Xx век: хроника необъяснимого. Событие за событием
| Вид материала | Документы |
СодержаниеЗнакомство с духом горы |
- Хх век: хроника необъяснимого. Год за годом, 5449.09kb.
- «Центральная районная библиотека» им., 461.01kb.
- Xx век: Хроника необъяснимого. Гипотеза за гипотезой, 3496.85kb.
- Хх век: хроника необъяснимого, 5531.94kb.
- Ведущие: Здравствуйте, уважаемые телезрители!, 117.28kb.
- Хроника мапрял, 2215.77kb.
- Название Предмет Направление, 4337.64kb.
- Прощай начальная школа составила Агеева, 96.37kb.
- Основные формулы теория вероятностей, 110.25kb.
- Событие недели. 7-13 июня, 965.69kb.
^ ЗНАКОМСТВО С ДУХОМ ГОРЫ
Классическая история об ужасах Бен-Макдуя принадлежит покойному профессору Норману Колли, который пережил все это в 1891 году, но лишь в ноябре 1925-го нарушил свое молчание. Его приключение впоследствии часто описывалось в газетах и журналах, и нередко в столь приукрашенном виде, что, будь скромный профессор тогда еще жив, непременно бы расстроился и удивился.
Однако не всякий знает, что Колли рассказывал свою историю и раньше, правда, не в Соединенном Королевстве. В статье, озаглавленной "Плато Каирнгорм", которая появилась в ноябрьском выпуске "Журнала Шотландии" за 1961 год, Рональд У. Кларк, прославленный историк, помешанный на альпинизме, говоря о матгергорнской трагедии 1865 года, ссылается на Серого Человека и в особенности на опыт Колли: "Оглядывая эти склоны при ясной погоде, сложно даже представить себе, почему они получили репутацию пристанища для единственного в Британии горного духа. Но в сумерках одинокому путешественнику это не так уж и трудно. Легенда о Ферлас Mxope, Большом Сером Человеке Бен-Макдуя, имеет свою собственную, довольно занимательную историю, которую скептики могут приписать исключительно горным наваждениям. Она может - а может, и нет - уходить корнями в предания кельтов, но, по крайней мере, уже Джеймс Хогг более века назад уверенно утверждал, будто знал человека, который "узрел, как фахм скользит в горах". [По-шотландски это бы читалось как "Ферлас Вор", но здесь налицо неосознанное искажение написания англичанами, тем, более что "Mhor" означает также "шлюха".]
Тут позволительно ненадолго погрузиться в этимологию. Действительно, Джеймс Хогг, Эттрикский Пастушок (1772-1835), после краткой экскурсии по Бен-Макдую во время своего второго странствия по горной Шотландии познакомился с кем-то. И Джон Хилл Бертон, уже ни на кого не ссылаясь, упоминает "famh" в своих "Каирнгормских горах" (1854). Конечно, ни Хогг, ни Бертон не были сильны в гаэльском и, вероятней всего, подразумевали то ли fahm (крота), то ли famhair (гиганта). А возможно, они были знакомы с легендой о Фамхе, сверхъестественном кроте размерами с крупного пса и огромной головой, который, как считалось, поселился в Каирнгормах. Но к писаниям этих достойных людей мы еще возвратимся позже. [Famh, fahm, famhair примерно по-шотландски читается как "фав", "фам" и "фаваир".]
Лишь на заре XX века дух Бен-Макдуя попал в заголовки появившихся публикаций. Правда, в Новой Зеландии и благодаря самому неподходящему для этой роли человеку - Норману Колли, ученому, равно как и прирожденному скалолазу, чья острая наблюдательность была отмечена Королевским обществом уже посмертно. Колли рассказал о Сером Человеке друзьям-альпинистам, и поскольку записей этой истории не сохранилось, похоже, что она ничем не отличалась от более поздней версии.
"Местные новозеландские газеты оповестили обывателей об откровениях Колли статьями под заголовками "Ужас профессора". Новость быстро распространялась и наконец достигла ушей доктора А. М. Келласа, шотландского скалолаза, одного из первых исследователей Гималаев, умершего при обследовании подъема на Эверест. Келлас тут же написал Колли, уверяя того, что он сам видел Серого Человека..."
Рассказ Колли встретили скептически. Предположили, что он обознался - очевидно, жутью, обуявшей его, явились всего лишь падающие камни, странные завывания ветра в теснинах, пробежавший олень и тому подобное. Но, как пишут газеты, "все может быть, но, коли так, странно, что были одурачены сразу два таких человека, как Колли и Келлас, а еще более невероятно, чтобы они неосторожно, даже, можно сказать, бездумно подставили вдруг себя под град подобных обвинений".
В чем же заключается эта странность? Кто они, собственно, такие? Профессор Норман Колли преподавал органическую химию в Лондонском университете и состоял в Королевском обществе. Он родился в Абердиншире и считался одним из величайших альпинистов своего поколения. Облазил все горы от Гималаев до Кавказа, от Альп до Скалистых, но вовсе не брезговал пиками родных вершин, хотя те и были пониже. Судя по всему, это был чрезвычайно сдержанный, нелюдимый человек. Хэмиш Корри из Уолкербурна, самый прилежный корреспондент из числа исследователей, изучающих феномен Серого Человека, сам питавший немалый к нему интерес, описывал профессора следующим образом: "...самая поразительная фигура и замечательная личность, сардонический и сухой, как пыль, в своем поведении, он не переносил насмешек... Изможденное, суровое лицо замкнутого человека под войлочной шляпой, которую он вечно носил..."
Тем удивительней, что подобный человек публично признался на Двадцать седьмой ежегодной встрече клуба "Каирнгорм" в Абердине, состоявшейся в декабре 1925 года, что самый жуткий в своей жизни страх он испытал, когда в одиночку взбирался на Бен-Макдуй тридцать пять лет назад... "Возвращаясь от каирна (каменной вешки) на вершине, едва видимой сквозь туман, я вдруг понял, что слышу еще что-то кроме обычных звуков. Каждый мой шаг отдавался каким-то странным хрустом, словно кто-то шел за мной, но ступал всего один раз за то время, пока я успевал три или четыре раза поднять и опустить ногу. Я сказал себе: "Это бессмыслица". Но продолжал слышать звуки шагов, хотя в тумане не мог ничего разглядеть. И вот, пока за моей спиной раздавался этот хруст, меня объял такой ужас... что я наконец в панике рванул по валунами бежал опрометью четыре или пять миль вниз почти до самого Ротиермурхусского леса.
Что вы подумаете на сей счет, я не знаю, но только уверен, что на вершине Макдуя существует нечто невероятно ужасное, и я больше никогда туда не вернусь".
Некоторые поговаривали, будто Колли видел большую серую фигуру. Однако я думаю, что весь этот рассказ про невероятное приключение в тот вечер ограничился упоминаниями о звуках и ощущении чужого присутствия, довольно враждебного, слово "фигура" явно не упоминалось.
Скептики придерживались оскорбительной точки зрения, что сей факт, - всего лишь галлюцинация, вызванная послеобеденной эйфорией, и ничем больше. Вспоминали, как якобы в клубе на приеме альпинистов в Эдинбурге Колли неожиданно попросили выступить, и, будучи обиженным, что его не пригласили сюда раньше, он поднялся и поведал о своем приключении о встрече с Серым Человеком, а впоследствии признался, что просто сочинил эту историю.
Знавшие его много лет люди откровенно обижались на такое предположение, столь несовместимое с его натурой. Уже само знакомство с ним могло убедить самого заядлого скептика в его исключительной честности. И тогда снова возникала версия о галлюцинациях. Но Колли привык к одиночеству в горах и никогда за всю свою долгую альпинистскую карьеру не испытывал ничего подобного. Но он так и не сумел логически объяснить то странное, тревожное ощущение, испытанное им в 1891 году, а заодно и причины столь внезапного, всепоглощающего страха. В то время опыт профессора, не считая личного признания Келласа, был признан уникальным, и интерес к нему вскоре угас.
В апреле 1949-го покойный Дж. У. Херрис, известный журналист, будучи представителем Эдинбургского колледжа психологии, взял интервью у Питера Деншема, опытного скалолаза, работавшего спасателем в Каирнгорме во -время войны. История, им поведанная, была в высшей степени занимательной. К сожалению, его не удалось разыскать, но в конце концов исследователи вышли на след Ричарда Фрира, товарища Деншема во втором из двух его приключений, связанных с Серым Человеком. Фрир заявил, что Деншем уехал с севера еще в 1952-м, и никто о нем с тех пор ничего не слышал. Вот история, записанная Херрисом. Однажды утром в конце мая 1945 года Питер вышел из Авимора и полез на вершину Макдуя, куда и добрался к полудню. Был совершенно ясный день, когда он присел отдохнуть, привалившись спиной к скале, в нескольких ярдах от каирна - каменной пирамиды-вешки на самой вершине. Но, как часто случается в Каирнгормах, внезапно пополз туман, дальний вид Бен-Невиса, которым он только что любовался, заволокло дымкой, и он остался один со своими мыслями в этом странном молчаливом мире туманных видений.
Он не раз слышал байки о Сером Человеке, но считал их россказнями, причудами человеческого воображения. И даже презирал тех скалолазов, что, поддавшись глупому страху, вдруг бросались к Ларчерскому Утесу и неслись навстречу погибели. Сейчас, прекрасно различая какие-то странные звуки радом, он приписывал их внутренним скальным процессам. И поэтому, пожевывая сандвич, стал рассеянно ждать, когда же рассеется туман.
"Принявшись за шоколад, я внезапно ощутил что-то такое, совсем близко ~ подобные ощущения часто возникают в горах. Зная, что в этом нет ничего сверхъестественного, я не обратил на все это внимания. Но спустя какое-то время мне показалось, что нечто холодное коснулось моего затылка. Я набросил на голову капюшон "анорака", решив, что это обычный холод, - ведь воздух стал влажным. Но давление на затылке продолжало ощущаться. Тогда я встал и тут услышал хруст, донесшийся слева от меня, от каирна. Я направился туда, намереваясь узнать, в чем тут дело. Приблизившись к каирну, почему-то вспомнил неожиданно о Сером Человеке и его шагах. Подобное приключение мне показалось весьма забавным, и до тех пор, пока до источника звуков оставалось несколько футов, никакого страха я не испытывал.
И вдруг меня охватила тревога, уже через секунду единственным моим желанием было убраться как можно быстрее с горы. Я обнаружил, что бегу с невероятной скоростью, а потом осознал, что несусь как раз в направлении к Ларчерскому Утесу. Я попытался остановиться, но это оказалось неожиданно сложно. Как будто что-то подталкивало меня вперед. Наконец мне удалось как-то свернуть, и я устремился в направлении ЛайригеГру и Койре-ан-Лохайн. Я пробежал по хребту весь путь до моста Аут Мор, затем миновал Гленмор и, лишь оказавшись на другой стороне озера, остановился".
Другой случай произошел тоже во время войны: вместе с Ричардом Фриром Деншем разыскивал самолет, который, как сообщили, упал в Брериа. Несколько раз безрезультатно облазив плато, они решили, что в рапорте что-то напутали, и, поручив спасателям продолжать поиски, вдвоем стали подниматься в теснину Лайриге-Гру, а оттуда к плато Бен-Макдуя по Марч-Берн (Мартовскому Ручью). Они добрались до каирна на вершине к четырем часам пополудни и уселись немного поодаль, огладывая гребни гор.
"Через некоторое время я с удивлением обнаружил, что Фрир явно разговаривает само собой. Затем мне показалось, что он обращается к кому-то по другую сторону каирна. Я обошел его вокруг и тут понял, что сам включился в беседу. Это было странное переживание, связанное с расстройством психики. Мы немного поговорили с кем-то невидимым и, кажется, продолжали обращаться к нему еще некоторое время, пока внезапно не осознали, что здесь нет никого, кроме нас двоих. Впоследствии, как ни странно, никто из нас не мог припомнить темы той столь необычной беседы".
Ричард Фрир поделился рассказом о другом, уже целиком Личном переживании в статье зимнего номера "Открытого Воздуха" за 1948 год. В 1964-м его расспрашивали об этом случае. Тогда он уже десять лет поработал в Каирнгормах, облазил их вдоль и поперек, но никогда ни раньше, ни позже не испытывал ничего подобного. На этот раз его мозг был настроен на восприятие любых метафизических явлений, какие бы ни произошли на высокогорном плато Бен-Мавдуя.
Как раз тогда, шагая по проторенной тропе через лес Ротиермурхуса вдоль гребня высоко над ДутБеинн-Мором, мимо рощиц из низкорослых елей, к теснине Лайриге-Гру, он был погружен в размышления о занятных сказках и преданиях, связанных с горами, с вершинами великанами, причудливо взметнувшимися в небо, чьи наклонные _тени сейчас вставали где-то там впереди. Сказки о медленных, размеренных шагах за спиной, о громадных, расплывчатых фигурах и громовых голосах, разносимых эхом по горам, - вот что в тот миг приходило ему на ум. Впрочем, тогда еще склонен он был относиться ко всем этим байкам как трезвомыслящий человек с научным складом ума.
Он присел на выступ скалы и стал мрачно глядеть вниз на Ларчерский Утес, туда, где каскады чистейшей воды разбивались меж величественных каменных колонн изваянного природой храма.
Внезапно он обнаружил, что садит, уставившись на трещину в скальной стене утеса, и на мгновение в голову полезли столь странные и несвойственные ему мысли, что он быстро вскочил и выбежал на тропинку, намереваясь таким образом вернуть свой разум в нормальное состояние. Но какие-то обрывки мыслей застряли в памяти, и вскоре его охватили глубокая подавленность и чувство полной апатии.
Походка его стала неуверенной, он даже подумал: а стоит ли идти дальше? Совершенно точно, что такое настроение навеяло отнюдь не "мрачно-свинцовое небо", ибо день как раз выдался прекрасный и ни к чему, кроме радостного умиления, не располагал.
"Тусклое уныние, какая-то непонятная жуть опутали меня, как сетью, и виной тому вершина над Лайриге. Высоко над головой кружила большая птица и хрипло негодовала по поводу моего здесь присутствия. Казалось, уходят какие-то жизненные соки из организма, и весь я становлюсь как старый, высохший скелет.
Я испытывал и раньше горное одиночество, даже любил его. Например, во время бури, когда и небо и горы неистовствуют, я не ощущал отторжения, ночь окутывала меня, точно защитная одежда. Но теперь я не был один. Совсем радом, пропитав унынием сам воздух, мягко колышимый летним ветром, находилось Существо, едва различимое, но все-таки более чем реальное.
Миновав разбросанные тут и там валуны, окружившие вершину Пулса, я начал взбираться на крутой склон, вниз по которому низвергался Марч-Берн. И ни на секунду мой невидимый спутник меня не покидал!
Высоко в теснине, как раз под тем выступом, над которым прорывается Марч, я явственно ощутил еще чье-то присутствие. Вероятно, "оно" находилось здесь и раньше, но так как ничем себя не выдавало, не проявляло своей неестественности, то было оттеснено куда-то в моем сознании. Остановившись, чтобы перевести дух, я неожиданно замер без движения, молчание гор нарушила чрезвычайно высоко пропетая нота, звук, превышающий горловые возможности, который не снижался и не возрастал. Сперва я решил, что это воздействие разряженного воздуха на барабанные перепонки, но вскоре отбросил свое предположение. Звук, казалось, исходил из самой земли.
Я вовсе не причисляю себя к чрезмерно уравновешенным людям со стойкой психикой, но в большинстве случаев жизни умеряю свою фантазию, однако стоит мне оказаться высоко в горах, и логика моя остается внизу. Я провел два часа у массивного каирна на пустынной вершине Макдуя, но непонятное метафизическое явление не прекращалось. Никаких других людей на холме тогда не было. Конечно же, я не думал, что нахожусь здесь совершенно один. Слабый гул эфирной музыки доносился до моих ушей, смогли бы услышать его другие - не могу точно сказать".
Вечер застал Фрира под Ларчерским Утесом. Музыка здесь слышалась так слабо, что порой он сомневался - а звучит ли она вообще, но Существо все еще находилось рядом - от него исходило какое-то отчаяние, как будто оно страстно желало покинуть гору, на которой обитало, но к которой в то же время было привязано каким-то невероятным образом. Затем оно ушло, удалилось. Секундная вспышка ужаса в голове отразила его уход, и Фрир понял, что спускается по лесу к лугам Ротиермурхуса и что недавняя тяжкая ноша спала с его плеч.
В дополнение к своей истории он рассказал мне о приключении с его другом, чье имя он не хотел назвать. Тот как-то поспорил, что проведет на холоде (дело было в январе) в одиночестве всю ночь у огромного каирна. И вот он поставил там палатку, поел и выпил чашку крепкого чаю. И вдруг ощутил какое-то нереальное, мертвяще аналитическое течение мыслей в своей голове. Почему он здесь? Он попытался сосредоточиться на окружающей обстановке: стенках палатки, спальном мешке, переносной печке - все безрезультатно.
Снаружи темнели горы, под луной зияли черные пропасти, и он неестественным образом чувствовал мерцающие звезды на небосводе и вместе с тем ощутил то, как отторгает его этот мир. Нет, он не думал, что сходит с ума: ужас, охвативший его, был связано каким-то внезапным знанием, ему показалось тогда, что отныне он навсегда разлучен со своими друзьями. Как будто вдруг против собственной воли стал воспринимать поток каких-то совершенно неясных мозговых импульсов, посылаемых ему неким всемогущим разумом. И этот разум не был человеческим, но и неприятным тоже не был: просто он не имел к ним ни малейшего отношения. Занятно, но, он неожиданно уснул, хотя его мозг продолжал работать. Правда, ненадолго, ибо когда он внезапно пробудился, то его охватил страх совершенно иной природы. На него накатила какая-то жуть. Глаза словно остекленели. Волосы встали дыбом, и холод побежал по позвоночнику. Он попробовал пошевелить ногами, но, подчинясь подсознательному приказу, те остались неподвижными.
Луч лунного .света упал сквозь щель полога и отразился чистой белизной на дальней стенке палатки. Он обнаружил, что уставился именно на это место: и туг лунное пятно стало туманиться и коричневеть по краю, и он понял, что нечто встало между ним и луной. В этот момент он уже утратил все человеческое, обратившись в загнанного зверя, вжался всем телом в пол. Дыхание прекратилось - сработал какой-то древнейший инстинкт, принуждая его затаиться полностью в присутствии чрезвычайной опасности. Но опасность, если таковая и была, вскоре исчезла: лунный свет прояснился, коричневость исчезла.
Едва это случилось, как жизнь вернулась к его членам, и, прыгнув вперед, он откинул полог палатки. Ночь была ясная. В двадцати футах от него (он был странным образом уверен в правильном определении расстояния) по холму спускалась коричневая фигура. В этом странном существе чувствовалась какая-то неистребимая наглая сила: легко перескакивая со стенки на стенку, оно передвигалось огромными размеренными шагами. Казалось, все оно покрыто коротковатыми, коричневыми волосами, имеет непропорционально большую голову и очень толстую, сильную шею. По ширине плеч и относительной узости бедер он заключил, что существо скорее относится к мужскому полу. И оно вовсе не напоминало обезьяну: волосатые руки хотя и были длинны, но недостаточно для этого животного, и посадка головы была иной, совершенно прямой. "Конечно, все это совершенно невероятно, но когда он рассказывал мне, -говорил Фрир, -то вид у него был такой, что рассказ вызывал доверие. Он настаивал на том, что существо было, по крайней мере, двадцати футов ростом. И при помощи тригонометрии элементарно доказал это".
Ночное переживание так потрясло его, что утром он заболел и пролежал некоторое время в палатке. А затем, выбравшись наружу, стал искать следы - снег растаял, а на скальном грунте не было заметно ничего необычного. Сопоставив расстояние, на котором он видел странное создание, и вспомнив, что лишь нижняя часть ног того была скрыта метровым утесом, он высчитал его размеры. Вышло от двадцати четырех до тридцати футов.
Так что, заключил Фрир, весь вопрос только в том, действительно ли он видел что-то, или его агонизирующий мозг создал чудовище лишь в воображении.
Те, кто хорошо знает шотландские горы, видели и испытывали там странные вещи, посему считали поведение этого человека весьма логичным, а его ум ясным и светлым, и не сомневались в его рассказе.
В "Листках из записок бродяги" Джордж А. Холл пересказывает одну историю, которую услышал от своего хорошего Друга, чья правдивость для него была вне сомнений.
Тот прожил всю жизнь и проработал в горах. Горные пики и пропасти были знакомы ему больше, чем собственный садик у дома, ибо требовали его присутствия буквально двадцать четыре часа в сутки. Суевериям в его жизни не было места, и когда он рассказывал о всяких загадочных и сверхъестественных происшествиях, то в глазах всегда появлялся веселый огонек, выдававший его истинное отношение ко всем этим историям. На этот раз никаких огоньков не было и в помине. Холл никак не мог забыть уверений своего друга, что все пережитое им было чрезвычайно реально и очень странно.
В один погожий день он оказался на Бен-Маедуе и скоро, выполнив все работы, направился обратно домой. В мыслях у него не было ничего, кроме как обычных размышлений обычного горца, работающего в этих краях. Осторожно шагая, он поглядывал на широкие горные отроги вокруг и впереди и вдруг ощутил, что вдет не один.
Ничего не было слышно или видно, но с каждым шагом в нем росло внутреннее беспокойство. Он ускорил шаг, но оказался не в силах заглушить в себе нарастающий страх перед невидимым, но явственно ощутимым Существом. Его подсознание мучительно пыталось пробиться к реальности, но подспудное чувство страха не отпускало его. Такого страха он раньше не испытывал. Было во всем что-то неизъяснимо тревожное, и единственное, чего ему тогда страстно захотелось, - это убраться с горы до наступления сумерек.
Впрочем, подобные переживания не так уж редки. Венди Вуд в своей книге "Секрет Спея" (Spey - название реки) рассказывает, как испытала то же самое в ущелье Лайриге-Гру. А мистер А. Дж. Дуги из Абердинера, поделившись схожим воспоминанием, сообщил мне, что знает множество скалолазов, которые слышали истории о Большом Сером Человеке, или Ферла Море (искаженное "Am Fear Liach Мог" - "Ам Фер Лиа Мор").
Некоторые из них придерживаются правила - никогда не оборачиваться, спускаясь с горы. Правда, по мнению Дуги, именно женщины в этом вопросе более суеверны, чем мужчины.
Джоан Грант, автор многих книг, во "Времени вне разума" описывает, что она пережила летом 1928 года в лесу Ротиермурхуса. Эта дама обладала исключительно ясным умом, большими аналитическими способностями и крепкими нервами. Но однажды ей пришлось испытать нечто совершенно невообразимое.
Ее муж, Лесли Грант, происходил из этих мест, и, навещая его поместье в Мукерах-лодже, они решили в одну из суббот пройтись по лесу в направлении к Каирнгормам. Был славный денек, солнечный и ясный. Немного подустав от прогулки, они перекусили сандвичами, позагорали и решили пройти еще с милю, а затем вернуться в Авимор, чтобы пообедать. И внезапно, без всяких причин, Джоан объял страх.
"Я была так напугана, что в панике бросилась обратно по тропке. Лесли помчался за мной, прося объяснить, что случилось. Я едва нашла в себе силы, чтобы крикнуть ему: "Беги быстрее!" Что-то неведомо зловещее, четырехногое и все-таки разумное, невидимое и одновременно достаточно ощутимое, чтобы слышать, как цокают его копыта, пыталось меня догнать. Если бы это удалось, я неминуемо умерла бы, потому что была слишком напугана, чтобы защищаться.
Я пробежала с полмили, прежде чем прорвалась сквозь какой-то невидимый барьер, за которым почувствовала себя в безопасности. Я знала это совершенно наверняка, точно так же, как секунду назад понимала, что нахожусь в смертельной опасности...
Несколько лет спустя один из профессоров, учеников отца, описал, как испытал то же самое, когда ловил жуков в Каирнгормах. Он был материалист, но тем не менее был крайне удивлен, когда, написав в "Тайме", получил письмо от читателя, которого тоже преследовало "нечто" в тех же самых краях".
Стоит только добавить, что место ее жутких переживаний - все то же ущелье Лайриге-Гру, расположенное неподалеку от моста Койлум-бридж.
Весьма примечательно, что ни один из этих случаев не связан с какой-либо другой горой труппы Каирнгормов, кроме Бен-Макдуя, за исключением одного, схожего с предыдущим происшествия, о котором поведал много лет назад совершенно серьезно покойный Том Кроули, бывший тогда президентом Морэйского клуба скалолазов.
Все случилось в начале 20-х, когда он поднялся Брериа на Глен-Энаих. Внезапно он услышал шаги сзади и, поглядев через плечо, увидел огромную серую фигуру. Он повернулся и мгновение разглядывал ее - всего секунду до того, как, охваченный ужасом, бросился с горы в долину внизу. Ибо то, что он увидел, было смутной, туманной фигурой с ясно различимыми колючими глазами и длинными пальцами на ногах.