Книги по разным темам
Pages: | 1 | ... | 35 | 36 | 37 | 38 | II. В конце концов мы не могли найти ни внашем национальном характере, ни в наших искусствах и литературе еще стольжизненных, так называемых "научных" доказательств нашего вырождения. Некоторыепечальные симптомы, как физического, так и психического характера, болеезаметны во Франции, потому что мы опередили другие европейские нации. Такнапример, замедление рождаемости произойдет через некоторое время и у них. Чтокасается поглощения кельто-славянскими расами элементов белокурой расы, то ононаблюдается также в Германии и Италии. Даже в Англии число брюнетовувеличивается, и этнологи утверждают, что с начала исторических временбрахицефализм возрастает там. Невозможно допустить, чтобы такое общее явлениебыло непоправимым несчастьем; во всяком случае, если здесь и есть этническое"распадение", то оно не составляет особенности нашей страны. То же самоеследует сказать о росте городов с их выгодными и невыгодными сторонами, а такжео распространении алкоголизма и разврата. Нельзя судить о целой нации пороманам, печатание которых терпится у нас полицией и против которых мы ксожалению не пытаемся воздействовать. Совокупность неблагоприятныхобстоятельств, не вполне еще определенных и измеренных, не может служитьоснованием для произнесения смертного приговора над нами. Отсюда следует лишьзаключить о необходимости для Франции, как и для других наций, во-первых,— лучшей физическойгигиены, способной уравновешивать влияние умственного или эмоциональногопереутомления, во-вторых, — спасительной реакции против обезлюдения деревень в пользугородов, и наконец, что всего важнее, — очень строгих законов противпьянства и разврата. Успех мер, принятых в Швеции и некоторых штатахСевероамериканского союза, должен был бы убедить наших законодателей, если бытолько последние не находились к несчастью под политическим вассальством"кабаков". Что касается подстрекательства к разврату прессой, то достаточнобыло бы небольшой твердости со стороны правительства и парламента, чтобыположить ему конец: задача в этом случае очень легка, и нам непростительнооткладывать ее исполнение.
С психологической точки зрения,по-видимому, не произошло больших изменений во французском характере. Возможно,что мы стали положительнее и реалистичнее, недоверчивее к чувству, менеевосторженны и наивны. За последние двадцать лет, несмотря на наши слабости ибедствия, мы обнаружили более рассудительности, устойчивости в чувствах,просвещенного патриотизма, терпеливой и настойчивой воли. Обвинять нас внепостоянстве и быстром упадке духа сделалось общим местом. Но разве мы необнаружили выносливости и настойчивости в войну 1870 г., которая была однако ненаступательной, а оборонительной, и сопровождалась не победами, а поражениямиВ конце концов, завоевательные экспедиции — лишь временное безумие, ккоторому слишком часто нас увлекают наши вожди; при малейшем повороте счастья,наш здравый смысл заявляет о своих правах; но в борьбе за целость Франции мы немогли решиться, пока не были безусловно вынуждены, потерять одного из живыхчленов нашего отечества. С тех пор, хотя нас признают забывчивыми, не перестаютговорить об упорстве, с которым мы вспоминаем о наших братьях — эльзас-лотарингцах. В чем же насупрекают, наконец В мстительности оскорбленного самолюбия В ненавистипобежденного к своему победителю Нет; в военной игре мы всегда были достаточнохорошими игроками, чтобы легко мириться с поворотами счастья. Но мы считали бысебя обесчещенными равнодушием к правам народов и наших соотечественников. Мыне питаем ненависти к Германии, но мы любим Францию и чувствуем отвращение кнесправедливости.
Соединение впечатлительности иобщительности с светлым и ясным умом, присущее, как нам кажется, французскомухарактеру, не может впрочем обойтись без частых противоречий. Этим объясняется,в наших нравах, в нашей истории и политике, беспрестанная смена свободы ипорабощенности, революции и рутины, оптимистической веры и пессимистическогоупадка духа, восторженности и иронии, кротости и насилия, логики инерационального увлечения, дикости и человечности. Очевидно, что равновесиестрасти и разума в высшей степени труднодостижимо и неустойчиво; между тем кэтому именно равновесию непрестанно стремится французский характер. Нашимглавнейшим ресурсом является страстное увлечение рациональными и здравымиидеями. Мы сознаем необходимость этого и нашу способность к этому. Мы стремимсяукрепить самих себя, привязавшись мыслью и сердцем к цели, указанной нам умом ипоставленной на возможно большую высоту.
В подтверждение нашей отсталости игрозящего нам вырождения, наши противники особенно настаивают на сходстве нашейвпечатлительности и чувствительности с чувствительностью и впечатлительностьюженщины или ребенка. Но это чисто внешнее сходство не должно было бы скрыватьот них многих глубоких различий. Назвать взрослыми детьми людей, восторженноверующих в идеи и с бескорыстной энергией защищающих их, — нетрудно; но разве молодостьсердца заслуживает такого презрения Разве "любовь к человеческому роду"— порок Если бы воФранции не было ничего другого, кроме ребяческого, женственного или"плебейского", могли ли бы мы в свое время (продолжавшееся века) господствоватьнад миром благодаря то нашему политическому и военному могуществу, то нашемуумственному превосходству Нет, мы не можем согласиться с нашими противниками,что отечество Декарта, Паскаля, Боссюэ, Корнеля, Мольера, Ришелье и др.представляет собой лишь страну взрослых детей.
Не всё в нашей истории и в нашихдействиях легкомысленно и суетно, как утверждают это Джиоберти и Леопарди. Есликогда и встречаются эти недостатки (не всегда отделимые от достоинств, обратнуюсторону которых они составляют), то они зависят не от женского или детскогохарактера французов; они объясняются одновременно нашим нервным темпераментом,нашим воспитанием и присущей нам общительностью. В самом деле, при сношениях слюдьми иногда нельзя бывает слишком глубоко захватывать вопрос, слишкомнастаивать, превращать гостиную в аудиторию, а разговор в диссертацию. Подобнымже образом, желание нравиться другим, добиться их уважения естественнопорождает известное тщеславие и известное "уважение к личности". Индивидуум ужене ищет в самом себе всего своего достоинства и значения, он в значительнойстепени ищет его в других. Точно так же, мягкость нашего характера, нашислабости, погоня за модой и боязнь общественного мнения зависят не от того, чтомы похожи на женщин, а от того, что общественная жизнь требует этой мягкости,этого закругления всех острых краев индивидуальности, этой зависимости каждогоот общего настроения. Следует ли заключить отсюда, как это делают немцы,англичане и итальянцы, что расширение общественной жизни имеет необходимымпоследствием сужение личной и внутренней, что, по мере того как развиваетсяодна, атрофируется другая Да, если понимать под общественной жизнью светскую;но составляет ли последняя истинную общественную жизнь и не есть ли она лишьненормальная, извращенная форма ее Лучше понятое общественное существованиетребует, напротив того, сильной индивидуальности и высокого развития личности.Идеал, который составила себе Франция, еще не осуществив его в достаточноймере, и к которому она должна всегда стремиться, заключается в согласном ростеобщественной и индивидуальной жизни. Ее гений остается так же полезен инеобходим миру, как и гений соседних наций, не в обиду будь сказаногосударственным людям, мечтавшим не так давно подчинить немецкому господству инемецкому языку Францию севернее Лиона, а господству Италии и итальянскогоязыка Францию к югу от Лиона.
Что касается наших настоящих зол, внушающихстоль законное беспокойство, то индифферентизм и упадок духа имели бы в данномслучае одно и тоже действие и были бы одинаково опасны. Ничто так не опасно длянарода, как "самовнушение" относительно грозящего ему упадка. Постоянноповторяя себе, что ему грозит падение, он может вызвать у себя головокружение иупасть. Подобно тому как на поле битвы уверенность в поражении делает егонеизбежным, национальный упадок духа лишает характеры их упругости и обращаетсяв нечто напоминающее настроение самоубийцы. Довольствуясь нелепыми словами,вроде: "конец расы", "конец века", "конец народа", люди отдаются общемутечению, становятся безучастными, ссылаются на бессилие индивидуума в борьбе сроком, тяготеющим над целым народом и даже принимающим форму физическойнеобходимости. Мы видели, что в действительности этой необходимости несуществует. Ренан настаивал когда-то на громадном значении расы, в то время какТэн преувеличивал значение среды; в конце концов оба признали в нации— и особенно вофранцузской, более доступной общественным влияниям — "духовный принцип", результат"долгих усилий, жертв и самоотверженности в прошлом", наследие, полученноенераздельным, с обязательством увеличивать его ценность, и принимаемоесознательно путем своего рода "повседневного плебисцита". "Мы — то, чем были вы, — говорилось в спартанской песне,обращенной к предкам, — и мы будем такими, какими вы теперь". То что древние поэтывыражали образно, современные ученые могли бы повторить от имени самойдействительности; но только влияние предков увековечивается не однойнаследственностью расы и неизменным влиянием физической среды, как,по-видимому, думают многие из современных ученых, а также языком, воспитанием,религией, законами и нравами. Этот импульс, действующий на таком огромномрасстоянии и двигающий нами в течение веков, как единая сила, вздымающая волнына всем море, не представляет собой лишь слепого влияния инстинктовчетвертичного периода или окружающих нас материальных факторов; это вместе стем — влияние идей ичувств, развитых цивилизацией и надстраивающих над физическим организмомморальный. Если нация представляет собой единый организм, то это прежде всегодуховный организм. Мы рассмотрели, с психологической точки зрения, каковафранцузская душа. Невозможно усматривать "сумерки народа" в чрезмернойнервности или ослаблении мускульной системы, встречающихся более или менее и увсех других наций. Если умственная жизнь и общественные влияния, с их хорошимии дурными сторонами, более преобладают во Франции, чем в других странах, аэтнические влияния достигли в ней в высшей степени неустойчивого равновесия, тов этом столько же основания для надежд, как и для опасений. В критическиеминуты национальный характер со всеми обусловливаемыми им благоприятными инеблагоприятными шансами становится прежде всего вопросом ума и воли: спасениеили гибель нации в ее собственных руках.
III. Выбор народных героев — факт великой важности впсихологии народов. Действительно, герои представляют собой одновременнотипических представителей данной расы и ее идеализованное представление о самойсебе. Один немец справедливо сказал, что никогда не могло бы существовать нацииНаполеонов, но что был момент, когда тайным желанием каждого француза былосделаться Наполеоном. Этот идеальный Наполеон далеко впрочем не походил нагрубого и вероломного исторического Наполеона, которого даже в настоящее время,после стольких разносторонних исследований, мы еще не знаем достаточно.Верцингеторикс, Карл Великий, Людовик Святой, Жанна д'Арк, Винцент де Поль,Байярд, Генрих IV, Тюрень, Конде, д'Ассас, Мирабо, Наполеон — вот герои Франции, истинное иливоображаемое лицо которых всем знакомо. Наиболее популярны — Жанна д'Арк и Наполеон, причемиз последнего сделали олицетворение французской революции и французской славы.Несомненно под влиянием классического направления великие люди Франциипретерпели большие изменения и приблизились к условным героям корнелевских ирасиновских героев; но во всяком случае они действовали обаятельно на простое инепосредственное народное воображение своим мужеством и презрением к смерти,неудержимым порывом и всепокоряющей откровенностью, величием души и рыцарскимдухом, преданностью отечеству или человечеству, любовью к "свободе","просвещению" и "прогрессу". Это — символы скорее идеала, живущего в народной душе, чем историческойдействительности; но нельзя отрицать, что если вы захотите характеризовать этотидеал одним словом, вы назовете его идеалом великодушия.
В глазах некоторых наций, быть великодушным— значит быть"дураком". Без сомнения, великодушие должно быть просвещенным и "идеи" являютсясилами лишь в том случае, если они не противоречат действительности. Но народыгрешат в настоящее время вовсе не избытком любви и преданности к идеям;напротив. Скептицизм, утилитарные заботы, нечестность в денежных делах, узкаяполитика партий и интересов, эгоистическая борьба классов — вот с чем необходимо теперьповсюду бороться во имя идей. Если бы Франция отреклась от своего культаидеала, от своего бескорыстного служения обществу и человечеству, она утратилабы, без всякого возможного для нее выигрыша, то, в чем всегда заключалась ееистинная моральная сила. Не будем насиловать наших способностей.
1 De l'Intelligence I, кн. IV, гл. I.
2 Тард. Законы подражания, гл. III. Что такое общество
3 Этот пессимизм оспаривается в пользу несколько преувеличенногонового оптимизма Новиковым в его интересной книге о Будущности белойрасы.
4 Приложите один конец большого циркуля ко бу, а другой к затылку,и вы получите длину черепа; затем измерьте циркулем наибольшую ширину черепа полинии ушей; частное от разделения ширины черепа на его длину называетсячерепным показателем (l'indice cephalique).
5 Немецкий антрополог Гольдер так хотел назвать круглоголовыхпредшественников германцев в Германии
6 Против этого выставляются следующие возражения: 1) брахицефалияменее значительна и менее распространена в Азии, чем в Европе; 2) брахицефалымогли бы проникнуть в Европу в бронзовый период, лишь пройдя через Сибирь иРоссию, где именно в эту эпоху встречаются почти одни долихоцефалы, или жепройдя сквозь все население ассирийцев, что исторически невозможно. Наконец,наши растения не азиатского происхождения
7 Прибавим еще, что, как это доказал Коллиньон, победителиобыкновенно занимали равнины и долины рек, между тем как побежденные былиоттесняемы в горы или на самое побережье океана.
8 Один японский антрополог предполагает,что высшие классы Японии в значительной части потомки аккадийцев, близкостоящих к халдеям. Во всяком случае монгольский элемент менее значителен вЯпонии.
9 В настоящее время черепной показатель повысился у греков с 0,76до 0,81.
10 Немцы указали у Виргилия на следующее описание лица, обладавшеговполне германской наружностью и даже носившего германское имя, — Герминия:
... Catillus Joan.
Ingentemque animis, ingentem corpore etarmis
Dejicit Herminium, nodo cui verticefulva
Caesaries nudique humeri.
Известно, что франки и германцы завязывалиузлом свои длинные волосы, падавшие на спину.
Pages: | 1 | ... | 35 | 36 | 37 | 38 | Книги по разным темам