ, у нас бы это неполучилось. Невозможно создать и заселить совершенно новую социальнуюреальность за одну ночь. Если вы вернетесь к мысленному эксперименту,описанному нами как УРеальности социально конструируютсяФ (стр. ** - **),вы вспомните, что убеждениям, практикам и институтам нашего едва оперившегосяобщества понадобилось несколько поколений, чтобы набрать весреальности.

Хотя, как пишут Бергер и Лакманн (1966,стр. 86), Ув любом развитом обществе существует множество смысловыхподвселенныхФ, эти подвселенные не бесконечны в своем количестве.Конкретизирующие и легитимирующие влияния наших культурных институтов весьмаэффективно сдерживают нас, побуждая нас видеть определенные возможности какжелательные, и полностью закрывая от нас другие возможности. Как говорит обэтом Джоан Лэйрд (1989, стр. 430),

... социокультурные нарративы...конструируют контекстуальные миры возможностей, из которых индивиды и семьимогут выбрать составляющие и формы для своих собственныхнарративов.

Однако некоторые люди в большей степениготовы приблизиться к более широкому спектру социокультурных нарративов, чемдругие. Кроме того, некоторые нарративы доминируют, тогда как другие вытесненына обочину. Лэйрд (стр. 431) напоминает нам об этом, когда пишет о

... политике создания историй или мифов.Очевидно, что существуют как явные, так и тонкие различия в той силе, которойобладают индивиды и определенные группы интереса, и которая способнагарантировать, что определенные нарративы будут преобладать в семье, группе инациональной жизни. Не все истории равны.

Социальные реальности могут не бытьУсущественно истиннымиФ, но это не препятствует им в оказании реальноговлияния. История о том, что Ублагоденствующие материФ заняты намини-производстве, где они становятся все богаче и богаче, изготовляя всебольше и больше детей, имела реальное влияние на подчиненных ей женщин и детей.Она обеспечила рациональное основание, которое позволило власть предержащим ещебольше урезать финансирование. История о том, что женщина не может быть слишкомхудой (очевидно, здесь опечатка thin — thick, не худой, а полной. Отпереводчика —редактору.) перессказывается каждый раз, когда вы включаете телевизор илистоите в очереди в кассу супермаркета в окружении журналов. Она породиланастоящую эпидемию добровольного голодания. История о том, что мужчины из геттозаинтересованы лишь в наркотиках, сексе и в том, чтобы убивать друг друга,привела к порочному акценту на определенных форм женоненавистничества и насилияв средствах массовой информации. В то же время, она послужила рациональнымоправданием для отказа от проведения социальной политики, которая могла быпредложить мужчинам из гетто реальный шанс для другого самоопределения в этоммире.

ПОЛИТИКА ВЛАСТИ

Одной из последовательно привлекательныхдля нас особенностей голоса Уайта является его отношение к политике власти. Он(1991, 1993, 1995; White & Epston, 1990) отстаивает УконституалистскуюперспективуФ, которая предполагает, что, поскольку человеческим существам недано познать неотъемлемых истин, то эмпирические истины нашей повседневнойжизни учреждаются посредством историй, которыми мы живем. Он (White, 1993, стр.125) пишет:

Конституционалистская перспектива, которуюя отстаиваю, опровергает фундаментаменталистские положения об объективности,эссенциализм и репрезентационализм. Она утверждает... что эссенциалистскиеположения парадоксальны в том, что они предлагают определения, точноанализирующие жизнь, и что эти положения затемняют действия власти. Аконституционалистская перспектива утверждает, что наши описания жизни не естьотражения проживаемой жизни; они непосредственно учреждают жизнь; что этиописания... реально влияют на формирование жизни.

Чтобы понять, как Уайт подходит кразличиям во власти, необходимо ознакомиться с работами Мишеля Фуко (1965,1975, 1980, 1985). Фуко был французским интеллектуалом, который, помимопрочего, изучал те различные способы, посредством которых люди в западном миреклассифицируются как УнормальныеФ и УненормальныеФ (аномальные). Он исследуетсумасшествие (Foucault, 1965), заболевание (1975), преступность (1977) исексуальность (1985) как понятия, в сфере которых определенных людей относят кбезумным, больным, преступникам или извращенцам. Он описывает различныеспособы, с помощью которых их отделяют, изолируют и угнетают на основе этойклассификации.

Согласно Фуко, язык — это инструмент власти, и людиобладают властью в обществе прямо пропорционально своей способности участвоватьв разнообразных дискурсах *[Тогда как Словарьамериканского наследства, Третье издание, в качествепервого определения УдискурсаФ, дает просто Увербальное выражение в речи илитекстеФ, ученые, подобные Фуко, склонны использовать это слово для обозначениятекущих исторических бесед в рамках общества, которые учреждают нашипредставления о УсумасшествииФ, Унормальной сексуальностиФ и т.д. См. Главу 3,стр. **-**, где дается более подробное толкование важности этого термина впостмодернистской мысли.], которые формируют общество. Люди, чьи голосадоминировали в обсуждении того, что составляет сумасшествие, к примеру, моглиизолировать людей, в которых они видели сумасшедших, от Ублаговоспитанного обществаФ, заключая ихв сумасшедшие дома, где их голоса были отрезаны от благовоспитанного дискурса.Он утверждает, что существует неразрывная связь между знанием и властью:дискурсы общества определяют, какое знание следует считать истинным, верным илинадлежащим в этом обществе. Итак, те, кто контролируют дискурс, контролируютзнание. В то же время, доминирующее знание данной среды определяет, кто сможетзанять в ней властные позиции. Согласно Фуко, власть — это знание, а знание— власть.

В контексте нарративной метафоры, дискурсывласти, которые изучал Фуко, можно рассматривать как исторические, культурныемета-нарративы — какистории, которые сформировали (и сами были им сформированы) распределениевласти в обществе.

Как пишет Эдвард Брунер (1986а, стр.19),

... доминирующие нарративы — это единицы власти, равно как исмысла. Способность рассказывать свою историю содержит политический компонент.Действительно, одним из показателей доминирования нарратива служит то место,какое ему отводится в дискурсе. Альтернативные, конкурирующие истории, какправило, не размещаются в пространстве каналов истэблишмента и вынуждены искатьвыражения в подпольных средствах информации и в группировкахдиссидентов.

Три важных области дискурса, которые Фуконе обсуждал (и мы не имеем в виду, что это лишь единственные три, которых он некасался), относятся к расам, социальным классам и половой принадлежности.Доминирующие нарративы нашего общества лишают власти огромные количества людей,лишая их значительного голоса в этих особых областях дискурса. Например, всвоей монографии Playing in the Dark (Игры во тьме) Тони Моррисон (1992, стр. 4, 5) обсуждает, какУзнаниеФ американских литературных историков и критиков

... держится на том убеждении, чтоканоническая американская литература однородна, свободна и не формировалась подвлиянием четырехсотлетнего присутствия сначала африканцев, а потом — афро-американцев в СоединенныхШтатах. То есть предполагается, что это присутствие — которое сформировало основуполитики, Конституцию и всю историю культуры — не имело значительного места иливлияния на зарождение и развитие литературы этой культуры... Похоже, что средиисследователей литературы принято в той или иной степени подразумеваемоесоглашение, что, поскольку американская литература всегда была явнымзаповедником взглядов, гениев и власти белых мужчин, эти взгляды, гении ивласть никак не связаны и отчуждены от несметного присутствия черных людей вСоединенных Штатах.

Уайт, следуя за Фуко, пишет, что мы склонныинтернализировать *[См.Adams-Westcott, Dafforn и Sterne (1993), где приведено блестящее обсуждениетого, как доминирующие истории о насилии и его смысле могут бытьинтернализированы. Обсуждаются последствия такой интернализации.] УдоминирующиенарративыФ нашей культуры, легко веря в то, что они изрекают истину нашейидентичности. Используя терминологию Фуко, мы можем сказать, что люди склонныстановиться Упослушными теламиФ под [интернализованным] УвзглядомФ тех, ктоконтролирует дискурсы власти в нашей культуре. Таким образом, доминирующиенарративы склонны скрывать от нас возможности, которые другие нарративы моглибы нам предложить.

Уайт (1991, стр. 14) утверждает, что людиприходят на терапию, либо когда доминирующие нарративы не позволяют им прожитьсвои собственные предпочтительные нарративы, или когда

... человек активно участвует впредставлении историй, которые он находит бесполезными, неудовлетворительными ибесперспективными. Эти истории в незначительной мере охватывают прожитый опытчеловека, или они значительно противоречат важным аспектам прожитого опытачеловека.

Фуко в особенности интересовался тем, какУистинные утвержденияФ, содержащиеся в Увеликих абстракцияхФ модернистскойнауки учреждают дискурс, который дегуманизирует и объективирует множестволюдей. Он был заинтересован в том, чтобы найти и распространить вытесненныедискурсы, которые могли бы подорвать власть дискурса модернистской науки. Он(1980, стр. 80-84) писал о Упоразительной действенности прерывистой,специфической и локальной критикиФ в осуществлении Увозврата знанияФ илиУвосстания порабощенных знанийФ. УМы заинтересованы, — говорит он,

в восстании знаний, которым противостоят... влиянию централизованных сил, связанных с институтами и функционированиеморганизованного научного дискурса внутри такого общества, как наше.

Майкл Уайт утверждает, что даже вбольшинстве маргинальных и лишенных возможностей жизни всегда существуетУжизненный опытФ, который лежит вне области доминирующих историй, которыевытеснили и лишили возможностей эти жизни. Он и Дэвид Эпстон, а также многиедругие, разработали способы мышления и работы, которые основаны на созданииУпрерывистых, специфических и локальныхФ историй индивидов и групп и наделенииэтих историй таким смыслом, который позволяет им стать частью эффективногоУвосстания порабощенных знанийФ, восстания, которое побуждает людей заселить изаявить права на многие возможности в своей жизни, которые лежат за пределамидоминирующих нарративов. Остальная часть этой книги — это попытка распространитьисторию работы, основы которой заложили Уайт и Эпстон.

ЭЛЕМЕНТЫНАРРАТИВНОЙ/СОЦИАЛЬНО-КОНСТРУКТИВИСТСКОЙ ПОЗИЦИИ

Pages:     | 1 |   ...   | 7 | 8 | 9 | 10 | 11 |   ...   | 52 |    Книги по разным темам