Дэвида Хиллера Бернштейна, доктора медицины. Он получил степень доктора медицины и магистра хирургии в Медицинской Школе Университета Макгилл в 1935 году. Довоенные годы Берн закон

Вид материала

Подобный материал:

Интервью с Эриком Берном.

Так сложилось, что Эрик Берн – наиболее известный у нас гуманистический психолог. Его «Игры» (потом «что вы говорите после того, как сказали «Привет», а также «я окей, ты окей» Харриса») были едва ли не первыми книгами по практической психологии, которые распространялись в ксерокопиях и читались довольно широкой публикой, наряду с Кастанедой и Даниилом Андреевым.

Увлечение Берном было повальным. Все тогда вдруг с упоением занялись выявлением эго-состояний, пытались анализировать «игры» и «сценарии». И не у всех это получалось.

Дело в том, что берновская терапия требует владения его понятийным аппаратом и то, что должен понимать терапевт, либо скрыто между строк, лобо недосказано. Поэтому, кстати, ранние книги Берна, до ставших бестселлером «Игр», гораздо глубже и серьезнее. Кроме того, обращаясь к широкой публике, Берн страрался писать относительно «просто». Он ценил свой успех и берег свою публику, в частности, от дискомфорта, связанного с необходимостью усваивать даже мало-мальски сложные рассуждения.

Справка.

Эрик Берн (Леонард Бернштейн) родился 10 мая 1910 в Монреале, Квебеке, Канаде, в семье сын Дэвида Хиллера Бернштейна, доктора медицины. Он получил степень доктора медицины и магистра хирургии в Медицинской Школе Университета Макгилл в 1935 году. Довоенные годы Берн закончил интернатуру в Соединенных Штатах в Больнице Инглвуд в Нью-Джерси. В 1936 он открыл свою психиатрическую резиденцию в Психиатрической Клинике Медицинской Школы Йельского Университета, где он работал в течение двух лет. Через некоторое время (1938-39), Берн стал американским гражданином и сократил свое имя от Эрика Леонарда Бернштейна до Эрика Берна. Далее может идти длинное описание его жизненного становления и профессионального пути, как психиатра и психотерапевта, создавшего всем известный Транзактный Анализ и Теорию Игр. Разрыв с психоанализом и создание транзактного анализа, вероятно, наиболее существенные следы происхождения транзактного анализа содержатся в первых пяти из шести статей о интуиции, которые Берн написал в начале 1949-го. Берн, очевидно, считал, что стать психоаналитиком очень важно. Однако, в конце, то, чего он жаждал, не произошло; в 1956 году ему отказали в членстве вердиктом, что он еще не был готов. Для Эрика это отклонение было разрушительным, но вместе с тем очистительным, усилив его давнишнюю амбицию добавить нечто новое к старому психоанализу. Он принялся за работу, решив развивать новый подход к психотерапии один, без выгоды, благословений или поддержки со стороны психоаналитического братства.

статья, названная «Транзактной Анализ: Новый и Эффективный Метод Групповой Терапии», была написана несколькими месяцами позже и представлена на конференции в Лос-Анджелесе в 1957-ом. С публикацией этой работы в 1958-ом в журнале «American Journal of Psychotherapy», транзактный анализ, название нового метода диагностики и терапии стали неотъемлемой частью психотерапевтической литературы. В дополнение к его концепции Родитель-Взрослый-Ребенок, в статье рассматривались важные новые особенности игр и сценариев. В 1964 Берн и его коллеги по семинарам из Сан-Франциско и Монтерей решили создавать Ассоциацию Транзактного Анализа, переименовав её в Международную Ассоциацию Транзактного Анализа (ITAA) с учетом возрастающего числа профессионалов транзактного анализа за пределами США. Последние годы Годы с 1964 до 1970 были беспокойными для Берна. После своего второго развода жизнь стала хаотичнее, поскольку он пытался найти другую спутницу жизни. Его неудачи в этой области привели к тому, что он много работал, уделяя много времени написанию новых работ. Но в 1967-ом он вступил в третий брак. К началу 1970 он снова развелся. В 1970-ом Берн перенес два сердечных приступа. За две недели до первого приступа, Берн сказал своим друзьям, как хорошо он себя чувствует. Он только что закончил две книги, «Секс в человеческой любви» и «Что вы говорите после того, как сказали Привет?», и был очень доволен. Однако в июне 1970 он перенес первые острые боли в груди. Несколькими днями позже он перенес второй приступ, на сей раз обширный, который вызвал его смерть. Эрик Берн умер 15 июля 1970 года.

Мы встретились спустя годы после его смерти. И эта встреча произвела на меня неизгладимое впечатление. Великий Человек. Блестящий Ученый. Потрясающие теории. Восхитительное чувсво юмора. И мудрость. Его жизнь была долгой, а смерть короткой, как часто и бывает с великими людьми. Они рождаются, чтобы создать и принести в мир нечто, что изменит мировоззрение миллионов и облегчит им жизнь. Я с упоением читала его книги, и думала, как жаль, что его уже нет. И нет возможности поучиться у него самого, послушать его, увидеть его живого.

Я, впрочем, предполагаю, что предо мной не стоит задача изложения того, что у Берна и так написано, и того, что известно многим. Напротив, я с удовольствием предложу вам познакомиться с его идеями, касающимися вопросов, не таких популярных в профессиональной среде, но могу предположить, что довольно интригующих всех и каждого, уже потому ,что эта тема касается жизни каждого, и тема эта – секс в человеческой любви.

Предлагаю вашему вниманию «интервью» с Эриком Берном о сексе.

Н.Л.:

- Эрик, о сексе нелегко говорить, главным образом потому, что тема эта скользкая и «влажная». Каждый, кто этого не учитывает, рискует почувствовать себя несколько неловко. Что вы думаете о сексе?

Э.Б.:

- Однажды я сказал знакомой поэтессе, написавшей о сексе красиво, но без проникновения, что врядли стоит говорить сухими словами о столь «влажных» чувствах. Она начала пользоваться выражениями «помокрее», и но и это меня не удовлетворило, и я предложил ей взять на вооружение такие слова, на которых можно «поскользнуться». Ей это понравилось, в ответ она рассказала мне об образе беременной женщины, сидящей у окна и думающей о черной змее. Не будучи женщиной, я этого не понял, но мне показалось, что это звучит. Во всяком случае, это лучше, чем беременная женщина, весьма благопристойно говорящая о своих надеждах иметь достаточно молока и хорошо кормить своего пупсика. Это напомнило мне анекдот о леди из Бостона, которая извенялась, если ей случалось сказать о цветке, растущем «в горшке», но однажды поведала историю о своей приятельнице, которая упала с табуретки, обтянутой «дерьмонтином».

Н.Л.:

- Проблема в том, что многие слова и выражения, которыми мы пользуемся для разговора о сексе, уклоняются от сути дела – вожделения, удовольствия, упоения. Поэтому они сухи и бесплодны. Как люди говорят о сексе?

Э.Б.:

- Слова, которыми люди пользуются для того, чтобы говорить о сексе, начинаются с «коньюгации» – это относится к низшим организмам; далее следует «копуляция» - «соединение двух особей при половом акте» - это для высших животных. «половым сношением» называт это у людей. Люди большой учености говорят «ко-и-тус»; если это слово заставляет их почему-то нервничать, то они произносят с придыханием «ко-и(к)-тус». Правильно же – «коитус».

«Брачный союз» - это то, о чем можно говорить перед аудиторией, преимущественно по воскресеньям. Вообще-то можно говорить обо всем вышеназванном, кроме «полового сношения». Предполагатся, что об этом вы не будете говорить; вместо этого вы должны «выступить с сообщением». «Сообщение» может быть настолько затруднительным, что некоторых (меня в том числе) это доводит до головной боли, так что простой разговор лучше, если это вам удастся. Короче говоря, «делать сообщения» малоприятно занятие, и большинству людей нужно рано или поздно научиться разговаривать друг с другом, если они хотят к чему-нибудь прийти.

Беда всех вышеназванных слов в том, что они кажутся холодными и сухими, даже если они не таковы. «половое сношение» годиться для разговора на людях или письменной речи. Хотя это слишком добропорядочно и не передает привлекательности. Ради разнообразия можно также пользоваться синонимом «половой акт».

Не лучше обстоит дела со словами, обозначающими колнечный результат этих деятельностей. «Сексуальное удовлетворение» - нечто вроде хорошего бифштекса для мужчины или сыра суфле для женщины. «спустить пар» - напоминает кофеварку. На письме, я полагаю, лучше пользовать словом «оргазм».

«Спаривание» – звучит тепло и плодотворно. Может буть, более всего по-человечески и наименее вульгарно звучит «заниматься любовью». В этом есть инечто теплое, влажное, плодотворное, и нечто обещающее – большее, чем сам акт. Никто не сможет сказать, что будет утром с людьми, которые совокуплялись, имели коитус или половое сношение. Люди же, которые занимались любовью, скорее всего вместе будут завтракать. Поэтому юные леди в большинстве своем предпочитают эти слова остальным. К сожалению, похоже, что мужчины менее к нему склонны, даже те, которые охотно садятся завтракать с женщинами.

Н.Л.:

-а как же тогда непристойные слова?

Э.Б.:

-Вполне возможно, и я полагаю – желательно, говорить о непристойностях, не будучи непристойным. Например, мы можем написать четыре распространеннейших сексуальных непристойности задом на перед или поменяв буквы местами, не вводя никого в заблуждение и никого не оскорбляя: «cuff», «swerk”, “ tune”, “kirp”.

Cuff - единственное слово в английском языке, передающее полноту ощущения, возбуждения, щекотливости и аромата полового акта. Его сладострастное «ff» придает ему особую реалистичность. Синонимы, о которых мы говорили в начале, старательно обходят возбуждение и желание, и еще более тщательно – примитивнейший и наиболее сильнодействующий элемент секса – запах. «Cuff» вбирает в себя все это, как ребенок, потому что поначалу это было детское слово. “cuffing” – это несто, что двое делают вместе, в то время как «swerk» - одностороннее слово. Одна умная девочка однажды сказала: «мне нравится cuffing, но я не хочу иметь дело с парнем, который swerk меня только для того, чтобы потом выпендриваться.»

Каждое слово, которое стоит произносить, вызывает какой-то образ в говорящем, и в слушающем также. Эти образыне всегда выявляются с полной ясностью, но при некотором старании их можно выловить из глубин ума. Другие слова сопровождаются образами более живыми и властными. Эти образы остались из детства, их можно назвать детскими или первичными образами. Будучи подробными и яркими, первичные образы вызывают эмоциональную реакцию. Некоторые из них поразительно красивы, как образы, возникающие у людей, когда они курят марихуану или принимат ЛСД. Иные образы отвратительны, и именно они нас сейчас интересуют, поскольку дают нам ключ к психологическому объяснению непристойности. Слово становится непристойным, если оно сопровождается отвратительным первичным образом. Это определение непристойности основано не на искуственных правилах, выдуманных деспотичными и ззлобными авторитетами, чтобы лишить людей свободы речи, а на знании структуры человеческой нервной системы и глубинной психологии.

Шокирующее свойство непристойных слов, или их способность приносить облегчение, если они используются для этой цели, или их эротическая ценность, если они используются для возбуждения, просходит из «ароматических» свойств не в меношей степени, чем из непристойноти. Наиболее сильные непристойности связаны с самыми сильными запахами, в то время как наиболее слабые – это литературные слова, далеко отстоящие от первычных образов и полностью дезодорированые.

Н.Л.:

- В силу этих психологических истин внимательное отношение к воздействию непристойностей не есть забавный отголосок старомодного способа мышления?

Э.Б.:

-Скорее это один из аспектов способа жизни, в котором одним из важнейших качеств является благородное изящество. Это подразумевает изящество движений, изящество моментов одиночества и совместимости. Эти качества прекрасно понимали танцоры, риторы, дзэн-буддисты или последователи других восточных философий. Это означает благородство речи и превращение каждого часа в произведение искусства. Это означает внешность и поведение, которые делают каждый год лучше, чем предыдущий. И, Наконец, это означает, что вся жизнь, с ее дружбой и враждой, интимностью и ссорами, комедиями и трагедиями, дает по меньшей мере возможность завершения в некоей цельности и в некоем благородстве, охватывающих ее. Для меня благородство равно изяществу, изящество равно сдержанности, избеганию преувеличения и дисгармонии – в речи, в танце, в рисунке.

Встретиться с безобразным и увидеть его как таковое – не значит принять. Каждый имеет собственное представление о красоте, ак что невозможно определить ее словами. Но по крайней мере можно отмеживаться от того, что не есть красота. Красота возможно вопреки дурным запахам, но не посредством дурных запахов.

Н.Л.:

- Говорят, поистине можно много узнать о своих соседях, если поглядывать в их мусорные ведра.

Э.Б.:

-Да, некоторые писатели следуют этому методу, пытаясь разобраться в нашей жизни и судить о ней по ее отбросам. Однако, непристойные книги не больше просвещают и не ближе к «истине жизни» (даже если истина несколько завшивела), чем нормальные книги. Только Толстой мог увидеть то, что написано им в «Войне и мире»; между тем любой достаточно умный студент, сердитый на свою мать, мог бы написать «Философию в будуаре» маркиза де Сада, включая как будуарны сцены, так и философию.

Н.Л.:

- В крайних случаях непристойность становится способом жизни.

Э.Б.:

- Ребяческая теория, что стоит только наговорить достаточно грязных слов, и все будет хорошо, не работает, как выясняется лет через пять или десять спустя. Это изначально подход неудачника. Сказав «твою мать» сто тысяч раз, сквернослов почти всегда (как свидетельствует мой клинический опыт) обнаруживает, что дела стали хуже, а не лучше, и ему остается только скрежетать: «Посмотри, как я старался! Почему это всегда происходит со мной?». А это лишь доказывает ,что старание – не ответ, и дела не пойдут лучше, если он произнесет свою излюбленную непристойность даже триста раз в день. Неудачника делает неудачником не сама теория, а то, как она применяется. Победитель, исходящий из тойже предпосылки, выделит себе на это два дня и осуществит всю программу в 50000 ругательств в день и посмотрит, будет ли получен желаемый результат. Если нет – он найдет новую теорию, ведущую к успеху, и будет опираться на нее, выиграв десять лет. Такова разница между неудачником и победителем в жизни. Кто ты: победитель или неудачник, - это самая важная вещь, которая определяет жизненный путь человека и его достижения.

Н.Л.:

-Но существует два рода ситуаций, когда непристойность может быть эффективна именно в силу своего неприличия, и это – соблазнение и забава.

Э.Б.:

-Непристойность для забавы – это сатира на испорченность, а сатира – это хирургический смех, вскрывающий нагноения хитростей тела и человеческих отношений. Следовательно, непристойность для забавы делает жизнь менее непристойной. Но сатира отличается от непристойности как выражения бунта: «я хочу сказать эти грязные слова, и посмотрим-ка, что будет написано не ваших лицах. Насколько вы держитесь за вашу благопристойность, перестанете ли вы меня любить за это, вы свиньи.»

Возможно, что непристойности уместны, когда люди занимаются любовью. Поскольку это «первичная» сцена, то первычные образы, по крайней мере сексуального рода, могут иметь здесь ценность. Это не подразумевает ни соблазнения, ни эксплуатации. Когда занимаются любовью, оба партнера уже дали согласие, и каждый активно заинтересован в возрастании наслаждения другого. Нет необходимости отвергать возникающие первичные образы. Они усиливают множество ощущений, которые они высвобождают: зрение, звуки, прикосновение, запах, вкус и тепло, которые разгоряченные тела отдают друг другу. Это нечто совершенно иное, чем использование непристойностей в качестве оскорбления или богохульства.

Н.Л.:

-Наиболее беспокойный вопрос в области сексуального образования – «как вы объясняете секс вашим детям?»

Э.Б.:

- причина в том, что это довольно пустой вопрос, в котором не больше смысла, чем в вопросе, как вы объясняете детям геометрию. Нужно несколько лет обучения и домашней работы, чтобы «объяснить» историю или геометрию, и при этом мало кто из детей, да и не все учителя, действительно «понимают» предмет.

Тут нельзя отвести сына или дочь в сторону (от чего?) и сказать: «А сейчес я объясню тебе секс. А+В=С. Вопросы есть? Спокойной ночи, малыш, пора спать.»

Малыши обычно спрашивают прежде всего откуда берутся дети. Поскольку реально никто не знает на это ответа, большинство родителей чувствуют вызов объяснить «cuffing». При этом мама или папа либо выглядит оживленным, либо поджимает верхнюю губу, от части потому, что они знают, что ответ неправильный. Ребенок же, вместо того, чтобы слушать, задает себе действительно важный вопрос: почему это папа поясничает, почему это мама поджала губу? Ребята с улицы гораздо более естествены и действительно объясняют это.

Н.Л.:

- Мы знаем, что вы предполагаете, что в каждом есть как бы три разных человека: Родитель, который может быть критичным, сентиментальным или воспитывающим; Взрослый – рациональный ,придерживающийся фактов; Ребенок – уступчивый, протестующий или спонтанный. Лекции о сексе могут быть классифицированы в зависимости от того, исходят они от Родителя, от взрослого или от Ребенка?

Э.Б.:

-Обычно книга или лекция о сексе придерживается одного определенного отношения к теме. Их можно разделить на 5 классов:

секс как приманка на большом крючке. Секс «ол райт» на своем месте, то есть в супружеской спальне, где его держат связанным под кроватью. Но берегись, если ты наткнешься на него где нибудь еше, под ним крючок. Берегись противоположного пола: они затащат тебя, стоит только расслабиться на минутку. Опасности, подстерегающие поучаемых, систематизированы в лимерике о юной леди по имени Уайлд, каждый, кто знает этот лимерик, зниет все необходимое об этом чудовище:

миссис Уайлд юной леди была,

невинность свою берегла,

помня о вере,

о кожно-венерическом диспансере,

и о том, как кузина Мэри, того не хотев, родила.

«Большой крючок» выдумал Папа, хотя Мама о нем тоже знает.

Секс – дар ангелов. Это нечно прекрасное и священное, что нельзя замутнять земными расчетами и пачкать похотливыми мыслями. Ангелов придумала Мама. Папа тоже знает о них, но относится к этому несколько скептически, потому что сам их никогда не видел.
Секс как тр иумф инженерной механики, нечто вроде конвеера, на вход которого поступают естесственные продукты, а на выходе получаются дети. Или это может быть уменьшено до ручного набора : «засуньте штучку А в отверстие В, проделайте операцию С и- бац! – к утру Рождества будет ребенок». Это рациональный подход, который правильно описывает некоторые факты. Это в духе Взрослого, но не очень вдохновляет. Само по себе это может быть и верно, но это не та истина, которая делает жизнь лучше.
Секс как непослушание возникает, когда бунтующий Ребенок берет верх в человеке любого возраста (чаще в отрочестве или после сорока) и говорит: «Все эти правила и запрещения для меня ничего не значат. И я выплюну вам это в лицо прямыми англо-саксонскими словами, и докажу, что я свободен.» в этом неправильны три вещи:
1. Слова не англо-саксонские
2. Это не доказывает, что он свободен
3. Это не работает

Через десять лет оказывается, что эти люди не более счастливы, чем большинство людей вокруг них. Маркиз де Сад – хороший пример.

5. Секс – это приятно. Люди, которые находят секс приятным, обычно немного говорят об этом. О том, что приятно, почти нечего сказать, кроме «как хорошо!» или «у-у-у-у». Это, как и предыдущий, подход Ребенка, но, разумеется, более любящего и спонтанного.

Н.Л.:

- И на сколько мы можем считать себя спонтанными и свободными?

Э.Б.:

- В конце концов люди – это просто более ценная порода медуз, и многие их «произвольные» действия и реакции являются результатом свободной воли в той же мере, что и у низших животных, от которых они происходят.

С самого рождения человек делает то, что ему велят, чего нельзя сказать о животных. Это реальное различие, и, как нередко бывает, оно противоположно тому, что люди на этот счет думают. Про сексуального человека могут сказать: «о! он просто животное!», в то время, как человек по своей природе более сексуален, чем животные; несексуальное животное никто не назовет человеком. Жестокого человека текже назовут «зверем», хотя животные по большей части не жестоки, они лишь бывают голодными. Человека называют свободным, хотя в действительности он – самое зависимое и угодливое из всех животных. Некоторых животных можно научить выполнять трюки, но не приручить. Других можно приручить и выполнять тьрюки. Но человек приручен с самого начала, и он проводит все свое время, выполняя трюки для своих хозяев: сначала Мамы и Папы, потом учителя, потом каждщого, кто ухитрился схватить его и научить подвигам войны и революции или фокусам мира. «Революция, ха! Что за ерунда, Алекс! Я сейчас вместо этого хожу по проволоке в Джоушоу. Фу, Манху! Мао разделает его, как овечку! – Верь, работай и слушайся. Я не могу верить Манни, так что я буду слушаться Бенни. Я свободен пробежаться, чтобы вволю накричаться, на след напасть или в тюрьму попасть, цели добиться или на суде очутиться.» Человека программируют слушаться, слушаться, слушаться, слушать послушных или слушаться гружданских или военных неслухов.

«Равнение направо! Налево! Не отставай! Отставить равнение! На кого мне равняться? С кем мне сражаться? Не сражайся, включайся, настройся, подстройся. Это порядок! Не слушай этих чужих свиней. Слушай собственных свиней. Будь независим, черт тебя возьми! Будь оригинальным, нет, нет, не так, вот так. Это приказ: будь доволен собой и будь спонтанным».

С первых месяцев жизни ребенка учат не тодько что делать, но и что видеть, слышать, трогать, думать и чувствовать. И кроме того, ему также говорят, будь он победителем или неудачником и как кончится его жизнь. И эти инструкции программируют его ум и его мозг также жеско, как карточки – работу компьютера. То, что в более позднем возрасте человек считает своей независимостью – это просто свобода выбирать определенные компьютерные карточки, дырочки же по большей части остаются там, где они были пробиты с самого начала. К пяти-шести годам человек послушно кончает формированием сценария или жизненного плана, в значительной степени продиктованного его родителями. В этом плане указано, как он собирается провести свою жизнь, как он ее кончит, будет ли он победителем, не-победителем или неудачником.

Если в сценарий не вмешается какая-нибудь решительная сила, скрипт будет довоеден до конца, счастливого или горького. Есть три такие силы. Величайшие разбиватели скриптов – крупные массовые события, безжалостно обрубающие пути истории: войны, голод, эпидемии, угнетение, которые сминают все на своем пути, как космические катки, всех, кроме тех, кому дано взобраться в кабинку и использовать их как средство своего продвижения. Вторая сила – психотерапия и другие преобразования, которые разбивают скрипты и превращают неудачников в победителей. В редких случаях побеждает третья сила – скрипт разрушается собственным решением или перерешением самого человека это происходит с людьми, скрипт которых позволяет им принимать самостоятельные решения.

Важно отметить, что скрипт не «бессознателен»; его легко обнаружить, искусно задавая человеку вопросы, причем он даже может сделать это и сам. Проблема лишь в том, что большинство людей сопротивляются тому, чтобы признать существование такого жизненного плана и предпочитает демонстрировать независимость посредством игр – игр, которые сами диктуются скриптами.

Статью подготовила по материалам работ Э.Берна Н.Ломоносова.

Blog