"Как ветра осенние"
| Вид материала | Документы |
- План экскурсии: I. Введение. II. Основная часть. Осенние явления в жизни растений., 240.81kb.
- Получены трехмерные поля термического ветра в координатах широта-высота-солнечная долгота., 128.9kb.
- Влияние ветра на полет самолета, 54.84kb.
- Самолетовождение влияние ветра на полет самолета, 55.24kb.
- «Осень-краса» (В гостях у осени) Оформление: зал празднично украшен гирляндами из осенних, 171.82kb.
- Маленькую Страну Детства. Афеерические, столь притягательные в своей искренности стихи, 95.52kb.
- 22 октября в Концертно-выставочном зале Павловского дворца пройдет концерт «Осенние, 17.42kb.
- Назовите причины образования ветра. Как образуются бризы? -дайте определение понятию, 64.42kb.
- Осенние приметы, 209.64kb.
- Re: Эксперимент по обнаружению эфирного ветра – эксперимент с зеркалом и лазерной указкой., 103.35kb.
Фирсов Сергей
Рок-коллекционер, звукорежиссёр, заведующий фонотекой ленинградского рок-клуба, экс-директор группы "Гражданская оборона". Друг Башлачёва.
15 февраля 2005
22 марта 2005
Санкт-Петербург
ЛН: Вы ведь записывали Башлачёва. 15 августа 1986-го года, например, записывали его концерт с "осколками группы "Алиса"". В результате появился альбом "Чернобыльские бобыли". Вы с ним до этого уже были знакомы?
^ СФ: Да, конечно. Это 1986-й год был, а я в 1985-м с ним познакомился, на рок-фестивале.
ЛН: А как вы познакомились?
СФ: Подружка, у которой он был прописан, – моя старая знакомая.
ЛН: Каменецкая?
СФ: Каменецкая, да. Мы с ней до этого были года три знакомы. Она сказала: "Я тут вышла замуж фиктивно, прописала парнишку. Надо вас познакомить. Талантливый". У меня никак не получалось, и я познакомился с ним только на фестивале. В последний, четвёртый день, когда я его записал. Эта запись вышла под названием "Кочегарка".
^ ЛН: А вы ещё записали с ним "Третью столицу", много всего.
СФ: Не так много, как хотелось бы, но кое-что. Просто я приходил на концерты и писал.
Оригинал "Третьей столицы" он у меня забрал. Нет, не забрал, а стёр "Абсолютного вахтёра". Переписал себе с "Абсолютным вахтёром", а мне, на оригинале, стёр.
^ ЛН: Вы с ним общались только на концертах?
СФ: Нет, почему, мы дружили. Он у меня жил месяцами, на "Камчатке" жил. Довольно плотно общались.
ЛН: А на "Камчатке" он ведь довольно немного проработал?
СФ: Он там вообще не работал, он был "в творческом отпуске", как мы тогда говорили. То есть, он до сих пор там работает, он не уволился. Реально трудился он там одни сутки. Я много раз об этом рассказывал. Так он был на "подвесе". Официально числился на "Камчатке". Приходил туда, мылся, выпивал, концерты делал.
^ ЛН: Выпивал-то, наверное, немного. Он же маленький был?
СФ: Нормально он выпивал. Я тоже не большой, но могу много выпить. И он был мастер этого дела. Пьяницей не был, алкоголиком не был, но вообще умел. Был настоящий живой человек со всеми присущими атрибутами.
Ты, наверное, его вообще плохо себе представляешь. Это – человек совершенно другого склада. Вот есть Лёня Фёдоров из группы "Аукцыон". Человек такого же примерно характера. Он не может нормально выступать. Выступает всегда как в последний раз. Надрывается, рвёт струны и так далее. Кто его заставляет?! Мог бы себе играть спокойно. Ни фига! У человека болит... Он живёт этим. Вот Сашка был такой же. Он себе поставил планку и ниже неё он не мог. Не мог и не хотел... Несколько я понимаю... Поэтому и надорвался.
^ ЛН: Он комплексовал из-за роста?
СФ: Нет. Может, в детстве, в юности его это и смущало. Его настолько все любили, и девушки его любили безумно.
ЛН: А истерики были ему свойственны?
СФ: Были, да. Он, конечно, неврастеник был. Такие люди все – неврастеники.
Я его в Свердловск вывозил на гастроли, он мне там такое устроил. Метель, самолёты не летают, ему надо лететь! Такая была истерика безумная.
^ ЛН: Но при этом весёлый?
СФ: Да, но одно другому не мешает.
ЛН: Он был человеком лёгким в общении?
СФ: Да. Фантастически. ... Он всегда в центре компании был.
ЛН: А он тщеславный был?
СФ: Внешне – нет, а внутри – конечно. Писал такие вещи... Цену себе знал, определённо. Так же, как и Высоцкий цену себе знал. Понимал, чем занимался.
Но внешне – ничего. Никаких понтов ни перед кем. Абсолютно естественный, нормальный человек.
^ ЛН: Для него важно было стать широко известным, популярным?
СФ: Важно было понять, что он нужен. Что его творчество нужно людям. Не обязательно для этого давать концерты в "Октябрьском". Если бы это было где-то напечатано, где-то издано, ему было бы вполне достаточно. Но тогда же этого не было ничего. А нужно было вовремя, не через 20 лет, а именно тогда.
^ ЛН: Как думаете, доволен он был бы тем, как к нему сейчас относятся?
СФ: Думаю, да. И профессионалами он, несомненно, оценен, и обыкновенными людьми, которые не особо разбираются.
^ ЛН: Как он отреагировал, когда вы его записали и первый раз дали ему коробку с записью, которая будет распространяться другим людям?
СФ: Ну, его и до меня писали, в Череповце, в 1984-м году. Просто я более или менее прилично его записал, по сравнению с теми людьми. И я записи стал распространять широко: и в Москву и в Свердловск, и куда угодно. Тогда это ходило кассетами, ни в каком виде не издавалось.
Нет, ничего такого, дрожи в руках не было. Он не боялся распространения. Пел для людей, практически каждый день.
Это сейчас, когда человек увидит свой компакт-диск в магазине, может быть, он что-то при этом почувствует, а тогда этого не было.
^ ЛН: Много концертов он давал?
СФ: Коммерческих, нормальных квартирников, конечно, не очень много, но раз в неделю, раз в две недели он давал концерт. Ему надо было жить, он этим жил немножко.
^ ЛН: "Немножко" или вообще только этим?
СФ: ... Это был Башлачёв! Он приходил ко мне, и я его неделю поил, кормил, одевал, дарил... Потом он шёл ещё куда-то, и там – то же самое. И этим он жил.
Он приходил на "Камчатку": душ, водочка. Что тут ещё говорить, это был Башлачёв. Это совсем другая история. Он в принципе жил при коммунизме при таком.
Вот надо ему билет купить в Москву. Даёт концерт, покупает, едет. Там он ещё даёт концерт, покупает билет, едет дальше. Только, собственно, для этого ему нужны были деньги.
Нельзя сказать, что он был босый. Все, кто мог, дарили ему шмотки. Но у него не было собственного дома. То тут, то там. Неустроенность, конечно, была. Он такой, "перекати" был. Если бы у него была своя квартира, свой уголок, как у Высоцкого – белая стена, у которой он сидел ночами и стихи писал, наверное, всё по-другому было бы. Но у него не было этого.
Потом была Настя. Они вдвоём мыкались туда-сюда.
Всё же вместе, всё накапливается. Взрослый человек, занимается всего одним делом, дома нет, заработка никакого нет.
^ ЛН: На него это давило?
СФ: Наверное, давило. Он, конечно, не говорил об этом, вида не подавал.
Мы все так жили тогда. Тогда все – кто снимал, кто – что. Мы-то ладно, мы были местные, у нас были комнаты какие-то.
К тому же, тогда, в 1986-м году, ему официально выступать было абсолютно нереально. Всякие там "Кино", "Аквариумы" выступали, про любовь песни пели, а ему было невозможно с его песнями выступать. Конечно, это тоже на него давило.
Но только вот тогда, в 1986-м. В 1987-м его уже в рок-клуб приняли. Правда, его там не прослушивали, ничего. Его авансом приняли. Все группы прослушивание проходили, а его все рок-клубовские уже знали, естественно.
ЛН: Несмотря на утверждение Башлачёва, что "в Москве можно жить, а в Ленинграде стоит жить", несколько раз он говорил, что в Москве его лучше принимают. Действительно так?
^ СФ: Не знаю, я особой разницы не замечал. Его везде замечательно принимали. Абсолютно везде.
ЛН: Как распространялись слухи о Башлачёве? Вы замечали, что расширяется его аудитория? Это действительно был стремительный процесс?
СФ: Стремительный, конечно. Всё за полгода произошло. Раскрутили мы его здорово, на том, нашем уровне, насколько можно было тогда раскрутить.
ЛН: А "мы" – это кто?
СФ: Рок-клуб. Это всё была рок-клубовская тусовка. Естественно, он органично вошёл в рок-клуб. Он дружил с Кинчевым, дружил с Задерием. "Камчатка", опять же.
"Камчатка" – это же была организация, структура, не так просто. Приезжали со всей страны люди. У нас там были магнитофоны. Мы всё это крутили. Я писал непрерывно сутками всем всё подряд.
Поэтому это всё было быстро. Поток-то уже был. Он был не первый. Я-то с 1982-го года занимался распространением всяких... Он очень органично в это влез. Я делал ему концерты.
^ ЛН: Были у Башлачёва какие-то люди, кому он приносил новые песни? "Вот, старик, я написал. Послушай. Как тебе?"
СФ: Мне он, например, "Посошок" спел первый раз. На "Камчатку" он много чего приносил.
"Камчатка" была, как дом родной. Там был шикарный душ, очень мягкая вода. Туда все ходили мыться.
Во-вторых, там же время останавливалось. Заходил на полчасика – через неделю выходил оттуда. Страшное место было. Воронка. Там не было советской власти. Там вообще всё было по-другому.
Надо было кого-то повидать – приходишь туда, садишься, и за сутки туда заходили все! Такой маленький "Сайгон" был. Просто сидишь, и все приходят.
По крайней мере, я Башлачёва на одну песню точно навёл. "Петербургская свадьба". Он как-то у меня сидел, и я его всё заставлял Галича слушать. Он послушал "Петербургский романс" и потом написал "Петербургскую свадьбу". Совершенно точно.
^ ЛН: Одна из моих любимых его песен.
У него были авторитеты какие-то в поэзии? Он о Бродском говорил, о Высоцком.
СФ: Конечно. Он вообще хорошо знал поэзию, был литературным человеком. Бродского, Пастернака, всех знал.
Галича он не очень хорошо знал, но я его подсадил на Галича.
Хлебникова он тоже не очень хорошо знал, я думаю. Хотя он – продолжатель хлебниковского дела в каком-то смысле.
Высоцкого он любил, конечно. Мы с ним ездили к сыну Высоцкого. Они были знакомы.
^ ЛН: В каком смысле "продолжатель хлебниковского дела"?
СФ: Он тоже работал со словом так сложно. Хлебников, конечно, ещё больше изгалялся, придумывал слова и так далее. Но я имею в виду, что он очень серьёзно работал со словом, с корнями. Очень глубоко.
Хлебников, к сожалению, мало печатался тогда, и Саша его не очень хорошо знал.
^ ЛН: А остались какие-то песни, которые вы слышали, но они не были записаны?
СФ: У него есть какие-то стишки, которые просто читаются, небольшие. Не все изданы. Я знаю ещё те, которые не вошли.
Когда мы записали "Третью столицу" он на обложке, на коробке с восьмой скоростью, написал "Вишню".
Он много писал. Просто, когда в гостях был, для разных людей.
А песни, я думаю, все дошли. Только "Архипелаг Гуляк" пропал. Последняя его песня. Я её два раза слышал. Она была достаточно сложная, её не запомнить сразу. Нет ни записи, ни текста.
Да, вот ещё история. Когда я только переехал в квартиру, где сейчас живу, ко мне заходит сосед из квартиры напротив. А у меня на стене весит портрет Сашкин. Он увидел - обомлел. Говорит: "Так я ж ему памятник рубил!" Тесен мир.
^ ЛН: Башлачёва в глаза называли "СашБаш"?
CФ: Да, он же сам себе это придумал.
Есть же ещё один СашБаш, в принципе – Сашка Баширов.
ЛН: У Джоанны Стингрей был проект вытащить Башлачёва на американское телевидение. Когда она его спросила, как он предполагает, поймут ли его там, он ответил, что поймут. Вы как полагаете?
^ СФ: Я ничего не знаю об их разговоре... Ну, Высоцкого же поняли. Почему бы его не поняли?!
ЛН: А что свидетельствует о том, что Высоцкого поняли?
СФ: Он много в Америке выступал. В основном, естественно, для русской эмиграции, но и американцы, насколько я знаю, замечательно его принимали. Во Франции – вообще "на ура".
Такие люди, как Башлачёв, Высоцкий, воспринимаются везде. Это же этника настоящая. Как Летова все воспринимают, ничего не понимая. Просто на эмоциональном уровне. Мои французы от него просто "писали кипятком".
Это совсем другой уровень. Башлачёва, видя его, нельзя было не воспринимать, даже не понимая. Он шаман же был настоящий. Шаманов все воспринимают. Мы же воспринимаем всяких негров, ничего не понимая. Ещё как воспринимаем! Здесь примерно то же самое. А Башлачёв был гений.
ПИСЬМА Друзьям
Александр Башлачёв - Василию и Елене Нелюбиным
Из личного архива В. и Е.Нелюбиных
Здравствуйте, Вася и Лена! Надеюсь, вы получили мою открытку,
отправленную с балтийских берегов по прежнему адресу.
Собственно, давно собираюсь написать вам, да все никак моя жизнь не
притет к какому-то более-менее определенному результату, болтаюсь
уже два месяца между небом и землей. Короче, я решил по собственному
желанию прервать порочную связь с ведьмой журналистики. Но, видать,
она ко мне присохла сердцем - все не пущает. Тогда пришлось три недели жить
по больничному листу, чтобы коварная, беспощадная болезнь вырвала меня из
рядов товарищей, смело шагающих в ногу. Послезавтра редактор обещал рассмотреть
мечту идиота. Куда теперь, в общем-то, сам не знаю. Попробую осесть в Таллине,
устроиться к я.Йоале (где сейчас играет мой друг) грузчиком или светооператором.
Это хорошие деньги (в 3-4 раза больше, чем здесь), свободная голова,
позволяющая мне писать свои дурацкие песенки. Тут недавно в гости к нам
приезжал Артем Троицкий, он отнесся к моим творческим опытам неожиданно серьезно,
пригласил в Москву показаться разным людям. Ждет меня на следующей неделе.
Поеду, конечно, хотя не знаю, что из этого выйдет: может быть,
там возникнут какие-то перспективы. А вообще, работа в Таллине - шанс появиться
с концертами в Красноярске, так что, глядишь, встретимся.
Хотя все вилами по воде писано. Хочу съездить в Свердловск.
Вчера получил смешное письмо от Лехтика, он еще живой и светится.
Описал нынешние лагеря. Вася, твоя фотография украшает теперь новый стенд
об универовской жизни. "Вася там, как обычно, олицетворяет нашу правильную молодежь
в качестве участника ансамбля политпесни. Знать Васю близко и видеть его неизменно
сознательную морду на фотографии - ужасно весело",
- делится своими впечаатлениями наш бывший дирижер. Знаете ли вы, что С.Кохрин
служит теперь в рядах СА, в городе Флорешты Молдавской ССР?
Он сам о своих мотострелковых радостях мне ничего не пишет, адрес
сообщила его любимая жена. А вообще, все кода-то пропали. Кемы, Измайлов,
все прочие не подают признаков жизни. Наверное стесняются отравлять мне жизнь
рассказами о своем благополучии. Ну вот, вроде и все новости.
Определюсь - напишу еще что-нибудь. Целую вас обоих крепко, честно скажу,
скрывать тут нечего - ПО ВАМ СКУЧАЮ!!
Ваш друг и, надеюсь, бывший коллега © 6.10.84
Здравствуй, дорогой Васенька! Вот так, незаметно для окружающих тебя
европейских друзей, ты и станешь дедушкой. И будет маститый ас
сибирской зарисовки крестить в енисейской водице своих внучат,
в то время как Александра Васильевна в одной из аудиторий
УрГУ будет пить спиртной напиток в компании брылуновских отпрысков со следами
наследственного порока на прыщавых ушах. А мои дурни в это время, в лучшем случае,
будут сосать титьку. Потому что в той ситуации, в которой я намерен
провести остаток своих лучших лет, заводить детей - жестокое кощунство над символом
счастливого детства. Я сейчас живу в Питере, в квартире, где у меня пока нет
постоянной прописки, зато есть добрая женщина и ее добрый ребенок.
Когда будет постоянная прописка - будет работа и, в лучшем случае,
снятая на неопределенный срок комнатка. Так что, милости просим в ходе
летнего отпуска сюда, на невские берега! А сейчас - ни денег, ни работы.
На голодный желудок продолжаю терзать новую двенадцатиструнную гитару и петь
свои песенки, с которых все и началось. Известный мэтр Артем Троицкий сбил меня
с прямой дорожки на пенсию. Он дал мне понять, что я на шее родной
редакции - не медаль, и пора мне в люди. Теперь я в людях.
Людям, слава богу, все нравится. Так что, глядишь, и взойдет звездою
русский рок в исполнении твоего старого собутыльника.
А когда я умру, ты сможешь рассказать печатными словами всем потомкам о том,
как мы ходили на день рождения, и прочие небылицы. Я усиленно работаю над собой,
чтобы доставить тебе в будущем удовольствие всласть поглумиться над моей доброй
памятью в народных сердцах. А ты оттачивай перо на проделках наших
чукотских братьев по разуму! Скоро запишу пленку, сделаю группу. А, может быть,
останусь кулаком-единоличником. Все это неважно, поэтому, надеюсь, свидимся,
я дам тебе интервью, а потомвозьму его у тебя. Все-таки профессионалы,
что тут говорить! От Кохрина было мне тут известие. Он несет службу в большом
винном погребе под названием Молдавия. Похоже, он решил служить,
пока не случится виноградный неурожай. Значит, скоро станет маршалом.
Ну вот, вроде все новости вкратце.В конце февраля собираюсь сгонять в Свердловск.
Папа Вася, напиши мне какое-нибудь письмецо. Я буду очень рад.
С кавалерийским приветом © 22.01.85 Лене - массу огромных авиа-поцелуев.
Здравствуйте, Вася, Лена и Саша! Отсюда вижу - живете вы хорошо, насыщенно,
зажиточно. У меня - все то же самое, только без денег, без работы,
без своей квартиры и без маленькой козявки. Впрочем, как вы знаете,
последнее скоро появится на свет. В конце ноября поеду в
Свердловск принимать роды на себя. Если честно, я рад, что так получилось,
сам бы я никогда не смог ничего решить. Надеюсь, смогу хоть чем-нибудь помочь.
Если родится дочка, я в свою очередь назову ее Васей! Я, наконец, прописался
благодаря фиктивному браку. Сейчас ищу фиктивную работу.
А настоящее идет полным ходом. Пишу песни, пою, получаю деньги.
Скоро буду записывать "альбом" в студии. Болтаюсь между Питером и Москвой,
летом ездили автостопом на Кавказ (четыре дня в одну сборку).
Подружился с А.Б. Пугачевой. Надеюсь, красоты полотен музея революции не
оставят вас равнодушными и вы когда-нибудь приедете?
Целую, Саша.
Здравствуй, брат Василий! Не то, что заехать к тебе - письмо написать некогда.
Вот, вроде вышло время. Я вернулся в Ленинград, полный любви к жизни и к Сибири,
так что до лета покатаюсь между Питером и Москвой, решу кое-какие поставленные задачи,
а летом - жди меня к себе в гости. Только напиши, в какой месяц это
удобнее будет для тебя. Я хочу еще в Новосибирск, на Алтай ну и так далее.
Обязательно встретимся! У нас родился сын. Его зовут Ваня, только он пока еще болеет,
круто. Таня с ним лежат в больнице, я встретил с ними Новый год и пришлось уехать.
Звоню, пою им отсюда песенки, вроде поправляются. Словом, как понимаешь,
все очень хорошо. Таня поедет с ним к родителям в Южноуральск, чтобы там подрастать.
У меня самого все в порядке. Много разных дел, времени просто в обрез,
но так в письме не расскажешь. Напиши.
До встречи. © 1986
Дорогие Вася и Лена! Советую вам как следует подготовиться к тем приятным сюрпризам,
которыми 1985 год будет особенно богат для вас. Целую Лену, а Васю - сдержанно.
Желаю в год Синего Быка Много синей сметаны и синего молока...
Ваш ©
Здравствуй, Васенька! Не наадоелаа ли тебе бородатая женщина по имени Журналистика?
Думаю, пора подать на развод. Чем я не разговорник?
Я доедаю балтийскую треску своего отпуска. В Таллине - вкувное пиво,
финское телевидение и никаких проблем. В Череповце - наоборот.
Свердловск вспоминать тяжело. Жду от тебя вестей.
Целую, твой ©
Вася и Лена Александра! Шлю вам весточку из древних владимирских угодий!
Я гуляю здесь по травам
И спешу вам доложить
Человек имеет право
Без обязанностей жить.
Счастливых вам снов в летнюю ночь! Ваш друг ©
^ Письма господина "N" госпоже "К"
Письмо господина N госпоже К, писанное им 9 января нов. ст
1-79 г. от рождества Христова.
Здравствуйте, сударыня!
Я думаю, Вас не удивит получение сего письма, если Вы,
впрочем, не забыли нашего недавнего уговора. Признаюсь, Ваше
предложение показалось мне несколько странным, но, уверяю Вас,
только поначалу. Ведь цель и вправду весьма значительна, если
учесть, что наши отделения для корреспонденции в университете
имеют завидное по своему постоянству обыкновение оставаться для
нас пустыми -- и для Вас, насколько я понял, это тоже
иногда бывает важно...
Итак, я к Вам пишу. Не знаю, с чего начать, ибо любое начало в этом
хитросплетении нашего мира является случайным.
Начну с извлечения на свет факта, содержанием которого является сле-
дующее: я Вас совсем не знаю, как Вы не знаете меня, наши считанные
встречи носили характер случайный, и в силу этого первая глава класси-
ческого повествования не должна раскрывать образ главных действующих
лиц, это начнется со второй главы, в которой, надеюсь, Вы примете не-
посредственное участие. Будет ли это поверхностным или глубоким изуче-
нием -- рано судить, увы, мы не властны видеть оглавления, которое от-
кроется не раньше, чем будет перевернута последняя страница, захотите
ли понять меня Вы, захочу ли я понять Вас -- еще раз повторяю, рано су-
дить.
На каком языке говорите Вы, сударыня, окажется ли нужным искать бес-
полезный словарь?
А вообще мне, наверно, будет приятно получать Ваши письма, да, я бу-
ду ждать ответа, в коем не сомневаюсь, уверенный в Вашем бесконечном
благородстве, что Вы успели мне внушить наряду с некоторыми другими
умозаключениями на предмет Вашей прелестной особы. Сейчас, если мне не
изменяет память, Вы находитесь во временном отъезде, но как только ко-
леса Вашей изящной кареты остановятся на брусчатке перед университет-
ской колоннадой, как только Вы взбежите по ступеням, войдете в залу --
обратитесь к ящику и достанете оттуда мое письмо, я думаю, Вас оно тоже
приятно обрадует,-- прошу Вас, не медлите, а самым безотлагательным об-
разом возьмитесь за перо и не забудьте надушить бумагу Вашими духами,
очень на это рассчитываю, не казните меня уделом тщетного ожидания,
пусть ``продолжение следует`` как можно скорее...
За сим вечно к Вашим услугам г--н N.
P. S. Все имеет свою оборотную сторону. Здесь я имею сообщить Вам на
всякий случай свой почтовый псевдоним -- письма следует опускать Башла-
чеву Александру (что касается имени -- здесь возможны вариации).
Здравствуй!
Маленькая язычница, мне казалось, что ты приедешь в карете, а ты
трогала холодные ступени босыми ногами, и духи твои -- роса? Я услышал
тебя, хотя мой мир и враждебен тебе. Мой мир? Он скучен и сер, и крах-
мальный воротничок больно врезается в шею. Но участь графа, согласись,
не самая худшая в этом мире, и поэтому я граф.
Да, забыл предварить свое послание важным, на мой взгляд, советом:
никогда не делай категорических выводов, возлюби многоточие. Хотя,
впрочем, все мы считаем, что прекрасно разбираемся в людях -- тем они,
скорые выводы, возведение случайной, возможно, детали в некий ранг, и
опасны. И как быть с невольными предубеждениями?
...Верю ли я в рок? Да я верю в рок, маленькая язычница, как склонен
верить во все мистическое. это объяснить несложно -- одним из самых ве-
личайших мучений (не единственным, впрочем), что я вынужден выносить в
этом мире -- есть постоянная, хроническая ностальгия по чуду, отсут-
ствие чудес, и бога... и дьявола...
И есть ли во мне хоть капля лжи? Уверяю тебя, того, что называается
ложью, в моих письмах нет. И не нужно видеть во мне врага, и защищаться
тоже не нужно...
Есть и другой мир, маленькая язычница. У меня в одной из задних ком-
нат есть большой, громоздкий шкаф, и я иногда, без сожаления расстав-
шись с сюртуком, цилиндром и штиблетами, сняв со стены гобелен и завер-
нувшись в него, ухожу через скрипучие двери гулкой фанерной пустоты --
выхожу в исчезнувший город, на ощупь прокладываю себе дорогу, стараясь
не натыкаться на невидимые фонари и деревья, и наконец выхожу к гори-
зонту...
Вот он, мой мир! Мир грустный, и веселый, мир ассоциативный, сейчас
в нем почему-то вприпрыжку бежит ко мне веселый майский дождик, шлепает
по тяжелой и мягкой траве -- разве он грустный, дождик-то? он добрый и
умный, как дворняжка, он только иногда притворяется плачущим, а кто-то
верит... Мир рождественской сказки, лунного полета, здесь даже метлы не
нужно, мир часто сюрреалистический, где одним из законов мышления явля-
ется абсурд, мир, который...
И все-таки это одинокий мир. Я не встречал в нем людей. Правда, я
все-таки догадываюсь, что это не только мой мир. Изредка я встречал
там, на песке, человеческие следы, иногда находил исписанные разной ру-
кой обрывки бумаги, исповеди без начала, без конца, часто рифмован-
ные... Кто эти люди? И когда они приходили сюда? вернутся ли они, и где
они сейчас?
Я слышу, как шумит где-то вдали водопад. Маленькая язычница, а разве
ты можешь распоряжаться собой? Что же, в таком случае, заставляет тебя
приходить в холодный, серый и неуютный мир из твоего далекого храма?
Ответь мне, но помни - тебе не пристало лгать.
...Где ты живешь -- вот что меня интересует. Может быть, ты, в отли-
чие от , меня,только приходишь в то, что называется действительностью
-- действительностью, и никуда от этого не денешься, как бы ни был ве-
лик аквариум, а жаль. Я все же не могу оставаться в своем мире надолго,
чтобы не сдохнуть на берегу этого теплого, ласкового озера от остракиз-
ма...
Сегодня полнолуние -- и завтра на рассвете я все же отправлюсь в
путь, и кем я вернусь в тот мир, и вернусь ли?
Выходи и ты в путь, маленькая язычница, авось, и встретимся где-ни-
будь... Захвати с собой бумагу и пиши мне в дороге обо всем, что ты
увидишь на своем пути. Можешь наколоть свое письмо на ветку какого-ни-
будь дерева -- ведь чудеса случаются здесь чаще, чем там, или можешь
положить свое письмо просто на песок, и не пугайся за его судьбу, когда
его подхватит неожиданный ветер... Эти дни я потратил на постройку пло-
та. Широкоствольные дубы удивительно легко превращались в бревна, а
гибкая лоза крепко переплела их -- готов мой плот, широкий и верный!
Я плыву вниз по реке, у которой еще нет имени. Куда я плыву? Разве
это имеет значение, особенно, когда можно направиться в любую сторону?
Мои длинные волосы спутаны ветром, гобелен -- мой парус: мимо плывут
незнакомые берега, незнакомые цветы. Могу растянуться, подставив тело
солнцу и слушая в себе просто единственного на всей планете человека --
это сладкое и грустное чувство,-- могу опустить руку в быструю воду,
котрую слепит солнце... Роса? Слезы? Солнечные брызги в моей руке? Кап-
ли дождя? Водопроводная вода?
Это небо исцеляет все раны, это солнце делает прозрачными все мас-
ки... Все комплексы -- на дне целиндра, страх расползся по углам шкафа,
здесь -- свобода, нагота тела и слова, и одиночество, заставляющее, му-
чительно щурясь, всматриваться в берега...
Маленькая язычница, появись за поворотом, войди по колено в прозрач-
ную воду -- помаши мне рукой! Я возьму шест, подплыву к тебе -- ты сту-
пишь на теплые пахнущие смолой, бревна плота, появись, если ты не стра-
шишься возможного водопада... И не распни меня если...
Что нужно тебе, маленькая язычница? Появись, я никогда не видел тво-
их глаз...
Мерно журчащая вода баюкает меня...перо вывивается из рук... Я засы-
паю,храм, фрески...река уносит мой плот все дальше и дальше...затерян-
ный комок перепутанных снов...
