Geum.ru

Пропп В. Проблемы комизма и смеха. Ритуальный смех в фольклоре (по поводу сказки о Несмеяне)

Вид материалаДокументы
Подобный материал:
1   ...   18   19   20   21   22   23   24   25   26

звать отвращение входило в его цели, и в этих местах его роман не комичен. Но когда попытались этот роман экра низировать, это оказалось затруднительным, Юренев по этому поводу пишет:

«В русской литературе сатира М. Е. Салтыкова-Щедрина

выходит за грани комедии. В фильме Иудушка Головлев Гардин не смешон, а мерзок и страшен» (Юренев, 1964б). Но таков Иудушка не только в фильме, таков он и в рома не. Выход за грани комизма у Салтыкова-Щедрина наме ренный и сознательный.

Вопрос о темах имеет еще и другую сторону, и во многих случаях мы должны будем встать на защиту авторов против большинства критиков и теоретиков.

Что смех (во всяком случае, сатирический смех) вызван недостатками людей, это в разных формах говорили и гово рят многие теоретики, и это не вызывает возражении. Сущность сатиры сводится к осмеянию человеческих недос татков. Все это совершенно очевидно и бесспорно. Споры начинаются с того момента, когда надо решить, какие же недостатки должны стать предметом сатиры. Множество теоретиков утверждают, что осмеянию, прежде всего, под лежат крупные недостатки. Такие теоретики обвиняют со временных авторов в «мелкотемье». «у нас еще нет боль шой сатиры» (Гуральник, 6), — пишет Гуральник. По мне нию Ершова, авторы «Крокодила» «обнаруживали тягу к мелким темам, маленькому, затхлому мирку обывательщи ны, не ставили больших социальных вопросов»". Сходно выражается Николаев: «Слишком часто в основу сатириче ских рассказов, повестей и даже романов кладутся конфлик ты мелкие, незначительные, не имеющие широкого общест венного значения»( Николаев, 16).

Формально авторы таких обвинений правы. у нас зачас тую преоблалает осмеяние мелких недостатков. Не правы они в понимании и оценок этого. Теория комического по казывает, что крупные недостатки вообще не могут быть

17 A Ершов. Сатирический рассказ в «Крокодиле» (1946 — 1955) («Воп росы советской литературы», вып V, с. 190, 198).

215

предметом комического изображения. Это видно и без тео рии. Государственные преступления, измена Родине, тяже лые уголовные преступления подлежат юрисдикции проку ратуры и уголовного розыска, а не комедии и сатиры.

Теория, представленная названными авторами, ошибается еще и в другом: в общественной оценке мелких недостат ков.

Эта теория исходит из предпосылки, что есть как бы два вида недостатков: общественно вредные и общественно без вредные. Некоторая доля истины в этом, несомненно, есть. Когда, например, дирижер, грациозно изгибая стан, броса ется с кулаками на оркестр, чтобы показать, что здесь надо играть фортиссимо, или обращает к оркестру ладонь, пока зывая, что здесь надо играть потише (что музыканты знают и так), когда он дирижирует не толы<о корпусом и руками, но и головой, отчего приходит в беспорядок прическа, то такой дирижер не подозревает, что он смешон. Здесь есть материал для дружеского шаржа, но не для сатиры. Недос таток в данном случае совершенно безвреден.

Однако как только мы пытаемся по-настоящему разделить недостатки на общественно вредные и безвредные, мы сей час же попадаем в полный тупик и убеждаемся в невоз можности это сделать.

Слова Гуральника: «у нас еще нет большой сатиры» — не подтверждаются, если просмотреть сатирическое творчество периода гражданской или Великой Отечественной войны,вспомнить имена Демьяна Бедного, Владимира Маяковско

Эти обвинения отпадают сами собой. Маяковский в 1927 г . писал:

Хочу

раскатов

пушечного

смеха,

над ними

красного знамени клок.

Маяковский, как никто, умел громить внешних и внутренних врагов, белогвардейщину и контрреволюцию.

216
Во время Великой Отечественной войны сатира оказывала активное содействие победе над гитлеризмом. В настоящее время достаточно открыть любой номер «Крокодила» и почти любой номер «Правды» и других газет, чтобы увидеть там злые и меткие карикатуры. Говорить о том, что у нас нет большой сатиры, совершенно не приходится.

Но наряду с такой сатирой есть и нужна сатира, направ ленная на критику нашего повседневного быта, наших соб ственных недостатков.

Маяковский, который так великолепно громил интервен тов, умел обращать свои насмешки и против недостатков внутреннего быта во времена мирного строительства социа лизма. Этому строительству препятствовали уже не войны, не войска, не пушки, а тысячи мелочей, которые на первый взгляд вовсе незаметны, но в своей совокупности, если с ними не бороться, могут тормозить ход этого строительства и серьезно вредить ему. Маяковский создал понятие «огромные мелочи» и громил эти мелочи с такой страстно стью, с какой он громил интервентов. Образцом боевой са тиры может служит комедия Маяковского «Клоп».

В условиях нашей действительности индивидуальные не достатки вместе с тем есть недостатки общественного по рядка, проводить границу здесь совершенно невозможно. «Спекулянт и низкопоклонник, сплетник и клеветник, стя - жатель и мракобес, сутяга и лодырь, пьяница и распутник постепенно и неуклонно переходят в юрисдикцию сатиры» (Юренев, 1964б, 18), — пишет Юренев. Мих. Левитин в своей книге «Самое смешное» ( 1966 г .) так говорит о себе: «Автор беспощадно бичует все, что мешает нашему успеш ному продвижению вперед, и высмеивает такие пороки, как стяжательство, зависть, зазнайство, угодливость и эгоизм». На самом же деле этот список далеко не исчерпывает тема тики книги. Если систематически изучить нашу юмористи ческую и сатирическую литературу и составить список, ка талог всего того, что высмеивается (мы этого каталога при-

217

водить не будем), и вдуматься в каждый из этих недостат ков, то требование недопустимости их становится совер шенно очевидным. Нельзя допускать и надо всеми средст вами пресекать все виды моральной нечистоплотности, алко голизм, развязность и хулиганство, черствость по отноше нию к людям и их требованиям, формализм и бюрократизм всех видов, низкую культуру труда во всех областях работы и деятельности от самых скромных работников до самых крупных, совершающих на ответственных постах безответ ственные поступки. Все подобные и многие другие недос татки могут служить предметом сатиры, и все эти темы есть темы общественного порядка.

Нередко авторов обвиняют в том, что они изображают нетипичные явления. Совершенно очевидно, что многие из изображаемых недостатков действительно нетипичны для нашей жизни и для нашего строя. Но это не значит, что их не надо изображать и что с ними не надо бороться. Точка зрения, согласно которой один случай или малое количество их еще не представляет общественного зла, а общественный характер зло приобретает только тогда, когда оно начнет распространяться, глубоко ошибочна и вредна. Каждый слу чай требует борьбы и изобличения, не дожидаясь, пока бо лезнь разовьется в эпидемию и станет «типичной».

Отсюда видно, что часто раздающееся обвинение в мелко темье не выдерживает критики ни с точки зрения теории комического, ни с точки зрения общественной морали. Не достаток не в этом, а в том, как эти темы трактуются с точки зрения художественности и правдивости.

Здесь, между прочим, уместно заметить, что сатира как таковая очень часто не вылечивает и не исправляет тех, на кого она направлена. Если бы это было так, то для излече ния, например, алкоголизма или мелкого хулиганства доста точно было бы собрать всех одержимых такими недугами, свести их в театр или в кино и показать им изобличитель ную комедию против пьянства и хулиганства, ожидая, что из театра они выйдут трезвыми и благовоспитанными людьми. Так никогда не бывает. Но в чем же тогда значение

218

сатиры? Сатира воздействует на волю тех, кто относится к подобным недостаткам равнодушно или снисходительно, или не желает их замечать, или, может быть, и действитель но не знает о них. Она поднимает, мобилизует волю к борьбе, внушает или усиливает эмоции осуждения, недопус тимости, непозволительности изображаемых явлений и тем способствует усилению борьбы с ними и их устранению и искоренению.