Предисловие

Данная работа – текст лекций, подготовленных для чтения в Центре социологического образования (Институт социологии РАН) в январе-феврале 2000 г. Он является логическим развитием лекционных курсов по теории социальной стратификации, ежегодно читавшихся там же в течение нескольких предшествовавших лет. Слушателями курсов были преподаватели и аспиранты многих университетов России. Особенно заметно среди них присутствие представителей университетов Перми, Екатеринбурга, Томска, Казани, Сыктывкара, Новосибирска, Саратова, Барнаула и ряда других городов России и СНГ.

Высокий профессиональный уровень слушателей определил и характер занятий. Значительное место заняли дискуссии вокруг поставленных в лекциях проблем. Многочисленные вопросы заставляли неоднократно уточнять формулировки, менять структуру и аргументацию. Поэтому без преувеличения можно сказать, что данная работа не могла бы появиться без той атмосферы, которая создавалась совместной работой сменяющих друг друга творческих коллективов. Не удивительно, что нынешний вариант лекций лишь в самых общих чертах совпадает с первоначальным. Слушатели первого потока (М.Добрякова и О.Лукша) приняли участие в подготовке переводов текстов зарубежных авторов. К сожалению, лишь небольшая их часть вошла в данную книгу. Остальные будут публиковаться в альманахе социальных исследований «Рубеж».

В основе курса лежал простой методический принцип: лектор – это не учитель, доносящий знания до своих слушателей, а организатор совместных размышлений. Поэтому главная задача состояла не в том, чтобы научить, а в том, чтобы подтолкнуть слушателей к собственному анализу. Отсюда обилие в курсе спорных суждений, уход от систематического изложения истории социологии.

Центр социологического образования был организован в рамках программы «Темпус», в реализации которой ключевую роль сыграли профессор Уорвикского университета С.Кларк и директор Института социологии РАН В.А.Ядов. Повседневная работа по организации курсов осуществлялась директором Центра С.Е.Кухтериным. Без огромной работы этих людей данный курс лекций, повторяющийся в обновляемом виде ежегодно, не был бы возможен. В последние годы финансирование программы осуществлялось фондом Форда.

Лекция 1

ВВЕДЕНИЕ

^ ПРОБЛЕМА СОЦИАЛЬНОГО НЕРАВЕНСТВА

В СОЦИОЛОГИЧЕСКОЙ ТЕОРИИ

1.Социальное конструирование предмета социологии

В науке обычно выделяются ее объект и предмет. ^ Объект – это то, на что направлена данная наука (например, общество), а предмет – та сторона объекта, которая изучается данным научным сообществом. Общество как объект науки объединяет все обществоведение в единое целое, а предмет вносит в него междисциплинарные границы. Это проявляется при сравнении как наук, так и отдельных исследований. Представители разных общественных наук могут изучать один и тот же объект (общество, этнос, город, предприятие и т.д.), но полученные результаты наводят на мысль, что они видели одно и то же, но с совершенно разных сторон.

Предмет любой науки, в том числе и социологии, – это то, чем заняты члены данного профессионального сообщества, преследующие свои осознанные интересы. Интересы социологического сообщества, движущие развитие предмета социологии, носят двоякий характер. С одной стороны, это интерес в познании социальной реальности. Поэтому логика этого познания, научные дискуссии ведут к коллективному конструированию предмета социологии. С другой стороны, социологи, как и любое иное профессиональное сообщество, ищут свою нишу на рынке труда, вступают в конкурентную борьбу с другими профессиональными группами, стремятся защитить свое предметное поле, удержать его границы^¹.

Процесс интеллектуального конструирования предмета социологии как особой науки сочетается с процессом ее формирования как социального института, представляющего собой устойчивую форму взаимодействия людей, получивших или присвоивших статус «социологов». Институционализация социологии включает выделение особых учебных курсов, организацию кафедр, факультетов, ученых советов, присвоение званий, характеризующих уровень социологического профессионализма, появление специальных социологических журналов, организаций социологов, рынка социологических услуг и т.д. Таким образом, социология – это как совокупность научных трудов, отражающих определенный срез жизни общества, так и часть социального пространства, участок в профессиональной структуре общества.

Определение предмета науки – это прежде всего демаркация границы, отделяющей ее от смежных дисциплин. Это ответ на вопрос: «Чем отличается социология от иных дисциплин?» Описание содержания – производная операция. Эта граница существует лишь в форме специализации в научной практике людей, а не как нечто объективное, находящееся вне человеческой интеллектуальной и социальной деятельности. В социальной реальности нет особой, объективно автономной сферы, которая бы совпадала с предметом деятельности социологии.

Вся история социологии как социального института – это попытка сконструировать ее границу, захватить и удержать свое предметное поле. В разные периоды разные социологи концентрировались на разных направлениях демаркации границы. На ранних этапах особое внимание уделялось размежеванию с биологией, психологией, философией^¹. Затем актуальность приобрела граница с идеологией, экономическими науками. И по сей день то в одном, то в другом контексте возникает проблема новой демаркации. Часто эта потребность проявляется в связи с развитием междисциплинарных исследований. Практика регулярно сводит в рамках одного объекта социологов и представителей научных дисциплин (маркетинга, менеджмента, теории управления и т.д.), требуя вновь и вновь определять и защищать границы предмета.

Есть контуры глобальной границы социологического поля. В то же время в каждой стране логика развития профессионального социологического сообщества конкретизирует границу, которая то размывается, то сдвигается на новое предметное поле, то сужается под давлением более влиятельных профессиональных сообществ.

В СССР начиная с 1920-х гг. шла экспансия исторического материализма, а затем и научного коммунизма. Это вело сначала к быстрому сужению предметного поля социологии и социологического сообщества, а затем и к его полному поглощению: в 1930-1950-х гг. социологии как самостоятельной науки в СССР не существовало. Затем появляется очень узкая ниша конкретно-социологических исследований. На протяжении 1960-1980-х гг. шла скрытая борьба между политически более мощным научным коммунизмом и социологией за предметное поле, граница этих дисциплин находилась в постоянном движении^². Борьба закончилась победой социологии на рубеже 1980-1990-х гг.: ее граница так расширилась, что предметное поле научного коммунизма было почти целиком захвачено.

В постсоветский период предметное поле российской социологии формируется логикой развития социологического сообщества, в которое в условиях мирной антикоммунистической революции влились вчерашние преподаватели исторического материализма, научного коммунизма, политической экономии. Они принесли с собой свои представления об обществе, свои специфические навыки, традиции, что не могло не придать предмету российской социологии заметную специфику. Одно из ее проявлений – размытость границы с социальной философией, политической экономией, политологией, маркетингом.

Включение в некогда очень узкое социологическое сообщество большого отряда советских обществоведов, с одной стороны, ослабило коммунистическую оппозицию и избавило науку от жестоких конфликтов, а с другой – породило номенклатурную социологию как органичную надстройку номенклатурного капитализма^³. Не удивительно, что западные социологи часто не узнают в российских социологах своих коллег.

Границы социологии тесно связаны с административной структурой, порождающей особые административные интересы в сохранении социологии как особой науки. Размывание междисциплинарных границ угрожает существованию факультетов, кафедр, ученых советов, размеру выделяемых им средств, заказов и т.д. Поэтому в современных российских вузах идет постоянная то скрытая, то явная пограничная борьба между социологией и другими смежными и далекими от нее дисциплинами. Вовлечение социологов в прибыльную деятельность по изучению рынка товаров и услуг, рейтингов политиков и политических предпочтений избирателей ведет к расширению предметного поля социологии, что, как и всякая иная экспансия, дает неоднозначный результат: с одной стороны, масса социологов получает возможность зарабатывать «приличные» деньги, участвовать в практической деятельности в качестве консультантов, а то и деятелей (политиков, предпринимателей), что стимулирует приток в социологию молодежи; с другой стороны, такая экспансия ведет к размыванию границы, отделяющей предмет социологии от маркетинга, избирательных технологий, политики и т.п.

В условиях стабильного общества социологи, как и любая иная профессиональная корпорация, формируют четкие и жесткие границы, затрудняющие доступ чужакам, требующие потратить годы на изучение символических кодов социологической науки (прежде всего истории социологии), сдать массу экзаменов, получить сертификаты профессионального качества. Появись К.Маркс в современной Америке, он вряд ли был бы принят в Американскую социологическую ассоциацию^¹.

В условиях перестроечного Советского Союза социологическое пространство стало стремительно расширяться. Вдруг оказалось, что позиций социологов гораздо больше, чем людей, имеющих хоть какую-то социологическую подготовку. В социологическое поле бросились все, кого оно привлекало. Социологов стали готовить на краткосрочных курсах, как младший командный состав в условиях грозящего военного поражения. Горстка социологов-»шестидесятников», имевших слабую профессиональную организацию и еще более слабое политическое влияние, не могла контролировать границы. Социологическое пространство стало стремительно расширяться.

^ 2. Место проблематики социального неравенства в структуре социологии

Предмет социологии

Определение предмета социологии – это прежде всего выявление проблематики, которой другие дисциплины в силу тех или иных причин не занимаются. Поиск этой предметной ниши и конструирование ее границы велось и ведется социологами по двум основным направлениям.

Во-первых, изначально социология претендовала на функцию обобщения всего багажа обществоведения как на макро-, так и на микроуровнях. Стремясь зарезервировать за собой право на анализ общества как целостного социального организма, социология вступает в пограничную борьбу с социальной философией и социальной теорией, что ведет к размыванию границы между ними. Лишь подход к разным сферам общественной жизни на разных уровнях с точки зрения социальных институтов позволяет, с одной стороны, выполнять интегральную функцию, а с другой – в той или иной мере определить предметную границу. Правда, социальные институты в значительной мере остаются «спорной территорией».

Во-вторых, изначально социология проявляла особый интерес к разного рода социальным общностям, их развитию и взаимодействию, разделению между ними функций и порождаемому этим социальному неравенству. Это предметная область с наиболее четко очерченными границами, отделяющими социологию от других наук об обществе и человеке. На этом предметном поле конкуренция минимальна.

Если попытаться выделить предметное поле, на котором работала и работает основная масса социологов, эффективно не допуская на него конкурентов, то без особого преувеличения можно сузить его до изучения социальных различий и иерархий, а также механизмов, поддерживающих их. Именно в этом состоит предмет социологии, на который почти не претендуют другие науки.

Проблематика социальных различий и социального неравенства просматривается в социологии как ключевая на всех этапах ее развития. В одних случаях она проявляется в открытой форме, в других – в скрытой^¹.

Именно этот акцент на неравенстве и механизмах его воспроизводства позволяет поддерживать междисциплинарные границы там, где объекты исследования социологии и смежных наук совпадают. Так, для социологии политики (в отличие от политологии) наиболее интересны различия в политическом поведении разных социальных общностей, для социологии потребления (в отличие от «поведения потребителей») важна прежде всего дифференциация в потреблении и т.д. Поэтому не будет чрезмерным упрощением определение социологии как науки о социальном неравенстве во всех его проявлениях. Отсюда критический пафос социологии^², ее неизбежно сложные или натянутые отношения с властями разного рода. Попытка снять напряженность на границе социологии и власти ведет к размыванию границы социологии и смежных дисциплин, порождая вопрос: «А зачем нам социология?» Утрачивая интерес к социальному неравенству, социологи вторгаются на чужое поле и ассимилируются политической наукой, маркетингом, менеджментом и другими науками.

Предмет социологии двойствен: в его фокусе, с одной стороны, социальные иерархии, а с другой – поведение в них людей. При смещении акцента в сторону человека ключевой проблемой социологии остается неравенство шансов на социальное самоутверждение. В разных школах, традициях делаются различные акценты, но эта проблематика предстает как более или менее сквозная. Социальная иерархия и поведение в ней неравных от природы и по месту рождения людей – в этом ядро социологической проблематики.

Социальная структура распадается на два больших блока: социальные институты и социальные группы, являющиеся атрибутом любого общества. При этом всегда и повсюду социальные общности расположены в иерархическом порядке. Ни одно общество не является исключением. Правда, при переходе от одного типа общества к другому могут меняться доминирующие в нем типы групп, виды социального неравенства и его острота. Поэтому, говоря “социальная структура”, мы автоматически подразумеваем социальное неравенство. На основании всего выше сказанного можно дать такое определение предмета социологии:

Социология – это наука о социальных иерархиях, поддерживающих их социальных институтах и поведении людей в них.

Большинство имеющихся определений предмета социологи не исключают выше сказанное, даже если в них и не встречаются слова «неравенство» и «иерархия»^¹. Они подразумеваются в определении социологии как науки о социальных отношениях и социальной сфере – подход, получивший распространение в советской социологии (Заславская и Рывкина 1984, Заславская 1987 и др.)^².

Социальное неравенство как центральная проблема социологии

Во многих зарубежных и отечественных учебниках, следующих западным образцам, тема социальной стратификации (социального неравенства) идет в длинном ряду прочих тем в качестве однопорядковой. Такой подход, на мой взгляд, качественно искажает суть социологии как социальной критики любого общества, придавая ей позитивный, а то и апологетический характер. Все классические и вообще видные социологические труды посвящены в первую очередь социальным проблемам, которые прямо или косвенно вытекают из проблематики социального неравенства.

С учетом этого структура социологии как науки, а соответственно и структура общих курсов, учебников может выглядеть следующим образом:

Общесоциологическая теория как общая теория социального пространства и социального неравенства.
Отраслевые социологические теории как теории социального неравенства в отдельных сферах жизни общества. Эти отраслевые теории опираются на понятийный аппарат общей теории социального неравенства, преломляя его к нуждам изучения конкретной сферы.

В результате предмет социологии конкретизируется:

социальное неравенство в сфере политики (социология государства, политических партий и общественных организаций, проблемы демократии);
социальное неравенство в социально-экономической сфере (теория классов, бедности, дифференциации по уровню жизни, социология бедности);
социально-демографическое неравенство (по полу, возрасту);
неравенство в семье;
социально-территориальное неравенство (город – деревня, столица – провинция, региональное неравенство);
социальное неравенство в административных организациях;
социально-технологическое неравенство (отраслевая и профессиональная структуры);
этническое и расовое неравенство;
религиозное неравенство;
языковое неравенство и т.д.

Данный курс лекций строится именно на таком понимании структуры социологии. Поэтому он начинается с социальной теории общества и социального неравенства, а затем переходит к анализу социального неравенства в разных сферах жизни общества.

Социология в иерархии наук

Социология, фокусируя внимание на процессе воспроизводства социальных иерархий, и сама является предметом классификации, порождающей иерархию научных дисциплин. Эта пирамида находится в постоянном развитии, меняется от периода к периоду, от страны к стране. Вряд ли в этом движении есть жесткая логика, но некоторые факторы из макросреды, определяющие статус социологии, отметить можно.

Общество, в котором осознается значимость проблемы социального неравенства, начинает уделять больше внимание социологии и как науке, и как учебной дисциплине. Когда же доминирует тенденция ухода от этой проблематики (чаще всего в стиле страуса, прячущего голову в песок), статус социологии падает или она вообще исчезает.

История отечественной социологии дает наглядный пример. Подъем либерально-демократических настроений в начале XX в. вызвал и подъем российской социологии, приведший к ее институционализации. Сохранение интереса властей к проблемам классового неравенства до начала 1930-х гг. было основой выживания социологии. Официальный вывод о «полной победе социализма» и сопутствующей ему ликвидации «антагонистических классов» означал признание ненужности социологии как науки и особенно как учебной дисциплины. Обществу, в котором быстро происходит становление социального равенства, социология не нужна. Ей на смену приходят исторический материализм и научный коммунизм. В 1930-1950-х гг. социологии в СССР фактически не было. Ее допущение в 1960-е гг. на один из нижних этажей научной иерархии было связано с официальным переходом к более реалистическому отношению к проблеме социального равенства (именно в это время признается наличие малообеспеченности, существенных различий между городом и деревней, классами, умственным и физическим трудом). Брежневская идеологическая реакция сопровождалась свертыванием социологии как социального института. Обострение интереса всего общества к проблемам демократии (т.е. политического неравенства), привилегий, национального неравенства и т.п. стало почвой, на которой в конце 1980-х гг. статус социологии начал быстро повышаться. С середины 1990-х гг. намечается его понижение на фоне растущего стремления правящей элиты отвлечь внимание общества от ее феноменальных успехов в первоначальном накоплении капитала.

Индикаторами места социологии в иерархии наук являются:

место в комплексе учебных дисциплин (на вершине – статус обязательной общеообразовательной дисциплины, на придонной позиции – факультативной, на дне – запрет преподавания);
количество социологических кафедр, факультетов, научно-исследовательских учреждений и подразделений;
рыночный спрос на социологические исследования со стороны предприятий, общественных организаций и государственных органов;
численность социологических периодических изданий;
конкурс на социологические факультеты;
престиж профессии социолога в обществе.

^ 3. Парадигмы социологии

Теоретический монизм как источник кризиса социологии

Социология, по словам Роберта Мертона, на протяжении всей своей истории находилась в состоянии постоянного кризиса. Он называл его “хроническим кризисом социологии” (1972: 21-22). Суть этого странного феномена состоит в том, что с появлением каждой новой концепции все предшествующие объявлялись либо ошибочными, либо односторонними. Выход же из кризиса предлагался с помощью перехода социологии к новой концепции, предлагаемой данным автором. Таким образом, утверждение каждой новой концепции подразумевает острую нигилистическую критику всего социологического наследия и подрыв доверия ко всей социологии как к науке. Это в полной мере относится и к основным концепциям социального неравенства.

Другая характерная черта многих наук, включая социологию, состоит в стремлении ее творцов создать единую социологическую теорию и преодолеть теоретический плюрализм, проявляющийся в конкурентном сосуществовании разных социологических теорий. Поскольку истина в таких случаях подразумевается как возможная лишь в единственном экземпляре, то все прочие концепции либо прямо объявляются ошибочным заблуждением, либо рассматриваются как движение на пути к наконец-то появившейся новой теории. Самые удачные попытки построить вместо многих теорий лишь одну, но истинную, всегда приводили к тому, что и в ней обнаруживались пробелы, натяжки, преувеличения. Поэтому ей на смену приходила очередная новая теория, отрицавшая предыдущую, а вместе с ней и большую часть социологического наследия. И это состояние перманентного кризиса не знает конца.

Таким нигилизмом грешили в первую очередь наиболее обобщающие социальные теории. Г.Гегель считал свою философскую концепцию вершиной развития всей предшествующей философии. Его новая система вобрала в себя все лучшее из предшествовавших, списав последние в архив истории философии. Но позднее пришел К.Маркс, и эта объяснительная схема была использована вновь: марксизм – это вершина, вся предшествующая общественная мысль важна лишь как ступени на пути к ней, а все прочие теории, существующие параллельно и одновременно с марксизмом, – более или менее опасные заблуждения. Потом каждая новая школа в обществоведении повторяла подобный прием. Это делали либо сами основатели школы, либо их последователи и интерпретаторы. Так было с социологией Вебера, которую подавали и подают сейчас как альтернативу марксизму. Особенно выпукло эта претензия на монополию социального знания проявилась в структурно-функциональном анализе Т.Парсонса. Он был проводником идеи преодоления теоретического плюрализма в социальной теории на основе принятия его теории социальной системы.

Все эти попытки объявить о закрытии теории, по словам Р.Мертона, оказывались чересчур поспешными (1975: 28). Пожалуй, самой крупномасштабной попыткой покончить с плюрализмом в обществоведении стал так называемый советский “марксизм-ленинизм”, который в своей претензии на завершение поиска истинного метода опирался на мощь государства со всеми его рычагами насилия и принуждения.

Пьер Бурдье (1994: 58), описывая эту тенденцию к насаждению одной парадигмы, констатировал: «Социология сегодня полна ложных оппозиций… Все эти оппозиции … кажутся мне совершенно фиктивными и в то же время опасными, поскольку приводят к увечьям». Источник этого он увидел не в поисках истины, а в сугубо социальных причинах: «Одна из причин деления, которое стремятся установить в теоретических оппозициях, это факт, что социологи претендуют навязать как единственный легитимный способ заниматься социологией тот, который наиболее доступен для них самих. Почти неизбежно «частичные», они пытаются навязать частичную дефиницию своей науки». Наиболее распространены оппозиции в сфере изучения социального неравенства между теоретической и эмпирической социологией, количественными и качественными методами.

^ Кун и Поппер

Томас Кун (1975) (Kuhn), американский физик и философ науки, ввел в широкий научный оборот понятие парадигмы в опубликованной в 1962 г. книге “Структура научных революций” (The Structure of Scientific Revolutions), получившей большой резонанс. Эта работа оказала огромное влияние на формирование социологии науки. Понятие парадигмы означает совокупность логически взаимосвязанных понятий, суждений, проблем и аналитических подходов, лежащих в основе теории. В качестве синонима слова “парадигма” используются и такие понятия, как “дисциплинарная матрица” (Кун), “исследовательская программа” (Лакатос), “общие теоретические ориентации” (Мертон).

С точки зрения Т.Куна, движение любой науки к ее зрелому состоянию связано с переходом от множества парадигм к одной, признаваемой большинством. По его словам, “обычно члены зрелого научного сообщества работают в рамках единой парадигмы или набора близких парадигм”. Последователи Куна развили этот подход, придя в конечном счете к “доктрине единой парадигмы” (Merton 1975: 44). Подходу Т.Куна в философии науки противостоит точка зрения Карла Поппера, в соответствии с которой допустимо одновременное появление, развитие и сосуществование конкурирующих исследовательских программ.

^ Теоретический плюрализм как научная парадигма данного курса

Теоретический плюрализм предполагает правомерность и даже необходимость сосуществования разных теорий одного и того же социального объекта. При этом теории рассматриваются не как взаимоисключающие, а как взаимодополняющие. «Каждому социологу, – пишет П.Бурдье (1994: 61), – было бы интересно выслушать своих противников в той же мере, в какой те заинтересованы в том, чтобы увидеть то, что он не видит, пределы его видения, которые, по определению, он не ухватывает».

Любая действительно научная теория общества или какой-то его сферы отражает вполне реальные процессы и явления. Проблемы неадекватности теории социальной реальности чаще всего возникают в связи со стремлением теоретиков чрезмерно расширить сферу применения своих концепций. Причины этого обычно лежат не в самом процессе познания или в его объекте, а в сугубо мирских интересах, в которые социолог погружен так же, как и изучаемые им люди. Это стремление к престижу, административным постам, монополии, что неизбежно порождает конкуренцию и борьбу, которые имеют свою собственную логику, очень далекую от логики познания. Иначе говоря, под флагом борьбы за истину часто идет борьба за монопольные позиции в науке. Подняться над социальными интересами индивида-социолога во имя социологии как науки – задача, посильная не многим. История социологии переполнена примерами того, что даже классики оказывались не в состоянии оторваться от своих человеческих интересов и страстей.

Но в этом и состоит высокий смысл изучения истории социологии: исследователь должен быть в стороне от схватки классиков и посмотреть на их антагонизм глазами стороннего наблюдателя, которого не волнуют проблемы их конкуренции. И тогда многие антагонизмы могут показаться чересчур акцентированными различиями во взглядах на одно явление с разных сторон. Так, К.Маркс и М.Вебер, противопоставление которых идет через все учебники социологии, во многих вопросах не взаимоисключают, а взаимодополняют друг друга (см., напр., Бурдье 1994: 60-61).

Чаще всего истина отличается от заблуждения наличием чувства меры, предела, за которым истинное превращается в ложное. Тут-то и обнаруживается слабость теорий, их неполнота и т.д., что дает хорошую пищу критикам, развивающим контртеории и тоже претендующим на глобализм. Нередко критики приписывают авторам односторонность и претензии, у них отсутствующие, для облегчения выполнения своей критической миссии (классический пример – приписывание Марксу идей вульгарного экономизма). Это распространенный метод: критиковать за то, что автор не сделал, просто потому, что не делал. В реальности же большинство социальных теорий не исключают друг друга по нормам формальной логики (если А – истина, то Б – заблуждение), а просто отражают разные стороны, срезы одной и той же реальности или схватывают ее на разных фазах развития.

Именно такая плюралистическая методология лежит в основе данного курса лекций по теории социального неравенства. Отсюда – частые ссылки на такие противостоящие традиции, как веберианство и марксизм, структурализм и конструктивизм. Одна из задач этого курса – попытаться осуществить синтез теорий социального неравенства, развивавшихся в рамках этих социологических парадигм.

Однако я далек от наивных претензий дать всеохватывающую теорию социального неравенства. Здесь делается попытка интегрировать только те идеи, которые идут в рамках структуралистской и конструктивистской парадигм. В силу этого большинство проблем, рассматриваемых в теориях социального неравенства, здесь опускается и не потому, что я их отвергаю, а просто потому, что они лежат несколько в стороне от русла моего исследования.

3. Структуралистская и субъективистская традиции

В своем развитии социология сталкивается с рядом центральных дилемм: волюнтаризм против субъективизма, субъективизм против объективизма, микроподход против макроподхода. Эти вопросы, по словам M.Archer (1988: X), являются центральными по той простой причине, что вообще нельзя заниматься социологией, обходя их и не занимая какую-то определенную позицию.

Социология концентрирует свое внимание на двух основных проблемах: социальных структурах и поведении людей в них. Соответственно, в социальной теории на протяжении длительного времени противостояли друг другу две парадигмы, которые считались противоположными: структуралистская и субъективистская (конструктивистская). Первая делает акцент на структурах, которые более или менее жестко предопределяют поведение людей. Вторая подчеркивает относительную свободу действующего индивида, который преобразует среду (структуры), творит их по своему замыслу. Обе парадигмы проявляются как в крайних, так и в умеренных формах.

^ Родословная структурализма

Структурализм как течение в социальной теории имеет долгую и запутанную историю. Мнения о том, как и откуда он пришел, расходятся. Э.Гидденс начинает его родословную с теоретика социологии Э.Дюркгейма, затем – антропологов А.Радклифф-Брауна и Б.Малиновского, выходит на лингвиста Ф.Соссюра и М.Мосса. Историю структурализма как течения в методологии он начинает с работ Ф.Соссюра. Структурализм как разновидность социальной теории Э.Гидденс определяет как применение лингвистических моделей, разработанных структурной лингвистикой, к социальным и культурным феноменам (1979: 9). Наиболее известны такие сторонники структурализма, как К.Леви-Стросс, развивавший свою концепцию мифа, Ж.Деррида и Ю.Кристева, разработавшие концепцию структурации романа. Р.Мертон начинает историю структурализма с К.Маркса и Э.Дюркгейма (1975: 32).

Один только перечень наиболее известных имен показывает, что структурализм – это широкое методологическое течение, проявившее себя в самых разных науках.

^ Понятие социальной структуры

В понимании сущности социальной структуры возможны значительные различия, обусловленные уровнем анализа. Одни и те же вещи, как отмечает Питер Блау, выглядят совершенно иначе с дальнего и близкого расстояния. В качестве примера он приводит картину К.Моне «Водяные лилии»: с расстояния она удивляет красотой и композицией, а с близкой дистанции кажется простым скоплением цветных точек (1975: 3).

При макросоциальном анализе в качестве элементов структур выступают социальные институты. У К.Маркса (хотя он и не оперировал понятиями структурализма) в качестве структуры выступают производительные силы и производственные отношения, базис и надстройка. У Т.Парсонса в качестве ключевой структуры выступает ценностная система общества.

При микросоциальном анализе в качестве структур выступают устойчивые формы поведения. Так, Дж. Хоманс под социальной структурой понимает относительно устойчивые, сохраняющиеся во времени аспекты социального поведения (1975).

Чаще всего определения социальной структуры не дается: ее понимание просто прорисовывается в ходе конкретного анализа. При этом одним из главных инструментов такого описания является определение того, что противостоит структуре, является противоположным понятием. Часто в качестве такой противоположности структуры в социальной жизни указывается хаос, аморфность, бесформенность, человеческое поведение, в котором не прослеживаются какие-то регулярности, которое является неструктурированным. Под социальной структурой часто понимают также формы, видимые в социальной жизни, наблюдаемые регулярности, обнаруживаемые конфигурации (Blau 1975: 3). Мертон под социальной структурой понимал внешние ограничения, накладываемые социальными условиями на выбор и поведение человека.

Приведенные подходы к пониманию социальной структуры не являются взаимоисключающими. Научные категории – это инструменты анализа. В зависимости от предмета исследования и поставленных задач возможно использование разных определений социальной структуры.

Структурализм – весьма широкое течение, которое в объяснении самых разных феноменов общественной жизни отталкивается от социальной структуры, рассматривая ее как ключевой детерминирующий фактор.

В данном курсе лекций предметом выступает социальная иерархия. Это диктует и соответствующий взгляд на понятие социальной структуры: на макроуровне ее ключевыми элементами являются социальные группы и социальные институты. Социальные группы в любом обществе выстраиваются в иерархическом порядке, а социальные институты – это механизмы формирования, воспроизводства и поддержания этого порядка. На микроуровне элементами социальной структуры выступают индивидуальные статусные позиции, заполняемые индивидами, которые, в силу тех или иных причин подчиняясь логике социальных институтов, воспроизводят иерархические практики.

Социальная структура – это результат более или менее сознательной деятельности социальных субъектов по ее конструированию, результат, выходящий из-под контроля конструкторов и приобретающий самостоятельное существование. На макроуровне субъектами конструирования социальной структуры выступают социальные институты, на микроуровне – индивиды.

^ Конструктивистская парадигма

Социальный конструктивизм – это общее понятие, объединяющее теории, которые подчеркивают, что социальная жизнь сформирована обществом (Marshall 1996: 484). В принципе, эта идея в той или иной мере присутствует в самых разных социологических концепциях, однако для конструктивизма характерны не столько выводы, отличные от положений иных теорий, сколько особое внимание к технологии формирования (конструирования) социальных структур. Акцент сдвигается с принятия элементов социальной структуры как чего-то данного к анализу процесса их формирования. В фокусе социологического исследования оказывается собственно процесс конструирования социальных структур.

Зарождение конструктивизма в социологии часто связывают с именем Уильяма Томаса (1863-1947) и чикагской школой, а в философии – с именем Альфреда Шюца, хотя понятие “социальное конструирование” было введено в научный оборот Питером Бергером и Томасом Лукманом в 1960-е гг. Первоначально социальный конструктивизм был ограничен социологией знания и религии. В дальнейшем конструктивистская парадигма была использована в изучении девиантного поведения, социальных проблем и системы образования. Постепенно распространилось понимание расы и пола как результатов социального конструирования.

Социальный конструктивизм акцентирует внимание на искусственном происхождении элементов социальной структуры в результате более или менее сознательной деятельности людей и социальных институтов. Увлечение этой идеей нередко ведет к чрезмерному субъективизму: все в обществе оказывается сконструированным людьми, что порождает иллюзию их полной свободы.

^ Структуралистско-конструктивистская парадигма

Крайности структурализма и конструктивизма вполне естественно породили стремление к их синтезу, к использованию их как взаимодополняющих элементов. Структурализм, игнорирующий или принижающий роль активного субъекта, тяготеет к вульгаризации, к упрощению. В свою очередь, конструктивизм (волюнтаризм), игнорирующий наличие такого мощного фактора, как социальные структуры, неизбежно ведет к наивному романтизму, к видению мира через призму деятельности больших и малых героев, творящих историю.

Пьер Бурдье – одна из ключевых фигур этого направления. Он назвал результат такого синтеза “структуралистским конструктивизмом” или “конструктивистским структурализмом”. Не используя этого термина, но в рамках этой же парадигмы работают A.Giddens (1979), Штомпка (1979, 1996) и M.Archer (1988).

Правда, корни идеи синтеза структуралистской и субъективистской традиции глубоко уходят в историю социальной мысли. Как совершенно верно отмечает Петр Штомпка (Sztompka 1979: 174), уже в классическом марксизме представлены четко сформулированные конструктивистские идеи (под конструктивизмом Штомпка понимает то же, что Бурдье под структуралистским конструктивизмом). В еще более четком виде эта парадигма прослеживается в ленинизме, сталинизме и маоизме, которые особое значение придавали процессу превращения идей «пролетарского авангарда» (партии) в новые конфигурации социальной структуры. В отличие от классического марксизма, последние представляли собой не просто теоретические конструкции, но и типы социально-политической практики.

П.Бурдье (1994: 181-182) опирается на ключевые идеи структурализма. «С помощью структурализма, – пишет он, – я хочу сказать, что в самом социальном мире, а не только в символике, языке, мифах и т.п., существуют объективные структуры, независимые от сознания и воли агентов, способные направлять или подавлять их практики или представления». Вторая составная часть его методологии – конструктивизм, с помощью которого он хочет «показать, что существует социальный генезис, с одной стороны, схем восприятия, мышления и действия», которые он называет «габитусом», а с другой – социальных структур, которые он называет «полями или группами», а вообще чаще всего обозначают как «социальные классы».

А.Гидденс синтезирует две противоположные парадигмы и в самом понимании социальной структуры, подчеркивая, что не только поведение людей зависит от структуры, но и сама структура зависит от поведения. Этот феномен он называет «дуальностью структуры» (1979).

Данный курс – это попытка применения структуралистско-конструктивистской парадигмы для разработки концепции социального неравенства. Однако я не могу сказать, что я – последователь П.Бурдье. Его идеи скорее выполнили функцию толчка к размышлениям по сюжетам, по большей части находящимся вдалеке или на периферии его научных интересов. П.Бурдье (1994: 80) следующим образом ответил на вопрос относительно своего места в традиционной классификации: «Можно, думая вместе с мыслителем, думать вопреки ему». Такими же источниками методологического вдохновения для данного курса являются также классический марксизм, феминизм, работы Э.Гидденса и ряда других авторов.

Структуралистско-конструктивистская парадигма в исследовании социального неравенства отнюдь не означает отрицания классических походов к этой проблематике. Описание объекта с левой стороны еще не предполагает утверждения, что картина, написанная наблюдателем, видевшим его справа, ложная. Взгляды с разных сторон не исключают, а взаимно дополняют друг друга. Особенность структуралистско-конструктивистской парадигмы не в создании новой картины иерархии, а в смещении акцента исследования с описания ее очертаний и механизма функционирования на процесс ее формирования и воспроизводства. Ключевой вопрос в этой парадигме: как люди создают и воспроизводят социальную иерархию. Технология социального неравенства становится ключевой темой.

Особенность этой работы – попытка применить логику структуралистско-конструктивистского анализа к широкому спектру проблем социального неравенства. До сих пор это делалось лишь в отдельных сферах (прежде всего – гендерное, расовое неравенство, образование) или же акцент ставился на некоторых механизмах конструирования социального неравенства (например, системе образования). Данная книга – продолжение работы, начатой в предшествующих публикациях (1996, 1998).

Библиографический список

Бергер П., Лукман Т. Социальное конструирование реальности. Трактат по социологии знания. М.: Медиум, 1995.
Бурдье П. Начала. М.: Socio-Logos, 1994.
Бурдье П. Университетская докса и творчество: против схоластических делений // Socio-Logos '96: Альманах Российско-французского центра социологических исследований Института социологии Российской Академии наук. М.: Socio-Logos, 1996. С.8-31.
Гофман А.Б. Социология Эмиля Дюркгейма // Дюрггейм Э. Социология. Ее предмет, метод, предназначение. М.: Канон, 1995.
Заславская Т.И., Рывкина Р.В.. О предмете экономической социологии // Изв. СО АН СССР. Сер. Экономики и прикладной социологии. 1984. №1. Вып.1.
Заславская Т.И. Роль социологии в ускорении развития советского общества // Социологические исследования. 1987. №2.
Ильин В.И. Государство и социальная стратификация советского и постсоветского обществ. 1917 – 1996 гг. Опыт конструктивистско-структуралистского анализа. Сыктывкар: Издательство Сыктывкарского университета, 1996.
Ильин В.И. Поведение потребителей: Учеб. пособие. Сыктывкар: Издательство Сыктывкарского университета, 1998.
Ильин В.И. Социальное конструирование национального меньшинства // Этнические стереотипы в меняющемся мире / Под ред. Е.П.Батьянова и А.Н.Калабанова. М., 1998.
Кун Т. Структура научных революций. М.: Прогресс, 1975.
Осипов Г.В. Социология как наука // Социальные исследования. М, 1968. Вып.2.
Рабочая книга социолога. М.: Наука, 1976.
Румянцев А.М., Осипов Г.В. Марксистская социология и конкретные социальные исследования // Вопр. филос. 1968. № 6.
Штомпка П. Социология социальных изменений. М.: Аспект пресс, 1996.
Ядов В.А. Социологическое исследование. Методология, программа, методы. М.: Наука, 1972.
Ядов В.А. Социологическое исследование: методология, программа, методы. М., 1995.
Ядов В.А. Стратегия социологического исследования. Описание, объяснение, понимание социальной реальности. М.: Добросвет, 1998.
Archer M.S. Culture and Agency. The Place of Culture in Social Theory. Cambridge, New York, New Rochelle, Melbourne, Sydney, 1988.
Blau P. Parallels and Contrasts in Structural Inquiries // Blau P. (ed.). Approaches to the Study of Social Structure. New York: The Free Press, 1975. P. 1-20.
Giddens A. Central Problems in Social Theory. Action, Structure and Contradiction in Social Analysis. Houndmills & London: The Macmillan Press Ltd, 1979.
Homans G. What Do We Mean by Social “Structure” // Blau P. (ed.). Approaches to the Study of Social Structure. New York: The Free Press, 1975. P. 51-65.
Marshall G. Concise Dictionary of Sociology. Oxford, New York: Oxford University Press, 1996.
Merton R. Structural Analysis in Sociology // Blau P. (ed.). Approaches to the Study of Social Structure. New York: The Free Press, 1975. P. 21- 52.
Sztompka P. Sociological Dilemma. Toward a Dialectical Paradigm. N.Y. et al.: Academic Press, 1979.

Приложение к лекции 1

К.Маркс. Тезисы о Фейербахе // Маркс К., Энгельс Ф. Избранные соч. Т.2. М.: Изд-во политической литературы, 1985. С. 1-2.

1 -

Главный недостаток всего предшествующего материализма – включая и фейербаховский – заключается в том, что предмет, действительность, чувственность берется только в форме объекта, или в форме созерцания, а не как человеческая чувственная деятельность, практика, не субъективно. Отсюда и произошло, что деятельная сторона, в противоположность материализму, развивалась идеализмом, но только абстрактно, так как идеализм, конечно, не знает действительной, чувственной деятельности как таковой. Фейербах хочет иметь дело с чувственными объектами, действительно отличными от мысленных объектов, но самое человеческую деятельность он берет не как предметную деятельность <…>

Вопрос о том, обладает ли человеческое мышление предметной истинностью, – вовсе не вопрос теории, а практический вопрос. В практике должен доказать человек истинность, т.е. действительность и мощь, посюсторонность своего мышления. Спор о действительности или недействительности мышления, изолирующегося от практики, есть чисто схоластический вопрос.

Материалистическое учение о том, что люди суть продукты обстоятельств и воспитания, что, следовательно, изменившиеся люди суть продукты иных обстоятельств и измененного воспитания, – это учение забывает, что обстоятельства изменяются именно людьми и что воспитатель сам должен быть воспитан. Оно неизбежно поэтому приходит к тому, что делит общество на две части, одна из которых возвышается над обществом (например, у Роберта Оуэна).

Совпадение изменения обстоятельств и человеческой деятельности может рассматриваться как революционная практика».

^ Piotr Sztompka. Sociological Dilemma. Toward a Dialectical Paradigm. N.Y. et al.: Academic Press, 1979. P.166-174.

В социологии есть теоретические течения, которые отвергают образ социального мира как объективно данного извне и воспринимают его как скорее созданный или сконструированный людьми. Можно привести целый спектр точек зрения, типичных для гуманистической ориентации в социологии, начиная с Вебера, Знанецкого и символического интеракционизма, верящих в особое значение смыслов, придаваемых объективным проявлениям человеческой активности действующими индивидами, и кончая теми, кто подобно Винчу, Шюцу или социальным феноменологам концентрирует все внимание исключительно на области смыслов, ценностей и символов, отказываясь принимать во внимание какие бы то ни было объективные, материальные характеристики социального мира. Подобные акценты можно обнаружить и в некоторых направлениях социологических исследований, например, в социологии культуры или искусства. В этой парадигме общество рассматривается не как существующий независимо от деятельности людей естественный объект, а как сложный продукт человеческой активности, сознания или система ориентаций в мире, которая может быть понята лишь при условии принятия во внимание качественных характеристик и повторяющихся образцов, привнесенных самим актом создания этого продукта…

Все чаще и чаще общество рассматривается не как статичный объект с постоянными, фиксированными качествами, а как текущий процесс с постоянно меняющимися характеристиками или, говоря иными словами, не как «бытие», а как «становление». Ориентация на процесс, как подчеркивают современные комментаторы, называющие целый ряд имен, выступает как заметное течение в истории социологии…

Человек, изучающий общество или пытающийся его изменить, является в то же время его членом. Коллективное знание общества, в определенный момент истории науки приобретенное сообществом ученых и более или менее распространенное среди других людей, должно рассматриваться как внутренний опыт самого общества – единство субъекта и объекта познания…

Соответственно, нет радикального отличия деятельности профессиональных исследователей общества и опыта простых людей, участвующих в социальной жизни. Они представляют собой два полюса социологического спектра. Социология, с этой точки зрения, – это всего лишь усложненный и рафинированный здравый смысл…

Комбинация когнитивизма и активизма порождает специфическую позицию, которая будет называться конструктивизмом. Этот подход имеет два источника. Первый из них – это активизм, который рассматривает социологическую теорию как сугубо идеологическое явление, лишенное какой-либо эмпирической, объективной валидности. Конструктивизм в отличие от активизма требует от любой теории информационного содержания. Однако, согласно конструктивизму, такое информационное содержание может заключаться не только в суждениях, опирающихся на факты и категории, но и в нормативных директивах, поскольку и там, и здесь социальный мир отражен более или менее адекватно. Второй источник конструктивизма – когнитивизм, который рассматривает социологическую теорию как инструмент для удовлетворения чисто интеллектуальных потребностей, непосредственно не связанных с практикой. Конструктивизм в отличие от когнитивизма требует, чтобы любая теория выполняла практические функции. Однако, с точки зрения конструктивизма, такая функция выражается не только в нормативных директивах, но и в фактах, категориях, поскольку они влияют на поведение людей в обществе и вызывают социальные трансформации…

Термин «конструктивизм» используется здесь для определения позиции, согласно которой социальная теория отражает социальный мир, постоянно конструируемый и реконструируемый людьми, она сама участвует в конструировании социального мира, предоставляя знания о нем вместе с рекомендациями по его изменению…

Конструктивизм – это не просто новое решение в рамках старой дилеммы, поскольку он отвергает и преодолевает саму дилемму, рассматривая ее как иллюзию и заблуждение, заменяя ее качественно новой, синтезирующей позицией. Это типично диалектическое преодоление дилеммы, поскольку соединяются преемственность и отрицание, сохранение некоторых рациональных компонентов обеих крайних позиций и отбрасывание их односторонней абсолютизации. Это придает всем спорам качественно новое измерение, предлагая решение, которое радикально отличается от каждой из традиционных позиций и избегает их интеллектуальных слабостей.

Я считаю, что наиболее продуманную и цельную формулировку конструктивистского решения рассматриваемого спора мы находим в работах Карла Маркса и в марксистской социологической традиции…

Blog

Предисловие

Содержание

СОДЕРЖАНИЕ

ПРЕДИСЛОВИЕ

Приложение к лекции 1