Книги по разным темам Pages:     | 1 |   ...   | 48 | 49 | 50 | 51 | 52 |   ...   | 58 |

Действительно, те из нас, кто обладаетполитическим опытом, могли бы бороться за власть подобно любому другомуполитику. Но у нас нет времени; у нас есть более важные дела. В процессеполитической борьбы, несомненно, будут утрачены дорогие для нас знания. Длядостижения власти необходимо питать миллионы людей иллюзиями. Это тоже правда.Ленин привлек на свою сторону миллионы русских крестьян, без которых не смоглабы состояться русская революция, с помощью лозунга, который шел вразрез сколлективистскими тенденциями российской партии. Берите землю помещиков. Онадолжна стать вашей личной собственностью. И крестьяне пошли за Лениным. Еслибы в 1917 году им сказали, что настанет день, когда эта земля будетколлективизирована, крестьяне не проявили бы лояльность. Об этомсвидетельствует ожесточенная борьба за коллективизацию российского сельскогохозяйства в 1930 году. В общественной жизни существуют степени власти и степенилжи. Чем крепче народные массы держатся за истину, тем слабее стремление квласти. Чем больше проникают иррациональные иллюзии в среду народных масс, темшире распространяется и непригляднее проявляется индивидуальное стремление квласти.

Было бы нелепо пытаться привлечь на своюсторону народные массы, утверждая, что ответственность за социальные беды несутне они сами, а отдельные психопаты; нет, ответственность за свою судьбу несутони сами, а не один из избранных ими руководителей; ответственность за всепроисходящее в мире несут они — и только они. Это утверждение идет вразрез со всем тем, что имвсегда говорили и внушали. Было бы нелепо пытаться достичь власти с помощьютаких истин,

С другой стороны, вполне возможно, чтомировая катастрофа достигнет такой стадии, когда народные массы будут вынужденыосознать свои общественные взгляды; они будут вынуждены измениться и взять насебя тяжелое бремя социальной ответственности. Но в таком случае они самиприобретут власть и на законных основаниях откажутся от услуг тех групп,которые завоевывают власть в в интересах народа. Отсюда видно, что у наснет причин бороться за власть.

Мы можем быть уверены, что мы понадобимсянародным массам, они призовут нас и доверят нам выполнение важных задач, есликогда-нибудь смогут приступить к рациональному преобразованию своейпсихологической структуры. Мы не превратимся в руководителей народных масс, ихвыборных представителей или попечителей. Мы станем частью этих масс. Тогда,как это было много лет назад в Австрии и Германии, большинство людей устремятсяв наши клиники и школы, на наши лекции и демонстрации научных достижений, чтобыполучить ответы на жизненно важные вопросы. (Они не будут требовать, чтобы мырассказали им, как необходимо решать их важнейшие задачи.) Но они придут к намтолько в том случае, если мы останемся искренними. Когда народные массы будутвынуждены нести ответственность за общественную жизнь, они неизбежно столкнутсясо своими слабостями и наследием порочного прошлого. Одним словом, онистолкнутся с теми реальностями в своей психологии, мыслях и чувствах, которыемы включаем в термин неспособность к свободе. В качестве социальногоинститута мы вместе с тысячами наших сторонников раскроем механизмнеспособности к свободе и покажем препятствия на пути развития свободы, чтобыпомочь народным массам обрести подлинную свободу.

Для этого нам не нужна власть. Доверие мужчини женщин (независимо от возраста, занятия, цвета кожи и мировоззрения) к нам,как абсолютно честным врачам, исследователям, преподавателям, социальнымработникам, физикам, писателям и техническим работникам, будет значительноболее долговечным, чем любая власть, когда-либо приобретенная политическимдеятелем. Это доверие невозможно завоевать; оно само возникает, когда человекчестно относится к своей работе. Мы не собираемся приспосабливать наши взглядык современному образу мыслей народных масс, чтобы достичь влияния. Доверие кнашей деятельности может возрастать только по мере углубления нашего пониманияприроды эмоционального бедствия.

Когда мы понадобимся народу, это будетозначать, что в общественной жизни действительно формируется самоуправление и всреде трудящихся мужчин и женщин пробуждается стремление к глубокой истине иплодотворной самокритике. Мы понадобимся народу потому, что только нашаорганизация способна распознать иррациональность политики и старыхидеологий. Напротив, еслимы останемся в лоппозиции, это будет означать, что общество не способнораспознать и устранить иррациональность в своей психологии. В таком случае,однако, никакая власть не поможет нам, и мы сами не устоим под натискомиррациональности.

Сознательный отказ от борьбы за власть недолжен приводить к недооценке нашего труда. Мы не выступаем в роли скромных,лнепритязательных ученых. Мы трудимся возле источника жизни в соответствии сфундаментальной естественной наукой. Ложная скромность здесь была быравносильна самоубийству. Действительно, лоргастическая потенция,лхарактерологическая жесткость и лоргон выглядят незначительными итеоретическими при сравнении с Днепрогэсом, секретностью и Батааном иТобруком. Но так выглядит картина с современной точки зрения. Что останется отподвигов Александра Македонского при сравнении с законами Кеплера Чтоостанется от Цезаря при сравнении с законами механики Что останется откампаний Наполеона при сравнении с открытием микроорганизмов и бессознательнойпсихической жизнью Что останется от психопатических генералов при сравнении скосмическим оргоном Отказ от власти не означает, что необходимо отказаться отрациональной регуляции человеческой жизни. Различие между ними заключается втом, что в случае рациональной регуляции результаты будут иметь долгосрочный,глубокий, революционный, истинный и жизнеутверждающий характер. Не имеетзначения то, когда мы ощутим эти результаты — завтра или послезавтра. Всезависит от того, когда массы трудящихся мужчин и женщин решат воспользоватьсяплодами нового знания — сегодня или завтра. Ответственность, которую они несут за своюжизнь и деятельность, не меньше ответственности сапожника за сапоги, врача заздоровье пациента, исследователя за свои формулировки, архитектора за своиздания. Мы относимся серьезно к народу! Когда мы ему понадобимся, он позоветнас. И тогда мы придем. Что касается меня, то я отказываюсь от борьбы завласть, с помощью которой можно навязать свои знания.

БИОЛОГИЧЕСКАЯ ЖЕСТОКОСТЬ,НЕСПОСОБНОСТЬ К СВОБОДЕ И АВТОРИТАРНОЕМИРОВОЗЗРЕНИЕ

Мы стоим перед несомненным фактом: ни разу завсю историю человечества народным массам не удалось сохранить, организовать иразвить свободу и мир, завоеванные ими в кровопролитных сражениях. Под свободойздесь подразумевается подлинная свобода личного и общественного развития,свобода жить без страха, свобода от всех форм экономического угнетения, свободаот консервативных торможений развития; короче говоря, свободная саморегуляцияжизни. Нам необходимо освободиться от всех иллюзий. В самих народных массахсуществует сила торможения, которая имеет не только консервативный, но иразрушительный характер. Она постоянно препятствует реализации деятельностиборцов за свободу.

Эта консервативная сила появляется в народныхмассах в виде общего чувства страха перед ответственностью и свободой. Этоотнюдь не моралистические оценки. Этот страх глубоко коренится в биологическойструктуре современного человека. Тем не менее, в отличие от фашистов, мыполагаем, что эта структура не является врожденной; она сформировалась впроцессе исторического развития и поэтому в принципе поддается изменению.Нелегко дать краткое и ясное описание социальной роли страха перед свободой.Возможно, лучше всего начать с репортажа Джеймса Олдриджа, который появился 24июня 1942 года в Нью-Йорк тайме под названием Англичанам в Африке не хватаетстремления к убийству. Приведем фрагмент из этого репортажа.

Немецкий африканский корпус разгромилвосьмую армию благодаря быстроте, ярости, энергии и упорству. В традиционномпонимании немецкие солдаты ни на что не годятся. Но ярость и упорство маршалаЭрвина Роммеля и его банды граничат с идиотизмом. Они обладают мужеством ибыстротой. У этих головорезов почти полностью отсутствует воображение. Онипредставляют собой практичных людей, которые жили практичной, трудной жизнью.Их взяли в армию, чтобы они практично воевали. Это — нацисты, обученные убивать.Немецкие командиры —это ученые, которые постоянно экспериментируют и совершенствуют математическуюформулу убийства. Их обучали так, как обучают математиков, инженеров и химиков,которым предстоит решать сложные проблемы. Здесь нет места ни искусству, нивоображению. Для них война — это чистая физика. Для психологии немецкого солдата характернобезрассудство трекового гонщика. Немецкий солдат — это сосредоточенный на своемделе профессиональный убийца. Он верит, что он самый стойкий солдат на земле. Вдействительности он легко теряет самообладание Противник, использующий такие жебезжалостные, оперативные методы, какие использует немецкий солдат, можетодержать над ним быструю и убедительную победу. Английский солдат — самый героический солдат наземле. Но не следует смешивать героизм и солдатскую стойкость. Английскийсолдат обладает решимостью, но у него отсутствует стойкость, благодаря которойон мог бы научно убивать своего врага.

Мне не приходилось встречать лучшего описаниямеханического милитаризма, чем приведенное описание. В нем сразу раскрываетсяполная идентичность механистической естественной науки, механистическойструктуры личности и убийцы-садиста. Эта идентичность нашла наиболее полноевыражение в тоталитарно-диктаторской идеологии немецкого империализма.Механическое триединство рельефно выступает на фоне мировоззрения, которое несчитает человека машиной, машину — хозяином человека, а милитаризм — самым ценным достояниемчеловека. Это живое мировоззрение нашло свое последнее прибежище в западныхдемократиях. Будущее покажет, удастся ли ему пережить этот хаос.

Мое утверждение, возможно, покажется страннымкакому-нибудь генералу, тем не менее я полагаю, что поражения демократий, привсем их ужасе и трагизме, были проникнуты глубокой человечностью, котораясоставляет полную противоположность механическому автоматизму. Они содержалипризнание ценности человеческой жизни. Олдридж ошибается, упрекаядемократических командиров за стремление сберечь человеческую жизнь вместотого, чтобы подражать человекоподобным роботам. Он ошибается, когда требует,чтобы антифашисты научились убивать более механически, более автоматически,более научно, чем прусские автоматы. Те, кто пытается победить механическиеавтоматы с помощью их собственных методов, лишь попадут из огня в полымя.Другими словами, стремясь стать более квалифицированными убийцами, они самипревратятся в механические автоматы и обеспечат дальнейшее существованиепроцесса, начало которому положили их противники. И тогда окончательно исчезнутпоследние надежды всех живых людей на создание совершенно иного, вечно мирногообщества.

Мы придерживаемся иной концепцииантифашистской борьбы. Она заключается в ясном, бескомпромиссном осознанииисторических и биологических причин, которые приводят к таким убийствам.Искоренить фашизм можно только на основе такого осознания, а не путемподражания ему. Невозможно победить фашизм, подражая ему и подавляя его спомощью его собственных методов, и при этом самому не стать фашистом. Путьфашизма — это путьавтомата, смерти, ригидности и безысходности. Путь жизни принципиальноотличается от фашистского пути; он труднее, опаснее, честнее иоптимистичнее.

Оставим на время все текущие политическиеинтересы и рассмотрим только один вопрос: каким образом формируется такаяполная идентичность машины, человека и научного убийства. Этот вопрос,возможно, не имеет отношения к таким вопросам, как: соответствует или несоответствует число построенных судов числу потопленных судов, доберутся или недоберутся механические чудовища до нефтяных скважин Баку. Мы понимаем важностьтекущих вопросов подобного рода. Если мой дом неожиданно загорится, я в первуюочередь, естественно, постараюсь погасить пожар и спасти все, что еще можноспасти, из самых важных рукописей, книг и аппаратов. Но рано или поздно явынужден буду приступить к постройке нового дома, и тогда мне придетсяпоразмыслить о причинах, вызвавших пожар в старом доме, чтобы уберечься отповторения несчастья.

Б основе своей человек является животным.Животные отличаются от человека отсутствием механистичности и садизма. Ихсообщества (внутри одного вида) несравненно более мирные, чем сообщества людей.В принципе, вопрос стоит так: что привело человека-животного к вырождению ипревращению в подобие робота

Употребляя слово животное, я имею в виду ненечто порочное, ужасное или низшее, а некий биологический факт. Тем не менеечеловек составил себе особое представление, что он — не животное; он был человеком;он давно освободился от порочного и скотского. Человек прилагаетзначительные усилия, чтобы отмежеваться от порочного животного и доказать, чтоон лучше, указывая на свою культуру и цивилизацию, благодаря которым онотличается от животного. Вся его позиция, его теории ценностей, мораль,ллицемерные суды —все это свидетельствует о его нежелании, чтобы ему напоминали о том, что воснове своей он является животным, с которым он имеет гораздо больше общего,чем с тем, чем он и мечтает быть. Стремление человека отмежеваться от животногослужит источником теории немецкого сверхчеловека. Его порочность, неспособностьжить в мире с себе подобными, войны — все это свидетельствует о том,что человек отличается от других животных безграничным садизмом и механическимтриединством авторитарного мировоззрения, механической науки и машины. Еслиоглянуться на многочисленные плоды человеческой цивилизации, то обнаружится,что претензии человека не только не имеют под собой основания, но и составленытак, чтобы заставить его забыть о том, что он является одним из животных. Где икаким образом человек приобрел эти иллюзорные представления о себе

Pages:     | 1 |   ...   | 48 | 49 | 50 | 51 | 52 |   ...   | 58 |    Книги по разным темам