Книги по разным темам Pages:     | 1 |   ...   | 24 | 25 | 26 | 27 | 28 |   ...   | 38 |

Однако, рассматривая этот вопрос сэтнической точки зрения, антропологи боятся, чтобы не изменилась пропорциясоставных элементов нашей расы. В течение нашей истории мы уже потерялиогромное количество белокурых долихоцефалов, истреблявших друг друга во времявойн. Благодаря отмене нантского эдикта, мы выгнали за границу целые семьи изчисла лучших и наиболее нравственных. Революция, в свою очередь, обезглавиламассу достойных людей; затем Империя рассеяла наиболее здоровую часть всегонаселения по полям сражений. Независимо от всяких этнических соображений, неподлежит сомнению, что войны, покрывшие кровью Европу, стоили нам четырехмиллионов мужчин, набранных из лучшей части нации, среди наиболее здоровоймолодежи. Два с половиной миллиона из числа этих молодых людей женились бы;такое же число женщин не могло найти себе мужей. Эти войны стоили 73 миллиарда,увеличили государственный долг и возвысили налоги. "Всякий народ, воинственныйдух которого превосходит его плодовитость, должен погибнуть", — говорит Лапуж. Продолжительныевойны всегда отзываются бедственными последствиями на нации; одним изглавнейших является именно это исчезновение или уменьшение наиболее здоровойчасти населения, той, которая своим потомством наиболее способствовала быподдержанию физических и умственных сил расы. Предположите, как говоритЛилиенфельд, что стадо защищалось бы исключительно своими наиболее сильными имолодыми членами, между тем как слабые и старые оставались бы вне борьбы ипочти одни давали бы потомство; ясно, что по истечении известного времени стадоначало бы вырождаться: подбор в обратном направлении вызвал бы понижение тонажизни. То же самое происходит и с народами: их победы обходятся им так жедорого, как и поражения. Одна из причин, в силу которых Англия сохранила всвоем населении большую физическую силу, более высокий рост и более чистуюрасу, чем все другие страны, заключается в ее островном положении, позволившемей принимать сравнительно слабое участие в континентальных войнах, не тратитьсвоих финансов и своего человеческого капитала на содержание постоянных армий имеждународные бойни. Точно так же и Скандинавия, давно уже держащаяся в сторонеот наших распрей, сохранила сильную и здоровую расу. Франция, напротив того,затратила лучшую часть своего мужского населения на сражения и революции.Германия подвергалась подобным же кровопусканиям. Народы, извлекшие меч изножен, погибнут от меча; проливая кровь других, они истощают свою собственную.Земля действительно принадлежит миролюбивым, ибо воинственные исчезают со сценывследствие взаимного истребления. В настоящее время продолжительная войнаподорвала бы жизнеспособность как победившей, так и побежденной расы. БорьбаФранции и России с тройственным союзом была бы не только экономическим, но ифизиологическим опустошением всех участников в войне, за исключением России,обладающей громадным запасом человеческих сил. Чтобы воспользоваться этимвсеобщим опустошением как в промышленном и политическом, так и в этническомотношениях, Англии стоило бы только держаться в стороне. Панегиристам войныследовало бы поразмыслить над этими законами социальной физиологии, гласящимиVae victoribus не менее чем и Vae victis32.

Революции с их гекатомбами, где частопогибают лучшие люди, составляют одну из наиболее тяжелых форм войны. По мнениюЛапужа, французская революция уничтожила "антропологическую аристократию"(eugeniques) среди дворянства и буржуазии, создав новый класс, обогатившийсяпутем спекуляций на национальные имущества и давший "потомство бездобродетелей, талантов и идеалов". Революция была прежде всего "передачейвласти из рук одной расы в руки другой". С ХVI века и по настоящее время, помнению того же автора, замечается правильная постепенность в нашествиибрахицефалов; но "революционной эпохе соответствует внезапный скачок, заметноеускорение в рассеянии евгенического персонала". Не придавая большого значениянаплыву брахицефалов, можно спросить себя, не произвела ли у нас революция, доизвестной степени, результатов, аналогичных произведенным инквизицией вИспании Во всяком случае будем остерегаться от повторения ее.

В отсутствие войн и революций, истреблениенаиболее деятельных и интеллигентных элементов населения продолжается городамине только во Франции, но и в большинстве других стран. В течение тридцати летгородские центры поглотили у нас семь сотых всего населения, в ущерб небольшимкоммунам. В то время как деревни теряют своих жителей, население городовнепрерывно возрастает. Пятьдесят лет назад сельское население во Франциисоставляло три четверти всего населения; в настоящее время оно составляет лишьдве трети его (61%): с 1846 и по 1891 г. деревня потеряла 2.921.843 жителей, анаселение городов возросло на 5.664.549 человек. В течение того же времениплотность парижского населения увеличилась с 11.000 на 31.000 жителей наквадратный километр, т. е. почти утроилась. Так как средняя плотность населениядля всей Франции равняется 13 жителям на квадратный километр, то отсюда видно,что парижская плотность в 425 раз более средней.

Если бы, говорит Cheysson, всяФранция была населена, как Париж, то французское народонаселение равнялось бы15 миллиардам человек, т. е. в десять раз превосходило бы народонаселение всегоземного шара. Левассёр доказал, что это движение в города усилилось спроведением железных дорог: удобство сообщений способствовало перемещениюжителей. Он приходит к тому выводу, что сила притяжения человеческих групп,вообще говоря, прямо пропорциональна их массе, так же как и для неодушевленнойматерии. Так как скопление масс в городах не переставало возрастать, токонцентрация населения должна была усиливаться. Существует стремление считатьскопление населения в городах свойственным исключительно Франции. Но в Англиигородское население, уже превышавшее сельское в 1851 г. (51%), составляло в1891 г. 71,7% всего населения. В Германской империи городское население (считаягорода, имеющие более 2.000 жителей) составляло в 1871 г. 36,1% всего еенаселения, а в 1897 г. — уже 50%. В Соединенных Штатах пропорция населения городов,имевших более 8.000 жителей, определялась в 1820 г, 4,9 процентами, в 1850 г.— 12,25%, а в 1890 г.— 29,1%. ОтносительноФранции нам известно, что ее городское население (считая города с населением,превышающим 2.000 жителей) составляло в 1846 г. 24,4% всего населения, в 1872г.— 31%, а в 1891 г.— 37,4%.Следовательно, движение в города в течение второй половины нашего столетия быломенее ускоренным во Франции, нежели в других цитированных странах, и общеегородское скопление в ней также меньше. В вышеуказанных трех странах, как и воФранции, возрастание городов, более быстрое, нежели общее увеличение населения,объясняется отчасти сельской эмиграцией. Если это представляет социальнуюопасность, говорит Левассёр, то мы подвергаемся ей в многочисленной компании.Однако между этими странами и Францией существует в данном случае разница,признаваемая самим Левассёром: так как общее возрастание их населенияпроисходит сравнительно быстрее, то рост городского населения не производит вних таких опустошений в деревнях, как во Франции, население которой почтинеподвижно.

Выгоды больших городов были хорошо выясненыЛевассёром. Вне больших городских центров почти не существует крупной торговли.Кроме того, города являются очагами умственной деятельности33. Но затофизиологическое влияние городов пагубно. Во-первых, рождаемость в них меньше,чем где бы-то ни было, а смертность больше. Потребность в комфорте порождает вних сознательное воздержание от деторождения, наследственные болезни какрезультат чрезмерного мозгового труда и сидячей жизни вызывают в нихфизиологическое изменение расы. Города уничтожают не только детей, но также ивзрослых. Защитники городов указывают однако, что в Париже смертность лишь на5% превышает среднюю смертность Франции и постепенно уменьшается с прогрессомгигиены; что если принять во внимание значительное число индивидов,переселяющихся в Париж с намерением вести в нем жизнь "под высоким давлением",то условия существования, по-видимому, благоприятнее там, чем в других местах.Допустим; но именно эта жизнь под высоким давлением и сжигает человека, именноона и опасна для его физического и морального равновесия. Разве не доказано,что семьи быстро угасают в больших центрах, нуждающихся в непрерывномпополнении своего населения выходцами из провинций Cheysson указал кроме тогона происходящий в статистике оптический обман в пользу городов: цифры ихрождений, браков и смертей не могут быть сравниваемы с соответствующими цифраминормального населения, содержащего более детей и менее взрослых. Так каквозрасты, дающие особенно много смертных случаев, т. е. детство и старость,представлены в Париже очень слабо, то его смертность надо высчитывать не длясовокупности его населения, а по возрастам, и тогда окажется, что она почти натреть превышает смертность в провинциях.

Так как города являются театром борьбы засуществование, то, в среднем, победа одерживается в них индивидами, одареннымиизвестными расовыми свойствами. Таким образом, промышленная и коммерческаяборьба стремится сделаться вместе с тем и этнической. С этой точки зрения,антропологи утверждают, что города поглощают главным образом белокурых исмуглых долихоцефалов, оказывая сильное притягательное действие на эти двепредприимчивые, умные и беспокойные расы, вовсе не склонные к домоседству поинстинкту, враждебные деревенскому одиночеству. Действительно, по исследованиямАммона, долихоцефалы преобладают в городах по сравнению с деревнями, так же какв высших классах гимназий по сравнению с низшими и в протестантских учебныхзаведениях по сравнению с католическими (где брахицефалия особенно сильна вгерцогстве Баденском). Аммон произвел также любопытные наблюдения над типамибаденских сенаторов. Итак, несомненно, что деревни все более и более теряютсвоих долихоцефалов, становясь все более и более брахицефалическими.Притягиваясь городами сильнее всех других, долихоцефалы достигают в них успехаи благоденствуют в течение одного или двух поколений; но их потомство тает там,как снег на солнце.

Принимая во внимание обратное движение вдеревни, а также перемещения из одних городов в другие, приходится все-такисказать, что большие города являются потребителями населения и что, при всехравных условиях, элементы, переселившиеся из деревни в город, имеют тенденциюсделаться "потерянными элементами для всего населения". Другими словами,движение в города служит подготовительной стадией к "уничтожению путемподбора". "Для определения будущих свойств населения данного государства,— говорит Клоссон,профессор университета в Чикаго, — в высшей степени важно знать, из каких элементов состоит главнымобразом эмиграция страны, а особенно — эмиграция в большие города. ВоФранции все перечисленные нами причины вызывают прогрессивное поглощениебелокурых и смуглых долихоцефалов массой смуглых брахицефалов. Со временисредних веков наш черепной показатель увеличился на одну сотую в сторонуширокого черепа; рост уменьшился, цвет сделался более темным. Таким образом мыснова становимся все более и более кельто-славянами и "туранцами", какими мыбыли до появления галлов; между тем как количество и влияние так называемогоарийского элемента все более и более уменьшается среди нас. Таково явление,приводящее в беспокойство антропологов. Но мы уже видели, что оно происходит увсех других европейских народов, хотя на северо-западе с меньшей интенсивностьюи быстротой. Происходит, так сказать, общее и медленное обрусение Европы,включая сюда даже и Германию; это своего рода самопроизвольный панславизм илипанкельтизм. Несмотря на предсказания антропологов, в настоящее время ещенельзя с точностью определить, хорошие или дурные последствия этой перемены;можно лишь сказать, что равновесие между тремя нашими составными расамиизменяется благодаря постоянному приливу новых элементов, обусловленному нашейсистематической бездетностью, нашими продолжительными войнами и, наконец,влиянием больших городов. Вторжение с юга кельтов Средиземного моря доизвестной степени уравновешивается в настоящее время вторжением с севера болееили менее кельтизированных германцев. Кроме того, Франция обладает необычайнойспособностью ассимилировать привходящие в нее элементы благодаря ее в высшейстепени симпатичному, общественному, открытому для всего и всех характеру. Темне менее было бы предпочтительней, если бы Франция сама пополняла своенаселение и даже колонизовала бы другие страны. Менее чем в одно столетие,число европейцев вне Европы возросло с 9 миллионов до 82; Англия дала 7миллионов эмигрантов, Германия — 3 миллиона. Неужели Франция будет по-прежнему безучастнымзрителем этой бьющей через край плодовитости других наций Неужели онасогласится, вместо того чтобы населить мир, очистить свою почву даже отсобственной расы и принять к себе иностранцев

Антропологи видят в этом универсальномсмешении длинных голов с широкими, достигающем наивысшей степени во Франции,еще другой неблагоприятный признак, с этнической точки зрения: в дисгармонииформ, усматриваемой ими у этих "метисов", они находят отражение внутреннейдисгармонии. В наших городах, говорят они, мы только и встречаем, что людей сосветлыми глазами и темными волосами, и наоборот, или же широкие лица всочетании с округленными черепами; бороды другого типа, чем волосы на голове;"у брахицефалов арийские головы", что составляет узурпацию; с другой стороны,"маленькие головы расы Средиземного моря сидят на длинных арийских шеях иувенчивают гигантские туловища". Что сказали бы эти пессимисты, если бы увиделимадам де Севинье, у которой, как говорят, один глаз был голубым, а другой— черным Не пройдетмного времени, продолжают они, и вы увидите, как нарушение симметрии органовсделается "причиной гибели этих смешанных населений". В моральном отношении,сколько видим мы людей, терзаемых противоположными стремлениями, думающих"утром как арийцы, а вечером как брахицефалы", меняющих характер, волю иповедение по капризу случая! Вот зрелище, представляемое психологией жителей"смешанной крови" наших долин и городов. Антропологи прибавляют еще, чтоотличительной чертой этих метисов, так же как и метисов от смешения белокожих счернокожими, являются "эгоизм, непостоянство, вульгарность и трусость". Уже укельта наблюдается огромная забота о своей особе, о своих интересах и интересахсвоих близких — овсем, что не выходит из пределов его довольно узкого горизонта. При смешениикельта с германцем, энергичный индивидуализм последнего усиливает личныетенденции первого; с другой стороны, германские инстинкты солидарностинейтрализуются узостью и мелочностью кельта. В конечном результате — эгоизм. Такова антропологическаяхимия характеров. К счастью эти выводы еще более проблематичны, чем всепредыдущие. Pages:     | 1 |   ...   | 24 | 25 | 26 | 27 | 28 |   ...   | 38 |    Книги по разным темам