Книги по разным темам Pages:     | 1 |   ...   | 6 | 7 | 8 | 9 | 10 |   ...   | 33 |

Шоковые (радикальные)реформы

Избиратель

адаптируется

V11; R11

V12; R12

Не адаптируется

V21; R21

V22; R22

Реформатор здесь – это политик, стремящийся кпереизбраниям на следующий срок и получающий полезность от того, что избирательадаптируется к условиям рыночной экономики и правовогогосударства.

Стратегия не адаптироваться избирателяозначает ожидание к возвращению, в целом, к исходному состоянию экономикии общества.

Выбор политика стратегии радикальных(шоковых) реформ в предлагаемой Бальцеровичем схеме означает, что V являетсяфункцией от выбора политика, причем издержки V22>> V21 (цена ожидания реставрации, цена просто уклонения от активныхдействий по адаптации при шоковых реформах много выше). Но тогда вероятностьвыбора избирателем стратегии ладаптироваться будет выше при шоковых реформахпри любых соотношениях V12 и V22 арассматривать соотношение V11 и V21 практически не имеет смысла, если только нет оснований полагать,что соотношение издержек V11 / V21 << V12 / V22. Тоесть политик - реформатор может выбрать стратегию постепенных реформ лишьтогда, когда твердо уверен в том, что издержки адаптации при постепенныхреформах многократно ниже аналогичных издержек при радикальныхреформах.

Но тогда к примеру, результаты апрельскогореферендума для власти должны были быть заметно хуже (по свежим следам отзавершившихся лишь в декабре радикальных реформ), чем декабрьских 1993года выборов в Государственную Думу (которым предшествовало болееполугода типично градуалистских мер и два месяца радикальных реформ, которыеизбиратель не успел почувствовать (их результаты в виде снижения инфляции напротяжении первых двух кварталов 1994 года), естественно, сказались позднее.Известно, что ситуация была прямо противоположной.

Готовность избирателя нести издержкиадаптации (независимо от типа реформ) за пределами столь удачно угаданногоЯвлинским периода в пятьсот дней оказалась значимо ниже, чем в пределах этогосрока.

Компромисс – инструмент согласования интересов, как правило, эффективный встабильном цивилизованном обществе. Он базируется на отказе обеих сторон открайнего насилия по отношению друг к другу. Или, точнее, на отказе отнанесения ущерба, заведомо несоразмерного с ценностью предмета спора. Привнутринациональном конфликте залогом исполнения этого правила служитукоренившаяся и закрепленная, как правило, в законах традиция, нарушениекоторой приведет к тому, что большинство решительно выступит против нарушителя.

Необходимым свойством игры, которая допускает компромисс(кооперирование) в качестве рациональной стратегии является восприятие еекак бесконечной пошаговой игры. Игры, в которой, при близких кединице значениях индивидуального коэффициента дисконтирования кооперирование(компромисс) может стать выгоднее бескомпромиссного (некооперативного)поведения. Да и то лишь благодаря возможности эффективного наказаниянекооперативно ведущего себя игрока на всем бесконечном множестве ходов, послесовершенного им отступления от генерального курса.

В стабильном правовом государстве к компромиссу подвигаетсила закона (включая силу и регулярность его реализации). Именно и только втакой ситуации, когда обе стороны в состоянии прогнозировать свои выигрыши(проигрыши) как приведенную к настоящему времени сумму, связанную с наиболеевероятным исходом тяжбы в суде компромисс становится рациональной стратегией набытовом уровне.

На международном уровне то же значение имеетпарламентский контроль над расходами и нежелание большинства законодателейотрывать средства от проектов, могущих привести к их личному переизбранию впользу весьма рискованного проекта силовой акции против другого государства,связанного с непредсказуемо большими издержками.

В игре, условия которой гарантируютограниченность максимального по абсолютной величине выигрыша (какположительного так и отрицательного) пойти на издержки поиска компромиссаможет стать выгодным.

Разумеется, отказ от компромисса не означаетотказа от учета в своих действиях интересов влиятельных в той или иной сферегрупп.

Проблемы и достижения в формированииинститутов общества Rule of Law в России в первой половине 90-хгг.

Попробуем бросить беглый взгляд на объектыинституционального строительства российских реформаторов. До конца 1995 года -то есть в период относительно высокого влияния реформаторов былиприняты:

• Законодательство о защите свободы слова, совести, передвижения ивыбора места жительства;

• Конституция прямого действия, уже сотни раз использованнаягражданами для судебной защиты своих прав;
• Гражданский Кодекс (1 и 2-я части), Арбитражный, Уголовный Кодексы,вполне соответствующие современным правовым стандартам; законодательство обакционерных обществах33
• целый ряд других важных правовых норм.

Все эти документы разрабатывались,преимущественно, "реформаторами" и принимались при их решающем участии (фракция"Выбор России" дала наибольшее число голосов за перечисленные Кодексы).Демократы-реформаторы были и остались единственной конституционалистскойполитической силой в России - от принятия Конституции до сегодняшнегопредвыборного манифеста Союза Правых Сил. Характерно, что позционирующая себя вкачестве "демократической оппозиции" интеллектуально "инкременталистская"партия "Яблоко" выступала против принятия защищающей права человекаКонституции. Причем по откровенно конъюнктурным соображениям - им не нравилосьпредусмотренное основным законом распределение полномочий между ветвямивласти.

Совершенно удивителен следующийфакт. Несмотря на очевидные просчеты реформаторов,оставивших судебную систему и правоохранительные органы без люстраций исовершенно нереформированными, многие из принятых законов все же работают. Фактдееспособности, хотя и ограниченной подтверждается данными судебнойстатистики (см. "Российская Юстиция, №№6,7 1998 и др.). Число жалоб нанеправомерные действия должностных лиц и органов власти, ущемляющих правачеловека, ежегодно измеряется десятками тысяч (43,6 тыс. в 1996-м, 80,6 тыс. в1997-м, 127 тысяч в 1998-м). Ежегодно отменяются сотни правовых актов,противоречащих Конституции и ГК (1203, 1636 и 2016 исков в 1996-м,1997-м, 1998-м гг соответственно, что составляет стабильно примерно 3/4от числа поданных исков). Демонстрацией относительной эффективности новыхзаконов стала осень 1998-го года. Когда в десятках регионов местнымипрокурорами были опротестованы нормативные акты, ограничивающие свободуторговли и потребительского выбора.

Один из интересных эффектов такогоинституционального строительства отмечает А.Олейник ("Издержки и перспективыреформ в России. Институциональный подход", "Истоки-3", ВШЭ, М., 98). Онссылается на "исследование норм, используемых заключенными в организацииих повседневной жизни". Отмечая унаследованные от СССР проблемы пенитенциарнойсистемы (бесправие заключенного) он указывает, что "Е либерализацияусловий содержания и признание за заключенными неотъемлемых правЕспособствовали существенной либерализации неформальных норм, господствующих вих среде".

Итак, в условиях России радикальное насаждение западныхдемократических институтов действительно сопряжено с высокими издержками. Ноэти издержки несопоставимо ниже альтернативного, инкременталистскогоподхода. И, как и отмечал М.Олсон, обеспечение прав личности - отнюдь нероскошь, которую могут позволить себе лишь богатые (и не может позволитьКитай), но необходимое условие на пути к процветанию.

Совершенно неубедительны ссылки Стиглица иего коллег на Хайека, который, в частности, в Пагубнойсамонадеянности34 многократно подчеркиваетнедостаточность традиционных институтов для поддержки эффективного рыночногохозяйства. Одной из основ его взглядов была концепция конкуренции институтов впроцессе отбора эффективных и расставания с неэффективными. Под эффективными онбесспорно понимал комплекс классических либеральных ценностей(индивидуализированная свобода – собственность), весьма проблематично сочетаемых с приверженностьюинкременталистов китайскому опыту.

Более того, история права обнаруживаетследующую закономерность. Чем более подготовлены базовые, неформальныеинституты общества к поддержке "расширенного порядка", чем болеелправозаконным (лRule of Law) является общество к моменту строительствасовременных формальных правовых и демократических институтов, тем, строгоговоря, меньше оно в них нуждается. Тем менее тщательно отстроенными онивыходят. В Англии обходятся без писаной конституции. В США несколько слов изпервой поправки к Конституции действуют эффективнее, чем тщательно прописанный,жестко либерально идеологизированный закон в России. В конце XVIII века в СШАдаже высказывались сомнения в необходимости записывать в Конституциисамоочевидные положения по правам личности.

Конституции ФРГ, Японии, Италии, Испаниигораздо тщательнее прописывают правозащитные нормы, чем Конституция Франции, невполне определенно ссылающаяся в преамбуле на Декларацию прав и свобод 1789года. Характерно, что Конституция IV республики, наследницы деградировавшей врежим Виши III-й, отнеслась к этой проблеме значительновнимательнее.

Уголовный кодекс ФРГ и решенияВерховного суда подробно определяют наказание за пропаганду национальной,расовой и религиозной розни. В США подобных норм и прецедентов нет вовсе. Тоесть меньшая готовность общества к принятию ценностей "открытогообщества", общества Rule of Law предъявляет более жесткие требования кзаконодателю и законодательству. И с точки зрения качества и подробностинормативных текстов. И с точки зрения их либеральной идеологизации. Уже почтиклассическое объяснение этого феномена предложил У.Нисканен теорией о мягкойинфраструктуре (Niskanen, 1998) традиций, обычаев, морали, дополняющей или даже заменяющей вопределенных ситуациях формальное регулирование.

Слабоструктурированное, раздираемое противоречиями обществообуславливает гораздо более высокие издержки принятия решений, нежели развитоегражданское общество с мощным Утретьим секторомФ, независимыми СМИ,политическими партиями, профсоюзами и т.п. Стало быть общество типа российскогонуждается в минимальном, то есть в жестко либеральном регулировании, посколькулюбое другое недискреционное регулирование заведомо неэффективно. Инымисловами, издержки правоприменительной практики в России намного выше, а значитникакие правила, кроме либеральных выполняться не смогут (опять таки, если недопускать мысли о переходе к произволу мудрой власти вместо правовогорегулирования как такового).

Иная трактовка повышенных требований кзаконодательству отсталой страны – это представление такой правовой системы, как защитного поясареформ, гарантии от отката, в случае ослабления политической поддержки реформ вобществе и среди элиты. Так, действительно, конституция 1993 года пережиланеудачные для реформаторов выборы 1993 года и катастрофические – 1995 года. Она продолжает, хотя ивесьма ограниченно, работать до сих пор после полутора лет экспериментов внаправлении направляемой демократии. Разумеется, такая защита от провалов вспросе на институты общества Rule of Law много слабее членства вНАТО и не идет вообще ни в какое сравнение с иностранной оккупацией. Затоиздержки, а значит и вероятность принятия таких мер (реализации стратегии)существенно ниже, чем в первых двух случаях.

Следует отметить справедливость опасенийДж.Стиглица о том, что неудачи реформ порождают дополнительные издержки на путиреформирования. Но также стоит отметить существование и иного вида издержек. Ихможно обозначить, как отложенные издержки отсохранения традиционных институтов.

Их природа очевидна. Внутреннеенасильственное перераспределение35 (в большей или меньшейстепени произвольное, а не законодательно определенное) подрывает стимулы квоспроизводству перераспределяемых ресурсов (не говоря уже об издержкахсуществования слоя лиц, занимающихся реализацией насильственногоперераспределения; их наличие можно трактовать, как запас отрицательногочеловеческого капитала). Запасы перераспределяемого рано или поздно истощаются,а поток воспроизводства перекрывается надолго.

Внешнее насильственное перераспределениестимулирует тех, кто несет потери идти на издержки, сопоставимые с потерями наобеспечение эффективного ответного насилия (стимулирует "обмениздержками").

Природа таких издержек естественно связанаименно с традиционными институтами. Именно традиционные государства ставятрекорды по доле перераспределяемых общественных ресурсов. Традиционные жекочевые государства специализируются на "внешнем перераспределении". От греков,разрушивших Крито-Микенскую цивилизацию, до славян, грабивших вплоть добесславной гибели Святослава Византию; от походов славян на Царьград до набеговкрымского хана на Москву. В большинстве случаев переход от "внешне-перераспределительной" кочевой экономики (сам термин заимствован у А.Улюкаева)к более или менее оседлой всегда сопровождался большими издержками и почтивсегда был вынужденной реакцией на возрастающие издержки такого способажизнеобеспечения.

Разумеется, наиболее яркие (в силу свежести)примеры таких издержек демонстрируют тоталитарные государства. Периоды бурногоэкономического роста (хотя и сильно приукрашенного официальной статистикой)оплачиваются фантастическими по масштабам издержками. Причем, как текущими(реальными, а не вымышленными потерями человеческого и социального капитала),так и последующими, отложенными. В Германии это были издержки второй мировойвойны и поражения. В России - издержки краха империи, дополнительные трудностиперехода. В частности, проблемы, порождаемые спросом значительной частинаселения на имперские, антидемократические и антиправовые по самой природе,ценности. Разразившиеся в Индонезии погромы, межрелигиозная резня могутрассматриваться как прямое следствие постепенной "направляемой демократии".

Причем, по всей видимости, величина издержекположительно коррелирует с продолжительностью существования традиционныхинститутов, построенных под насильственно - перераспределительнуюгосударственную экономику.

В этой связи совершенно непонятен оптимизм,с которым г-н Стиглиц и некоторые его коллеги взирают на Китай. Чьи отложенныеиздержки перехода еще могут перекрыть все отмечаемые ныне выигрыши от"постепенности" строительства новых правовых и политических структур.

Pages:     | 1 |   ...   | 6 | 7 | 8 | 9 | 10 |   ...   | 33 |    Книги по разным темам