Geum.ru

Пропп В. Проблемы комизма и смеха. Ритуальный смех в фольклоре (по поводу сказки о Несмеяне)

Вид материалаДокументы

Содержание


Глава 5. Исходные наблюдения
Подобный материал:
1   2   3   4   5   6   7   8   9   ...   29
^

Глава 5. Исходные наблюдения


Человек очень разно выражает аффекты, возбуждаемые в нем впечатлениями внешнего мира. Когда мы пугаемся, мы вздрагиваем; от страха мы бледнеем и начинаем дрожать; когда человек смущается, он краснеет, опускает глаза; от удивления о», наоборот, широко раскрывает глаза и вспле скивает руками. От горя мы плачем, плачем мы также, ко гда бываем растроганы. Но отчего человек смеется? От смешного, скажем мы. Есть, конечно, и другие причины, но эта — самая обычная и естественная. Однако утверждение, что «человек смеется от смешного» есть тавтология, ничего не объясняющая. Здесь нужны какие-то более подробные объяснения.

31

Раньше чем попытаться такие объяснения дать и обосно вать, остановимся на двух-трех показательных. случаях и сделаем некоторые предварительные наблюдения, стремясь быть как можно более точными.

Возьмем такой пример. Оратор произносит речь. Нам безразлично, будет ли это .профессор, читающий лекцию, или общественный деятель, выступающий на митинге, или учитель, объясняющий урок, или кто-либо другой. Человек говорит оживленно, жестикулирует и старается быть убедительным. Вдруг к нему на нос садится муха. Он ее отгоняет. Но муха назойлива. Он ее опять отгоняет. Наконец, в тре тий раз он ее ловит, какую-то долю секунды разглядывает, а затем отбрасывает в сторону. В этот момент эффект речь будет уничтожен, слушатели дружно засмеются.

Возьмем другой случай. В повести Гоголя о том, как по ссорились Иван Иванович с Иваном Никифоровичем, Иван Никифорович приходит в суд с жалобой на Ивана Иванови ча, но застревает в дверях, так как он очень толст, он не может продвинуться ни вперед, ни назад. Тогда один из канцелярских упирается ему коленом в живот и выталкива ет его обратно, после чего открывает вторую половину две ри, и Иван Никифорович входит.

Третий случай. Представим себе цирк. Появляется клоун. Он одет обывателем, на нем обыкновенные, но плохо сидящие брюки, пиджак, шляпа, слишком большие ботинки. На лице широкая улыбка довольного собою человека. Через плечо он несет что-то странное, что при ближайшем рассмотрении оказывается садовой калиткой. На середине арены он бережно ставит эту калитку на землю, тщательно вытирает ноги, затем открывает ее, проходит через нее и осторожно ее опять закрывает. Проделав все это, он взвалива ет калитку на плечо и уходит. Публика дружно и долго сме ется и рукоплещет.

Что же произошло и что между этими тремя случаями общего?

В первом случае собравшиеся первоначально слушают ора тора внимательно. Но когда появляется муха, внимание

32

слушателей рассеивается, точнее — отклоняется. Они уже не слушают, оратора, а смотрят на него. Внимание пере носится с явления духовного порядка на явление порядка физического. В восприятии слушателей содержание речи, некоторое духовное начало, заслоняется тем, что оратор делает с мухой, т. е. явлением физического порядка, вытесняется им. Это вытеснение или заслонение происходит не ожиданно, но все же подготовляется, хотя и очень незамет но. В сознании происходит некоторый скачок. Но скачок есть внезапное проявление вовне процесса, который неза метно подготавливался изнутри. В приведенном случае слу шатели уже подготовлены некоторыми малозаметными ме лочами, деталями, предрасполагающими к тому, чтобы за смеяться, но недостаточно для этого сильными. Оратор резко жестикулирует, и эта жестикуляция уже смешна, потому что она показывает, что оратор пытается убедить слушате лей не столько силой своих аргументов, сколько силой своей собственной убежденности. Эпизод с мухой довершает готовившийся взрыв.

Но это внезапное заслонение или вытеснение — не единственное условие смеха. Смех показывает, что речь оратора была недостаточно серьезна, или сильна, или содержательна, или-глубока, чтобы по-настоящему увлечь слушателей. Ина че они не смеялись бы так дружно или только бы улыбну лись, сочувствуя знаменитому ученому или популярному общественному деятелю и прощая ему маленькую неудачу. Здесь неудачу не прощают. Эпизод с мухой обнаружил не который скрытый недостаток в действиях или натуре ора тора.

Этот случай можно обобщить и сказать так: смех наступа ет в том случае, если заслонение духовного начала физиче ским неожиданно раскрывает некоторый скрытый дотоле недостаток. Смех имеет характер насмешки. То, что оратор допустил, чтобы ничтожная муха остановила течение его эмоционального и умственного полета, показало не только слабость речи, но и слабость натуры оратора.

33

В повести Гоголя мы имеем уже другой случай, но, по су ществу, все же сходный с первым. Иван Никифорович хочет пройти в дверь, но собственное тело ему мешает: он слиш ком толст. Воля человека поражается обстоятельствами со вершенно внешнего характера. В тот момент, когда вдруг окажется, что внешнее обстоятельство сильнее стремления человека, зритель или читатель засмеется. Он видит .только тело Ивана Никифоровича, все остальное в данный момент забыто. Если в первом, случае убито интеллектуальное уст ремление, то в данном случае убито устремление волевое.

У Гоголя смех внешне вызван тем, что Иван Никифорович застревает в дверях, но смех этот подготовлен всем ходом повествования и органически входит в него. Иван Никифо рович идет в суд не в целях раскрытия какого-нибудь траги ческого преступления, требующего кары. Он идет с ложным и клеветническим «позовом» на своего бывшего друга. Этот «позов» изобличает всю ничтожность и низость его стрем лений. Толщина его тоже не случайна: он толст вследствие своего ленивого образа жизни и обжорства. Взрыв смеха возникает в тот момент, когда волей автора читатель вместо всего человека в целом видит одно только физическое суще ство его.

В первом случае убитое стремление оратора имело до некоторой степени возвышенный характер. У Гоголя стремле ния человека низменны. Этим определяется .сатирический характер смеха Гоголя.

В третьем случае мы как будто тоже имеем волевое уст ремление, но оно не терпит никакой неудачи. Человек проходит через калитку беспрепятственно. В чем же тогда комизм? Хотя прохождение через калитку не требует особых умственных или волевых .усилий, оно в жизни есть акт ос мысленный и необходимый. Чтобы попасть в сад или во двор, надо лройти через калитку. Но в клоунаде этот разумный сам по себе акт обессмыслен. Здесь есть все, что в этом случае возможно в жизни: и вытирание ног, и осторожное открывание калитки, прохождение через нее и столь же ос торожное закрывание, но нет самого главного: нет калитки

34

кик реального входа или прохода, есть только видимость все го этого, только форма. Нет ограды, через которую калит ка бы .пропускала. Здесь нет заслонения, потому что нечего заслонять. За телесным жизненным проявлением кроется пустота.

Мы пока ограничимся этими случаями. Они принадлежат разным рядам фактов. Но они же показывают, что разные ряды скрывают одинаковую закономерность, что между ними можно найти что-то общее. Пока можно установить, что смех во всех трех случаях вызывался внезапным обна ружением каких-то скрытых,. первоначально совершенно незаметных недостатков. Отсюда можно сделать заключение, что смех есть данное нам природой наказание за ка кую-то присущую человеку скрытую, но вдруг обнаружи вающуюся неполноценность.

Недостатки эти во всех трех случаях вскрываются одина ковым путем: путем естественного или нарочито вызванного перевода внимания от внутренних действий к внешним формам их проявления, которые эту недостаточность вскры вают и сразу делают ее очевидной для всех.

Все это высказывается пока предположительно как гипотеза, которая может в дальнейшем рассмотрении подтвер диться или подвергнуться уточнениям и добавлениям. Гипо теза эта возникла как вывод из рассмотрения большого количества фактов, но в целях ясности и планомерности изло жения эти выводы целесообразно было вынести вперед. Одно уточнение, очень предварительное и тоже пока гипотетическое, нужно внести рке сейчас: смех вызывают не всякие недостатки, а только мелкие. Пороки ни в каких случаях не могут быть предметом комедии: они — удел некоторых видов трагедии.. Сюда можно отнести, например, «Бориса Го дунова» Пушкина или «Ричарда III » Шекспира. Такое наблюдение уже было сделано Аристотелем, и такие мысли высказывали и другие мыслители. «Комизм покоится на че ловеческих слабостях и мелочах», — говорит, например, Ник. Гартман (Гартман, 610).

35

Эти исходные мысли и наблюдения помогут нам разо браться в том огромном и разнообразном материале, кото рый связан -с изучением смеха и комизма, и позволят найти заложенные здесь закономерности.