Geum.ru

Н. А. Бернштеин о ловкости и ее развитии публикация подготовлена профессором И. М. Фейгенбергом

Вид материалаКнига

Содержание


ЧТО делает ловкость.
А К действует ловкость?
Правильное движение
Главное зерно ловкости
Пассивную сторону
Подобный материал:
1   ...   22   23   24   25   26   27   28   29   30
252

не точности, высокая марка точности, является одним из важней-
ших условий для признания их ловко выполненными. Сюда отно-
сятся многие навыки точного механика, резчика, гравера, хирур-
га, аптекаря, химика, чертежника, снайпера и других.

Отмеченная нами способность чувствительных органов обо-
стрять свою восприимчивость по ходу тренировки навыка имеет
очень большое практическое значение. В каждом двигательном
навыке точность подвергается и хорошо поддается значительно-
му развитию путем упражнения. Как раз в отношении точности
очень ярко проявляется вдобавок явление переноса упражнен-
ности, вообще очень свойственное верхнему подуровню простран-
ства (С2). Развивая в себе точность по ряду разнородных
навыков, можно планомерно воспитать одну из очень важных
предпосылок качества ловкости.

Теперь обратимся к другой черте ловкости, также характе-
ризующей собою то, ЧТО делает ловкость.

Эта черта — быстрота.

Утверждение, что быстрота — обязательное условие для
ловкости, звучит как нечто само собою разумеющееся, даже
излишнее. Не значит ли это ломиться в открытые двери,
требовать, чтобы жар был горячим, а вода — мокрой?

Нет, это не так. Ближайшие строки покажут на реальных
примерах, какие здесь требуются уточнения. Пока отметим, что
свойство быстроты, так же как и предыдущее, имеет свои
количественную и качественную стороны. Начнем с первой.

О быстроте можно говорить двояко: применительно к тому,
как что-либо делается и что именно делается. В первом случае это
будет быстрота в поведении, быстрота движений, действий
и т. д., во втором — то, что можно назвать быстротою результата.
Представим себе человека, который, развивая все доступное
ему проворство, переписывает от руки какую-нибудь брошюру
или мастерит одну за другой одинаковые нарезные гайки.
Как ни будет он торопиться, он не изготовит за день больше
двух брошюр или сотни гаек, а рядом с ним стоит пар,а машин,
которые неторопливыми, спокойными взмахами своих железных
челюстей выбрасывают за один час тысячи брошюр и десятки
тысяч гаек. Быстрота движений в этом примере на стороне
человека, но машина побивает его быстротой результата.

Можно утверждать точно, что для ловкости важнейшей
чертой является именно быстрота результата. Можно быть пре-
восходным спринтером и в то же время отнюдь не блистать
ловкостью. Конечно, если все прочие условия равны, то быстрота
результата будет зависеть у человека и от быстроты его движе-
ний, но самой по себе этою быстротой движений много еще
не достигнешь.

Есть много вариантов нравоучительной сказки на тему:
«Поспешишь — людей насмешишь» или «Тише едешь — дальше
будешь». Во всех этих вариантах опрометчивый, излишне то-

253

рошшвый человек в конце концов побеждается своим более
методичным и хладнокровным соперником, несмотря на все
свое проворство в движениях. Неоспоримая жизненная прав-
да, заключающаяся в этих сказках, ставит, кстати сказать,
на очередь один существенный вопрос: почему истинно ловкие
движения всегда неторопливы? Почему, наоборот, торопливость,
суетливость в движениях всегда свидетельствуют о низком
уровне ловкости?

Думается, что объяснение этому очень простое. При пло-
хой, неумелой, неловкой работе непременно делается много
лишних движений. Если стремиться во что бы то ни стало выдер-
живать высокий темп работы, то ведь надо же успеть уместить
в него все это множество лишних движений — вот человеку и
приходится волей-неволей торопиться! Если, наоборот, его
работа рациональна и методична, то она хорошо укладывается
во времени даже и при большой быстроте результата и не вы-
нуждает ни к какой особой поспешности.

Для уточнения вопроса о быстроте необходимо сделать
и другое замечание. Совершенно неверно будет сказать, что
ловкости всегда показательна и необходима какая-то определен-
ная, наивысшая быстрота. Разные виды деятельности Доступны
нам с очень различными степенями быстроты, а в некоторых
случаях и сами диктуют свой тот или иной темп, иногда и мед-
ленный. Так, например, есть ряд тонких и точных манипуляций,
вроде химического взвешивания, некоторых медицинских про-
цедур и т. д., которые не только необходимо делать медленно,
но в которых зачастую вся немалая ловкость исполнения
состоит как раз в том, чтобы делать их нежно, плавно и мед-
ленно. С другой стороны, есть виды особо точных работ (их
иногда называют прецизионными), вроде, например, рабочих
операций часовщика над дамскими часиками величиной с горо-
шину, которые невозможно выполнять иначе как медленно.
В движениях этого рода по большей части наблюдается дайе
известная обратная зависимость: при той же процентной
степени точности чем они мельче, тем их приходится делать
медленнее. Но в этих случаях уже можно прибегнуть к сравнё:
нию и сказать, что тот из двух исполнителей, который может
при том же качестве сработать быстрее, ловче своего партнера.

Итак, для ловкости необходима и характерна быстрота
результата, притом относительная, а не абсолютная.

У быстроты, в том виде, как она проявляет себя в ловкости,
есть и своя качественная сторона, хотя она и не бросается
сразу в глаза. Ее можно разгруппировать по трем линиям.

Во-первых, для ловкости .требуется быстрота находчивости.
Хорошим примером может послужить недавно приводившийся
нами случай перелома шеста во время прыжка с ним. Не рас-
теряться от неожиданного затруднения, а изобрести правиль-
ный, удачный выход из него в этом и состоит ловкость, но

254

иногда вся соль в том, что найти этот выход надо мгновенно.
Было бы мало радости, если бы описанный нами прыгун с
шестом придумал свой выход в сальто, уже лежа на земле и
потирая ушибленный бок. Очень ярко выступает вся ценность
этой быстроты находчивости в фехтовании, где нужно бывает в
ничтожную долю секунды скорее почувствовать, нежели инять
умом, маневр противника, и в тот же миг суметь включить тот
самый контрманевр, который спасает жизнь.

Во-вторых, можно было бы назвать быстроту решимости.
Задача зачастую состоит не только в том, чтобы быстро найти
нужный прием. Иногда наши двигательные уровни настолько бо-
гаты, что в состоянии предложить не один, а целых три выхода
из положения, ни один из которых не хуже других. Но в этом
случае чрезмерная находчивость может принести вред вместо
пользы, если мы не сумеем сразу и без колебаний выбрать
один определенный план действий и последовать ему. Если
вспомнить, что речь идет о движениях и о составных частях
движений, так что на такой выбор отпускаются считанные
мгновения, то все значение быстроты решимости и умения без
колебаний остаться при раз принятом решении станет вполне
ясным.

Наконец, третья сторона, качественной быстроты, потребной
для ловкости, — это то, что можно бы назвать «споростью»
движений. Это свойство трудно поддается точному определению,
но, несомненно, не совпадает по значению со скоростью. Недаром
про неловкие движения говорят: «Скоро, да не споро». Но
если быстрота уже проявила себя в правильной находчи-
вости, если она обеспечила немедленное принятие двигательного
решения, то. она обязана дальше обеспечить, чтобы оно и осу-
ществлялось тоже без промедлений. Когда движения легко и плав-
но переходят одно в другое, когда мышечные импульсы не ме-
шают друг другу и точно согласуются с игрою внешних сил
и когда все это совершается в высоком темпе, то мы и говорим,
что «работа спорится».

/С А К действует ловкость?

Мы разобрались в том, каким требованиям должен удовлет-
ворять результат ловких движений и действий. Мы вправе тре-
бовать, чтобы они решали двигательную задачу правильно, т. е.
адекватно и точно, и при этом скоро и споро. Теперь свое-
временно поставить вопрос: каковы же сами по себе ловкие
движения и действия? "**

КАК достигает своих результатов ловкость?

Есть старинный рассказ о камне. Посреди городской площади издавна
лежал огромный валун. Управа объявила конкурс на его уборку. Один делец
намеревался построить платформу на вальках и на ней вывезти камень, на-

255

значая за это тысячу рублей. Другой предложил рвать камень нэ части ди-
намитом и убрать его по кускам с оценкой работы в семьсот рублей. Слу-
чившийся тут же мужик сказал:
  • А я уберу камень и возьму за это пятьдесят рублей.
  • Как же ты это сделаешь?
  • Вырою возле самого камня большую яму и свалю туда камень, а
    землю из ямы разровняю по площади.

Так мужик и сделал, и, заключает повесть, ему дали пятьдесят плюс

еще пятьдесят за дельную выдумку.

*

Рассказик содержит в себе удачный пример. Камень мог бы
быть убран любым из предлагавшихся способов; времени по
каждому из них' тоже требовалось более или менее поровну. На
стороне последнего проекта были рациональность и дешевизна..

Можно найти немало примеров, когда результат получается
правильный и достаточно быстрый, но покупается он ценою
непомерно больших усилий, извода материала и инструмента
и т.д. Все такие действия хорошо подходят под поговорку: «Из
пушек да по воробьям». Известен также проект барона Мюнх-
гаузена: достигать распашки поля, закапыв-ая на равных рас-
стояниях трюфеля и выпуская затем стадо свиней, которые в
поисках за ними и перекопают, как надо, все поле.

Если жена, уходя, засадит непривычного супруга начистить
котелок картофеля, то нередко по возвращении находит горсть
прекрасно очищенных картофелин величиною с лесной орех, вед-
ро очистков и испорченный перочинный ножичек, пущенный в
ход по малоопытности.

Все эти карикатурные и некарикатурные примеры говорят об
одном: движения и действия, чтобы иметь право именоваться
ловкими, должны не только приводить в конечном счете к нуж-
ному результату, но и приводить к нему рационально. Это дает
нам первое из условий, отвечающих на заглавный вопрос
«как?»

Мы уже говорили о том, что у спринтерского бега по ровной
дорожке еще нет предпосылок, чтобы считаться ловким. Как
показывают точные наблюдения, при скоростном беге на крат-
чайшие дистанции в жертву скорости приносится все, как гово-
рится,-«не щадя затрат». Движения спринтера в общем мало
рациональны, даже у лучших представителей этого класса; опыт
свидетельствует, что наш организм уже не в состоянии втиски-
вать в те короткие четверти секунды, которые отпускаются сприн-
теру на каждый шаг, достаточно правильные и экономично по-
строенные движения. Именно это, по сегодняшним данным нау-
ки, является главным препятствием к преодолению мирового
рекорда (10,2 сек на 100 метров с места): катастрофическое
нарастание при этих сверхбыстрых движениях их себестоимости
для организма. Но иное дело в беге на средние дистанции. Здесь
нужно не только показать сколь, возможно высокую скорость, но
и, удержать ее на протяжении порядочной дистанции, и здесь
соблюдение высокой целесообразности и экономности движений

256

возможно и .оправдывает себя. Действительно, если кто-нибудь
при виде широких, «машистых» шагов, откладываемых бегуном-
средневиком с непринужденною, лебединою грацией, выразит
восхищение его ловкостью, он уже близок к правильному упо-
треблению этого слова.

Провести границу между свойством правильности движений
и свойством их рациональности очень легко. Рациональность
относится к самим движениям, правильность — к их результату.
Правильное движение, как мы видели, это движение, которое
делает то, что нужно; рациональное движение — это движение,
которое делается так, как нужно.

Рациональности движений и действий было, посвящено очень
много внимания, главным образом в области профессионального
труда. Правда, и там рационализация касалась всегда преиму-
щественно грубых очертаний двигательного состава, не заходя
глубже; что касается внутренней, тонкой экономии и целесо-
образности в строении движении, то и в труде, и в спортивно-
гимнастической области до сих пор еще почти все строится на
чутье и счастливой догадке. .

У рациональности, как и у свойств, о которых шла речь
в предыдущем разделе, есть своя качественная и. количествен-
ная стороны. К первой нужно отнести все то, что касается целе-
сообразности движений и действий, ко второй — их экономич-
ность. Задержимся еще немного на каждой из них.

В гимнастических и легкоатлетических автоматизированных
движениях и навыках, т. е. преимущественно в сфере деятель-
ности уровня пространства (С), практика уже давно нащупала
и выработала наиболее целесообразные двигательные приемы.
В той мере, в какой они относятся к двигательному составу
движений, они обычно показываются и разъясняются учащемуся
тренером. Что касается тех приемов, которые, в сущности, отно-
сятся уже к области действия сенсорных коррекций и определяют
собой внутреннюю структуру движений, то, к сожалению, наш
язык прка еще слишком беден, чтобы уметь передать и объяс-
нить здесь что-либо. Вот тут и требуется в полной мере созна-
тельная, вдумчивая работа ученика в начале выработки навыка.
Если он откажется от пассивного задалбливания, с головою,
занятой совсем другим, и от бесполезного подражания какому-
нибудь своему живому идеалу, на которого он не похож ни тело-
сложением, ни строением своей нервной системы, то он поступит
очень разумно. Вникая в свои собственные движения, требуя
от органов чувств, несущих проприоцептивную нагрузку, чтобы
они доводили свои сигналы до его сознания, он непременно
найдет такие приемы использования движения, которые будут
наиболее целесообразными именно длясНего, во всей его неповто-
римой индивидуальности. Все люди ходят одинаково? Да, но при
этом у каждого человека есть своя особенная походка, по кото-
рой можно отличить его за сотню шагов и узнать после десяти

17-1237 257

лет разлуки. А походка — это индивидуальный целесообразный
прием ходьбы: над его приисканием и построением деятельно,
хотя и бессознательно, работает в юности центральная нервная
система каждого человека, как бы предвидя, что ему придется
прошагать в течение своей жизни десятки тысяч километров.
Такие повадки вырабатываются у нас (где инстинктивно, а где
и сознательно) для всех важнейших навыков: no-ходки, по-черка,
по-садки на лошади и т. п. Если бы не побояться насилия над
языком, то было бы вполне уместно сказать, что каждый спорт-
смен должен, вполне целеустремленно и планомерно, выработать
себе свои собственные «побежку», «попрыжку» и «поброску».

В цепных действиях, управляемых уровнем D, одинаково
большое значение имеет и целесообразность приема, и целесо-
образность орудия. Здесь к-проявлению ловкости примешивается
еще больше сознательного элемента. Несомненно, быстрая и
удачливая находчивость по отношению к целесообразному прие-
му и к подходящему инструменту и есть то самое, что разговор-
ная речь обозначает, как «ухватистость» и. «сноровистость».
Возвращаюсь для концовки снова к отрицательным приемам:
ничего, может быть, не кажется нашему глазу таким неловким,
неуклюжим, нелепым, как не к месту примененное орудие:
тащить занозу плоскогубцами, вырывать гвозди кусачками, чи-
нить карандаш столовым ножом, а то и зубами.

Что касается экономичности движений; бесспорно, из двух
движений более ловким будет то, которое достигнет цели с
меньшей затратой сил. Наблюдения говорят о том, что такая
экономичность вырабатывается преимущественно в позднейших
фазах окончательной шлифовки двигательного навыка, попутно
с его стандартизацией (см; выше). Речь идет не только о том,
чтобы не растрачивать лишних сил во время гладкого и спокой-
ного течения движения. Главная трудность — в том, чтобы при
любых внезапных переключениях и приспособлениях, которые
везде служат пробным камнем для ловкости, иметь к своим
услугам не только ведущий к цели, но и расчетливый на свои
силы прием. В боевых условиях, например, каждая: крупинка
неосмотрительно растраченной силы может затем выйти очень
суровым боком. Молодость щедра на силы, которые ей некуда
девать; недаром мудрость житейских наблюдений говорит, что
ловкость накапливается с годами. В ней есть элемент разумной
скупости, которая позволяет иногда пожилому, опытному фехто-
вальщику хладнокровно «вымотать» до отказа молодого, горяча-
щегося противника.

Главное зерно ловкости

Теперь мы подходим вплотную к анализу того решающего
свойства ловкости, которое нашло свое выражение в нашем
вступительном определении: свойства находчивости. Нет спора:

258 17*

движение может быть безукоризненно правильным и точным,
может приводить к результату быстро и рационально, но если
это движение не сумело подвернуться, начаться и окончиться
в ту самую минуту, когда жизнь потребовала его, цена ему не
выше, чем дождю, пролившемуся над морем.

Что практически значат слова нашего вводного определения:
«найти выход из любого положения», «двигательно найтись при
любых обстоятельствах»? Эти выражения вводят нас в обшир-
ную область явлений, связанных с построением движений и с
двигательной координацией.

Прежде всего в этом свойстве находчивости нельзя не
усмотреть пассивную и активную стороны: сторону стойкости
к внешним изменениям и неожиданностям, не зависящим от нас,
и сторону нашего собственного, деятельного вмешательства
во все происходящее.

Пассивную сторону мы назовем для дальнейшего устойчи-
востью или стабильностью движений (мы уже встречались с тер-
мином «стабилизация» в очерке VI). Эта сторона находчивости
помогает нам выполнять движения, осуществлять решения тре-
буемых двигательных задач, несмотря на внешние, сбивающие
воздействия. С ее помощью нам удается при всех внешних из-
менениях и внезашюстях. находить такие приспособительные
переключения, которые спасают наш двигательный процесс от
разрушения и деавтоматизации; а решение задачи — от срыва.
Эту сторону можно было бы назвать двигательной изворотли-
востью:

Там, где исполнитель движения не только приспособительно
откликается на изменения, которые приходят извне, но и .сам вно-
сит изменения в ход своих движений, в успешное искание наи-
лучших результатов, там на первый план выступает активная,
деятельная сторона находчивости. Ей пристало название инициа-
тивности движений. Обе эти стороны составляют, можно смело
сказать это, самое основное зерно двигательной ловкости.

Разбирая в очерке VI последовательные фазы построения
навыка, мы коснулись выработки стабильности движений, так
сказать, их сбивоупорности, только в той мере, в какой это было
необходимо для представления о всем ходе выработки навыка
в целом. Здесь нужно будет всмотреться внимательнее: какими
средствами обеспечивается эта стабильность? Какие ресурсы
состоят «на вооружении» у центральной нервной системы для
застрахования движений от сбоя?

У фонового уровня В обеспечение стабильности неразрывно
связано с другой фазой — стандартизацией движений. Его путь
для борьбы со сбиваемостью в основном один: используя все
богатство своей проприоцептивной, мышечно-суставнои информа-
ции, вести движение по единообразной, динамически устойчивой
схеме. Этот искусный и лукавый дипломат не воюет с реактив-
ными и внешними сбивающими силами. Он заключает с ними

259

тонко расчетливый союз: реактивные (а частично и внешние)
силы берут на себя обязательство самим охранять движение
от сбоев и пасти его, как собаки стадо, заменяя собою сенсор-
ные коррекции; уровень В обязуется в ответ не нарушать стан-
дарта своих движений и твердо придерживаться их договорных
границ. ..*-,'

Этот уровень и лишен практически какой-либо ощутимой
переключаемое™ и инициативы.

Переключаемо.сть и пластичность родились вместе с корою
большого мозга — это мы видели еще в очерке III. Уровень про-
странства (С), в особенности уровень действий (D), широко ис-
пользуют это свойство во всей текущей повседневности своих
отправлений, но сильнее всего заостряется в их руках это оружие
там, где оно возглавляется ловкостью.

В распоряжении уровня пространства есть два главных вида
переключаемости, которыми он владеет с одинаковым совершен-
ством и маневренностью. Их можно назвать переключаемостью
по приему и переключаемостью по органу. Оба эти вида обеспе-
чены, в сущности, одним и тем же фактом, которому мы дали
название пространственного поля. Уровню мышечно-суставных
увязок (В) трудно маневрировать с заменами движений и осо-
бенно с подстановками одного рабочего органа на место другого
именно потому, что все. его коррекции прочно и привычно при-
вязаны к самому исполнительному органу. Все те обильные пото-
ки ощущений, которые плывут к его мозговым центрам, доносят
этим центрам о поведении тех или иных мышц, о'положениях
одних или других суставов, о реактивных силах, возникающих
в том или другом центре тяжести звена тела, и т.п. Все это
совершенно неотрывно от исполнительного органа.

Коррекции уровня пространства — совсем иного сорта.
Правда, и в построении пространственного поля участвуют сиг-
налы проприоцептивного и осязательного качества, но они по-
ставлены здесь нести совершенно другую службу. Верховодит
и задает тон в построении пространственного поля нормального
человека — зрение, для которого все видимые органы своего тела
в большой степени равнозначны. Пространственное поле, как мы
уже и видели, — это упорядоченное, расстилающееся перед нами
пространство, в котором мы можем и умеем достигнуть каждой
видимой или памятной нам точки. По какому пути мы придем
в эту точку, каким двигательным приемом доберемся до нее,
какая или какие из конечностей возьмут на себя роль рикш для
доставки нас в эту точку — все это вопросы для уровня прост-
ранства второстепенные и очень легко решимые. Отсюда и проис-
текает его переключаемость.

Если мальчику, распираемому избытком сил, требуется пере-
крыть расстояние в сотню метров, он часть их прошагает, часть,
пробежит вприскочку, часть, может быть, пройдет колесом или
на руках. Та же сотня метров в горных или полярных условиях