Исследование

Вид материала

Исследование

Содержание В. Е. Моисеенко (Львов). О коричневом цвете в русском и других славянских языках

Подобный материал:

• Исследование машинописных текстов, 3773.04kb.
• Исследование рынков сбыта, 102.92kb.
• Великой Отечественной Войны. Данное исследование, 132.59kb.
• А. М. Степанчук Национальный технический университет Украины "Киевский политехнический, 245.12kb.
• Задачи маркетингового исследования. Укажите информацию, которую необходимо получить,, 20.78kb.
• I. Исследование влияния тренировочных нагрузок на изменение уровня физической работоспособности, 95.1kb.
• Слепнёв Андрей Геннадиевич исследование, 237.56kb.
• Исследование рынка, объекта рыночных исследований (курсовая), 15.53kb.
• Л. В. Шипова Саратов, сгу им. Н. Г. Чернышевского Исследование, 107.95kb.
• Буланькова Эдуарда Анатольевича исследование, 19.13kb.

В. Е. Моисеенко (Львов). О коричневом цвете в русском и других славянских языках

В индоевропейских языках коричневый цвет и его оттенки всегда имели универсально низкий ранг по сравнению с основными цветами спектра. Показательно, что наличие в языке основного наименования для коричневого цвета предполагает хронологически более раннее существование в нём слов для обозначения чёрного, белого, красного, жёлтого, синего и зелёного (Kay, McDaniel 1978). “С диахроничеcкой точки зрения эта универсальная иерархия цветов предполагает, что прилагательные, обозначающие тона более низкого ранга с большей вероятностью могут быть новообразованиями, кальками или заимствованиями [курсив наш – В. М.], чем прилагательные, называющие тона более высокого ранга “(Андерсен 1996).

В родственных славянских языках нет слова с общим корнем для обобщающего обозначения коричневого цвета. В то же время в этих языках обнаруживаем немало наименований для коричневого цвета и его оттенков. Среди них русск. коричневый, укр. коричневий и белор. карычневы – общее только для восточных славян. В русских письменных текстах оно известно с XVIII века (Черных 1994,1, с.429).

Подчинительное положение коричневого цвета в языковой иерархии является отражением глубинных генетических свето-цветовых характеристик наименований, входящих в состав коричневого цветового ряда. Его синонимическими предшественниками можно считать близкие по спектральной гамме и освещённости праславянские прилагательные *gnědъ(jь), *mьrkъ(jь) и *směd(jь), которые отражали широкий, но достаточно неопределённый “тёмный” оттеночный ряд. Они и в древности, и в наши дни передавали и передают не столько собственно цветовые впечатления, сколько характеризуют интенсивность светового излучения. В древнюю эпоху эти славянские прилагательные обладали значениями “тёмный; сумрачный; грязный”. Цветовая номинация у древних славян не была систематизирована – цвета имели названия, но различались очень плохо, “сбивчиво”. Одно слово, обладая специфическими колористическими характеристиками, могло называть несколько цветов. Считается, что наряду с другими индоевропейцами, древние славяне понимали цвет в неотрывности от самого предмета, т.е. их больше интересовала интенсивность, яркость, нежели оттенки красок. Древняя слав. (микро)система цветонаименований содержала лексемы, маркированные не по хроматическому, а по другим дифференциальным признакам. Этой системе была присуща иная, архаичная когнитивная модель реагирования на цвет как символ.

В современных славянских языках есть немало наименований цвета, которые можно условно выстроить в коричневый цветоряд и которые восходят к разным источникам и словообразовательным моделям. Они отличаются по характеру словообразовательной семантики. Назовём наиболее характерные группы: а) неспектральные, которые варьируются в пределах дефиниций: «тёмный, сумрачный; покрытый копотью, сажей; неяркий; грязный», с добавлением цветового компонента «коричневый» или иных цветов и оттенков красно-коричневого ряда. В целях экономии приведём примеры из одного славянского языка, сербского: гарав, мрк, мрколаст, мркушаст, чађав, рђав, смеђ, сур, загасан, загасит, тмаст, галаст, галоњаст, опаљен, црномањаст, црмпураст, препланут, сумрк, таман и др. Расширенный ряд подобных цветонаименований можно составить и для всех других славянских языков; б) в отдельных случаях затруднительно передать цвет словом, не используя общепринятых образцов – цветовых эталонов. В славянских языках большинство цветовых атрибутов выражают признак цвета как относительный через эталонные объекты, которые чаще всего образуются из названий минералов, цветных металлов, драгоценных камней, растений, других объектов и предметов окружающего мира. Для коричневого в слав. языках наиболее распространёнными, образованными от эталонов, становятся «бронза», «глина, терракота», «каштан», «шоколад, какао, кофе», «кора, корица», а также характерные красители типа «охра», «сангина», «сурик», «умбра» и др. Сравн. подобные наименования в сербском: бакрен(и), глинаст, кестењаст, каваст, циметан, окер, чоколадаст, кестенова(боја), костањаст, костањев и в русском языке: бронзовый, грибной, каштановый, коньячный, кофейный, шоколадный, ореховый, охряный, охристый, сангиновый, соломенный, суриковый, терракотовый, ýмбровый, цвета какао, кофейного цвета, цвет шерсти оленя, цвет шерсти серны (шамуа) и др.;

в) в новое время в словарный состав всех слав. языков, помимо исконных наименований, вошло также определённое число однотипных по перечню и структуре «цветовых интернационализмов», например, сербских неизменяемых прилагательных беж, браон, каки, лила, окер или русских: беж, блонд, индиго, малага, маренго, махагони, сепия, сомон, сольферино, хаки, шамуа и других.

Прилагательное коричневый в литературном и обиходном словоупотреблении у восточных славян уже два столетия является своеобразным «обобщающим» абстрактным цветовым обозначением для всего «коричневого ряда» цветообозначений (таких как, например, бурый, гнедой, карий, каштановый, кофейный, терракотовый и др.). Этимология слова – «коричневый – цвета корицы» остаётся общепринятой, т.к. её до сих пор никто не оспорил. Эта трактовка (коричневый от корица), которую впервые предложил Ф. Миклошич и поддержал Е. Бернекер, по нашему убеждению, ошибочна. Рассматривая этот случай, исследователи чаще всего ссылаются на М. Фасмера, в словаре которого нет отдельной словарной статьи коричневый, но есть толкование этого слова в статье корица (Фасмер,2, с.328). Однако в его дефиниции кроется очевидное противоречие. Ср.: „корица – др.-рус. корица (Афан. Никит.) … . Уменьш. от корá. Отсюда (?! – В. М.) коричневый, букв. „цвета корицы“ (?! – В. М.) (т.2, с.328). Логически должно означать: „цвета коры“ (от деминут. др.-рус.корица ). Далее: если от корицы, то от какой? Корицы – др.-рус. деминутива от кора (ср. болг. кора, корица; серб. кòра, кòрица и др.) или корицы – ботанического термина, названия пряности?

П. Я. Черных также определяет коричневый как „цвета корицы“, но стремится уточнить и расширить дефиницию эталонным образцом (цвета кофе), дополняя её явно неинформативной цветовой характеристикой (тёмного буро-жёлтого цвета). И констатирует: “От корица. Ср. коричный (с XVIII в.) – „относящийся к корице“. Основа коричн- осложнена суф. –ев-(ый)“ (Черных, I, с.429).

Л. А. Булаховский, говоря о деэтимологизации фонетически прозрачного по составу слова корица, заключает:”Ясных причин разрыва между кора и корица не видим, но сам факт не вызывает сомнения” (Булаховский 1978, 2, с.348)

Вариант происхождения восточнославянского коричневый от корица приемлем лишь отчасти, лишь в плане формального словопроизводства. В остальном он не соответствует материальным, бытовым и культурным реалиям восточных славян эпохи позднего средневековья. Впервые на это обратил внимание проницательный В. Даль, отметив, что: „коричневый, неправильно вместо коричный, к корице относящийся“ ( Даль, т.2, с.161). А правильно, по его мнению: коричневый – „коряного цвета, цвета коры, корицы, бурый, рыжебурый“.

Наши аргументы в пользу этимологии коричневый от кора следующие: а) это прилагательное, восходящее к общеслав. существительному *kora, в качестве характерного эталонного цветонаименования выступает только у восточных славян. Украинские формы коричневий и коричньовий от кора, известные с конца ХVII века, всегда чётко дифференцируются по смыслу с формой коричний – «коричный, относящийся к корице (пряности)». Сходная ситуация и с белорусским карычневы, также образованным от существительного кара; б) восточные славяне, издревле заселявшие лесные и лесостепные территории, для номинации коричневого использо-вали характерный, бывший всегда «под рукой» прототипический эталон кора – понятное и обыденное слово, в отличие от диковинной и дорогой в ту пору заморской пряности корицы (Cinnamomum).

В древнерусских письменных текстах название этой экзотической пряности встречается уже в ХV веке (ещё до «Путешествия» Афанасия Никитина). Показательно, что звучит оно не по-церковнославянски, а по-иному: «…и овощи имутъ смоквы, стапиды, корку (! – В. М.), шафран, гвозды, мушкат, сахар…» (цит. по изд.: Зиновий Отенский. «Истины показание к вопросившим о новом учении». Казань, 1863. С. 58).

Настой или отвар коры любой консистенции, широко используемый в народе для разных целей, имеет характерный «коричневый» стойкий цвет, и представляет легко узнаваемый цветовой эталон – коричневый. Корица же, используемая нередко в толчёном и сухом виде как пряность, как пищевая добавка сразу же узнаваема (и эталонна) прежде всего по своим оригинальным и ярко выраженным органолептическим характеристикам (вкусовым и запаховым), а не по цветовым. Имеющее место совпадение по цвету коры и корицы и изначальная близость звучания и смыслов двух этих слов – собственно славянского образования и заимствования, образованых по разным моделям (кора – от общеслав. корня *kor-, а корица – от нововерхнемецкого Kork через польское korek) сослужили учёным недобрую службу.

В отстаиваемом нами варианте не нарушена и логика русского исторического словообразования. От корня кор- можно образовать ещё одно относительно «благозвучное» качественное прилагательное с суф. -ан/-ян. Ср.: (рус.) кор-ян-óй, (укр.) кор-ян-ий, (белор.) кор-ан-ой. Гипотетически можно даже попытаться создать форму «кор-ов-ый», по аналогии, например, с польск.: kor-ow-y тоже от kor-a. Но она заведомо будет не «в духе русского языка».

В нашем случае отражён принцип языковой гармонии, в соответствии с которым ещё в поздний древенрусский период при образовании коричневый в основу деривационной модели был положена «благозвучная» деминутивная форма кор-иц-а. В результате этого имеем: кора – корица – коричневый.

Литература

Андерсен Х. Взгляд на славянскую прародину: доисторические изменения в экологии и культуре // ВЯ, 1996, № 5.

Булаховский Л. А. Избранные труды в пяти томах. Т.2, Киев: “Наукова думка”, 1978.

Даль В. Словарь живого великорусского языка. Т.2, М., 1955.

Фасмер М. Этимологический словарь русского языка. Т. II, М.:»Прогресс», 1967.

Черных П. Я. Историко-этимологический словарь русского языка. Т.1, М., 1994.

Kay P., McDaniel Ch.K. The linguistic significance of the meanings of basic color terms. – Language, 1978. Vol.54.