Книги по разным темам Pages:     | 1 |   ...   | 16 | 17 | 18 | 19 | 20 |   ...   | 47 |

Когда Дженнифер смогла принять на себяответственность за свои отношения с мужем (а он перестал пытаться доказать еевину), они обнаружили, что могут относиться друг к другу как партнеры,пытающиеся установить удовлетворительные отношения, а не как противники,пытающиеся обыграть друг друга. Конечно, они не пришли к согласию в одночасье ине установили его раз и навсегда, но они разорвали порочный кругнесогласияа—обвиненияа—виныа— чувстваобидыа— новогонесогласияа— новыхобвинений...

Дженнифер завершила терапию, но еепрофессиональные проблемы сохранились. Терапия их не решила. Однако то, чегодобилась терапия, очень важно. Она помогла Дженнифер признать, что вполненормально для нее расстраиваться, испытывая конфликт между правилами, с однойстороны, и индивидома— с другой. Раньше, когда Дженнифер переживала такой конфликт, оначувствовала, что с ней что-то не в порядке. Она верила, что если бы была такой,какой должна быть, то не расстраивалась бы, настаивая на наказании нарушителяустановленных правил и не терзалась бы, пренебрегая правилами в других случаях.Она была бездумно уверена, что существует правильный способ решить любое дело ичто если бы была такой, какой должна быть, то знала бы этот правильный способ.Терапия помогла Дженнифер понять, что она никогда не достигнет этого состояния;и на самом деле ей следует беспокоиться как раз тогда, когда она перестаетмучиться, принимая решения. Главное, что она привносила в своюработу,а— своечеловеческое беспокойство. Беспокойство и было ее уникальным человеческимвкладом в то, что иначе превратилось бы в безличный механическийпроцесс.

Когда ее угрызения совести по поводусвоего беспокойства прошли, Дженнифер смогла эффективнее применять этобеспокойство, решая важную проблему: как сохранить уважение к индивиду иодновременно защитить группу

Дженнифер помогла мне понять нескольковажных аспектов человеческого существования и попыток усилить осознаниевнутреннего чувства.

Я отвечаю за то, что говорю и делаю. Еслия пытаюсь избежать ответственности, это приводит к бессилию и гневу. Я могуиспользовать правила, законы, традиции, мнения других людей и все, что угодно,что может помочь мне принять решение, но только я сам могу сделать выбор. Когдая слишком испуган, чтобы идентифицироваться со своими решениями, я ускользаю отних, и в этом случае я теряю чувство собственной идентичности и доступ к своемувнутреннему чувству.

Умение беспокоиться о том, что я говорю иделаю,а— часть моегочеловеческого существования и призвания. Когда я не испытываю беспокойства,когда не чувствую неуверенности (а это почти одно и то же), я не играю никакойистинной роли в том, что происходит; тогда я просто наблюдатель. Беспокойствонеобходимо при принятии решений, влияющих на людей. Я бы не хотел, чтобы врачили судья принимали решения, касающиеся меня, не испытывая при этом колебаний инеуверенности. И я сам не хотел бы быть таким человекома— по крайней мере, в том, чтосоставляет наиболее важную часть моего бытия.

Если я взаимодействую с другими только наосновании правил или попытки справедливого расчета, я теряю полноту бытия. Естьсвойства в человеческом глубоком контакте, которые преодолевают механическуюправильность и одинаковость. Если я встречу странника на середине пути, тозахочу пройти весь путь с тем, о ком искренне забочусь.

Если я хочу быть совершенной, безупречнойличностью, если хочу быть выше всякой критики, я ставлю перед собой нереальнуюцель. Я хочу хорошо делать многие вещи, потому что качество исполнения нередковлияет на смысл деятельности. Но безупречность ради нее самой или радисобственной безопасности бессмысленна. Вряд ли что-либо заслуживает того, чтобыделать это как можно лучше.

Когда в принятии решений мы полагаемся направила и инструкции, когда мы зависим от абстрактных принципов (например,УсправедливостиФ), когда мы перекладываем на других ответственность, мыподавляем свое осознание внутреннего чувства, которое необходимо нам дляподлинного переживания собственной жизни. Мои решения должны находиться вгармонии с моим субъективным чувством. Только тогда они будут иметь для менязначение.

__________

Выше я говорил о Дженнифер как отанцовщице с поврежденными ногами. Этот образ был больше, чем метафорой. Онадействительно любила двигаться, и неоднократно говорила мне о том чувствеосвобождения и легкости, которое испытала, сбросив с себя жесткие требования,которые себе навязала. К концу нашей совместной работы я стал замечатьизменения в позе Дженнифер и в ее движениях. Необходимость постоянно бытьправой и вести себя должным образом давила на нее ужасным грузом. И как толькоможно было с ним двигаться

Когда я говорю о биении жизни, я думаю отом, насколько важен для физической жизни сердечный ритм, и понимаю, что всубъективной жизни тоже есть свой ритм. Если я позволю себе успокоиться иприслушаться к своему внутреннему чувству, если я действительно буду жить всоответствии с ним, в моих движениях появится плавность, в голосеа— гармония, в моемвоображенииа—музыкальность. Внутреннее чувство является эстетическим усилителем не в меньшейстепени, чем экзистенциальным постижением.

4. Фрэнк:

гнев и обязательства

Многое в существе человека выражаетсячерез его отношения с другими. То, как мы взаимодействуем с людьми, являетсяодной из наиболее важных характеристик нашей личности. Но если мы делаем шагназад, чтобы получить более широкую картину человеческого состояния, тосталкиваемся с парадоксом: каждый человек одновременно и является частью другихлюдей, и отделен от всех других. Точно так же, как мы, в большинстве своем,связаны со всеми остальными людьми, мы также навсегда отделены от них от всех.Эта постоянная и, на первый взгляд, противоречивая двойственность лежит воснове всех наших отношений и пронизывает самую суть нашегосуществования.

Каждый человек вырабатывает свойсобственный способ справиться с этим парадоксом. Не существует единственноверного решения. Для Генри Дэвида Торо (Henry David Thoreau) отделенность отдругих была столь же необходима, как пища и питье, но он по-своему глубокобеспокоился о других людях. Для многих других людейа— от Франклина Д. Рузвельта до Ф.Скотта Фицджеральдаа—отношения составляли самую суть их жизни, однако можно ощутить одиночество,которое стоит за их погруженностью в других. Не только разные людиустанавливают различное равновесие между двумя частями этой человеческойдилеммы, но и каждый из нас в разные периоды жизни склоняется к разным ееполюсам. Отрочествоа—по преимуществу время общительности, и одинокого подростка, скорее всего,сочтут неудачником. Однако в последующие годы мы более терпимы к человеку,который ищет и ценит одиночество, но даже и тогда созерцание вполне довольногособой одиночки может заставить его друзей из лучших побуждений попытатьсяУвытащить его на людиФ.

Для всех нас важно научитьсяприслушиваться к своему внутреннему чувству, чтобы регулировать степень ихарактер своей вовлеченности в отношения с другими. Несомненно, существуютмоменты, когда мы можем отдаляться от других в своем горе, гневе или страхе ивсе-таки втайне надеяться на возвращение из своего одиночества. Однако такогорода обмана— и себя,и другиха— понемногуразрушает даже самые многообещающие отношения. Тем не менее, нередко бываеттрудно достичь ясного внутреннего осознания, которое позволяет найтиоптимальный баланс между жизнеутверждающими отношениями и обогащающим личностьодиночеством. Приказы и окрики нашего обществаа— учителей и родителей, рекламы иякобы ученых советчиков, друзей и организаций всех мастей,а— предостерегают нас противобращения к своему внутреннему знанию, постоянно вмешиваясь со своимиинструкциями о том, как нам быть — вместе или отдельно от людей.

__________

Фрэнк был человеком, для которого половинапарадокса, состоящая в том, чтобы Уявляться частью другогоФ, была слишкомугрожающей. В другом веке и при иных жизненных обстоятельствах из негополучился бы неплохой отшельник или пустынник. Однако он жил в мире людей, нопри этом гневно отвергал существование вместе с ними. Фрэнк цеплялся за своеодиночество, как утопающий хватается за бревно, оказавшееся в воде. А Фрэнкбоялся утонуть в требованиях, предложениях, ожиданиях и суждениях другихлюдей.

Чтобы достичь такого одиночества, к какомустремился Фрэнк, надо было посвятить этому всю жизнь. Нужно сохранятьпостоянную настороженность по отношению к внешнему миру и одновременнобезжалостно подавлять свои собственные внутренние импульсы, направленные кдругим. Не должно оставаться места осознанию чувства одиночества, переживаниюзаботы о ком-то, жажды близости. Лучшим охранником (и скрытым способомсохранения связи) является гнева— постоянный, неослабевающий, с легкостью вновь вызываемый гнев.Поэтому Фрэнк был сердитым человеком.

4 июля

Это была одна из тех гостиниц, которыераньше назывались Умеблированными комнатамиФ, а теперь именуются простоУвторосортнымиФ. В комнате 411 путешествующий моряк, в отличие от анекдота, былне с фермерской дочкой, а с крутой девицей, выросшей в блатном квартале изанимавшейся профессией, которой в ее семье занимались уже три поколенияженщин. В тот момент, который в классических случаях посвящается раскуриваниюсигарет, они обнаружили, что им нечего курить. Оба почувствовали настоятельнуюпотребность насытить организм никотином, и моряк набрал телефонный номер.УПошлите боя в комнату 411Ф. УБойФ был тридцатилетним полухиппи, которомуудавалось время от времени укорачивать волосы ровно настолько, чтобы получитьработу, требующую лишь исполнительности и выносливости. У него было гораздобольше последней, чем первой.

Моряк, в одних трусах, открыл дверь. Егокомпаньонка, решив не упустить случая для саморекламы, показалась безо всего,за исключением улыбки, которую считала чувственной. Служащий, очевидно,одинаково устал от них обоих; по крайней мере, до того момента, пока моряк, неслишком бдительный из-за алкогольных паров, не протянул ему десятидолларовуюбумажку, явно принимая ее за долларовую. УПринеси пачку УУинстонаФ и оставьсебе сдачуФ. Служащий быстро сгреб бумажку и убрался из комнаты с необычнойпоспешностью.

Позже в этот же день тот же самый служащийлежал у меня в кабинете на кушетке, пересказывая свое последнее приключение. Отнего исходил довольно резкий запах, видимо, он так и не помылся, выйдя изгостиницы. Его лицо и руки были грязными, а все его манеры говорили о том, чтоон надеялся меня УдостатьФ. Что у него и получалось.

— Итак,эта скотина беспрерывно вызывает меня в свою комнату. Он уже свихнулся отУДжека ДэниелсаФ, бутылку которого я принес ему раньше, а тут еще какая-токорова бродила по комнате в одних туфлях. Как бы то ни было, этот парень даетмне червонец и просит принести пачку сигарет, а сдачу оставить себе. Он уже такхорошо набрался, что не видит, что дает мне десятку. Ну, я ее быстренько сгреб,притащил ему его поганые сигареты, а сдачу оставил себе, как он исказал.

Фрэнк устроился поудобнее на кушетке изамолчал. Очевидно, он ждал моей реакции на его рассказ о мелкой краже. Яхранил молчание, отчасти, вероятно, просто не находя возражений. Обстоятельствабыли слишком очевидными. У меня также было чувство, что Фрэнк использует этоописание как своеобразный туман, чтобы рассеять внимание.

— Черт,почему бы и нета—продолжил он внезапно.а— Придурок сам просил об этом.

Таким образом, Фрэнк продолжал спорить сомной, хотя я и не возражал ему.

— Чего выхотите, Фрэнка— Язнаю, что мой голос звучал утомленно. Возможно, я наказывал егоа— он досаждал мне больше, чем япризнавал.

— Ничегоне хочу.а— Его тонбыл сердитым, но он так разговаривал всегда.а— Я просто рассказываю вам все, очем думаю, как вы мне и велели.

Насколько мне было известно, я никогда непросил Фрэнка, чтобы он рассказывал мне все, о чем думает, однако это былоневажно.

— Звучитсердито.

— Я несердит. Вы, ребята, все время хотите, чтобы люди сердились, или плакали, иличто-нибудь еще. Я просто пытаюсь рассказать вам о своей жалкой работе и опридурках, с которыми приходится иметь дело. Как этот старыйболвана— Гандовскийего зовута— которыйвсе время живет в гостинице... На самом деле он не такой уж плохой... онугрожал поджечь меня, если я еще раз посмею ему нагрубить. Не могу понять, чтоя сказал такого обидного, но он рвал и метал...

— Фрэнк, яустал от ваших УПриключений Фрэнка Конли, мальчика по вызовуФ.

— Ну, ачто же вы хотите, чтобы я делал Вы просили говорить вам все, что мне приходитна ум, а когда я это делаю, вы говорите, что устали от моих слов.

—Смотрите, Фрэнк, похоже, я вас немного раздражаю. Вы сами напрашиваетесь на этои...

— Как этоя напрашиваюсь Господи, я не хочу, чтобы меня сбивали. Я ни на что ненапрашиваюсь.

—О’кей, о’кей. Не хочу вдаваться сейчас вподробности.

— Так вывешаете все это на меня, а потом говорите: УЗабудьте об этомФ. Я вас неотпущу.

— Выправы, Фрэнк. Я не должен был говорить этого между делом.а— О’кей, мне все время кажется, чтовы ищете повода возмутиться. Я чувствую, что должен дважды подумать, прежде чемскажу вам что-нибудь, иначе вы обнаружите что-нибудь в моих словах, что васвозмутита— каксейчас.

— Чтотакое Вы уверяете, что я прав, а потом выворачиваете все наизнанку и говорите,что я заставляю вас нервничать, потому что неправ.

—Фрэнк,а— я говорилполусмеясь, полураздраженно.а— Вы опять делаете то же самое. Что касается слов, которые выпроизносите, вы опять правы. Но такая правотаа— всегда довольно пустая затея.Это игра в одни ворота, потому что вы соприкасаетесь со мной на самомповерхностном уровне.

— Я непонимаю вас. Думаю, вы, ловкачи, добиваетесь этого тем, что так запутываетепарня, и он просто перестает что-либо соображать.

— Фрэнк, ядумаю, что на одном уровне вы часто бываете правы, а на другома— в вас полно дерьма, и я думаютакже, что какой-то частью своей головы вы это знаете.

— Каждыйраз, соглашаясь со мной, вы тут же берете все назад. Я просто не знаю, чего выждете. Я чувствую, что, как вы и сказали, вам нравится раздражатьменя.

— Яникогда не говорил, что мне это нравится!.. Ну, ладно, оставим это.

Так Фрэнк выиграл еще один раунд, но в тоже время, конечно, и проиграл. Где бы и с кем бы ни был Фрэнк и каковы бы нибыли обстоятельства, Фрэнк разыгрывал из себя возмущенную, сердитую иразочарованную жертву. Это была самопорождающая система. Довольно скоро любойчеловек, находящийся в обществе Фрэнка, оказывался придирчивым, нудным иязвительным.

Pages:     | 1 |   ...   | 16 | 17 | 18 | 19 | 20 |   ...   | 47 |    Книги по разным темам