Книги по разным темам Pages:     | 1 |   ...   | 4 | 5 | 6 | 7 | 8 |   ...   | 19 |

Но нутро старшей грызет и гложет пророчес­кий страх: вот-вот ворвутся в их пастораль накачан­ные викинги и украдут, умчат ее сокровище. А чем, чем они лучше Лишь тем, что имеют законное пра­во окольцевать при свидетелях, чтобы после при­шпоривать ее норовистую лошадку на скрипучих ди­ванах. Не отдам! Так из смуты, ревности, пощечин, истерик, покаяния, слез и пота рождается первая брач­ная ночь.

Жребий брошен, рубикон позади. А как изменились глаза подруги — от вчерашней снисходительной про­хлады ни следа. То-то же! Но эйфория будет быстротечной. На сей раз реальность материализуегся в об­разе родителей младшей (старшая либо уже покинула отчий кров, либо отношения с близкими приняли ха­рактер коммунального сожительства).

Мать давно смущала странная дружба дочери. Чутье твердило: что-то здесь нечисто. А теперь и вовсе сидят две девушки на кушетке с видом благовоспитан­ных гимназисток, а между ними такие разряды элек­трические проскакивают, словно это молодожены. Дневной неурочный визит с бесшумным поворотом ключа поставит раскаленные точки над ли. И запыла­ют костры инквизиции. Мольбы, проклятия, карцер, угрозы суицида и кровавой расправы — все пустит в ход несчастная мать. Ее можно понять. Лучше бы дочь принесла в подоле, спуталась с женатым эти девичьи грехи вечны. А здесь... Срам-то какой!

Игра в заговорщиков кончилась. Жгучая тайна при ярком свете пыточной лампы обернулась грязной спле­тней. Под лепестками оказались ядовитые шипы, под ковровым мхом — бездна. И заблудшее чадо не выдер­жит, содрогнется и отступит. Отступит ровно на тот шаг, который отделяет ненависть от любви. А когда после каникул, проведенных у тетки в Саратовской губернии, окликнет в толпе знакомый голос, она обер­нется. Медленно-медленно, очень медленно... и из ле­дяных осколков само собой сложится неуступчивое слово вечность.

Конец первого акта. Пожалуйте в буфетную, господа!

Молодые раны заживают скоропостижно. Еще не сносились кроссовки, в которых несла караул под теми к-нами, еще не порыжели чернила на письмах и екает плечко от звука запретного имени, а новая Галатея спускает мраморную ножку с пьедестала. Горький опыт наставил первые, пока еще редкие красные флажки на дистанции: никаких поздних звонков и визитов, никаких семейных чаепитий.

• Что же твоя новая приятельница никогда не зайдет в гости

• Она, мама, очень стеснительная.

Карта города в масштабе один к одному выучена наизусть. Две руки в одном кармане куртки. Тупики, скверики, черные лестницы, ясельные беседки, чердаки и подвалы, где голуби и кошки, где граненый стакан наливают до краев рубиновым портвейном, где ти­хонечко гуляет в смуглых пальцах нож. Самые теплые места — на заднем сиденье автобуса. Самый длинный маршрут — до аэропорта. Жмемся мы друг к дружке, чтоб теплее стало. Водитель подмигивает в зеркальце:

уже приметил. Милиционер интересуется паспортами:

тоже приметил. Нет, лейтенант, никуда мы не летим, хотя очень хотелось бы. Говорят, далеко-далеко есть лебединый остров, где ни штормов, ни ветров, ни паспортного режима, где каждая раковина в море— с жемчугом, где на каждом дереве — гамак, а в каждом гамаке — по русалке. Мы не нарушим порядок на вверенной вам территории. Мы только погреемся — и назад. Можно

Минет зима, минет лето. Вот и осень. Сезон свадеб. Куклы на капоте, фата на невесте, жареные лебеди, народные песни, цыганочка с выходом, жениху жмут туфли, невеста уже без фаты курит и плачет в туалете.— Тебе нравится — Her.— Невесту успокоили жениха разули, куклу отвязали от капота, спеленали сунули в коляску. Сопит, моргает, тужится.— Тебе нравится — Да!

Можно вырыть крепостной ров, возвести китай­скую стену, вставить глазок от непрошеных посети­телей, когда они — люди. Природа же легким щелч­ком пробьет брешь в яично-медовой кладке, от ее вздоха слетят пудовые замки и засовы. Теперь ее вест­ник явится в розовой оболочке херувима, а попросту говоря — ребенка.

Того, кто никогда не придет, того, о чьем появле­нии даже нельзя молить. Можно просить у Богомате­ри ребенка от возлюбленного, можно просить у Бого­матери ребенка от старика — не справедливости — чуда, но о безумии не просят. Союз, где ребенок исключен начисто... Вот единственная погрешность, единственное уязвимое место в том прекрасном целом, которое являют собой две любящие друг друга женщи­ны. Не влечение к мужчине, а желание ребенка — вот чему невозможно противиться. Единственное, что спа­сает мужчину. И — человечество.

Что скажут люди — ничего не значит, не должно значить, ведь, что бы люди ни сказали, они скажут дурное, что бы ни увидели — увидят дурное. Дурной глаз зависти, любопытства, безразличия.

...Церковь и государство Не посмеют сказать ни слова, покуда не перестанут толкать и благословля гь на убийство тысячи молодых людей.

Но что скажет, что говорит об этом природа единственная мстительница и заступница за наши Физические отклонения. Природа говорит: нет. За­прещая нам это, она защищает себя; Бог, запре­щая нам что-то, делает это из любви к нам; При-оода— из любви к себе, из ненависти ко всему, что не есть она.

..И та, что начинала с нежелания иметь ребенка от него, кончит желанием иметь ребенка от нее. И оттого, что это не может быть, она однажды уйдет, продолжая тюбить, но гонимая ясной и бессильной ревностью своей подруги, и настанет день, когда она, никому не нужная, рухнет в объятия первого встречного. (М. Цветаева).

И замелькают перед очарованной странницей путе­вые пейзажи и платформы. А на них ее транзитные подруги — блондинки и брюнетки, болтушки и мол­чуньи, вертихвостки и хохотушки, неряхи и чистюли. У них будут дети и не будет детей. Обручальное золо­то будет посверкивать на безымянном пальце то спра­ва, то слева. Они будут кидаться в связь, зажмурив­шись, как в омут. И вступать высокомерно, как арис­тократки в придорожную корчму. За ними будет тянуться шлейф духов и смог перегара. Их будет мно­го. Не по хотению темперамента, а по щучьему веле­нию судьбы. Или общества. Которое шарахнется от такой супружеской пары как от чумы, обнесет ее колю­чей проволокой взглядов, швырнет в спину комья на­смешек. Портачит природа. Платит человек. Пошли, Господи, всем своим отверженным чадам утешение. Смягчи нравы и сердца.

ПИСАНАЯ ТОРБА

Нареки партнера в пылу ссоры неудачником, карь­еристом, кретином, рохлей, алкашом, скупердяем, альфонсом. Чем грозят подобные крестины Ну за­метешь штукатурку с пола в коридоре, побарствуешь ночку-другую на постели без подселения, забу­дешь надеть под нейлоновый халат трусики— и ин­цидент исчерпан. Обругай его бабником — и тебя наградят польщенной ухмылкой. Но, упаси Бог, хоть ненароком, хоть в шутку пренебрежительно щелкнуть по орудию воспроизводства! Это оскорб­ление уже не смыть ни потоком слез, ни ванной из Наполеона

На выходе из сортира мужчина рефлекторно ощу­пывает гульфик По версии Фрейда, из подсознатель­ного опасения: все ли в целости и сохранности Он может забыть вымыть руки, но эта ревизия свя­щенный ритуал. Набоков в Лолите образно именует причинное место жезлом жизни, скипетром И впрямь для многих это весомый атрибут власти над миром Добавлю — над миром собственных ил­люзий.

Самая закоренелая из них — это иллюзия прямой арифметической зависимости между двумя величина­ми: их размером и нашим удовольствием Античные ваятели умещали победное оружие своих героев и небожителей за миниатюрным фиговым листком Вряд ли из соображений экономии или приступов целомудрия. Просто древним асам любви для блис­тательных викторий над пылкими южанками не требовалась тяжелая артиллерия Они разбирались что почем

Большому куску рот радуется, утверждает пословица

но не уточняет — чей рот Держу пари, он принад­лежит обжоре, но никак не гурману Да и для прими­тивного чревоугодника гигантские параметры блюда -источник скорее визуального восторга.

А пагубное заблуждение с упорством сорняка про­должает буйно цвести повсюду Именно пагубное. Из-за него наши голиафы сплошь и рядом — нефтяники, непоколебимо уверенные, чго их щедрая оснастка уже бесценный подарок женскому роду и дополнитель­ные усилия совершенно ни к чему А у тех, кому пришлись бы впору хлорофилловые плавки эллинов, невинная жертва хозяйской мнительности приучена по первому сигналу тревоги сворачиваться в унылый ку­киш

Амазонка отлично справляется с задачей развен­чания вредоносного мифа. Потому что таинственный материк, на который алчные колумбы высаживаются как колонизаторы, с опасливой агрессией и с нитками стеклянных бус в обмен на золото и мех, для па­дчерицы пола — родная почва Здесь и в полной тем­ноте, по едва заметным ориентирам, по еле уловимым вздохам и трепету, по звездам и росе отыскивает она узкую козью тропку, по которой добирается до ма­гической точки куда проворней неуклюжих конкиста­доров

В плане физиологии близость со стороны стар­шей — образец альтруизма. Самая желанная награда за труд сердцебиение и пустынное марево в зрачках подруги. Это более психологический акт, чем плотский. На пути к собственному финишу (особенно вна­чале) двойной заслон пола. Робкие поползновения младшей восстановить симметрию пресекаются в за­родыше:

• Какой клад ты там надеешься отыскать, сокро­вище мое Извини, вынуждена огорчить — ничего, до­стойного твоего драгоценного внимания, нет и не предвидится. Не напрягайся! Мне вполне достаточно наблюдать твой полет.

Рука отдергивается и перепархивает на нейтраль­ную территорию.

А после подругу убаюкают, спеленают в лаван­довый батист шепота, признаний, шаманства бессвяз­ных бормотании. Когда-нибудь, одиноко дотлевая под классический храп, она вспомнит о них, и никакой маршальский жезл не послужит оправданием его са­модовольному владельцу, не перевесит пустую чашу любовного эпилога.

Альтруизм, конечно, не беспределен. Умирать от жажды над ручьем и падать в голодные обмороки за накрытым столом — этих танталовых мук не сте­рпит ни одна уважающая себя плоть, которая в гробу видала все психологические барьеры и со­мнения. В конце концов вопреки протес гам и само­отводам хозяйки она предъявит ультиматум, требуя свою законную долю. Тогда отыскивается компро­миссное решение, необременительное для партнер­ши. Какое А вот и не скажу! Это не трактат по технике лесбийского секса. Я о любви вам толкую. О л-ю-б-в-и!

КТО ТАМ ШАГАЕТ ПРАВОЙ

По статистике, около 50% мужчин и лишь 25% женщин имели в жизни хотя бы разовый инверсионный контакт. Так ли это Думаю, что первые привирают,вторые скромничают. Конкурент ли Адам Еве по части дегустации запретных плодов Другой вопрос, что первая леди земли, ловко сорвав и уничтожив с огрызком розовый ранет, уже через секунду паслась под деревом с таким непорочным видом, что и рент­геновский луч устыдился бы своих подозрений. С на­шим по-прежнему неумеренным любопытством сопер­ничают только наша же скрытность. Которую не уле­стишь никакими посулами анонимности: прекрасный пол усвоил насмерть, что чужая тайна — самый скоро­портящийся продукт.

На любой щекотливый вопрос, в какой бы щадя­щей форме его ни задавали, последует ответ: не была, не владею, не состояла. Чем стремительней и воз­мущенней звучит нет, тем верней под ним зарыто да. Ничто не вынудит нас приподнять и краешек спального полога без гарантий аплодисмента, а не свиста и гнилых помидоров.

Воображаю исследователя прошлого века, когда женская чувственность отождествлялась с бесстыд­ством и распущенностью, за сбором научного мате­риала:

• Пардон, мадам, знакомо ли вам ощущение ор­газма
• Да как вы смеете Я порядочная женщина! — набухала матрона.
• Не понимаю, о чем вы Ванечка, Ванечка, тут господин медик всякие глупости задает! вспыхивала новобрачная.
• Это провокация. Андрей — мой товарищ по партии и борьбе,— каменела народоволка.
• А как же! Желание клиента — закон Угостите, пупсик, папироской,— подмигивала Нана или Лулу

И готово. И варится в чугунном котелке лапша для блюда национальной кухни под названием жен­ская фригидность. Мужья верили Почему нет Ос­вобождало от массы хлопот. А что мигрени, флакон­чики с нюхательной солью, обмороки в присутствен­ных местах, горничную по щекам, сама под поезд — это все нервы и блажь.

Когда судьба швыряла меня на койки гинекологи­ческого отделения, я каждый раз недоумевала: печаль­ный счет соседок по палате, вне зависимости от возрас­та и супружеского стажа, был едва-едва открыт Мне же досталось не лоно, а какой-то пылесос. Но откуда тогда берутся астрономические цифры абортов по стране Вроде не тот показатель, который раздувают ради премий и международного престижа. И я чув­ствовала себя чуть ли не главной виновницей мрачного лидерства державы на этом кровавом фронте, пока не догадалась: все врут — и правильно делают Чем еще, кроме жи, защитит себя женщина в мире, который нарек ее греховным сосудом, в государстве, которое требует от нее ханжества и распутства одновременно Вы надеетесь выманить признание в причастности к явлению, которое иначе как извращением и патоло­гией не именуют Дудки вам!

Впрочем, о конспиративных трюках это я так, для точнения Какая разница, четверть и четверть. Ко-ичество женщин, не допускающих и мысли о мо­нопольном увлечении, не доказательство ненормаль­ности остальных, более плюралистичных сестер. д сколько европеянок ни за какие коврижки не пе-песпят с негром или аборигеном Австралии А сколь­ко правоверных мусульманок шарахнутся от христи­анина

ОТКРОЙ МНЕ СЧАСТЬЕ — ЗАКРОЙ ГЛАЗА

Pages:     | 1 |   ...   | 4 | 5 | 6 | 7 | 8 |   ...   | 19 |    Книги по разным темам