Книги по разным темам Pages:     | 1 |   ...   | 16 | 17 | 18 | 19 | 20 |   ...   | 48 |

Поздней осенью 1926 г. вышла книга ФрейдаТорможение, симптом и страх. В ней были дезавуированы многие первоначальные формулировки,касающиеся актуального невроза. Невротический страх определялся как сигнал состороны Я. Страх, по словам Фрейда, был сигналом тревоги со стороны Я какпри проявлении отвергаемого влечения, так и при реальной опасности извне. Речьшла о невозможности установить отношение между актуальным неврозом и невротическимстрахом. Это была позиция, достойная сожаления, но... Фрейд завершил своиразмышления на данную тему, заявив: Не позволено, Страх, по его мнению, следовало воспринимать не как следствиевытеснения сексуальности, а как причину этого вытеснения. Вопрос о том, из какого материала создавался страх, якобы непредставлял интереса. Утверждение о том, что в страх превращается либидо,теряло, по мнению Фрейда, свое значение. Он упустил из виду то обстоятельство,что страх как биологический феномен не может проявиться в Я, не будучиподготовлен в биологической глубине.

Все это было тяжелым ударом по моей работенад проблемой страха. Ведь мне удалось значительно продвинуться вперед именноблагодаря тому, что я разрешал противоречие между страхом как причинойвытеснения и страхом как его следствием. Теперь же становилось еще труднееотстаивать существование страха застоя, выводимого из сексуального застоя.Конечно, формулировки Фрейда были очень весомы. Далеко не просто было иметьдругое мнение, тем более в важнейших вопросах. В книге об оргазме я обошел этитрудности с помощью безобидной сноски. Относительно того, что страх в неврозеявляется причиной сексуального вытеснения, взгляды последователей Фрейда совпадали.В то же время я придерживался представления о страхе как о следствии сексуального застоя. Вот сэтим теперь и покончил Фрейд.

Пропасть углублялась с тревожной быстротой.Я, к сожалению, оказался прав. С момента появления Торможения, симптома истраха в психоанализе больше не было теории страха, которая соответствовала быклиническим потребностям. Я был глубоко убежден в правильности предпринятогомною развития первоначальных фрейдовских воззрений, касавшихся страха. Хотя всебольшее приближение к пониманию его псидологической функции и радовало,одновременно оно означало дальнейшее обострение конфликта.

В моей клинической работе постоянно рос навыкобратного превращения страха застоя в генитальное возбуждение. Там, где этооказывалось успешным, результаты были хорошими и надежными. Но мне не во всехслучаях удалось высвободить сердечный страх и вызвать его колебание с помощьюгенитального возбуждения. Поэтому следующий вопрос звучал таким образом:что мешает биологическому возбуждению проявиться всердечном страхе, если заторможено генитальное возбуждение Почему не во всехслучаях психоневроза проявляется страх застоя Издесь на помощь приходили первоначальные психоаналитическиеформулировки.

Фрейд показал, что в неврозе страхоказывается жертвой связи. Больной избавляется от страха, развивая, например, принудительныйсимптом. Если функция принуждения сталкивается с помехой, то сразу же возникаетстрах, но это происходит не всегда. Так удавалось помешать течению очень многихслучаев застарелых неврозов навязчивых состояний и хронических вялотекущихдепрессий. Они были недоступны для лечения. Особенно трудно борьбу приходилосьвести в случаях с аффективно блокированнымипациентами при наличии у них симптомовпринудительного характера. Они послушно строили ассоциации, но при этом неудавалось обнаружить никаких следов аффекта. Все усилия отскакивали, как отлтолстой, прочной стены. Эти люди были забронированы, защищены от всякогонападения. В литературе не было известно ни одного технического способа,позволявшего потрясти эти аффективные загрубевшие существа. Сопротивлялсяхарактер в целом. Так яоказался у входа в сферу анализа характера.Заключение характера в панцирь со всей очевидностью было механизмом,связывавшим всю энергию. Именно оно позволяло многимпсихоаналитикам утверждать, что страха застоя не существует.

3. ЗАКЛЮЧЕНИЕ ХАРАКТЕРА В ПАНЦИРЬ ИДИНАМИЧЕСКАЯ СТРАТИФИКАЦИЯ МЕХАНИЗМОВ ОТПОРА

Теория заключения характера в панцирь былапоначалу результатом работы на ощупь, цель которой заключалась в том, чтобывыделить механизм сопротивления в сознании больных. Между 1922 г., когда быласформулирована терапевтическая роль гениталъности, и 1927 г., когда вышлаФункция оргазма, накопился бесчисленный малый и большой опыт, в совокупностиуказывавший в одном направлении: трудностьвыздоровления формируется всем существом или характером больного.Заключение характера в панцирь выражается прилечении в сопротивлении характера.

Я должен обрисовать основные чертыпредварительной работы. С помощью их изложения многим читателям станет легчепонять сексуально-экономическую теорию характера и структуры, нежели благодарясистематическому изложению, данному в моей книге Анализ характера. Здесь аналитическоеучение о характере еще могло предстать как расширение фрейдовского учения оневрозах, но вскоре пришло в противоречие с ним. Оно развивалось в борьбепротив механистического понимания психоанализа.

Психоаналитической терапии надлежало вскрытьсопротивление и устранить его. Она не должна была непосредственно толковатьнеосознанное, и поэтому ей следовало принципиально исходить из представления одушевном отпоре неосознанным влечениям со стороны морального Я. Но надлежалопробить не только один слойотпора, который оказывало Я, слой, за которым лежало великое царствобессознательного. Инстинктивные желания и защитныефункции Я, переплетенные друг с другом, пронизывали в действительности всюдушевную структуру.

В этом и заключается подлинная трудность.Фрейдовская схема соотношения несознательного, предсознательного илсознательного и его схема построения душевной структуры, состоящей из Оно,Я и сверх-Я, не совпадают друг с другом. Часто они противоречат друг другу.Несознательное Фрейда не идентично с Оно. Последнее шире, охватываявытесненные желания и важные элементы морального сверх-Я. Так как сверх-Явыводится из кровосмесительных отношений между ребенком и родителями, то оносохраняет архаические черты этих отношений. Оно само обладает большойинстинктивной силой особенно агрессивного и деструктивного характера. Я неидентично системе, именуемой сознанием. Сам отпор запретным сексуальнымжеланиям со стороны Я подвергается вытеснению. Кроме того, Я проявляетсятолько как дифференцированная часть Оно, особенно в тех случаях, если первоенаходится под влиянием сверх-Я и оказывается тогда в противоречии с Оно, изкоторого, собственно, произошло.

Если понимать Фрейда правильно, то нельзяутверждать, что, например, раннее детское ощущение безоговорочно представляетсобой Оно или несознательное, а взрослое — Я или сверх-Я. Я хотелпоказать только некоторые трудности психоаналитической теории, не желая здесьобсуждать их или выносить окончательное решение. Это я охотно предоставлютеоретикам психоанализа. Во всяком случае, сексуально-экономическоеисследование характера помогло принятию некоторых важных решений в вопросах, окоторых идет речь. Свойственные ему представления о характере душевногоаппарата — непсихологического, а биологического свойства.

Главную роль в клинической работе игралоразличие между понятиями вытесненного и способного к сознанию. Столь же важным оказывалось различие между отдельными стадиямиразвития детской сексуальности. С ними можно было тогда оперировать напрактике, в отличие от непостижимых Оно и сверх-Я, представлявших собойтолько ментальные конструкции и выражавшихся практически в виде страха перед совестью. Точно так же неподдавалось использованию и неосознанное в строгом смысле слова, ведь оно, каксказал Фрейд, обнаруживается только в своих производных, то есть уже осознанныхявлениях.

Для Фрейда неосознанное никогда не былочем-то большим, кроме необходимого допущения. Непосредственному постижениюподдавались лишь прегенитальные проявления инстинктов больных и различные формыотпора влечению, вызванного испугом или моральным сдерживанием. Тот факт, чтопсихоаналитики, занимаясь тогда теоретической работой, не отдавали себеникакого отчета в различиях между теорией, гипотетической конструкцией ипрактически видимыми и динамически изменяющимися фактами, что они полагаливозможным постижение неосознанного, содействовало неразберихе. Такая ситуацияблокировала исследование вегетативной природы Оно, а тем самым и доступ кбиологическому фундаменту душевных функций.

Я впервые столкнулся со стратификацией душевного аппарата прилечении уже упоминавшегося молодого человека пассивно-феминистического склада систерическими симптомами, неспособностью к работе и аскетической импотенцией.Он был очень вежлив, а втайне — из страха — очень хитер. Поэтому он уступал во всем. Вежливость представляласобой как нельзя лучше видимый слой его душевной структуры. Он очень многорассказывал о своей сексуальной привязанности к матери. Он жертвовал безвсякого внутреннего убеждения. Я не соглашался принять его позицию, а постоянноуказывал на вежливость как на отпор подлинно аффективному пониманию. Во времяснов скрытая ненависть возрастала. Становясь менее вежливым, он оказывалсяоскорбленным. Следовательно, вежливость дала отпорненависти. Я позволил ей проявиться в полном объеме,разрушая все то, что тормозило ее. Ненависть была неизвестным до тех пор типомповедения. Ненависть и вежливость были резко противоположны друг другу.Одновременно преувеличенная вежливость оказывалась замаскированным проявлениемненависти. Обычно чрезмерно вежливые люди наиболее беспощадны по отношению кокружающим и опасны для них.

Высвобожденная ненависть в свое время далаотпор тяжелому страху, который пациент испытывал перед отцом. Следовательно,она была в то же время и вытесненным фрагментом влечения и неосознанного отпорастраху со стороны Я. Чем яснее проявлялась ненависть, тем четче становились ипроявления страха. В конце концов ненависть уступила место новомустраху.

Он был отнюдь не изначальной детскойагрессией, а новообразованием позднейшего времени. Прорвавшийся новый страхпредставлял собой проявление защиты от болееглубокого слоя деструктивной ненависти. Ненависть,расположившаяся на первом слое, удовлетворялась с помощью издевательств иунижений. Более глубокая деструктивная позиция состояла из импульсов,направленных на убийство отца. Она выражалась в чувствах и фантазиях, когдаликвидировался страх перед ней (лдеструктивныйстрах). Следовательно, эта позиция являласьрезультатом вытеснения со стороны страха, который подавлял ее. Одновременно она была идентична с этим деструктивным страхом.Эта ненависть не могла пошевелиться, не породивстрах, а деструктивный страх не мог проявиться, не обнаружив одновременнодеструктивную агрессию. Так мне открылось функциональное единство отпора и его объекта — факт, о котором я написал лишьчерез восемь лет и из которого возникла важная схема.

Инстинктивное разрушение по отношению к отцубыло защитой Я от его разрушения отцом.Когда я начал ликвидировать это разрушение и раскрылего защитную суть, проявился генитальный страх. Разрушительные намерения поотношению к отцу были, следовательно, направлены на защиту от кастрации с егостороны. Страх быть кастрированным, связанный деструктивной ненавистью к отцу,сам был отпором со стороны еще более глубокого слоя деструктивной агрессии,заключавшейся в стремлении лишить отца члена и таким образом избавиться отсоперника в борьбе за мать.

Второй слой деструкции был только разрушительным. Третий былразрушительным с сексуальным смыслом. Страх кастрации держал этот слой под постоянной угрозой, но онзащищал очень глубокий и сильный слой, на котором размещалась пассивная,женственная позиция по отношению к отцу, проникнутая любовью к нему. Бытьженщиной по отношению к отцу было равнозначно кастрации, то есть отсутствиючлена. Поэтому Я маленького мальчика должно было защищаться от такой любви спомощью сильной деструктивной агрессии противотца. Таким образом защищался здоровый маленькиймужчина. И этот маленькиймужчина очень сильно желал свою мать. Когда была разрушена его женственность,получившая отпор, —та же, которая наблюдалась на поверхности, — проявилось генитальное желаниекровосмешения, а тем самым и полная генитальная возбудимость. Он впервые обрелэрективную потенцию, будучи еще оргастически заторможенным.

Мне впервые удалось осуществитьсистематический и упорядоченный, расчлененный на слои анализ характера исопротивления. Этот больной подробно описан в моей книге Анализ характера.

С помощью понятия слои панциря открылисьмногочисленные возможности клинической работы. Душевные силы и противоречиябольше не являли собой хаос, оказавшись упорядоченной тканью, доступнойисторическому и структурному пониманию. Невроз каждого больного обнаруживалособую структуру. Структура невроза соответствовала стадии развития человека.То, что в детстве позже всего подвергалось вытеснению, лежало ближе всего кповерхности. Но и фиксации на определенных переживаниях раннего детства,покрывавшие более поздние стадии конфликтов, характеризовались одновременнодинамической глубиной и поверхностностью. Например, оральная привязанностьженщины к мужу, вытекавшая из глубокой фиксации на материнской груди, могларасполагаться на самом верхнем слое, если ее задачей был отпор генитальномустраху перед мужем. Сам отпор со стороны Я в энергетическом отношениипредставляет собой не что иное, как вытесненное влечение в его функции,обращенной назад. Это относится ко всем моральным позициям современногочеловека.

Обычно структура невроза в обратнойпоследовательности соответствовала стадиям развития человека.Антагонистически-функциональное единство влечения и отпора позволилоодновременно понятьактуальное и функциональное переживание. Больше несуществовало антагонизма между историческим и актуальным. Весь мир прошлых переживаний жил в форме нынешнего характера.Сущностью человека является функциональная сумма всех вегетативных переживаний.Эти академически звучащие положения имеют решающеезначение для понимания процесса изменения структуры характерачеловека.

Pages:     | 1 |   ...   | 16 | 17 | 18 | 19 | 20 |   ...   | 48 |    Книги по разным темам