Товстоногов
| Вид материала | Документы |
Содержание1 марта 1976 годаМихаил Рощин. «Муж и жена снимут комнату» И Кацман сыграл. Студенты и Георгий Александрович не могли не отметить, что у Кацмана получилось. Повторение куска. |
1 марта 1976 года
Михаил Рощин. «Муж и жена снимут комнату»
Владимир Ш. — Отец. Василий Б. — Сын.
КАЦМАН. Какое сквозное роли сына в отрывке? Вам не кажется, что утешить отца?
ВАСИЛИЙ Б. А что играть вначале? «Утешить» возникает во второй половине сцены.
ТОВСТОНОГОВ. Какое действие в первом куске?
КАЦМАН. По-моему, найти, как обрадовать отца. Сделать сюрприз.
ТОВСТОНОГОВ. Владимир, а что у вас по действию?
ВЛАДИМИР Ш. Мне кажется, мой объект вне сына. Главное для меня — болезнь жены.
САПЕГИН. Болезнь жены — препятствие. Действие же направлено на сына.
284
ВЛАДИМИР Ш. По действию: втянуть сына в круг своих проблем.
САПЕГИН. Принять его наилучшим образом.
ТОВСТОНОГОВ. Сыграйте первый кусок. (Сыграли.) Оба загнаны в суету. Зачем вам такой галоп?
КАЦМАН. Да, действительно, Володя, зачем?
ТОВСТОНОГОВ. Да и Василий суетится в той же степени. Поэтому ничего не происходит. Размахивание руками, судороги, сплошное вранье. Все фальшиво от начала и до конца.
КАЦМАН. А почему, Владимир, вы сами почти умирали, когда говорили: «Все нормально»?
ВЛАДИМИР Ш. Так жена же больна — рак.
КАЦМАН. Да! И на работу уже не ходит. «Все нормально!» А мы должны понять «ненормально»!
ВЛАДИМИР Ш. Не хочу думать об этом.
ТОВСТОНОГОВ. Но ведь думается.
КАЦМАН. Вы говорите: «Когда думаешь о других, перестаешь думать о себе». В этом суть отца.
САПЕГИН. И зачем так спешить? Отец всех выпроводил, в запасе полтора часа. Можно спокойно поговорить.
ТОВСТОНОГОВ. Не понимаю, что делает Вася в начале сцены? Вы играете радость, бессмысленно улыбаетесь. Что нужно сыну от отца?
ВАСИЛИЙ Б. Деньги.
ТОВСТОНОГОВ. Так вот это и не читается. Откуда такое ликующее состояние?
ВАСИЛИЙ Б. Отец пошел всех выгонять. Мне становится неловко. Я думаю, может, черт с ними, с деньгами, может, я лучше уйду?
ТОВСТОНОГОВ. Почему не уходите?
ВАСИЛИЙ Б. А как я могу уйти просто так? Я же должен как-то оправдать свой уход.
ТОВСТОНОГОВ. Нельзя в одном куске сыграть и деньги, и неловкость, и решение уйти, и оправдание, почему остался. Зачем в один кусок всовывать все обстоятельства и восемнадцать задач? Приготовьте себя к встрече с отцом и в связи с этим к своей основной проблеме. Почему вы уперлись в посетителей фотолаборатории? Получается, что выпроваживание посетителей для вас самое главное препятствие!
ВАСИЛИЙ Б. Ну, да. Мне неловко, что он всех выпроваживает.
ТОВСТОНОГОВ. Ну, выпроваживает, и что? Вы же приходите не каждый день, а раз в год?!
КАЦМАН. Причем, последний раз вы видели отца полтора года назад. Вы даже не пришли к нему в свой последний день рождения. И до следующего дня рождения полгода. Только свадьба заставила вас прийти к отцу.
САПЕГИН. И надо придумать, как сказать отцу о свадьбе!
ТОВСТОНОГОВ. Давайте еще раз сначала... Василий, а почему вы опять уперлись туда?
ВАСИЛИЙ Б. Тянет, черт его знает почему. Почему-то думается: может, уйти?
ТОВСТОНОГОВ. Ясно, что это уже невозможно.
КАЦМАН. Вы сейчас так играете, будто вам предстоит сказать отцу о тяжелой операции, которая вам предстоит.
ТОВСТОНОГОВ. Это меня как раз меньше всего волнует. Попросить у бедного отца деньги, близко по самочувствию к сообщению об операции.
КАЦМАН. Степень неловкости другая.
ТОВСТОНОГОВ. Аркадий Иосифович, сыграйте другую степень неловкости.
^ И Кацман сыграл. Студенты и Георгий Александрович не могли не отметить, что у Кацмана получилось.
ТОВСТОНОГОВ. Хорошо! Но это другая окраска того же действия.
КАЦМАН. Я и попробовал другую окраску.
ТОВСТОНОГОВ. А нам важно выстроить линию взаимоотношений, а потом уже думать об окраске. Василий, знаете, почему вы ведете себя неверно? Сейчас получается, что вы у отца в фотолаборатории впервые. А что вы так удивляетесь? Да, вы впервые слышите, как отец выгоняет посетителей, вам впервые неловко. Не обращайте на это все внимание.
285
КАЦМАН. Посмотрите, что изменилось с прошлого раза? Ничего, правда? Тот же стол, да?..
ТОВСТОНОГОВ. Вот это верней. Сел, взял книгу, полистал. Вы — сын человека, который здесь работает, а не пришлый человек.
Владимир, как бы убрать благостность? Вы такой сейчас елейный отец, что не верится в ваше искреннее расположение к сыну. Не надо играть радость.
ВЛАДИМИР Ш. Но ведь если он приходит раз в год, я поневоле...
ТОВСТОНОГОВ (выходя на площадку). Смотрите, что вы делаете. (Показывает.) И прет, как видите, фальшь. Это потому, что я играл благостность. А вот, что хотелось бы. Какая тут радость? Мы должны понять, что вас гложет какая-то своя забота. Все, что вы делали, может быть: и похлопал сына по плечу, и погладил, но через свою думу. А вот теперь вглядитесь сыну в глаза, посмотрите, каким он стал. Как вымахал. И меньше улыбок. А вы не думали, как по взрослению сына, открываешь, что стареешь сам.
Василий, а вы видите, что отец не такой, как всегда? Что он чем-то озабочен?
ВАСИЛИЙ Б. Конечно, я пытаюсь разгадать, что с ним случилось.
ТОВСТОНОГОВ. Как вы думаете, Владимир, почему автор заставил отца готовить чай?
ВЛАДИМИР Ш. Не знаю, он мне мешает.
ТОВСТОНОГОВ. Мешает, потому что занимаетесь буквальным приготовлением. А это интересная подсказка Рощина. Привычное действие, которое в обычных условиях выполняется автоматически, разрушается на наших глазах, и мы понимаем степень его озабоченности.
КАЦМАН. У вас, Владимир, сейчас объект на хлебе, а это неверно.
ТОВСТОНОГОВ. «А уж мыслей!» — Взглянул на сына. Сказать ему или не сказать? Нет, сейчас не буду.
КАЦМАН. И увидел в глазах сына тревогу. И от этого ушел в хлеб.
ТОВСТОНОГОВ. Почему, Владимир, мы все время видим вашу улыбку? Снимите ее совсем! То, что папа рад встрече, и сын рад, — это и так ясно. А вот то, что в этой радостной встрече есть нечто такое, что заставляет нас следить за более важным — это и есть действие.
«Понятно», — говорит сын на общую сентенцию отца, а на самом деле ничего не понятно! Что-то с отцом неладно. И тогда родится вопрос: «Как у тебя со здоровьем?»
Владимир! Не помогаете себе! Зачем ставить стаканы на стол? Забыли про них и держите в руках! Сказал, посмотрел на руки и подумал: «А почему у меня в руках стаканы?.. Ах, да-да, чай! Надо чай пить». И вот, наконец, «больна». Прорвалось главное. Скрывал, но прорвалось. Отвернулся не просто так, а чтобы скрыть слезы. И вот здесь можно обмануть сына — впервые попытаться улыбнуться. И сквозь улыбку, чуть пожав плечами: «Она уже не работает». И Вася встал...
Что-то стало прорисовываться. Но для того, чтобы правильно сыграть весь кусок, вы должны. Володя, с самого начала держать внутри себя главное. А здесь оно, как нарыв, прорвется. Понимаете? Скрывать, что умирает жена. Тогда исчезнет фальшивая благостность.
А действие сына, очевидно, разгадать, что происходит с отцом, и решить, просить у него денег или нет?
Давайте все сначала. (Повторение сцены.) Нет, все-таки получается: пьем чай, потому что так написано в ремарке. Еще раз. Сказал, и возвращайтесь к чаю. Колите сахар. «Девочки растут», — без благостной улыбки, но не грустно. Зачем про них в том же качестве, что и про жену? Похвастайтесь ими. Вот теперь понятно, почему вы говорите: «Болея за других, перестаешь болеть сам». И снова к чаю. Через приготовление завтрака, отхода и прихода к нему я читаю ваше действие, понимаю, что с вами происходит... Володя! Опять?.. Почему: «Как дела? Что нового?» — елейность с медом? Сладко улыбающийся от любви к сыну папа — самая распространенная мозоль! Штамп, который, как ни странно, выглядит притворством!
КАЦМАН. Вы играете текст, когда говорите: «Настроение у тебя хорошее, все в порядке». Какой текст, такие и видения, отсюда улыбка. Почему при слове «хорошее» надо обязательно улыбаться?
ТОВСТОНОГОВ. Вася, встали и ушли спиной к отцу, лицом к нам. По действию решить: говорить о свадьбе или нет? Если сказать, о чем отец подумает сразу?
ВАСИЛИЙ Б. О деньгах.
286
ТОВСТОНОГОВ. Нельзя говорить. Сядьте на край стола. Владимир, а сын оказывает на вас влияние или нет?
ВЛАДИМИР Ш. Безусловно.
ТОВСТОНОГОВ. А почему он так себя странно ведет? Отходит от вас, сел на стол? Вам не кажется, что вы должны поменяться ролями? Раньше он разгадывал, что с вами? Теперь разгадайте вы: что с ним? (Повторение сцены.) А почему, Василий, вы не вышли вперед, как в прошлый раз?
ВАСИЛИЙ Б. Отец на меня так посмотрел, что мне не захотелось от него уходить. Мне легче остаться на месте.
ТОВСТОНОГОВ. Если вам легче остаться там, то вы неверно существуете. Тогда нет проблемы: сказать или не сказать про свадьбу. А надо сказать? Надо. Где этот момент решения? Значит, независимо от того, как он на вас посмотрел, вам должно быть трудно в этот момент с отцом. Именно для принятия этого решения и нужен отход. Иначе не сосредоточиться. Отошел, подумал...
ВАСИЛИЙ Б. И не решился.
ТОВСТОНОГОВ. Вы же не говорите про свадьбу? Не говорите. Вернулся, сел на край стола. Вот. Как же вы могли не уловить, как выгоден вам этот процесс, а?
ВАСИЛИЙ Б. Я понял. Теперь понял. (Повторение сцены.)
ТОВСТОНОГОВ. Вы сказали: «Кое-какие перемены намечаются»?
ВАСИЛИЙ Б. Да.
ТОВСТОНОГОВ. Повторите слово «перемены». «Пе-ре-ме-ны» — это важно. От этого и появилось желание отца сфотографировать сына в эпоху перемен... Раз отказались сфотографироваться, а потом согласились, должно быть место, где решились уступить отцу.
КАЦМАН. Подумал о невесте: подарю ей снимок.
ТОВСТОНОГОВ. Да, но главное, не обидеть отца.
КАЦМАН. Я говорю о невесте, потому что улыбается, снимаясь.
ТОВСТОНОГОВ. Дойдем до съемки. Сейчас важно: состоится она или нет? (После фотосъемки.) Непонятный кусок.
КАЦМАН. Потому что Володя опять играет текст. А ему показалось, что сын влюблен. Действие: проверить предположение. И убедился в том, что не ошибся.
ТОВСТОНОГОВ. Володя, а почему вы не реагируете на фразу: «Фотография — не профессия»? Разве она не оскорбительна?
ВЛАДИМИР Ш. Оскорбительна. Я просто растерялся. У Рощина здесь другой текст.
ТОВСТОНОГОВ. Какой?
ВАСИЛИЙ Б. «Фотография — вещь моментальная».
ТОВСТОНОГОВ. Ах вот как?
ВАСИЛИЙ Б. Да, я ошибся, но разве это не одно и то же? Разве у меня в подтексте не может быть того, что я сказал?
ТОВСТОНОГОВ. Конечно, не может быть! Смысл происходящего, как мы пытаемся определить, — совершенно другой. Дело в том, что вы выдали себя. Отец угадал истинную причину вашего состояния, а вы нелепо продолжаете скрывать: вот, мол, по одной секунде ничего понять нельзя, фотография — вещь моментальная. Вот о чем идет речь, а не о том, созидательным или не созидательным трудом занимается отец. И отец отвечает вам: «Ну, извини, фотография такая штука, которую не обманешь». (Повторение сцены.) Насколько отец переполнен несчастьем, настолько счастлив сын.
САПЕГИН. Отец залез под тряпку, а сын расплылся.
ТОВСТОНОГОВ. Увидев улыбку в глазок аппарата, сбросил тряпку с головы. Ваше действие разгадать, что с ним такое? Главное — не фотографирование, а этот поединок.
КАЦМАН. Как в первом куске, сын в обстоятельствах отца, так во втором — отец в обстоятельствах сына.
ТОВСТОНОГОВ. И разгадка: влюблен или женится! А когда сын стал фальшиво оправдываться, тогда: «Извини», — но остался при своем мнении. «Мы — фотографы — психологи».
287
Василий, а почему, когда отец вышел, с вами ничего не произошло? Рощин дает вам три места, где сын выдает себя с головой. Первое, когда отец выгоняет посетителей, второе, когда залез под тряпку, третье — сейчас. Он вышел, а, вернувшись, застал вас врасплох. Что бы вам такое сделать?
ВАСИЛИЙ Б. Это должно быть какое-то предвкушение счастья.
КАЦМАН. Выйдите к нам, закиньте руки за голову.
ТОВСТОНОГОВ. И вошел отец... Ну, что, Вася?
ВАСИЛИЙ Б. Влип!
ТОВСТОНОГОВ. Это правильно... А почему на вопрос: «Кто же наша избранница», — вы избрали надоевший за время репетиций без конца повторяющийся жест пожатия плечами?
ВАСИЛИЙ Б. Я не хочу говорить. Через фразу у меня текст: «Я пойду». Мне кажется, он определяет мое существование. Я живу этим.
ТОВСТОНОГОВ. Нет, вы нашли неверное звено, определяющее ваше действие. «Я пойду» — это фраза следующего события. Должно возникнуть новое обстоятельство, определяющее дальнейший ход жизни. Пока его нет.
ВАСИЛИЙ Б. Мы решали уход в этом событии.
ТОВСТОНОГОВ. Нет оснований. Проговорите текст дальше. Ну, конечно! Вот когда отец начал разговор о деньгах, — это и есть искомое обстоятельство! Поворотное! Теперь желание уйти оправдано! Давайте проверим.
^ Повторение куска.
КАЦМАН. Володя! Почему опять улыбаетесь на «избраннице»?
ВЛАДИМИР Ш. «Избранница» — как не улыбнуться?
КАЦМАН. Думать нужно совсем о другом. Вот перед вами счастливый человек, у него все в будущем...
ТОВСТОНОГОВ. А ваша избранница умирает... Итак, чай не состоялся... Василий, по тому, как вы играете, сын получается ханжа и лицемер. Вроде бы, отказываюсь от денег, но тут же хочу их получить.
САПЕГИН. Ищите аргументы отказа!
ТОВСТОНОГОВ. Сыграйте категорический отказ! Не возьму!
КАЦМАН. Только не надо лезть в партнера! Отказываясь, уходите от отца!
ТОВСТОНОГОВ. Владимир, а что у вас по действию?
ВЛАДИМИР Ш. Он приехал не вовремя. Я истратил деньги и казню себя!
ТОВСТОНОГОВ. «Казнить себя» не надо. Не всегда формулировка в глагольной форме есть действие. «Казнить» — переживальческий глагол. Займитесь конкретным делом. Прикиньте, где бы достать денег? Может, продать второй фотоаппарат?
ВАСИЛИЙ Б. Я не понимаю, разве отец мог серьезно воспринять тот абсурд, который я несу? Разве он мог мне поверить?
КАЦМАН. А почему бы и нет? Отец — наивный человек!
ВАСИЛИЙ Б. В свадебное путешествие в Париж?
КАЦМАН. Ну и что, если отец невесты — министр?
ГЕННАДИЙ Т. Но тогда бы отец не поверил, что сын пришел за деньгами.
САПЕГИН. А он и не знал, что сын пришел за деньгами. Это мы знаем. Зрители.
КАЦМАН. Если невеста богата, то сын должен быть бедным? Без копейки? Что за логика?
ТОВСТОНОГОВ. А почему отец должен верить или не верить в проблему денег для сына? Дать деньги — традиция. Но сейчас и болезнь жены, и приход не вовремя, и денег нет. Надо придумать, где достать? Сын отказывается, но достать надо! А на свадебном путешествии в Париж у отца перелом. Именно поверив сыну, он уступил ему.
ВАСИЛИЙ Б. И все-таки не понимаю, почему сын так врет?
ТОВСТОНОГОВ. А как не соврать, когда отец — вы же видите это — всерьез собирается что-то продать, занять, но достать вам деньги! Если отца не остановить, он влезет в долги, но деньги достанет! И это при его нынешнем положении! Сын врет ради отца!
КАЦМАН. Знаете, говорят, святая ложь! Ложь во спасение!
ТОВСТОНОГОВ. А вас смущает сам факт вранья?!
288
ВАСИЛИЙ Б. Значит, я должен врать абсолютно искренне?
ТОВСТОНОГОВ. А как же? Не зная пьесу, мы должны поверить вам во все вместе с отцом.
ВАСИЛИЙ Б. А цель моего прихода зрители должны понять?
ТОВСТОНОГОВ. Зная лишь только материал отрывка, мы можем догадываться о цели прихода, но последним монологом вы должны опрокинуть нашу загадку.
ГЕННАДИЙ Т. Но откуда взялся Париж? Неужели он не мог придумать чего-нибудь достовернее?
ТОВСТОНОГОВ. Увидев, что никакие доводы не останавливают отца от крайнего шага, «Париж» должен возникнуть, как эврика! Добиться веры отца! И вот отец в шоке! И поверил. На сегодня достаточно. Владимир, вы поняли, в каком направлении продолжать поиск?
ВЛАДИМИР Ш. Да, теперь понял.
ТОВСТОНОГОВ. Сейчас много суетитесь, стараясь сыграть возраст. Много внешнего. А должна быть внутренняя перестройка мыслей, поиск логики уставшего измотавшегося человека. Что такое перевоплощение? Открытие нового способа думать. Главное обстоятельство — растрата денег, отложенных для сына. Отсюда чувство вины перед ним. Найти, как искупить вину — сквозное роли в отрывке.
КАЦМАН. А у сына сквозное — снять с отца груз ответственности.
ТОВСТОНОГОВ. Несколько раз пройти отрывок самостоятельно, прежде чем показывать педагогам. Вы должны почувствовать этапы сквозных действий. Повороты. А в связи — с этим оценки. Затем ощутить сквозные в целом. Узнать, что такое вкус взаимодействия. Чувство партнера. Тогда, возможно, придет импровизационное самочувствие.