Geum.ru

Актуальное интервью

Вид материалаИнтервью

Содержание


Отрывок из черновика интервью (в беловой текст, предназначенный для массового читателя, не вошёл)
Подобный материал:
Актуальное интервью


Леонид Саксон: «Когда автор знает, что пишет не «в стол», он смотрит на мир другими глазами»

27 июня 2007

В начале июня в Москве состоялось вручение ссылка скрыта. Рукопись романа челябинского писателя Леонида Саксона «Аксель и Кри в Потустороннем замке» получила третье место в номинации «Большая премия».

Национальная литературная премия «Заветная мечта» была учреждена в 2005 году группой энтузиастов, целью которых было открыть новые имена в детской литературе, поддержать авторов, пишущих для детей и подростков, помочь им в издании своих произведений. Принять участие в конкурсе может любой автор, пишущий на русском языке прозаические произведения любой формы и объема.

Лауреат этого конкурса, писатель Леонид Саксон, в данный момент живет в немецком городе Крайльсхайме. Корреспонденту агентства «Урал-пресс-информ» удалось связаться с ним, и задать несколько вопросов о его участии в «Заветной мечте» и будущих творческих планах.

- Леонид Абрамович, расскажите, пожалуйста, как вы узнали о "Заветной мечте" и какие у вас были ожидания в связи с этим конкурсом?

- Знакомый немецкий издатель посоветовал мне обратиться к московской писательнице Татьяне Набатниковой, переводчице немецкой детской литературы, насчёт публикации моего романа в каком-нибудь хорошем издательстве. А Татьяна посоветовала подать заявку на конкурс. Но так как я не слишком рассчитывал, что кто-то впрямь будет читать рукопись незнакомого человека (не говоря уже — премировать), я сделал это лишь в следующем сезоне — «для галочки». И даже не заглядывал в специально созданный для связи с конкурсом электронный почтовый ящик, и жюри пришлось слать мне в Челябинск телеграмму. К счастью, было ещё не поздно подать заявку на участие в церемонии награждения. Не судите строго: я обиваю литературные пороги с 1981 года, и такой случай у меня первый.

- Расскажите о церемонии награждения, о ваших чувствах и эмоциях?

- Что касается церемонии, то в целом задумано неплохо. Я познакомился со многими коллегами, мы сейчас обмениваемся рукописями. Я как новичок в детской литературе вообще никого до этого не знал. Большое впечатление произвёл на меня «патриарх» детской литературы Валерий Воскобойников, неплохо пообщались мы с его тёзкой Валерием Роньшиным.

Но, к сожалению, большим недостатком организации я считаю то, что никто нас друг с другом не познакомил. Было бы неплохо, если бы организовали что-нибудь вроде «круглого стола», чтобы лауреаты и не-лауреаты могли собраться, пообщаться, высказаться. Я полностью согласен с Борисом Ивановым, который пустил по рукам на подпись письмо организаторам конкурса о том, чтобы впредь с писателями обращались по-писательски. Мы не соперники, а коллеги, делающие одно дело — пока оно ещё не совсем испустило дух.

- О чем ваш роман? Расскажите, пожалуйста, об истории его создания.

- Роман создавался с осени 2003 по март 2004 года в Крайльсхайме, сначала на бумаге, а потом я переносил текст в компьютер. Часто по комнате кружил ещё один Роман — мой тринадцатилетний сын. Время от времени он приближался ко мне и, не говоря худого слова, выдирал рукопись у меня из рук, чтоб узнать продолжение. Это и мешало, и подбадривало. Как бы то ни было, книгу я посвятил ему. Чёткого плана сразу не было, люблю импровизации. Но и вернуться к написанному, чтоб сделать нужную вставку или поправку, не ленюсь: за всё надо платить.

Мой роман – это сказка, поединок двух мюнхенских детей Акселя и Кри со злым волшебником, звёздным духом Штроем. Это сказочная эпопея - мечта о детстве, одушевлённом высокими целями и чувствами, о становлении личности будущего поэта, отвергающего не только простейшие обывательские стандарты, но и пессимизм, и «элитарный» (казалось бы) снобизм. Главная моя цель - возродить «роман воспитания» в современной детской литературе с помощью метода, который я назвал «неоромантизмом» - чтобы книга учила не только сопереживать приключениям, но и задумываться над реальными жизненными проблемами, иной раз довольно-таки «философскими». Я планирую создать серию из пяти книг. Впрочем, я столько же пишу для взрослых, сколько для ребят.

Наши дети не приучены к активно думающему герою, он для них — зубрила-книгочей и зануда, как попугай, повторяющий моральные истины, навязанные «взрослым» миром. А на Западе дело обстоит ещё хуже, там подобные истины просто «не входят в регламент», и даже такие герои, как Том Сойер и Гарри Поттер, в свободное от приключений время помышляют разве что о спорте. В этом мы всё ещё сохраняем преимущество, тающее не по дням, а по часам, и сейчас главное — удержать его, опираясь на не совсем исчезнувшую грамотность, библиотеки и наше великолепное классическое наследие.

- Кто ваши любимые писатели? Можно ли сказать, что чье-то творчество вас вдохновляет на создание собственных произведений?

- Моей самой любимой писательницей однозначно является Джоан Роулинг. Но принимаю я её вовсе не без оговорок. Добрые герои у неё неизменно гибнут, а злые выходят из переделок без единой царапины. Преувеличивать силу Зла не менее вредно, чем недооценивать.

Кроме того, своими учителями я считаю также Гофмана и Михаила Булгакова. Библейские главы «Мастера и Маргариты» — вот высший образец для всех нас, особенно для детских писателей. Только так и надо писать для детей — красиво, зрелищно, глубоко, и ни в коем случае не опускать планку ниже: мол, сопляки всё проглотят, а я подзаработаю.

Но есть авторы, которые, как мне кажется, на меня не влияют, и тем не менее много для меня значат. Например, Робер Мерль, чьи романы «Мальвиль» и «Остров» я, если бы мог, просто ввёл бы для обязательного изучения во всех школах мира, потеснив в программах многоуважаемую многонациональную чушь. Достаточно этих двух вещей, чтоб инопланетянин, прочитав их, знал о нас всё, что стоит знать. Или такой блестящий фантаст, как Джон Уиндэм, у которого я очень люблю повесть «Чокки» — о дружбе мальчика с космическим пришельцем...

Есть, конечно, и более стародавние вещи. Огромное влияние оказал на меня ещё в юности роман ирландского писателя ХIХ века Чарльза Роберта Мэтьюрина «Мельмот Скиталец», который ещё Пушкин называл гениальным, и по которому учился психологизму Достоевский. По редкостной красоте живописи он не уступает «Мастеру и Маргарите», а нередко и превосходит его. Но бывает, что я отдаю должное таланту автора, а любить его не могу: мне кажется, он лишён того гуманизма, который якобы проповедует («Имя розы» Умберто Эко, «Парфюмер» Зюскинда и др.)

- Как вы оцениваете нынешнюю ситуацию в детской литературе? Есть ли необходимость в проведении конкурсов, подобных "Заветной мечте", или, как говорят иногда критики, это "конкурс литераторов для самих себя"?

- Ситуация в литературе не может не отражать ситуацию в стране. В век деморализации, когда всё решают деньги, надо завоёвывать доверие наших детей прежде всего не книгами, а личным примером. Только тогда дети поверят в наши книги, какие бы соловьиные трели мы в них ни пускали. Каждый думающий ребёнок (и даже не думающий) — это национальная драгоценность, ни одного нельзя упустить!

Талантливых авторов всегда хватает, но без «поддержки повседневностью» если и будет пользоваться спросом какое-то чтение, то только уводящее от реальности в мир мечты. Разве «Гарри Поттер» — это ситуация в английской литературе? Нет, это ситуация в Англии, во всём человечестве, от которого дети не знают, куда сбежать! Только в Хогвартс. А конкурсы проводить нужно, но чтобы они действительно помогали обнаружить достойных! Мне вот «Заветная мечта» помогла, и без всякого «блата». Думаю, и от меня отдача будет.

- Леонид Абрамович, расскажите, пожалуйста, немного о себе.

- Я родился в 1958 году в Челябинске, в семье учителей, эвакуированных с Украины. Окончил среднюю школу и в 1975 году поступил в Челябинский пединститут на филфак. В школьные годы ходил в разные литобъединения, в том числе «Алые паруса» при Дворце пионеров им. Крупской, где ещё застал Лидию Александровну Преображенскую. В институтские же времена посещал объединение при ДК ссылка скрыта, которым руководил Ефим Ховив.

Постоянно писал стихи и рассказы, нередко печатался в «Вечернем Челябинске» и газете ЧГПИ «Молодой учитель». В 1979 году, окончив институт, отслужил в армии, в зенитно-ракетных войсках, после чего более десяти лет преподавал русский язык и литературу в челябинских школах.

Но чем больше проходило лет, тем больше росло во мне ощущение непростительной ошибки, которую я совершаю. По мере того, как разваливалось вокруг меня всё, к чему я привык с детских лет, я всё чаще говорил детям то, во что не верил. Я не хотел всем этим заниматься — и менял школу за школой. Одиннадцать лет писал диссертацию по советской сатире, можно было, по словам моего руководителя, профессора Лазарева, становиться в очередь на защиту — всё бросил.

И вот в тридцать пять лет, будучи отцом семейства, я оказался без профессии. Перебивался случайными заработками, был «челноком», стал возить в Москву челябинские сувениры. Нередко приходила горькая мысль, что уральский камень добрее и щедрее людей...

Но я посмотрел мир! В частности, московский литературный мир — я ведь продолжал писать. Литературная среда, однако, вызвала во мне ещё большее неприятие, чем школьная. Я чувствовал себя в моральном тупике, отчаяние росло, хотя семью я кормил и даже печатался — в «Октябре», «Литучёбе», «Дружбе народов». К счастью, нашёлся добрый человек — директор челябинского издательства «Фрегат» Александр Кожейкин, взял меня главным редактором. Он издал мой первый и единственный поэтический сборник «Под вежливым присмотром облаков» (1999), благодаря которому меня приняли в Москве в Союз российских писателей. У Кожейкина я и работал до 2002 года, когда решил стать профессиональным писателем. Именно тогда мои романтические пристрастия вызвали у меня растущий интерес к немецкой культуре, вследствие чего я всё больше времени стал проводить в Германии.

- И традиционный вопрос, ваши творческие планы. Изменится ли что-то в вашей жизни в связи с получением премии, насколько это значимо для вас?

- Я пишу вторую часть «Акселя и Кри», надеюсь довести до конца всю эпопею. Когда автор знает, что пишет «не в стол», он смотрит на мир совсем другими глазами.

Наталья Окорокова
uralpress.ru


^ ОТРЫВОК ИЗ ЧЕРНОВИКА ИНТЕРВЬЮ (В БЕЛОВОЙ ТЕКСТ, ПРЕДНАЗНАЧЕННЫЙ ДЛЯ МАССОВОГО ЧИТАТЕЛЯ, НЕ ВОШЁЛ) :


Как известно, классическая формула реализма — «типический характер в типических обстоятельствах». В «чистом» романтизме всё иначе: «исключительный характер в исключительных обстоятельствах». Казалось бы, последнее очень привлекательно для ребёнка. Но на деле он не может ассоциировать себя с могучим, или слишком аккуратным, или чересчур эрудированным героем. Что делать? Пойти у маленького читателя на поводу и предложить ему гибрид — «типический характер в исключительных обстоятельствах»? О, разумеется, эти обстоятельства будут «обратно влиять» на героя, закалять, возвышать и т.д...., и в итоге всё будет воспитательно и увлекательно. Именно так «сделаны» Том Сойер и Гарри Поттер, которыми я искренне восхищаюсь, а также громадное количество разной халтуры. Но даже и в «нехалтурных» случаях что мы таким образом имеем? Детей, которые думают только о приключениях, квиддиче или бейсболе. Короче, пушкинское: «И что посредственность одна // Нам по плечу и не странна?»... Если же перед нами действительно незаурядный, думающий ребёнок, то он, как правило, особой популярностью среди сверстников не пользуется: он книгочей и нередко зануда. Лучший пример — Гермиона Грэйнджер из «Гарри Поттера», которая является прототипом самого автора и которой, тем не менее, никогда не быть на первых ролях. Таким образом, если я действительно хочу создать интересный детям «роман воспитания», где философия, поэзия, любовь, глобальные и вечные проблемы не были бы «на птичьих правах» сравнительно с приключениями, мне нужна формула иная: «Типический характер с исключительными задатками в исключительных обстоятельствах». Мы не можем себе представить, что из Тома Сойера или Гарри Поттера вырастет поэт, учёный или философ, скольких бы врагов они ни обратили в бегство, не так ли? Ну, а если создать эпопею, где приключения помогают ребёнку не только чувствовать, но и думать? Оттачивать в себе что-то «нефизическое»?


(Вышеприведенный материал взят с сайта ссылка скрыта)