Книги по разным темам Pages:     | 1 | 2 | 3 | 4 |   ...   | 38 |

Можно составить себе понятие о прочныхвзаимодействиях, происходящих в среде известного народа, изучая, как этопытаются делать многие психологи в настоящее время, скоропреходящие имгновенные проявления этого взаимодействия в среде многолюдного собрания илитолпы. Когда индивиды, живущие в различных психических условиях, действуют однина других, между ними происходит, по словам Тарда, частичный обмен, приводящийк усложнению внутреннего состояния каждого индивида: если же они и одушевленыодной и той же страстью и обмениваются тождественными впечатлениями, как этобывает в толпе, то эти впечатления, усиливаясь взаимным влиянием, достигаютбольшей интенсивности; вместо усложнения индивидуального внутреннего состоянияявляется усиление одного и того же настроения у всех индивидов. Это переход отаккорда к унисону. "Толпа, — говорит Тард, — обладает простой и глубокой мощью громадного унисона". Если сектыи касты отличаются всеми характерными свойствами толпы в их наиболее сильномпроявлении, то это именно потому, что члены подобных замкнутых групп "как быскладывают в одно общее достояние совокупность своих сходных идей и верований",и которые в силу такого нарастания принимают бесконечные размеры. Можно было быприбавить, что когда какое-нибудь общее чувство, как, например, национальнойчести или патриотизма, одушевляет целые народы, то оно может принять формуболезненного припадка.

Кому не известно, что коллективноеумственное настроение не измеряется простым суммированием индивидуальныхнастроений. В человеческих группах всего легче обнаруживаются и оказываютпреобладающее влияние на решения чувствования, общие всем данным лицам; нотакими чувствованиями являются обыкновенно наиболее простые и примитивные, а неощущения, отвечающие позднейшим наслоениям цивилизации. Согласно Сигеле, Лебонуи Тарду, человек в толпе оказывается ниже в умственном отношении, чем каким онявляется, как отдельная личность. Интеллигентные присяжные произносят нелепыевердикты; комиссии, составленные из выдающихся ученых или артистов, отличаются"странными промахами"; политические собрания вотируют меры, противоречащиеиндивидуальным чувствам составляющих их членов. Дело в том, говорит Тард, чтонаш умственный и нравственный капитал разделяется на две части, из которых однане может быть передана другим или обменена и, будучи разной у разных индивидов,определяет собой оригинальность и личную ценность каждого из них; другая же;подлежащая обмену, состоит из немотивированных, безотчетных страстей и чувств,общих всем людям известной эпохи и известной страны. В толпе накапливаетсяименно эта меновая часть капитала в ущерб первой его части. Тем не менее, хотячувствования толпы часто бывают грубы, они могут быть также и великодушны; впоследнем случае, однако, это все-таки элементарные и непосредственныеощущения, пробуждающие самую основу человеческой симпатии.

Организованные толпы всегда игрализначительную роль жизни народов; но, по мнению Лебона, эта роль никогда не былатак важна, как в современных демократиях. Если верить ему, то заменасознательной деятельности индивидов бессознательной деятельностью толпысоставляет одну из главных отличительных черт текущего столетия и современныхнародов. Но хотя Лебон признает крайне низким умственный уровень толпы, еслидаже она состоит из избранной части населения, он все-таки считает опаснымкасаться ее современной организации, т. е. ее избирательного права. Не в нашейвласти, говорит он, вносить глубокие преобразования в социальные организмы;одно время обладает подобной способностью. Толпы, без сомнения, всегдаостанутся бессознательными, но в этой бессознательности, быть может, изаключается тайна их могущества. В природе, существа, руководящиесяисключительно инстинктом, совершают действия, необычайная сложность которыхвызывает в нас удивление; разум — слишком новое явление в человечестве, чтобы он мог открыть намзаконы бессознательного, а особенно заменить собой бессознательнуюдеятельность. Но он должен, по крайней мере, руководить ей, прибавим мы.Впрочем мы не можем согласиться с Лебоном, что с психологической точки зрениятолпа составляет "особое существо", слившееся на более или менее короткое времяиз разнородных элементов "совершенно так же, как клетки, составляющие живоетело, соединяясь вместе, образуют новое существо, отличающееся совсем другимисвойствами, чем те, которыми обладает каждая из них". Мы думаем, что это значитидти слишком далеко. Между простой суммой или средним арифметическим характерови "созданием новых характеров" существует промежуточная ступень, а именно— взаимодействие, неравносильное творению, но и не представляющее простого суммирования. Этовзаимодействие порождает не новое "психологическое бытие", хотя бы даже и"временное", а создает оригинальную и более или менее прочнуюкомбинацию.

В среде нации, этого рода взаимодействиянесравненно сложнее и не носят того мимолетного характера, каким отличаютсяпорывы толпы или страсти собрания. В этом именно смысле, — и вовсе не в метафизическом,— нацию можно назвать"постоянным существом". Нельзя составить себе понятие о народе, изучаяпоследовательно составляющих его в данное время индивидов: необходимо понятьсамо сложное тело, а не только его отдельные составные элементы. Несомненно,последние являются необходимым условием образования сложного тела; но ихсоприкосновение, их взаимные отношения вызывают особые явления и специальныезаконы, что конечно вовсе не значит, что ими создается новоесущество.

Чтобы выяснить, в чем именно заключаютсясоциальные взаимодействия, Гюйо и Тард настаивали на явлениях внушения, болееили менее аналогичного гипнотизму, происходящих в среде всякого рода обществ:толпы, законодательных собраний, народов. Тард, согласно Тэну1, определяетчеловеческий мозг, как своего рода мультипликатор: каждое из наших восприятий икаждая из наших мыслей воспроизводятся и распространяются по всем изгибамсерого вещества, так что мозговая деятельность может быть рассматриваема, как"непрестанное самоподражание". Если индивидуальная умственная жизнь состоит изподражательного внушения, действующего среди клеток, то социальная жизньсостоит из внушений, оказываемых одними лицами на другие. Следовательно,общество или нация могут быть определены, как "собрание существ, в средикоторых происходит процесс взаимного подражания"2. Едва родившись, ребенок ужеподражает отцу и формируется по его подобию; по мере того как он растет и,по-видимому, становится независимее, в нем все более и более развиваютсяпотребности подражания: к первоначальному "гипнотизеру", который ранее одиндействовал на него, присоединяются другие бесчисленные гипнотизеры; в то жевремя и независимо от своей воли он сам становится гипнотизером по отношению кбесчисленным гипнотизируемым. Тард называет это переходом от одностороннеговлияния к взаимному. "Общественная жизнь, подобно гипнотическому состоянию,— лишь особая формасна... Иметь лишь одни внушенные идеи и считать их своими собственными, таковаиллюзия, свойственная сомнамбулам так же, как человеку, живущему вобществе".

Не идя так далеко и не предполагая, чтобымежду членами известной нации действительно происходило гипнотическое внушениеи чтобы почти все в этой нации совершалось как бы в состоянии сна, можно,однако, и должно допустить, что между мозговыми центрами отдельных лицпроисходит ряд взаимных влияний, приводящих к установлению чувств и идей,источник которых лежит уже не в одном индивидууме и не в простой суммеиндивидов, а во взаимной зависимости одних из них по отношению к другим, атакже и по отношению к их предшественникам. Только в этом смысле, по нашемумнению, и можно говорить о национальном "организме", как о такой солидарности,каждая часть которой объясняется целым, так же, как целое — его составнымичастями.

Те или другие состояния сознания отдельныхлиц могут отозваться на общем сознании, но не непосредственно: они сначаладействуют одни на других в силу отношений, ставящих их в соприкосновение междусобой, и только в результате этого взаимодействия может получиться большее илименьшее изменение национального характера. Причинами, влияющими непосредственнона последний, являются условия, в которые поставлено общественное тело в егоцелом; а эти условия не тождественны частным условиям, в которые поставленыиндивиды. Необходимо, следовательно, тщательно отличать национальные условия отиндивидуальных; национальный характер зависит непосредственно от первых и лишькосвенно от вторых. Таким образом существует целая градация различных степенейсложности среди сил, под влиянием которых возникает данная социальнаякомбинация, настолько же отличная от своих составных элементов, как и вода отсоставляющих ее кислорода и водорода.

В известном смысле, у всякой нациисуществует свое сознание и своя воля. Эта социологическая истина слишкомигнорируется односторонними системами, как политико-экономическими иполитическими, так психологическими и моральными, — системами, которые, группируясьпод знаменем индивидуализма, приходят в конце концов к настоящему социальномуатомизму. Мы вовсе не намерены придавать конкретного значения абстракциям,приписывать народу особую "душу", особое "я", как это делают некоторыесоциологи, вроде Вормса или Новикова; мы даже не будем касаться этогофилософского или скорее метафизического вопроса. Но подобно тому как в каждоминдивидууме складывается известная система идей-чувствований и в то же времяидей-сил, проявляющихся в его сознании и руководящих его волей, — эта система существует также и унации. Некоторые из руководящих идей индивидов тесно связаны с жизнью общества,членами которого они состоят, с тем целым, часть которого они составляют. Этиидеи — результат ивоспроизведение в каждом из нас тех общественных взаимодействий, которые мы, ссвоей стороны, оказываем на других и испытываем на самих себе. У всякогофранцуза — своясобственная роль в жизни нации; но как бы ни были индивидуальны его интересыили обязанности, они всегда более или менее связаны с интересами иобязанностями Франции; мы не можем, следовательно, не иметь в нашем мозгу идей,относящихся к общему благу, общему идеалу, более или менее верно понятому,более или менее приуроченному к нашему я, как к исходной точке. Отсюдаполучается во всей совокупности голов и сознаний система идей, служащаяотражением социальной среды, так же, как существует система идей, отражающаяфизическую среду. Это — коллективный детерминизм, часть которого в нас самих, а остальнаячасть — во всехдругих членах общества. Эта система взаимно связанных, взаимно обусловленныхидей составляет национальное сознание, пребывающее не в каком-либо одномколлективном мозгу, а в совокупности всех индивидуальных мозговых центров,— и однако же неравняющаяся сумме индивидуальных сознаний.

Этой систематизацией взаимосвязанныхидей-сил объясняется, кроме национального сознания, также и "национальнаяволя", которой, как всякой волей, более или менее осуществляется нравственныйидеал. Только путем явной узурпации избиратели какой-либо страны или— что еще хуже— какого-либо одногоокруга придают своим голосованиям значение народной воли. Это не более каксуррогат ее, частичный и неполный, которым пока приходится довольствоваться, нокоторый вовсе не носит характера мистического "суверенитета". Вдействительности, национальный характер далеко не всегда выражается наилучшимобразом толпой, ни даже наличным большинством. Существуют избранные натуры, вкоторых лучше, чем во всех остальных, отражается душа целого народа, егоглубочайшая мысль, его существеннейшие желания. Это слишком часто забываетсянашими политиками. Сам Руссо однако учил их, что "часто бывает огромная разницамежду волей всех и общей волей": первая представляет сумму отдельных хотений,каждое из которых может стремиться к удовлетворению частных интересов; однавторая соответствует общему интересу. По меньшей мере можно сказать, что онавыражает собой стремления целой нации, вызванные системой идей и чувств,которые руководят ей. Отдельные умы суть факторы национальной воли, но ни одиниз них не воплощает ее в себе. Действительно, никакой индивидуум никогда несознает вполне даже своей собственной воли, если понимать под ней всю системуего руководящих идей и чувств; тем менее он может сознавать национальную волю,слагающуюся из взаимного влияния одно на другое всех индивидуальных желаний исоставляющую известную равнодействующую этих желаний. Эта равнодействующаявсегда идет далее предвидений и желаний каждого отдельного индивидуума.Следовательно национальная воля никогда не может вполне сознавать себя, даже влице избранных натур, даже в лице величайшего гения, будь то сам Наполеон. Однобудущее открывает, в конце концов, истинное направление национального движения,которое можно только предвидеть с большей или меньшей вероятностью на основаниипрошлой истории и настоящего состояния нации.

II. Различные проявления национальногохарактера.

Огюст Конт рассматривал отдельногоиндивидуума, как абстракцию; это составляло также один из основных принциповГегеля. Экономисты с своей стороны настаивают на основной солидарностиинтересов, потребностей, способов производства, распределения и потребленияданного народа, —солидарности, приводящей, согласно Марксу, к историческим формам собственностии организации труда. Но еще теснее та солидарность, в силу которой, как мытолько что видели, устанавливается взаимная зависимость идей, чувств ипобуждений. Таким образом понятие о национальности не может быть ни чистофизиологическим и этнографическим, ни чисто экономическим. Национальнаяиндивидуальность проявляется прежде всего психологическими признаками: языком,религией, поэзией и искусствами, монументами, мнениями нации о самой себе илимнениями о ней других; наконец, она проявляется в ее героях и историческихпредставителях. История данного народа также открывает его характер, но при томусловии, чтобы после тщательного изучения ее различных моментов была выведенатак называемая "историческая средняя". В самом деле, в течение долгогосуществования народа, бывают периоды, когда, благодаря особому стечениюобстоятельств, продукты его умственной, моральной и артистической жизни невполне соответствуют его национальному характеру; но если вы выведете среднююарифметическую из большого числа различных исторических периодов, то врезультате получится верное отражение данных национальных свойств.

Один язык еще не может служить точнымпоказателем, народного характера, так как язык может быть занесен извне. Однакодаже и в таком случае сравнение первоначального языка с его позднейшими формамипозволяет определить национальные тенденции, так как нация всегда кладет свойотпечаток на язык. Lazarus справедливо говорит, что язык для ума народа— то же, чтоземля-кормилица для его тела.

Pages:     | 1 | 2 | 3 | 4 |   ...   | 38 |    Книги по разным темам