Книги по разным темам Pages:     | 1 |   ...   | 6 | 7 | 8 | 9 | 10 |   ...   | 42 |

чудодейственное предсказание событий, наилучший примеркоторого дает,

астрономия. Он представлял себе науку о характерах вообще,а особенно о

национальных характерах, как своего рода социальнуюастрономию, которая может

сделать нас способными предсказывать малейшие изгибыкривой, определяющей

жизненный путь людей и наций. Еще совсем недавноаналогичные мысли высказывал

Гумплович. По его мнению, если часто бывает трудноугадать, что сделает в данном

случае отдельная личность, то можно предвидеть действияэтнических или

общественных групп: племен, народов, социальных ипрофессиональных классов.

Но как часто такого рода пророчества опровергалисьсобытиями! Утверждают, что

Наполеон предсказывал Европе, что она скоро будетказацкой. Он предсказывал

также, что Веллингтон установит деспотизм в Англии,"потому что столь великий

полководец не может остаться простым гражданином".Наполеон доказал еще раз этим

свое глубокое непонимание английского характера; впрочемего царствование было

длинным рядом кровавых заблуждений и утопий. "Если выдаруете независимость

Соединенным Штатам, -- говорил в свою очередь лордШельбёрн, не менее

ослепленный с своей точки зрения, -- солнце Англиизакатится, и ее слава

навсегда затмится". Борк и Фокс соперничали между собой вложных пророчествах

относительно французской революции, и первый из нихпредвещал, что Франция будет

"разделена, как Польша". Мыслители во всех областях науки,по-видимому чуждые

делам этого мира, почти всегда оказывались проницательнеегосударственных людей.

Французская революция была предсказана Руссо иГольдсмитом; Артур Юнг предвещал

Франции, после кратковременного периода насилий, "прочноеблагосостояние, как

результат ее реформ". Токвиль, за тридцать лет до события,предсказал попытку

южных штатов американской республики отделиться отсеверных. Гейне за много лет

вперед говорил нам: "Вы, французы, должны более опасатьсяобъединенной Германии,

чем всего Священного Союза, -- всех кроатов и всехказаков". Кинэ предсказывал в

1832 г. перемены, которые должны были произойти вГермании, роль Пруссии,

угрозу, висевшую над нашими головами, железную руку,которая попытается снова

овладеть ключами Эльзаса. Так как государственные людипоглощены текущими

событиями, то близорукость -- их естественное состояние.Отдаленные предвидения

могут основываться лишь на общих законах психологиинародов или социальной

науки. Этим объясняется тот кажущийся парадокс, что легчепредсказать отдаленное

будущее, чем ближайшее, находящееся на расстоянии,доступном, по-видимому,

каждому глазу. Без сомнения, Стюарт Милль придавал слишкомбольшое значение

психологии, которая не составляет всего и дает только одиниз элементов вопроса;

но тем не менее психология вместе с физиологией можетслужить все таки наиболее

надежной основой для предвидения человеческих событий, таккак она позволяет

установить законы и указать причины. Предвидения,основанные на чисто

эмпирических наблюдениях, на статистике и даже на истории,не покоятся на знании

причин, которыми определяются явления; поэтому ихсправедливо сравнивают с

эмпирическими предсказаниями затмений древнимиастрономами. После многочисленных

наблюдений, халдеи заметили, что существуют известныепромежутки времени, по

истечении которых затмения повторяются почти в одном и томже порядке: не зная

истинных причин и не умея делать вычислений, они частомогли предсказывать

повторение затмения в том месте, где они находились.Современный астроном не

нуждается ни в какой статистике, он знает причины,определяет следствия, и

звезды говорят ему, как Иегове: вот мы. Но астрономия,очаровывавшая Стюарта

Милля, обязана своей точностью малому числу элементов,принимаемых ею в

соображение, так же как и относительному постоянству этихэлементов,

изменяющихся лишь чрезвычайно медленно. Однако только однатеория солнца

аверрье потребовала двенадцати томов in folio вычислений.Психология же обществ

гораздо сложнее даже млечного пути: здесь комбинациипревышают всякую

возможность вычисления. Чтобы понять это, стоит тольковспомнить, что двенадцать

иц, сидящих вокруг стола, могут быть перемещены почти на500 миллионов

различных способов, причем ни разу не будет повторена однаи та же комбинация.

Утверждают, что если бы с начала нашей эры и до настоящеговремени эти

двенадцать человек непрерывно пересаживались бы, посвящаяна это занятие по

двенадцати часов в день, то они до сего времени еще неуспели бы перепробовать

всех возможных комбинаций. Попытайтесь теперь представитьсебе вместо двенадцати

иц, расположенных в известном порядке, комбинациюпсихических и физиологических

элементов, входящих в состав целого народа, и вы поймете,что если даже

известная задача "о трех телах" представляет столькотрудностей для астрономии,

то факторы национального развития представят ихзначительно более для

социологии.

Наука о характерах должна быть сравниваема не састрономией, как думал Милль, а

с естественной историей. Но в естественной историиизучение функций, т. е.

физиология, отличается от изучения типичных форм, т. е. отморфологии. Вы тщетно

будете искать в одной общей физиологии объяснения, почемуволк имеет такую-то

форму, а лисица иную. Слишком много причин содействуютобразованию видов, так же

как и индивидов: изменяемость, естественный подбор,наследственность и т. д.

Хотя ученики Дарвина значительно опередили старую"Естественную Историю",

ссылавшуюся на первоначально созданные виды, они все-такиеще далеки от того,

чтобы быть в состоянии предсказать будущую фауну и флоруземного шара. Известно,

что садоводам, а также и людям, занимающимся разведениемживотных, часто

приходится удивляться непредвиденной "игре" природы.Некоторые виды послушно

воспроизводят известный тип; другие делают капризныеотклонения. Почему Они не

могут объяснить этого. Зная отца и мать ребенка, а такжеего деда и бабку, вы

егко можете предугадать, что ребенок будет походить наних известными чертами;

но будете ли вы в состоянии даже приблизительно нарисоватьего портрет Из

ощущений желтого и синего цвета никто не был бы всостоянии вывести ощущение

зеленого цвета; такого же рода сюрпризы ожидают нас приизучении характеров,

особенно национальных.

Один из самых выдающихся современных психологов Англии,Джемс Уорд, замечает,

что в астрономии, так же как в физике и даже в химии, нетнастоящих неделимых, а

существуют лишь агрегаты частиц; дух же человека, напротивтого, нечто единое

sui generis. Каждый человек по отношению к своемуповедению и характеру может

быть назван в этом смысле единственным, и те же самыеобстоятельства вовсе не

"те же самые" для каких угодно двух людей: два человека несмотрят на мир одними

и теми же глазами. Таким образом, чтобы предугадатьвлияние известных

обстоятельств на их умы, как хочет этого Стюарт Милль,надо было бы знать, как

именно представятся им эти обстоятельства; а такого рода"личные уравнения" чаще

всего неразрешимы для нашей науки. "Было бы так жеразумно, -- говорит Джемс

Уорд, -- браться определить путем дедукции всеразновидности животных на

основании одних физиологических законов размножения,действующих при различных

обстоятельствах, как и желать вывести многочисленныеразличия в человеческих

характерах из одних основных законов психологии. Безсомнения, зоология и

ботаника могут кое-что сделать для объяснения различныхформ жизни, но здесь

нельзя обойтись без приложения многих принципов. "Было бытак же разумно

пытаться понять Шекспира, на основании сведений отайнобрачныx растениях, как и

желать проникнуть в смысл истории посредством небольшогочисла общих

предложений, из которых могли бы быть выведены всеединообразия, существующие в

мире".

Однако мы думаем, что критикуя Стюарта Милля, Джеймс Уордвпал в противоположную

крайность и составил себе, подобно Шопенгауэру, слишкоммистическое понятие об

индивидуальности. Индивидуум -- несомненно "нечтонеизреченное", но не потому,

что он неразложим. Напротив того, сознающаяиндивидуальность заключает в себе

бесконечное: это та точка зрения, под которой ейпредставляется целый мир жизни,

более сложный, чем туманное пятно Ориона. Кроме того, какбы ни были различны и

оригинальны личности, необходимо однако признать, что онивсе входят в известное

число категорий или типичных характеров. Стюарт Милль невполне ошибался, когда

думал, что в среде нации различия в характерахобыкновенных личностей в

значительной степени нейтрализуются. Это доказывается тем,что, например,

французская и английская нация всегда обнаруживали те жеразличия в характерах,

несмотря на все изменения, совершавшиеся постепенно в ихистории. Единственная

ошибка Стюарта Милля -- в том, что он прилагает то жерассуждение к

исключительным индивидуумам. Необходимо согласиться, чтогении не нейтрализуют

один другого в течение данного столетия, ибо мы знаем, чтоне существовало

другого Фемистокла, другого Цезаря или Лютера, равных импо способностям, но с

противоположными им тенденциями. Однако Стюарт Милльдумает, что если взять

достаточно большие периоды времени, например нескольковеков, то "эти случайные

комбинации могут быть исключены". Рассуждать так -- значитзабывать, что

сущность гения в том и заключается, чтобы вносить новое инепредвиденное в века

и события. Эти "счастливые случайности", которые можносравнить с появлением

нового вида путем неожиданной комбинации зародышей, немогут быть предусмотрены

нашими вычислениями.

В истории народов играют иногда значительную роль дажепобочные обстоятельства.

Раса Кро-Маньон (Cro-Magnon), говорит Катрфаж, была вышерасы Furfoz; последняя

не умела ни стрелять из лука, ни рисовать; первая жеискусно рисовала и

употребляла лук и стрелы. Но последняя обладала гончарнымискусством, которое

было неизвестно первой, отсюда множество преимуществ настороне расы,

признаваемой низшей и с менее развитым черепом. Древниеперуанцы достигли

высокой степени цивилизации в агрикультуре, гончарномискусстве, архитектуре и

устройстве дорог; но у них не было никакого письма; отсюдаи глубокая отсталость

по отношению к европейским цивилизациям. Предположитевместе с Тардом, что порох

был бы изобретен во времена римлян, что само по себе непредставляло бы ничего

невозможного, -- или компас и книгопечатание, -- и судьбыдревнего и нового

миров изменились бы; настоящих средних веков без сомненияне было бы. Варвары,

несмотря на их прекрасные "длинные черепа", встретили быотпор; а если бы они

водворились в какой-либо стране, книги скоро поставили быих на высший уровень.

Можно следовательно сказать вместе с Тардом, чтослучайность, в форме гениальных

изобретений или случайных открытий, играла огромную роль вэволюции обществ.

Дарвин часто говорит о счастливых случайностях; возможно,что он преувеличивает

их значение и сферу действия, но несомненно, что онизанимают значительное место

в естественной истории, а еще большее -- в общественной.Ветер переносит через

моря семена растения на какой-нибудь остров или более илименее отдаленный

континент, и вот -- новый пришлый вид, появившийсяслучайно; Тард имеет

основание предполагать, что аналогичные явления происходятв общественной среде.

Мы не допускаем конечно, как допускает это Ренувье и дажеТард, чтобы случайное

было свободно, чтобы оно могло возникнуть и не возникнуть.Оно детерминировано,

как и все остальное, но оно не укладывается в рамкиоднообразной эволюции,

заранее начерченной в наших головах в ее различных фазах,эволюции, которая

представляла бы собой бесконечную борьбу между расами иликлассами. Это

подвижной детерминизм: благодаря именно тому, что онповсюду и во всем, он может

принимать все формы и проходить по всем путям. Борьбаэтнических и социальных

групп -- лишь его низшие и временные проявления.

Таким образом, даже по отношению к целым народам с резковыраженным национальным

характером, можно допустить лишь очень общие инеопределенные предсказания.

Колесо истории никогда не возвращается на то же самоеместо; история не

повторяется; прогресс наших обществ -- "величественнаядрама", смысл которой мы

можем достаточно понять, чтобы должным образом выполнить вней свою роль, но

развязку которой мы не в состоянии предугадать. Мы даже неможем, говорит Джемс

Уорд, вывести настоящее из прошедшего по методу Милля; какже могли бы мы

предусмотреть будущее В области ощущений человекненасытен; новые потребности

возникают беспрерывно, прежде чем получают удовлетворениестарые; в области

науки каждый шаг вперед открывает новые горизонты, ставитвопросы, о которых

ранее не подозревали, вызывает предприятия, о которых негрезили. Стюарт Милль

допускает, вместе с Огюстом Контом, что прогрессчеловечества зависит в

наибольшей степени от прогресса знаний (он забывал орелигии, искусствах и даже

обычаях, представляющих собой важные данные); но кто можетпредвидеть прогресс

науки, а следовательно соответствующие изменения в научныхвзглядах и во всем,

зависящем от них

Итак, мы приходим к тому выводу, что два элемента вистории народов не поддаются

вычислению: с одной стороны, индивидуальные и коллективныехарактеры, а с другой

-- непрерывное открытие универсальных законов. Как всубъективной, так и в

объективной сфере имеет свое место непредвидимое, исоциальная астрономия,

основанная на априорном знании характеров, представляетсяхимерической.

Но, не приписывая психологии народов те пророческиесвойства, о которых мечтал

Стюарт Милль, нельзя отрицать ее полезности дляобщественной науки, приложением

которой должны были бы быть истинная юриспруденция,политика и экономика. Сама

общественная мораль и национальная педагогия должны былибы основываться на

изучении национальных характеров, задачуусовершенствования которых они берут на

Pages:     | 1 |   ...   | 6 | 7 | 8 | 9 | 10 |   ...   | 42 |    Книги по разным темам