Руководство к толкованию и применению законов (для начинающих юристов)

Вид материала

Руководство

Содержание Глава III. Легальное толкование Глава IV. Словесное толкование

Подобный материал:

• Ubuntu для начинающих, 430.34kb.
• Асоциация юристов украины, 82.68kb.
• Змановская Елена Валерьевна руководство, 2104.02kb.
• «Законность и правопорядок», 123.29kb.
• Утверждено с внесенными изменениями, 137.97kb.
• М. Ю. Зеленков политология для юристов, 5317.92kb.
• Iron-club ru – Всё о бодибилдинге Бодибилдинг: полный курс для начинающих, 270.86kb.
• Цля начинающих пользователей, 523.17kb.
• Учебно-методический Центр г. Москва, бизнес-центр «Виктория Плаза» ул. Бауманская, 73.42kb.
• Положение о Комиссии по вопросам деятельности третейских судов в Республике Беларусь, 13.98kb.

Глава II. Задачи и виды толкования


Толкователь (Auslegung, Deutung), или интерпретацией называется совокупность приемов, применяемых к произведениям человеческого духа с целью принять их.

Сущность процесса понимания заключается с психологической точки зрения в том, что условные знаки, служащие средством духовного общения людей между собой (т.е. слова, письмена, образы и т.д.), возбуждают в воспринимающем их те же представления, понятия и чувствования, какие связывались с этими знаками в душе употребившего их лица. "Понимать, - говорит Бласс, - значит сознавать и чувствовать то, что сознавал и чувствовал пишущий (мы говорим теперь только о герменевтике литературных памятников), или, другими словами, уподобить свое душевное состояние состоянию пишущего и, так сказать, отождествить себя с автором".

Согласно с этим, задача толкования норм может быть определена наиболее точным образом так: толкование должно воспроизвести те представления и понятия, которые связывал с данной нормой ее создатель. Эти представления и понятия составляют смысл или содержание нормы и в то же время выражают мысль и волю автора. Поэтому задачу толкования можно еще формулировать, как "раскрытие содержания нормы", или "развитие ее смысла", или "выяснение мысли и воли законодателем". Можно даже, олицетворяя норму, говорить о "выяснения мысли или воли самой нормы", но не следует забывать, что это не более, как фигуральное выражение. Норма сама по себе не имеет ни воли, ни мысли: она представляет собой совокупность слов, т.е. известных условных знаков, посредством которых ее создатель сообщает гражданам то, что он думает и чего желает.

Прежде чем приступить к толкованию нормы, которая подлежит применению в данном случае, юрист должен удостовериться, не получила ли она уже обязательного разъяснения. Если окажется, что такое разъяснение существует, то задача юриста упрощается: ему незачем утруждать себя разысканием действительного смысла нормы, а остается только принять к руководству готовое разъяснение. Так как безусловная юридическая обязательность присуща только законам, то и разъяснения норм могут быть обязательными только тогда, когда заключаются в тексте самого законодательства, или когда такая обязательность придана им постановлением закона. Поэтому обязательные разъяснения называются законным, или легальным, толкованием.

При отсутствии обязательного разъяснения, юристу приходится самостоятельно заняться исследованием смысла нормы, подвергнув ее толкование, которое в отличие от легального, именуется научным (доктринальным) или судебным, потому что его применяют юристы-теоретики при изучении права и судебные учреждения при разрешении дел.

Толкование распадается на две стадии, сообразно с теми средствами, которые ведут к познанию смысла норм. Именно: смысл каждой нормы можно определить прежде всего на основании значения слов, из которых она состоит. В таком случае толкование является чисто словесным, так как имеет дело только со словесной оболочкой нормы и ведет к раскрытию словесного, или буквального, ее смысла.

Но слова редко являются полным воплощением мысли. Поэтому буквальный смысл закона далеко не всегда соответствует его действительному, внутреннему смыслу, который может быть обнаружен, если, кроме слов нормы, принять во внимание другие данные, как-то: логическую связь нормы с другими нормами, цель ее, отношение к прежнему праву и т.д. Определение действительного, внутреннего смысла норм составляет задачу реального толкования.

Словесное толкование обыкновенно именуется грамматическим, а реальное - логическим. Но употребляются и другие названия: для словесного - филологическое; буквальное, а для логического-диалектическое, философское, историческое, научно-юридическое, телеологическое, идеологическое. Наиболее подходящими представляются термины "словесное" и "реальное", так как ими с полной точностью характеризуется сущность обоих процессов толкования, из которых один определяет словесный смысл закона, а другой - действительный, реальный.

Но какие бы термины ни употреблять, суть дела от этого не изменяется. "Мы толкуем законы грамматически, пока стараемся понять смысл, какой имеют слова закона сами по себе и в их связи, по правилам речи, согласно словоупотреблению. Если же мы принимаем в расчет, кроме словоупотребления, еще внутреннюю связь самого закона, историю его возникновения, его отношение к праву, которое он изменяет, и связь со всей прочей системой права, какие-либо другие выражения воли законодателя, основания, на которых построен закон, предшествовавшие ему совещания, источники, которыми пользовался законодатель, и другие данные, влиявшие на него, - то мы толкуем не только грамматически; называть ли этот процесс историческим толкованием или логическим, безразлично" (Ланг).

Итак, выяснение смысла каждой нормы должно происходить в следующей постепенности: сначала необходимо убедиться, нельзя ли воспользоваться легальным толкованием; затем, при отсутствии легального толкования, следует подвергнуть норму словесному толкованию, чтобы установить ее буквальный смысл, и, наконец, обратиться к реальному толкованию, чтобы проверить результат словесного толкования и раскрыть ее действительный, внутренний смысл.


^ Глава III. Легальное толкование


Легальным толкованием называются формально-обязательные разъяснения смысла норм.

Смотря по тому, от кого исходят такие разъяснения, различаются четыре вида их.

1. Первое место среди обязательных разъяснений занимают те, которые даются самим законодателем и содержатся в законодательных нормах. Они носят название аутентического толкования и характеризуются следующими признаками.

Во-первых, аутентическое толкование представляет собой законодательную норму, а потому, чтобы считаться обязательным, должно быть надлежащим образом санкционировано.

Во-вторых, значение аутентического толкования имеет не всякая норма, разъясняющая содержание другой нормы, а лишь такая, которая издана именно с целью разъяснить другую. В самом деле, все нормы действующего права находятся между собою в логической связи, взаимно дополняя, развивая, ограничивая, словом, разъясняя друг друга. Но такая связь должна быть предварительно раскрыта и установлена, а затем уже путем ее исследования можно прийти к тому или иному пониманию нормы.

Между тем аутентическое толкование представляет собой один из случаев прямого разъяснения смысла норм, когда сам законодатель, побужденный неясностью или неправильным применением данной нормы в жизни, считает нужным установить ее истинный смысл.

В-третьих, аутентическое толкование принимается к руководству независимо от своей правильности или неправильности.

Хотя бы можно было с несомненностью доказать, что Законодатель, разъясняя норму, впал в ошибку или умышленно придал ей совершенно неверный смысл, тем не менее его разъяснение, безусловно, обязательно, так как само является юридической нормой и притом позднейшей, а позднейшие нормы отменяют предшествовавшие в тех частях, в которых друг другу противоречат (1ех posterior derogat priori).

В первой части Х тома немало статей, извлеченных из пояснительных законов и имеющих характер легального толкования. Таковы примечания к 295, 377, 385, 399, 563, 991, 1011, 1135, 1140, 1157 ст.

Возьмем для примера ст.385 и примечание к ней. В 385 ст. говорится, что "земли суть населенные или ненаселенные", и что "земли ненаселенные называются пустошами, порожними землями, степями и другими местными наименованиями". Судя по второй части этой статьи, можно было бы думать, что термин "населенный" употребляется в ней в своем обычном смысле, означая земли, имеющие какое-либо постоянное население. Но примечание к 385 ст. опровергает такой вывод. Из него видно, что Высочайшим повелением 26 апреля 1862 г. предписано считать населенными "только имения, в которых сохранились еще обязательные отношения между крестьянами и помещиками". В таком смысле ст.385 и должна быть понимаема.

2. Следующее место за аутентическим толкованием занимают разъяснения норм, заключающиеся в обычном праве и носящие название узуального толкования.

Подобно тому, как аутентическое толкование представляет собой, в сущности, закон, так узуальное является ничем иным, как юридическим событием. Поэтому оно обязательно, во-первых, лишь в тех пределах, в каких вообще признается сила юридических обычаев, а во-вторых, лишь в том случае, если оно совмещает в себе признаки обычая.

Русское законодательство отводит обычаям обширную сферу применения, не определяя ее точными границами, а ставя в зависимость от постороннего и внешнего обстоятельства: от подведомственности дел тем или иным категориям судов. Именно, различаются три категории судов: сословные, общие и местные.

А. Сословные суды (волостные, станичные, инородческие) разрешают гражданские дела на основании местных обычаев, за исключением случаев, положительно указанных в законах (ст.135 и 170 Общ. пол. о крест., ст.76 Врем. прав. 1912 г., ст.210 Пол. управл. туркест. кр., ст.101 и сл. Пол. упр. степн. обл., ст.429 пол. инор. и др.).

Б. Диаметрально противоположное правило установлено для общих судов (окружных и палат). Они должны руководствоваться законами (ст.9 Устава гражданского судопроизводства) и только в особо указанных законом случаях вправе применять обычаи. К этим случаям относятся дела о порядке наследования и об опеке у крестьян (общ. пол. о крест, прим. 1 к ст.1, ст. 13; гражд. 75 N 839, 82 N 225, 80 N 174, 1905 N 53; общ. собр. 98 N 2. и др.), торговые дела, разбираемые гражданскими судами при отсутствие коммерческих (ст. 28 Уст. гражд. суд.; ст.1 Уст. торг. суд.; гражд. 80 N 63), и ряд других дел, перечисленных в разных частях законодательства (напр., в ст.90, 245, прим. к 452, 454, прим. к 1700 и др. 1 ч. Х т. Св. зак.).

В. Местные суды (мировые и заменяющие их судебно-административные), а также и коммерческие суды применяют обычаи не только в случаях, когда это прямо дозволено законами, но и в случаях, не разрешаемых ясными законами.

3. Значение легального толкования имеют у нас и разъяснения кассационных департаментов Сената.

Согласно статьям 815 Устава гражданского судопроизводства и 933 Устава уголовного судопроизводства, "все решения и определения кассационных департаментов Сената, которыми разъясняется точный смысл кассационных законов, публикуются во всеобщее сведение, для руководства к единообразному истолкованию и применению оных". Сенат истолковал это правило в том смысле, что его решения и определения имеют, безусловно, обязательную силу не только для суда, на рассмотрение которого передается кассированное дело, вызвавшее разъяснение Сената, но и для всех остальных судов при разрешении ими однородных дел. Несмотря на единодушную оппозицию литературы, Сенат упорно держится этого взгляда, проводя в своей практике следующие положения: 1) суды обязаны руководствоваться кассационными решениями, разъясняющими смысл законов, при разрешении однородных дел (гражд. 67 N 519; 70 N 1598; 72 N 899 и 974; 74 N 599; 79 N 3; 80 N 46; 99 N 105; угол. 68 N 557, 69 N 142; общ. 97 N 27); 2) эта обязанность распространяется только на решения, напечатанные в официальном сборник (Гражд. 93 N 86; 99 N 105); 3) из двух противоречащих друг другу решений суды должны следовать позднейшему (Гражд. 70 N 1628; 79 N 143; Общ. 09 N 30); 4) если после того, как Сенат дал разъяснение по данному делу, появилось в официальном сборнике решение по другому однородному делу с совершенно иными разъяснениями того же вопроса, то суд может принять к руководству напечатанное решение (Гражд. 96 N 122); 5) кассационные решения - не законы, а потому имеют обратную силу, т.е., должны служить руководством при разрешении всех дел, хотя бы и начатых до их опубликования (Гражд. 68 N 181; 73 N 1214).

Действительный смысл 815 ст. Устава гражданского судопроизводства и 933 ст. Устава уголовного судопроизводства не таков. Если они предписывают публиковать решения Сената во всеобщее сведение с целью водворить однообразие в судебной практике, но не постановляют, что отступление суда от разъяснения Сената, данного по однородному делу, служит поводом к отмене судебного решения, то это значит, что все суды обязаны: во-первых, знакомиться с опубликованными решениями Сената, и, во-вторых, принимать их в соображение при разрешении однородных дел. Но отсюда еще не следует, что суды безусловно обязаны подчиняться разъяснениям Сената, нет, они вправе отступать от них, но должны мотивировать свои отступления. Таким образом, приведенные статьи не имеют в виду парализовать самодеятельность низших судов и заставить их рабски следовать мнениям Сената. См. об этом в моем "Курсу гражданского процесса".

Такое же значение, как решения гражданского и уголовного департаментов по отдельным судебным делам, имеют решения этих департаментов, а также общего собрания кассационных департаментов с участием первого департамента и без него, постановляемые, по предложениям министра юстиции или первоприсутствующих в общих собраниях Сената, с целью разъяснения вопросов, которые неодинаково разрешаются разными судами или возбуждают сомнения на практике. Эти решения в тех случаях, когда Сенат признает нужным, публикуются на общем основании (ст.117, 160, п.14, 259 Учреждения судебных установлений).

4. Наконец, четвертый и последний вид легального толкования образуют постановления, распоряжения и циркуляры высших органов административной власти, которым закон предоставил право разъяснять законы. Само собой разумеется, что они имеют обязательную силу лишь при том условии, если издававшие их органы власти действовали в пределах своей компетенции.


Примеры. Первому департаменту Сената предоставлено пояснение и подтверждение, в случае необходимости, законов, относящихся по делу подведомственных ему (Учреждения правительствующего Сената ст.19, п. 6). Такое же право принадлежит другим департаментам Сената: второму, межевому, герольдии, судебному (там же, ст.20 и сл.), а также общим собраниям департаментов Сената (там же, ст.32, п.2, ст.33, п.2). Министры, каждый в пределах своего ведомства, имеют право разрешать возникающие у подчиненных им органов затруднения при исполнении законов (Учр. мин., ст.1577, п.3).

5. От аутентического толкования, т.е. от разъяснения смысла нормы, данного ее автором в другой норме, следует строго отличать такое же разъяснение, не облеченное в форму закона, а заключающееся в объяснительной записи, мотивах и вообще в так называемых законодательных материалах. Так как никто лучше самого автора не знает, что именно хотел он выразить в словах нормы, то его разъяснения заслуживают полного доверия (quilibet optimus verborum interpres).

Однако они в двух отношениях резко отличаются от аутентического толкования.

Во-первых, они содержатся не в законах, знакомство с которыми, раз они обнародованы в установленном порядке, для всех обязательно, а в источниках, которые не имеют юридической силы и потому могут быть игнорируемы гражданами и органами власти. Обращаться к таким посторонним, лежащим вне действующего права источникам, может быть безусловно необходимым и, следовательно, обязательным только в случае крайности, когда смысл закона остается неясным, несмотря на применение всех других, обязательных средств толкования.

Во-вторых, с юридической точки зрения автором закона является не тот, кто его в действительности составил, а носитель или носители законодательной власти, которым принадлежит право санкционировать его. До санкции закон юридически не существует: он зачат, но не рожден. Юридическую жизнь он получает в момент утверждения, и автором его считается тот, кому в указанный момент принадлежит законодательная власть, точно так же, как юридическим отцом новорожденного ребенка всегда признается законный муж матери; пока не доказано противное. И подобно тому, как на всякого ребенка переходят права состояния его юридического отца, так и каждый закон, кем бы ни был создан его проект, считается воплощением воли законодателя. Отсюда следует, что для определения смысла закона важно знать, что думал и желал выразить в момент утверждения закона сам законодатель, т.е. в неограниченной монархии - государь, а в республиках и конституционных монархиях - те лица, которым в совокупности принадлежит законодательная власть. Что же касается фактических составителей законопроектов, то их мнения и заявления относительно смысла создаваемых норм получают авторитетное значение только в том случае, если положительно доказано, или если с полной достоверностью следует допустить, что с ними был согласен законодатель. А это бывает при наличности четырех условий: 1) если они исходят от компетентных лиц, т.е. от таких, которые имели право в силу своего официального положения высказывать пред факторами законодательства мнения о смысле проектируемого закона, 2) если эти заявления сделаны умышленно с целью разъяснить смысл закона, 3) если они касаются предмета, действительно подлежавшего обсуждению и решению законодательных факторов, и 4) если они официально доведены до сведения законодательных факторов, санкция которых в данном случае требуется. При наличности этих четырех условий, действительно, есть полное основание предполагать, согласно принципу - "qui tacet cum loqui et debuit consentire videtur", что мнение одного или нескольких из лиц, участвовавших в составлении закона, разделялось всеми факторами законодательства, хотя бы даже они явно этого не выразили. В таком только случае заявления о смысле закона, сделанные при издании его, приобретают авторитетный характер.

Если же этих условий или хотя бы одного из них нет налицо, а между тем выраженная в закон воля законодателя осталась невыясненной, то приходится прибегнуть к помощи предположений для определения наиболее вероятной воли законодателя. К числу этих предположений следует отнести и такое: если нельзя с точностью установить, в каком смысле понимал данную норму законодатель, то можно, между прочим, предположить, что он понимал ее так же, как и ее фактические составители. Это предположение будет рассмотрено ниже, вместе с другими предположениями о смысле неясных законов.


^ Глава IV. Словесное толкование


§ 1. Задачи и средства словесного толкования


Словесное толкование имеет задачей определить содержание нормы на основании смысла слов, из которых она состоит.

Словесная оболочка норм служит единственным материалом, над которым работает эта форма толкования, и единственным средством, с помощью которого она стремится к достижению своей цели. "Словесное толкование, говорит Бласс, - не обращает внимания ни на цель автора, ни на обстоятельства, при которых писалось произведение, ни даже на предметы, о которых в нем трактуется, а только на слова и их взаимную связь, насколько ими выражаются мысли". Иначе говоря, смысл нормы изъясняется исключительно на основании "объективного значения речи", т.е. "смысла, который имеют слова сами по себе и в связи с правилами речи".

Словесная оболочка норм при ближайшем рассмотрении оказывается состоящей из нескольких элементов.

Возьмем какую-либо норму, напр., 534 статью Х т. 1 ч.: "движимые вещи почитаются собственностью того, кто ими владеет, доколе противное не будет доказано". В этой статье мы видим прежде всего ряд отдельных слов: существительных ("вещи", "собственностью"), прилагательных ("движимые", противное"), местоимения ("того", "кто", "ими"), глаголов ("почитаются", "владеет") и т.д. Рассматриваемые порознь, слова являются тем сырым материалом, теми атомами, из которых состоит человеческая речь. Они образуют ее лексический элемент.

Далее, в 534 статье слова не стоят изолированно друг от друга, а соединены в три предложения ("движимые вещи почитаются собственностью того", "кто ими владеет", "доколе противное не будет доказано"). В предложениях слова получают определенную форму: предложения строятся из слов, как здания из камней, по правилам словесной архитектуры, именуемой синтаксисом. Способ сочетания слов образует второй элемент речи - синтаксический.

Но слова - не пустые, бессмысленные звуки. Они - знаки, показатели идей. Под каждым словом скрывается какое-либо представление или понятие, и соединяются слова в предложения не ради достижения одной лишь звуковой красоты сочетаний, а с тем, чтобы выразить ту или иную мысль. В 534 ст., например, высказана законодателем та мысль, что владение движимостью служит презумпцией права собственности на нее. Каждое предложение поэтому, рассматриваемое с внутренней стороны, является ничем иным, как воплощенной в словах мыслью, и во всяком предложении между составляющими его словами имеется не только синтаксическая, но и логическая связь: одни слова предложения обусловливают, влекут за собой, дополняют другие. Это - логический элемент речи.

Наконец, одна и та же мысль может быть выражена разными словами и различными способами сочетания их. Так, постановление 534 статьи допускает и более краткую, и более пространную формулировку. Вот более краткая: "владение движимостью служит презумпцией права собственности на нее", а вот более пространная: "пока кто-либо не доказал своего права собственности на движимую вещь, до тех пор собственником ее считается тот, в чьем фактическом владении она находится". Способ выражения мысли в речи, проявляющийся в подборе слов и употреблении синтаксических конструкций, называется слогом или стилем и составляет четвертый элемент речи - стилистический.

Обратимся к подробному рассмотрению каждого из названных четырех элементов порознь.

1. Лексический элемент.

Для того чтобы понять норму, нужно, прежде всего, выяснить смысл отдельных слов, из которых она состоит.

Смысл слов определяется словоупотреблением, которое представляет собой господствующий и общепринятый способ обозначения словами понятий и представлений (norma loquendi usus communis).

Словоупотребление определяется путем исследования значения, которое связывается со словами в жизни и литературе. При этом важную роль играет изучение этимологического происхождения слов, синонимов и противоположных по смыслу слов. Установив, от какого корня происходит данное слово, какими оттенками отличается от сходных по значению слов и каким противоположным словам соответствует, можно получить точное понятие о сфере его применения. Результаты этого исследования заносятся в словари, которые и служат ближайшим источником для познания словоупотребления.

Но словоупотребление не представляет собой чего-либо единого и безусловно устойчивого. Оно, прежде всего, изменяется с течением времени. Слова живут, подобно организмам, они тоже рождаются, развиваются, борются между собой за существование, взаимно влияют друг на друга и, наконец, погибают, уступая место новым словам. Кроме этой внешней жизни, слова проявляют еще и внутреннюю, заключающуюся в изменении их смысла. "Каждое слово и каждый оборот имеют свою историю и в ней часто отражается культурная история всего народа" (Бек).

Далее, словоупотребление изменяется не только во времени, но и в пространстве: одно и то же слово может иметь разное значение у разных народов или племен одного народа и в разных местностях. Слово "вера", например, считается в некоторых губерниях синонимом слова "желание", а в других означает "обычай"; "веткой" называется в некоторых местностях лодка, а "вехой" - вредная для скота трава и т.д.

Затем даже в пределах одного и того же периода времени и пространства с каждым почти словом связывается целый ряд значений. Так, следует различать: основное (коренное), или собственное (significatio propria), значение, которое первоначально было присуще данному слову и соответствует его этимологическому происхождению; и переносное, или несобственное (sign. impropria), которое впоследствии приобретено словом; обычное, часто применяемое, и исключительное, встречающееся редко; обширное, или родовое (generalis, lata), обнимающее целый класс предметов; и узкое, или видовое (specialis, stricta), относящееся к одному виду или предмету данного класса; обыденное (vulgaris), употребляемое в житейском обиходе; и специальное, техническое (particularis, terminus technicus), которым пользуются специалисты той или иной отрасли знания или профессии.

Разницу между всеми этими значениями можно пояснить на следующем примере. Слово "владение" означает в обыденной жизни всякое отношение власти или господства. Мы говорим: "владение своими руками и ногами, владение домом, владение государством, подданными". Не таков технический смысл слова "владение". Оно употребляется в юриспруденции для обозначения фактического господства лица над вещью, в отличие от юридического господства, каковым является право собственности. Это - техническое и в то же время основное и обширное значение. В переносном смысле под владением понимается юристами осуществление содержания какого-либо права (владение правом, quasi ppossessio"), а в узком - защищаемое особыми исками фактическое господство в отличие от лишенного такой защиты держания (delention).

Не с каждым словом, конечно, могут быть связываемы все перечисленные виды значений, но сравнительно немногие слова имеют всего одно.

2. Синтаксический элемент.

Слова употребляются в речи не порознь, не каждое в отдельности, а в связи между собой, в виде предложений и периодов.

Синтаксическая форма обусловливает как значение отдельных слов, так и общий смысл предложений.

С одной стороны, смысл слова изменяется, смотря по тому, в какой синтаксической связи оно находится с другими словами. Так, слово "отец" обозначает неодинаковые понятия в предложениях: "он был отец двух сирот" и "он был отцом двум сиротам".

С другой стороны, целая совокупность одних и тех же слов получает различный смысл в зависимости от приданной им синтаксической формы. Не все равно, сказать ли: "Я здоров, когда я много хожу", или "Когда я здоров, я много хожу", "Я не пойду в театр сегодня", или "Я пойду в театр не сегодня".

3. Логический элемент.

Каждое предложение представляет собой с логической точки зрения суждение. "Если грамматическая связь, - говорит Ланг, - основывается на правилах грамматики, то логическая связь представляет собой соединение слов и предложений, отдельных предложений и целых рядов их, с предшествующими и последующими согласно законам мышления. Логическую связь речи можно разделить на ближайшую и отдаленную. Ближайшая относится к субъекту и предикату одного отдельного предложения как понятиям, к соединению этих понятий, к основанию этого соединения и к побочным понятиям. Более отдаленная связь имеет место между двумя, тремя и несколькими друг с другом связанными предложениями, которые соединены между собой либо посредством частиц, либо без них, и вследствие этого соединения образуют одно логическое целое".

При словесном толковании, имеющем целью определить смысл одной какой-либо нормы исключительно на основании употребленных в ней слов, должна быть принимаема в соображение только ближайшая логическая связь, т.е. та, которая существует между словами этой нормы. Исследование более отдаленной связи предполагает сопоставление толкуемой нормы с другими нормами и со всей системой действующего законодательства, а это уже дело реального толкования.

Логическая связь между понятиями и представлениями, соединенными в предложении, определяет смысл отдельных слов и разъясняет синтаксическое строение этого предложения. Так, слово "коса" приобретает различное значение в зависимости от слов, с которыми стоит в связи, как, например, в выражениях; "заплести косу", "точить косу", "взобраться на косу". Равным образом, синтаксическая омонимия "мать любит дочь" теряет двусмысленность, если за этой фразой следует другая: "а отец - сына". В данном случае логическая связь между обеими фразами указывает, что подлежащими в них являются: "мать" и "отец", а не "дочь" и "сын".

4. Стилистический элемент

Для надлежащего понимания литературного произведения необходимо знакомство с особенностями его слога.

Разный слог присущ, прежде всего, разным нациям, затем, разным родам и видам произведений и, наконец, отдельным авторам. Всякому известна разница между легкой, ясной и сжатой речью французов и тяжелым, туманным, запутанным слогом немцев. С другой стороны, ученые сочинения пишутся не таким стилем, как поэтические, а среди поэтических элегия - не так, как ода, сатира - не так, как драма. К довершению различия, каждый автор обладает более или менее своеобразной манерой выражаться, в которой проявляется его индивидуальность.

Стиль автора оказывает влияние на смысл употребляемых им слов и оборотов. Один и тот же эпитет, одна и та же фраза приобретают различное значение, смотря по тому, употреблены ли они писателем, отличающимся простотой и умеренностью стиля, или же автором, любящим яркие и напыщенные выражения.


§ 2. Правила словесного толкования


Сделанное в предыдущем параграфе исследование состава речи обнаружило, что она состоит из четырех элементов (лексического, синтаксического, логического и стилистического), которые, находясь между собой в тесной связи и, влияя друг на друга, создают в своей совокупности словесный смысл каждого предложения. Отсюда само собой следует, что методический процесс словесного толкования норм должен заключаться в анализе всех названных элементов порознь, а затем - в синтезе добытых данных. Иначе говоря, юрист должен установить смысл каждого слова нормы в отдельности, выяснить синтаксическое строение и логическую связь между ее частями, принять в расчет стиль автора и затем, основываясь на полученных результатах, определить смысл того сочетания всех разобранных элементов, какое дано в подлежащей толкованию норме.

Наибольшие трудности при толковании юридических норм представляет их лексический элемент. Синтаксическое строение современных норм, логическая связь между их частями и стиль отличаются, говоря вообще, простотой и ясностью, только в редких случаях тормозя понимание велений законодателя. Главнейшей помехой в этом отношении служат отдельные слова норм вследствие того, что каждое почти слово имеет несколько значений. Поэтому правила словесного толкования норм касаются главным образом способов определения смысла их слов.

Эти правила состоят в следующем:

1. Прежде всего, следует заметить, что в самом законе нередко указывается, в каком значении употреблено данное слово.

Так как вообще словам следует придавать то значение, какое с ними связывал их автор, и так как, вдобавок, данное в законе определение какого-либо термина является своего рода нормой и потому имеет обязательное значение для граждан, то первым и основным правилом словесного толкования норм является следующее: если в самом законе указано в каком смысле употребляется данное слово, то в таком именно смысле оно и должно быть понимаемо.


Пример. В обыденной речи и в литературном языке под "уплатой" точно так же, как и под "платежом", разумеется, всякое вообще удовлетворение по денежному обязательству, как полное, так и частичное. Но в 2051 ст. 1 ч. Х т. говорится, что "если должником заплачена заимодавцу часть долговой суммы, то таковое удовлетворение называется уплатой". Отсюда видно, что законодатель придает термину "уплата", в отличие от обычного словоупотребления смысл частичного погашения долга, и в этом смысле, значит, нужно понимать данный термин при толковании тех статей 1 ч. Х т., где он встречается.

Это правило теряет силу, если в каком-либо частном случае с несомненностью обнаружится, что, вопреки своему собственному определению, законодатель придал известному слову другой смысл.

В самом деле, хотя устанавливаемые в законе определения терминов являются, в сущности, предписаниями понимать эти термины в известном смысле и потому имеют характер норм, соблюдение которых обязательно для граждан, тем не менее, это нормы особого рода: второстепенные, вспомогательные, пояснительные. Они не обладают самостоятельным значением и сами по себе не могут получить применения в жизни, а служат исключительно для разъяснения смысла других норм. Поэтому, если они в каком-либо частном случае достижению этой цели не способствуют, то их следует игнорировать. Такой вывод подтверждается еще и другим соображением.

Пояснительные нормы представляют собой заявления законодателя о том, что он намерен употреблять известные слова в определенном смысле. Раз с несомненностью доказано, что он в данном случае этого намерения не исполнил и употребил слово в ином смысле, то в таком именно смысле оно и должно быть понимаемо, ибо задача толкования состоит в том, чтобы раскрыть действительную мысль автора.


Пример. Во втором пункте 16741 ст. I ч. Х т. говорится:

"Делающий ссуду, со своей стороны выдает получающему оную, также письменное удостоверение в том, что в обеспечение данных в ссуду денег принял такие-то акции или бумаги, которые, по уплате обратно данных под залог их денег, обязывается возвратить по принадлежности; в противном случае, если уплата не последует, имеет право обратить в свою пользу или продать по состоящей на бирже цене".

Ясный смысл этого постановления свидетельствует, что под "уплатой" понимается в данном случае не частичное, а полное погашение долга, ибо только при полном погашении может быть речь о возврате заложенных вещей.

2. Если сам законодатель не указал, в каком смысле следует понимать тот или иной термин, то нередко можно узнать это посредством сопоставления тех мест законодательства, где этот термин встречается, или где идет речь о том же самом предмете.

Представляющееся неясным слово получает вполне определенный смысл, благодаря тому, что оно в другой норме употреблено в сочетании с иными словами или заменено более точным выражением.

Этот прием толкования называется толкованием посредством параллельных мест (interpretatio ex dictis alio 1осо).

Итак, второе правило словесного толкования таково: если смысл слова прямо не определен в самом законе, то следует установить его на основании сопоставления параллельных мест.

Пример применения этого правила имеется в решении Гражданского кассационного департамента Сената за 1899 г. N 15, где разъяснен смысл употребленного в 1294 ст. Х т. слова "происхождение". "Прибегая к грамматическому толкованию обсуждаемого правила, - говорит Сенат, - оказывается, что по терминологии, принятой в законах о состояниях, словом "происхождение" означается рождение".

Другой пример. В 560 ст. I ч. Х т. постановлено, что "для силы давности надобно владеть на праве собственности, а не на ином основании". Сопоставив эту статью с 533 ст. того же тома ("спокойное, бесспорное и непрерывное владение в виде собственности превращается в право собственности, когда оно продолжится в течение установленной законом давности"), мы убеждаемся, что под выражением "владение на праве собственности" закон разумеет "владение в виде собственности", т. е. имеющее внешний вид собственности, самостоятельное, соединенное с намерением осуществлять по отношению к данному имуществу содержанием права собственности (possessio cum animo domini).

3. При отсутствии в законе определений терминов и параллельных мест, необходимо обратиться к тем данным, от которых может зависеть смысл слов. К ним принадлежит, прежде всего, время, когда издан закон. Так как значение слов изменяется в разные эпохи, то словам нормы должен быть придаваем тот смысл, в каком они употреблялись во время ее издания.


Пример. В ст.448 и 1693 I ч. Х т. встречаем слово "дача".

Ст.448. Владелец, пользующийся землями и промыслами в казенных и частных дачах, имеет право проходить и проезжать к оным.

Ст.1693. Ввиду изъятия из ограничения в сроке, в предшедшей (1692) статье постановленного на наем и аренду разного рода частных имений, допускается отдача благоприобретенных пустопорожних земель в аренду или содержание и на продолжительные сроки, полагая до тридцати лет, когда предполагается на них устроить фабрики или заводы. Сие изъятие распространяется и на наем пустопорожних земель под устройство дач в окрестностях обеих столиц, на двадцати пятиверстном от оных расстояний.

Как видно уже из самого содержания этих статей, в первой, составленной на основании Узаконений XVIII века, слово "дача" употребляется в старинном значении всякой земельной собственности, а во второй, заимствованной из Закона 1847 г., - в современном значении загородной усадьбы, виллы.

4. Значение слов изменяется не только во времени, но и в пространстве. Поэтому слова закона должны быть понимаемы в том смысле, в каком они употребляются в местном языке или диалекте, из которого они заимствованы.

Так, в наших Гражданских законах встречаются слова малороссийские ("улиточные записи" в 710 ст.), татарские ("яхта" в 1339 ст.), молдавские ("мазылы" в 242 ст.) и др. Всем им должно быть придаваемо то значение, какое они имеют в языках, откуда взяты.

Так, слово "улиточный" на великорусском наречии означает "относящийся к улите". Но совершенно не то значение имеет оно в Черниговской и Полтавской губерниях, к которым относится та статья Х т., где оно помещено: "В губерниях Черниговской и Полтавской записи об уступке открывшегося уже наследства или о передаче права на отыскание оного остаются в своей силе и именуются улиточными" (прим. к 710 ст. 1 ч. Х т.). Если бы сам законодатель не определил здесь значения термина "улиточный", то нужно было бы сделать это, основываясь на словоупотреблении, принятом в Малороссии.

Смысл слов находится также в зависимости от круга лиц, к которому обращена или который имеет в виду норма. Вследствие этого словам должно быть придаваемо то значение, какое с ним связывается в данном кругу лиц.

Рельефным примером может служить слово "двор". Оно употребляется законом в трех значениях.

Прим. к 394 ст. 1 ч. X т.: "Обывателям городов дозволено разделять обширные места и дворы на части для продажи порознь..."

Ст.131 Общего положения о крестьянах: "Когда земля приобретена крестьянскими дворами..."

Ст.167 Основных законов: "Императрица во время царствования ее Супруга получает по 200 тыс. руб. в год и содержание Ее двора".

6. Смысл каждого слова зависит от тех слов, с которыми оно соединяется в том или ином случае, а потому слова должны быть толкуемы не порознь, а в совокупной связи.

Так, слово "содержание" имеет совершенно различный смысл в 106, 1585 и 1709 статьях Гражданских законов.

Ст.106. "Муж обязан доставлять жене пропитание и содержание по состоянию и возможности своей".

Ст.1585. "Неустойка, определенная в самом договоре, взыскивается в том количестве, какое назначено, но независимо от взыскания по неисполнению самого договора, который и при взыскании неустойки остается в своей силе, разве бы в содержании договора было изъяснено, что платежом неустойки он прекращается".

Ст.1709. "Казенные имения и оброчные статьи, принадлежащие казне, отдаются от нее в содержание по особым правилам".

7. Каждой норме, взятой целиком, должен быть придаваем тот смысл, какой соответствует ее синтаксическому строению.


Пример. Ст.533 X. т. I части постановляет, что "спокойное, бесспорное и непрерывное владение в виде собственности превращается в право собственности, когда оно продолжится в течение установленной законом давности". Некоторые цивилисты полагают, что эту статью следует понимать так: "непрерывно спокойное и непрерывно бесспорное владение превращается" и т.д. Однако такое толкование противоречит синтаксическому строению статьи, так как в ней слово "непрерывное" является таким же определением подлежащего "владение", как и слова "спокойное и бесспорное".

8. Как при определении смысла отдельных слов, так и при установлении общего смысла нормы, взятой целиком, необходимо сообразоваться со стилем ее автора.

Стиль законодателя может быть точным и сжатым или же, наоборот, многословным и расплывчатым. В первом случае постановления законодателя должны быть толкуемы так, чтобы ни одно слово не оказывалось лишним и не имеющим значения. Во втором случае толкование может и должно быть более свободным. Точно так же иногда язык закона тщательно обработан и отшлифован, иногда же он страдает архаизмами и варваризмами. Все эти особенности стиля следует принимать в соображение при установлении смысла норм.


Пример. Ст.37 Гражданских законов перечисляет браки, которые "не признаются законными и действительными". Если бы эти термины были употреблены в кодексе, отличающемся точностью и сжатостью стиля, то следовало бы предположить, что каждый из них имеет особый смысл и самостоятельное значение, и постараться истолковать эту статью именно тем образом.

Стиль нашего Свода законов, который в значительной части составлен из старинных указов, страдает многословием, плеоназмами, тавтологиями и архаизмами: при извлечении статей Свода из старых указов, как известно, было принято за правило "излагать их теми самыми словами, какие стоят в тексте без малейшего их изменения, ибо в законе не столько изящество слога, сколько сила и важность его, а для важности древность драгоценна". Ввиду этого, убедясь из общего смысла 37 статьи в том, что она указывает причины недействительности браков, следует признать, что термины "незаконный" и "недействительный" означают одно и то же понятие.

Другой пример. Ст.574 Гражданских законов гласит:

"Как по Общему закону никто не может быть без суда лишен прав, ему принадлежащих, то всякий ущерб в имуществе и причиненные кому-либо вред или убытки, с одной стороны, налагают обязанность доставлять, а с другой стороны, производят право требовать вознаграждение".

Применив к этой статье стилистический анализ, можно убедиться, что слово "как" употреблено в ней в старинном смысле союза "так как", и что оно представляет собой не сравнительный, а причинный период, причем в первой части указывается основание той нормы, которая содержится во второй.


§ 3. Результат словесного толкования


Подвергнув норму словесному толкованию, мы узнаем ее словесный смысл. При этом может оказаться одно из двух: 1) что словесный смысл вполне ясен, или 2) что он неясен.

Словесный смысл представляется ясным тогда, когда норма, согласно своему грамматическому строению и установившемуся словоупотреблению, допускает только один безусловно точный и определенный способ понимания.

Возьмем для примера 44 ст. I ч. Х т.: "По смерти одного из супругов, оставшийся в живых может вступить в новый брак, если нет никаких законных к тому препятствий". Многие из слов, употребленных в этой статье, имеют по нескольку значений. Так, "брак" означает: 1) супружество, 2) негодный товар и 3) определение сортов товара; "вступить" значит: 1) войти, 2) начать ("вступить в бой") и 3) поступить ("вступило от овец прошение в приказ"); "живой" значит: 1) живущий, 2) подвижной, резвый, 3) отзывчивый ("живая газета"), 4) рельефный, яркий ("живо изобразить") и т. д. Однако эти слова, толкуемые в той связи, в какую они поставлены в приведенной статье, могут быть понимаемы только в одном, вполне определенном и точном смысле. Поэтому статья 44 должна быть признана ясной.

Напротив, если норма двусмысленна, или если она страдает неточностью и неполнотой, или же противоречит другим нормам, то она является неясной.

По окончании словесного толкования возникает важный вопрос, считать ли задачу толкования выполненной, когда словесный смысл нормы оказался ясным, и как быть, если он в каком-либо отношении неясен?

На этот вопрос наше законодательство дает два прямо противоположных ответа.

Административные учреждения и должностные лица обязаны руководствоваться ясным буквальным смыслом законов, а если закон неясен, то обращаться за разъяснением его смысла к начальству. Право толкования неясных законов принадлежит только высшим органам власти. Об этом была уже речь.

Общие губернские учреждения.

Ст.474. В случаях важных и чрезвычайных, встретив сомнение и недоразумение в смысле законов губернское правление по распоряжению губернатора приглашает, в свое Присутствие - Казенную палату и Управление государственных имуществ... составленное на сих основаниях общее присутствие губернских установлений рассуждает и делает постановление большинством голосов: настоит ли сомнение или недоразумение по предложенному предмету? Когда вопрос сей будет решен утвердительно, то губернское правление представляет дело на благоусмотрение Правительствующего Сената; если же присутствие решит, что недоразумения нет, то объясняет, в чем именно должно состоять исполнение, и губернское правление действует на сем основании, донося в том и другом случае Правительствующему Сенату. По вопросам более частным, по коим могло возникнуть сомнение, губернское правление может также ограничиться представлением через губернатора тому главному начальнику, к ведению коего предмет относится.

Ст.475 (по прод. 1906 г.). При сомнении насчет прямого смысла какого-либо закона, а также во всех прочих случаях губернское правление входит непосредственно с представлениями своими в Правительствующий Сенат.

В прежних изданиях Основных законов (1857 и 1892 гг.) была еще общая статья:

Ст.52. В случае неясности или недостатка существующего закона, каждое место и правительство имеет право и обязанность представлять о том по порядку своему начальству. Если встреченное сомнение не разрешается прямым смыслом закона, тогда начальство обязано представить Правительствующему Сенату или министерству по принадлежности.

В иное положение поставлены судебные учреждения. Они должны применять законы не по буквальному смыслу, а по действительному, внутреннему смыслу, и самостоятельно разрешать встречающиеся при толковании законов затруднения, не смея обращаться за разъяснениями к высшим инстанциям.

Устав гражданского судопроизводства

Ст.9. Все судебные установления обязаны решать дела по точному разуму действующих законов, а в случае их неполноты, неясности, недостатка или противоречия основывать решения на общем смысле законов.

Ст.10. Воспрещается останавливать решения дела под предлогом неполноты, неясности, недостатка или противоречия законов. За нарушение сего правила виновные подвергаются ответственности, как за отказ в правосудии.

Ст.129. Мировой судья, по выслушании сторон, принимает в соображение все приведенные по делу обстоятельства, и, определив, по убеждению совести, значение и силу доказательств, постановляет решение, которое не должно противоречить закону.

Устав судопроизводства торгового

Ст.327. Решения коммерческого суда утверждаются на законах; в тех же случаях, на кои нет точных и ясных законов, дозволяется принимать в основание торговые обычаи и примеры решений, в том же суде последовавших и вступивших окончательно в законную силу.

Устав уголовного судопроизводства

Ст.12. Все судебные установления обязаны решать дела по точному разуму существующих законов, а в случае неполноты, неясности, или противоречия законов, коими судимое деяние воспрещается под страхом наказания, должны основывать решение на общем смысле законов.

Ст.13. Воспрещается останавливать решение дела под предлогом неполноты, неясности или противоречия законов. За нарушение сего правила виновные подвергаются ответственности, как за противозаконное бездействие власти (Уложения о наказаниях, ст.341-343).

Ст.119 ...Мировой судья... в применении к делу законов руководствуется правилами, постановленными в статьях 12 и 33 сего устава.

Правила об у стр. суд. ч. 12 июля и 29 дек. 1889, разд. I.

Ст.30. Судебные дела, отнесенные к ведению уездного члена окружного суда (ст.29), производятся порядком, предписанным в уставах гражданского и уголовного судопроизводства для мировых судебных установлений...

Те же правила, разд. II.

Ст.1. Судебные дела, подведомственных земским начальникам и городским судьям, рассматриваются и решаются на основании изложенных ниже правил с соблюдением общих положений, содержащихся в статьях 1-28 Устава гражданского судопроизводства и в статьях 2, и 8, 12 - 16, 18 - З3 устава уголовного судопроизводства.

Ст.88. Земский начальник или городской судья, по выслушиванию сторон, принимает в соображение все обстоятельства дела и представленные доказательства и, определив по внутреннему убежденно, значение и силу оных, постановляет решение, которое не должно противоречить закону.

Употребленное в 9 статье Устава гражданского судопроизводства выражение "точный разум закона" означает в противоположность "букве", или буквальному смыслу закона, внутренний, истинный его смысл. Такое противоположение вполне соответствует обычному словоупотреблению. Сам составитель Свода законов Сперанский противопоставлял разум закона буквальному смыслу его, замечая, что "буквальным смыслом закона но всегда выражается во всей полноте и точности внутренний его разум".*(14) Притом если бы законодатель желал сохранить прежний порядок толкования законов, он сослался бы в 9 ст. Устава гражданского судопроизводства на действовавшие раньше законы или повторил употребленное в них выражение: "по буквальному смыслу". Наконец, из мотивов к 10 ст. Устава гражданского судопроизводства видно, что составители Судебных уставов 1864 г." хотели санкционировать в 9 ст. принцип свободного толкования законов. Именно, они думали, что не вводят нового принципа, так как будто бы "по точному разуму ст.60 и 65 Основных законов, судебным местам следовало бы решать дела по смыслу существующих законов, а затем уже представлять, по ст.52 Законов основных, о неясности или недостатке закона своему начальству", и будто бы противоположный порядок "установился на практике вследствие того, что в I т. учр. сен. и во II т. о губ. учр. есть статьи, не вполне согласны с 60 и 65 ст. Основного закона". Хотя это мнение составителей Устава ошибочно, так как во всех указанных ими законах предписано буквальное толкование, однако оно свидетельствует, что в ст.9 Устава гражданского судопроизводства они хотели санкционировать принцип толкования законов по внутреннему смыслу.

По отношение к мировым и заменившим их судам закон употребляет другое выражение. Он не обязывает их постановлять решения "по точному разуму законов", а дозволяет постановлять "решения, которые не должны противоречить закону".

Это выражение не отличается ясностью.

Под "решением, которое не противоречит закону", можно понимать такое решение, которое не противоречит: 1) буквальному смыслу закона, или 2) внутреннему разуму его, или 3) общему смыслу законов.

Первое толкование нельзя принять, так как оно не согласуется с общим правилом толкования законов, установленным в 9 ст. Устава гражданского судопроизводства для всех судов, в том числе, следовательно, и для мировых, а это правило требует, как только что было выяснено, чтобы суды разрешали гражданские дела по внутреннему разуму законов и общему их смыслу. Нужно, значит, понимать ст.129 в том смысле, что решения мировых судей не должны противоречить ни внутреннему разуму, ни общему смыслу законов. Но это положение, в сущности, означает, что мировые судьи должны, подобно общим судам, основывать свои решения на внутреннем разуме и общем смысле законов. В самом деле, каждый случай может быть разрешен если не по смыслу одного какого-либо закона, то на основании общего смысла законов, т.е., посредством логического развития их. "Непредусмотренных законом случаев нет; а предусмотрены они прямо или косвенно, - в таких ли выражениях, которые понятны для судей сразу, или же так, что судья должен приложить труд для уразумения, - это безразлично. Коль скоро же все без исключения случаи имеют разрешение в законе, причем правильное разрешение может быть только одно, то, значить, каждое без исключения судебное решение может быть либо согласным с законом, либо противоречить ему; юридически немыслим ни один случай, который мог бы пройти "мимо" закона, ему не подчинившись, но вместе с тем и не противореча ему" (Боровиковский).

Отсюда следует, что мировые судьи тоже не могут ограничиваться словесным толкованием законов, а обязаны подвергать их реальному толкованию.

Так понимает 129 ст. и Сенат.

Мировые судьи обязаны каждый спор о праве гражданском разрушать силой того закона, которым право, подвергшееся спору, определено и ограждено" (гражд. 67 N 42).

"Ст.129 и 142 Устава гражданского судопроизводства не дают мировому суду права решения по делам гражданским основывать на одном безотчетном убеждении, но требуют, чтобы судебное решение оправдывалось соображениями, выведенными из обстоятельств дела и законов (72 N 895)".

"Если в решениях съездов не будут объяснены существенные обстоятельства дел, не будут приведены те законы или обычаи (ст.129 и 130 Устава гражданского судопроизводства, которые служили основанием состоявшегося решения, то Сенат при рассмотрении кассационных прошений об отмене решений по нарушению прямого смысла законов или неправильного его толкования, или, наконец, по несоблюдению существенных форм и обрядов судопроизводства, лишен был бы возможности судить о том, в какой мере заслуживает уважения объяснение просителя (66 N 69)".

"Съезд установил правило, не содержащееся в законах (83 N75)".

"Съезд придал... праву такое распространительное значение, какого оно... в силу означенной статьи иметь не может (87 N 30)". См. еще реш. N 71, 84 N 47, 73 N 64, 70 N 1717, 69 N 3376.

В таком же положении находятся уездные члены окружных судов, городские судьи и земские начальники, так как все они обязаны руководствоваться при разрешении гражданских дел правилами 9 и 129 ст. Устава гражданского судопроизводства.

Таким образом, задача подчиненных органов администрации ограничивается при толковании законов только установлением буквального, словесного смысла норм. Если он ясен, то норма должна быть применена, если неясен, то нужно обратиться за разъяснением ее по начальству.

Напротив, судебные учреждения не вправе останавливаться на буквальном смысле законов, а обязаны доискиваться их действительного, внутреннего смысла, соответствующего истинной воле законодателя. Будет ли буквальный смысл нормы ясен или неясен все равно, суды обязаны подвергнуть ее реальному толкованию либо для того, чтобы проверить, соответствует ли ясный смысл нормы ее внутреннему смыслу, либо для того, чтобы устранить неясность словесного смысла.

Гражданский кассационный департамент Сената неоднократно высказывал противоположное мнение: что если буквальный смысл закона ясен, то суд обязан руководствоваться им, не прибегая к дальнейшему толкованию, которое допустимо только в случае неясности буквального смысла (68 N 853, 71 N 394, 79 N 3, 80 N 107, 81 N 79, 86 N 77, 89 N 106, 90 N 77 и др.).

81 N 79: "Ввиду ясного смысла 2 пункта 1054 ст. т.X ч.I, указание просителя на то, что заключающиеся в устранении родственников и свойственников наследников по завещанию дел освобождения завещателя от всякого прямого или косвенного влияния при совершении завещания в пользу одних и во вред других наследников по закону не достигается, не может быть признано заслуживающим уважения. Суд обязан применять закон по точному его смыслу, он не может толковать его в другом смысле, которого он не имеет, хотя бы закон действительно не достигал той цели, которую имел в виду законодатель".

90 N 77: "Законы должны быть исполняемы по точному и буквальному смыслу оных, без всякого изменения или распространения".

Требуя применения законов по буквальному смыслу, Сенат ссылался иногда на правило 65 ст. Основных законов прежних изданий ("законы должны быть исполняемы по точному и буквальному смыслу оных..."), упуская из виду, что правила толкования, введенные Судебными уставами 1864 г., как законы позднейшие и специально установленные для судебных учреждений, отменили действие правила 65 ст. Основных законов. В последнем издании Основных законов (1906 г.) этого правила нет.

Однако во многих других решениях Сенат разрешал судам применять, и сам постоянно применял реальное толкование и к ясным по буквальному смыслу законам.

Реш. гр. касс. деп. 1880 N 109: "Палата обратилась для разъяснения точного разума 683 ст. не к смыслу тех выражений, в которых изложен этот закон, не к обсуждению внутреннего содержания того источника, из которого заимствовано это постановление, и не к уяснению цели, какую имел в виду законодатель при ее издании..."

79 г. N 3: "Так как буквальное содержание этого закона (2 п. 399 ст. 1 ч. Х т.) не дает прямого указания для разрешения спора в том или другом смысле, то палате следовало обратиться к точному его разуму".

1884 N 112: "При применении законов судебные места обязаны руководствоваться лишь точным разумом, уяснению же смысла, разума закона служит та цель, для которой закон этот издан".

89 N 131: "За силою 9 ст. Устава уголовного судопроизводства и по неоднократным разъяснениям Сената (реш. 1882 N 14 и 128, 1884 N 112 и 126, 1885 N 3 и др.), при толковании и аналогичном применении законов могут быть принимаемы к руководству и послужившие им основанием мотивы и соображения".

85 N 76: "Истинный смысл 1 п. 737 ст. Устава гражданского судопроизводства, познаваемый не столько по тексту его, сколько сопоставлением его с другими законами и усвоением его цели..."

1900 N 26: "По буквальному смыслу содержания ст.555 Гражданского кодекса, она имеет в виду лишь третьих лиц в указанном смысле. Но, толкуя этот закон по общему его смыслу (ст. 9 Устава гражданского судопроизводства), нельзя не признать, что в основании его лежит такой принцип, который вполне применим и к случаю, возникшему в настоящем деле" См. 1890 N 78; угол. 68 N 145, 69 N 101, 69 N 117.