1. Реорганизация церковного управления Русской Православной Церкви. Создание “Духовной коллегии”, или Святейшего Правительствующего Синода. Включение церковного управления в государственную систему петровской империи

Вид материала

Документы

Содержание Петр – мечтатель Состав Синода

Подобный материал:

• Проект утвержден решением Священного Синода Русской Православной Церкви, 162.15kb.
• Определение Освященного Архиерейского Собора Русской Православной Церкви (2-4 февраля, 1684.9kb.
• Русской Православной Церкви наименование цикла учебных предметов,состовляющих основу, 402.93kb.
• Истории Русской Церкви (Граф М. В. Толстой) рассказ, 7755.93kb.
• Церкви Христовой Православной имеет Святое Причащение. Основная задача, 210.22kb.
• Русской Православной Церкви «О вопросах внутренней жизни и внешней деятельности Русской, 244.23kb.
• Епархии Русской Православной Церкви Заграницей и находится в каноническом управлении, 160.23kb.
• Русской Православной Церкви заграницей и находится в каноническом управлении своего, 634.22kb.
• Русской Православной Церкви. А мы с Вами вернемся к нашему предмету. Итак, на прошлой, 878.3kb.
• Русской Православной Церкви, ректор Московской Духовной академии и семинар, 175.96kb.

№ 22.

1. Реорганизация церковного управления Русской Православной Церкви. Создание “Духовной коллегии”, или Святейшего Правительствующего Синода. Включение церковного управления в государственную систему петровской империи.

2. Заключение о роли Петра I для Российского государства и Русской Православной Церкви. Династия псевдо-Романовых.

3. Синодальный период с 1725 года – до конца XVIII века.


1. Предварительное замечание о личных качествах Петра I.

У него была психология революционера. Без этого, действительно, ничего не понятно. Его историческое дело – не исправление ошибок, даже не реформация, а переворот до неузнаваемости (отсюда и постоянный маскарад!). “Он сочинил из России метаморфозу, или претворение” (по преданию, Феофилакт Лопатинский). Потому он и воспитывал в своих современниках психологию переворота. “Мы доказали миру, что и мы люди” - Неплюев, посол России в Константинополе (курсив мой – В.Е.).

2. Начинается истинный “петровский разрыв” между “обществом” (по тогдашней терминологии “регулярными”), то есть насильственно и систематически развращаемым дворянством, - и народом, который записан в “подлые”.

Государственная власть становится всеохватывающей (“всеобъемлющей душой” - Пушкин), самодовлеющей и безответственной; попросту – идолом, который требует жертвоприношений. Мы сейчас увидим, что государство поедает и династию; да и жизнь самих государей. Всё должно было стать и быть государственным и только государственное допускается впредь. Отсюда – “государственная церковь”; архиерейские хиротонии – “по соизволению государя” (согласно священным канонам Православной Церкви (Апост. прав. 30; 3 прав. VII Вселенского Собора), все архиереи синодального периода - незаконные); открытие новых монастырей – “по указу его императорского величества”; наконец, по выражению самого Петра, его указов и распоряжений, “государь – крайний судия всех дел духовных”.


Даже исповедь, данная Господом Иисусом Христом власть “вязать и решить”, - подчинена государственному контролю, ибо священникам вменяется в обязанность доносить “куда следует”, то есть в государственные инстанции, об открытых на исповеди злоумышлениях; а злоумышления – любая оппозиция, любое несогласие с существующим режимом.

Как бы неформулированная цель Петра – всю страну привести в “регулярность”, заставить маршировать (сравним: блаженная Ксения Петербургская марширует в мундире мужа; это её способ обличения, вложенный ей Самим Господом); а “подлые” существуют как материал, но и из “подлого” звания можно перейти в “регулярное”.

В сущности, ^ Петр – мечтатель; его мечта – построить, преобразовать, превратить нынешних “нелюдей” - в людей. И поэтому, неотвратимой логикой “преобразований” даже пастырские задачи Церкви вначале узурпируются государством; а потом уже, по мере надобности (или государственной пользы; или “общего блага”) передоверяются “духовному чину”. Поэтому и духовенство из пастырей (хотя бы по принципу) преобразуется в служилый контингент, которому вменяется в обязанность “присяга на верность подданства его императорскому величеству”, начиная с иеродиакона (для монашествующих) и диакона (для белого духовенства). Замечательно, что присяга на верность императору – выше, чем вера, чем благочестие и чем верность Богу.


Рассмотрим текст присяги иеромонаха (1704 год):

“Я, нижеподписавшийся, соблюдая свято и нерушимо данную мною присягу на верность подданства Его Императорскому Величеству, призываемый ныне к служению иеромонашескому, обещаюсь и клянусь Всемогущим Богом (вразрез с Евангелием – В.Е.) перед святым Евангелием в том, что желаю, и при помощи Божией всемерно потщусь, проходить служение сие согласно со словом Божиим, с правилами церковными и указаниями начальства. Богослужение совершать и таинства по чиноположению церковному, ничто же произвольно изменяя. Учение веры содержать и другим преподавать по руководству с Православной Церковью… Вверяемые попечению души охранять от всех ересей и расколов и заблудших вразумлять и направлять на путь истины… В духе смиренномудрия и кротости и благим примером руководствовать других ко благочестию. Во всяком деле служения моего иметь в мыслях не свою выгоду, но славу Божию, благо Церкви и спасение ближних…”


После этого кое-что становится ясно. Что такое Церковь - Петр не понимал никогда. Церковь как мистическое Тело Христово – эта мысль для него была чужда, еретична и вредна, как и всякое духовное делание. Пройдет век, но и тогда святитель Филарет Московский запишет: “…Умная сердечная молитва уничтожена и осмеяна как зараза и пагуба”.

Даже несмотря на все словеса насчет просвещения, особенно духовенства, распространяется религиозное невежество. Даже в семинариях, а к 1750 году их было 26, богословские науки преподавались только в 4-х семинариях, и то только по Фоме Аквинскому.

Естественно, что Церковь была провозглашена государственным учреждением, ведомством православного исповедания и включена в государственную структуру империи как одна из коллегий, то есть министерств: Духовная Коллегия, а потом она станет называться “Святейший Правительствующий Синод”.¹ Как выглядело 3-х этажное здание Синода? Домовой церкви в нем не было. Зато в зале заседания был большой портрет Петра I, зерцало и три массивных чернильницы.

После этого - что такое большевики? Мы будем еще о них говорить, но это нерадивые ученики Петра I (всего они не усвоили).


Наконец, последнее (тоже “подход” петровской системы): все жители страны объявлены недоумками, за которых все обдумано. Поэтому преследуется инакомыслие². И вот это самочувствие и родит действие. Поэтому книги, написанные в синодальный период, читать невозможно. Книга “Пути русского богословия” протоиерея Флоровского – это ведь образец покаянного переосмысления всего синодального периода.

В своих речах Феофан Прокопович ничтоже сумняшеся называет Петра “христом”³ (с маленькой буквы), а страна - антихристом. И даже в официальном изложении он называется “епископом епископов”.⁴ Мнение иностранцев: Русская Церковь кончена, по латыни употреблено слово “капут” (caput). Было сказано, что Синод собирается по указу императора; естественно, что все его члены были назначены Петром.

Самого Феофана Прокоповича мы иногда еще будем упоминать. Все его сочинения известны, они выдаются в библиотеках. Главная его мысль протестантская, даже если он не пишет о петровских преобразованиях: это разрыв Священного Писания и Священного Предания. Священное Предание он прямо относит к историческому бытию той или иной эпохи по Рождестве Христовом (то есть настаивает на его исторической ограниченности), и Священное Писание толкуется им само из себя – это всего лишь справочный подход. Цель христианской жизни не только забыта; ей нет места, потому что цель христианской жизни предполагает непосредственную связь каждого верного с Богом, а она таит неожиданности. Но в регулярной стране не должно быть неожиданностей. Кто усвоил эти принципы, так это Голштейн-Готторпская династия. Потому и перестали даже наши великие княгини принимать Православную веру; это, кстати, от них и не требовалось.⁵


Забегая вперед - на все лекции, которые посвящены синодальному периоду Русской Церкви, скажем, что реформы Петра не удались. Это и есть попечение Божие о Своей Церкви. Даже Феофан Прокопович был и остался насильником, но не стал вождем. Это нужно запомнить. Страна подверглась насилию; потом это будет названо “вавилонским пленением Церкви”.

Но с другой стороны, как в русской пословице: “Говори на волка, говори и по волку”. Давайте скажем “по волку”: ведь эти петровские преобразования до конца разоблачают нам идею Юстиниана об особых правах и полномочиях императора в Церкви – до своего логического завершения.

Как только государственная власть в Божием домостроительстве забирает чужое (“имперо” - повелеваю), то она становится преступной. В сущности, хотя Юстиниан хотел как лучше, но его “симфония” была не лучшей. А Апостольское слово: “желающие жить благочестиво во Христе Иисусе – будут гонимы” (2Тим.3.12) – сбылось.


В 1718 году была подана докладная записка от 20 сентября местоблюстителя патриаршего престола Стефана Яворского о том, что уже 17 лет Церковь вдовствует – и на ней резолюция Петра: “быть коллегиальному управлению”.

В этом же году Феофан Прокопович посвящен во епископа Псковского и призывается Петром для установления духовного регламента. Весь корпус “регламента” – это “междусобойчик”: Петр I и Феофан Прокопович. Петр никогда (в отличие от Юстиниана) не затруднял себя законодательством. Он писал указы, по выражению Пушкина, “кнутом”. А Феофан Прокопович писал полемику. Так и вышел этот “духовный регламент”, который, в сущности, мало что регламентировал, – это некий “монтаж” указа и полемики. Полемика вышла желчной и злобной: против церковного предстоятельства, против своих противников (Стефана Яворского и других духовных лиц). 24 февраля 1720 года проект духовного регламента обсуждается на заседании Сената с приглашенными архиереями, но не по достоинству кафедр, а с теми, которые на тот момент оказались по другим делам в Петербурге (это называется “мышеловка захлопнулась”). На этом заседании проект был одобрен, с самыми незначительными поправками. Но Петр приказал разослать текст этого регламента по всем кафедральным городам, кроме Сибири, и все епископы подписали, кроме тех, кто успел умереть, и тех, кто был загодя лишен сана и сослан: Митрофан Воронежский скончался в 1703 году, Димитрий Ростовский скончался в 1709 году, епископ Тамбовский Игнатий лишен сана за чтение писем Григория Талицкого, где Петр был назван антихристом. Митрополит Исайя Нижегородский – отставлен и сослан в 1707 году. Но это было для них счастье: со ссыльного и мертвого позора не возьмут.

Весь 1720 год тянулся сбор подписей. 25 января 1721 года “духовный регламент” был утвержден в силе закона (осенью 1721 года Синод был признан всеми Восточными патриархами). Одну его черту следует хорошо запомнить: “регламент” вменяет в обязанность Синоду строго исследовать уже существующие акафисты, службы святым, чудотворные иконы, мощи, почитаемые захоронения и прочее: “много бо о сем напутано”. Таким образом, преследуются все виды местного почитания святых, а если случается канонизация, то “за заслуги”. После Петра, но до вступления Николая II, их было всего 4: Димитрий Ростовский, Митрофан Воронежский, Тихон Задонский, Иннокентий Иркутский. “Регламент” регламентирует издание катехизических книжек для народа, при поголовно неграмотном населении. И предписывает создание школ духовенства при архиерейских домах.


^ Состав Синода (11 человек; напомню: даже для суда над епископом требуется 12 епископов (Каф.12)): президент Духовной Коллегии митрополит Рязанский Стефан Яворский; вице-президенты: Феодосий Яновский, епископ Новгородский; Феофан Прокопович, епископ Псковский; 4 советника⁶ (как правило, из “черного” духовенства) и 4 асессора⁷. Стефан Яворский внес предложение в Синод считать Русскую Православную Церковь вдовствующей: предложил поминать за богослужениями, кроме Синода, еще и Православных Восточных Патриархов. Это и было неявным признанием вдовства Русской Церкви, а поминание восточных Патриархов – как бы временное оставление автокефалии, то есть Восточные патриархи как бы приглашались оказывать попечение вдовствующей Русской Православной Церкви. Это предложение было признано весьма вредным и возмутительным для народа. После этого несчастному Стефану Яворскому ничего не оставалось, кроме смерти: он и умер в 1722 году. Звание местоблюстителя было сразу упразднено, а должность его в Синоде была передана архимандриту Феофилакту Лопатинскому⁸, которого впоследствии быстро провели в епископа Тверского.

Май 1722 года: учреждена должность обер-прокурора – ока государева в Синоде. При нем сыскной аппарат, сотрудники которого официально назывались инквизиторами. Обязанность обер-прокурора: вносить предложения в Синод, т.е. обер-прокурор обладал правом церковно-законодательной инициативы; обладал правом вето на решения Синода и служил посредником между царем и Синодом. (Это посредничество сняла только Екатерина II. Она сама лично любила беседовать с первенствующим членом Синода Гавриилом Петровым, называла его “резонабельным мужем”. А обер-прокуроры ее времени – малозначительные лица (среди них один итальянец), она вела себя с ними как хотела).

Были также утверждены во всех епископальных городах обер-прокуроры на местах. А также духовные “фискалы” или инквизиторы, которым официально вменяется в обязанность надзор за епархиальными архиереями и их епархиальными управлениями. Это не просто полицейское государство – это уже административная грация, “симфония”, только полицейская! Существовал “инквизиторский приказ”, которому все архиереи подчинялись, а он сам был подчинен обер-прокурору. Инквизиторский приказ возглавлял, между прочим, монах. Конечно, это было попранием всех монашеских обетов и всех канонов Церкви: монаху запрещено брать на себя мирские попечения (7-е правило IV-го Вселенского Собора и многие другие).


(Вспомним “Совет по делам Русской Православной Церкви” – можно сказать, что он был создан Петром I; примерно т а к определялся впоследствии статус Русской Православной Церкви в советский период с 1953 по 1965 год. До 1953 года права предстоятеля и обязанности печалования целиком принадлежали патриарху Алексию I, который имел право входа к Сталину во всякое время. А после – с 1965 года (Хрущева уже убрали, но линия его продолжалась) - все так называемые “религии” были объявлены равноправными. Поэтому были уничтожены Совет по делам Русской Православной Церкви и Совет по делам культов, их слили воедино (это уже в духе Александра I); и он стал называться Совет по делам религий).


Это новая структура церковного управления Русской Православной Церкви; это было насилие. “Добровольных адептов” новой петровской “системы” Церкви нашлось немного. Но, кроме Феофана Прокоповича, после смерти Петра они все пострадали: они не выдержали всех изворотов политики – система смолола их самих. Феофилакт Лопатинский, Феодосий Яновский и многие их подручные пострадали.


При Бироне (и Анне Иоанновне, естественно) – был расцвет политического сыска над духовными лицами. Тогда был замучен Саровский игумен Иоанн (к счастью – единственный из Саровских).

Елизавета Петровна, хотя и объявила все указы своего отца своими, но только на бумаге. Фактически, петровская система начала оползать. Указ о реорганизации всех монастырей (мужских и женских), подписанный Петром, был положен под сукно, “до умертвия”.

При Петре II это стало невозможно, а Елизавета Петровна сама любила ездить на богомолье, правда недалекое, в основном в Троице-Сергиеву Лавру. При ней монастырь и стал лаврой - в 1744 году.

Екатерина – верховная судья всех практических и духовных дел. Но она пользовалась советами Синода и Сената. При ней случилось одно смешное и казусное дело. Поскольку это был век Просвещения, то при ней был обер-прокурором некто Мелиссино (итальянец, перешедший в Православную Церковь). Он, в духе европейского просвещения, предложил уже как бы развитие петровских преобразований: внес в Синод проект нового уложения для Ведомства Православного Исповедания – в 1767 году. Шаги к развитию секуляризации; туда уже входило:

сокращение постов;

ослабление, но без конкретизации, почитания мощей и икон;

сокращение богослужений;

отмена жалования монахам⁹;

посвящение во епископы без монашества;

пристойнейшая одежда для духовенства (большевики потом это введут);

уничтожение поминовения усопших¹⁰;

облегчение разводов;

дозволение браков свыше 3-х.

Тут уже ставится под удар Православная догматика, ибо поминовение усопших относится к Православной сотериологии (учению о спасении); почитание же мощей и икон установлено VII-м Вселенским Собором. Ставится под удар православная каноника – бракоразводные дела, посвящение в епископы из мирян¹¹. Ставится под удар и церковный устав: продолжительность постов, богослужений, одежда для духовенства.


Синод отклонил этот проект; и Екатерина приняла это и распорядилась проект отозвать. 1767 год: постепенное преодоление “внутренней петровщины”. Как бы в легкие Православной Церкви вновь постепенно набирается воздух.

Начиная с 1767 года, в ведении императора остаются, главным образом, кадровые вопросы: о назначении, перемещении и так далее. Екатерина правила Синодом не хуже других. Например, она запретила переводить из Польши Георгия Конисского, пока не был произведен 1-й и 2-й раздел Польши.

Одновременно с введением штатов в 1764 году в Церкви были отменены архиерейские поборы с духовенства: они были все посажены на государственное жалование.

1767 год: отмена телесных наказаний для “черного” и “белого” духовенства¹².

Гавриил Петров, митрополит Санкт-Петербургский, отстоял духовенство от записи в мещанство, и было определено особое сословие, следующее после дворянства. До середины XIX века детям духовенства вменялось в обязанность получение духовного образования и священнослужение.


За то, что сотворил с Церковью и страной Петр I, наказание пришло незамедлительно, только он этого не понял. Или понял - только в самый последний день своей земной жизни: от второй жены у него перемерли все дети мужского пола; из девочек, их было 7, осталось 2: Анна и Елизавета.

В 1707 году брак Петра и Екатерины был заключен тайно¹³, на церковных ектениях ее не поминали. Она была метрессой¹⁴. Только в 1709 году этот брак был обнародован и ее стали поминать на церковных ектениях.

Анна Петровна, выданная замуж за герцога Голштейн-Готторпского, родилась в 1707 году, то есть от тайного морганатического брака. Она не могла быть наследницей, акта об удочерении не было.

В 1709 году родилась Елизавета, и только в 1724 году Екатерина I была коронована императрицей. Но соответствующих актов о цесаревнах-дочерях не было.


Слабеющей рукой Петр успел начертать на листе бумаги: “Отдать все…” и рука перестала ему повиноваться. Так и не осталось для потомства, кому же отдать все. В 1723 году по поручению Петра Феофан Прокопович написал трактат “Правда воли монаршей”, по которому император мог завещать престол кому угодно, хоть Пашке Ягужинскому.¹⁵


После смерти Петра, главным образом, хлопотами Меньшикова, но при непосредственном участии Феофана Прокоповича, на престол возвели императрицу Екатерину I. А только после нее – законного внука, Петра II. То, что Верховный Тайный Совет пригласил на престол Анну Иоанновну – вторую дочь Ивана Алексеевича – в этом была своя логика: она была от законной жены Прасковьи Феодоровны Салтыковой. Со своей стороны она назначила наследником своего внучатного племянника. Но произошел дворцовый переворот, в результате которого на престол взошла Елизавета Петровна. Она в качестве своего наследника призвала из Голштейн-Готторпского герцогства Петра-Ульриха, которого только в России присоединили к Православию с именем Петра Феодоровича. Его женили на принцессе Софии-Фридерике Ангальт-Цербской, которая при переходе в Православную веру стала называться Екатериной Алексеевной. Удивительное дело, Голштейн-Готторпская (Романовская) династия считала своим покровителем преподобного Сергия Радонежского – несколько странно, потому что низложение Петра III произошло 5 июля – в день памяти Сергия Радонежского. Причем это произошло так легко, что даже Фридрих Великий, у которого Петр III был бы рад быть даже комнатной собачонкой, откомментировал так: “он ушел как послушный ребенок, которого отправляют спать”. Последнего царя этой династии расстреляли тоже накануне Сергия Радонежского (4 июля ст.ст.).


По-настоящему закон о престолонаследии в России был принят вновь Павлом I (1797 год). Начиная с этого, узурпаторская династия получила вид законности. То, что это династия узурпаторская, любил повторять историк, великий князь Николай Михайлович. Когда его готовились расстрелять, за него ходатайствовал перед Лениным Горький, но Ленин ответил, что “революция не нуждается в историках”.


То, что Церковь была включена в государственную структуру, – с этим не смог справиться ни один из последующих императоров, несмотря на личное благочестие: ни Александр II, ни Николай II.¹⁶ Уже в эмиграции архиепископ Иоанн Шаховской применил к этому положению библейскую аналогию: “Глиняные ноги русской государственности не выдержали золотого церковного тела, и оно повалилось” (“Белая Церковь”, 1977 год).