Вэтот день нечего было и думать о прогулке
| Вид материала | Документы |
- Классиди Марина Ивановна моу гимназия №4 г. Новороссийск урок, 74.91kb.
- Выполните одно из двух предложенных ниже заданий, 52.5kb.
- Iподписал Высочайший Манифест об учреждении Министерства финансов России. Вэтот день, 109.43kb.
- Stanislaw Lem. Astronauci (1951), 4507.08kb.
- Два жадных медвежонка, 52.99kb.
- Сказка о золотых правилах безопасности в Интернет, 23.26kb.
- В прекрасный майский день мы отмечаем День Победы Советского Союза над фашистской Германией., 51.04kb.
- Думать или не думать? Вы встретите здесь и эти вопросы, 94.23kb.
- Международный день детей, 734.04kb.
- Дневники участников Российско-Мексиканской экспедиции в штат Веракруз Мексики (24 октября, 268.08kb.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Читатель, я стала его женой. Это была тихая свадьба: присутствовали
лишь он и я, священник и причетник. Когда мы вернулись из церкви, я
отправилась на кухню, где Мери готовила обед, а Джон чистил ножи, и сказала:
- Мери, сегодня утром я обвенчалась с мистером Рочестером.
Экономка и ее муж были почтенные, флегматичного склада люди, которым
можно было в любое время спокойно сообщить самую важную новость, не рискуя
услышать визгливые восклицания и быть оглушенной потоком недоуменных
расспросов. Мери взглянула на меня с удивлением; ложка, которой она поливала
соусом пару жарившихся цыплят, на несколько мгновений замерла в воздухе, и
на те же несколько мгновений Джон перестал чистить ножи. Склонившись затем
над жарким, Мери только сказала:
- Обвенчались, мисс! В самом деле? - и прибавила: - Я видела, что вы с
хозяином куда-то пошли, но не знала, что вы отправились в церковь венчаться.
- Сказав это, она продолжала поливать жаркое.
Обернувшись к Джону, я видела, что он широко улыбается.
- Я говорил Мери, что этим дело кончится, - сказал он. - Я догадывался,
что у мистера Эдварда на уме (Джон был старым слугою, он знал своего хозяина
еще когда тот был младшим в семье, и поэтому часто называл его по имени), и
был уверен, что он не станет долго ждать. Что ж, правильно сделал, как мне
сдается. Желаю вам счастья, мисс, - и он отвесил мне почтительный поклон.
- Спасибо, Джон! Мистер Рочестер просил меня передать вот это вам и
Мери. - Я вложила ему в руку пятифунтовый билет и, не ожидая, что они еще
скажут, ушла из кухни. Некоторое время спустя, проходя мимо двери кухни, я
услышала следующие слова:
- Она подходит ему куда лучше, чем какая-нибудь важная леди. - И затем:
- Правда, из себя она неказиста, но зато сердце у нее доброе и ничего
плохого про нее не скажешь; а что до него, то всякому ясно, что она кажется
ему первой красавицей.
Я сейчас же написала в Мурхауз и в Кембридж, сообщая об этой перемене в
моей жизни и объясняя, чем она вызвана. Диана и Мери одобрили этот шаг.
Диана прибавила, что, как только окончится медовый месяц, она приедет меня
навестить.
- Лучше ей этого не дожидаться, - сказал мистер Рочестер, когда я
прочла ему письмо, - а то она, пожалуй, никогда не приедет; наш медовый
месяц будет сиять нам всю нашу жизнь, и его лучи померкнут лишь над твоей и
моей могилой.
Не знаю, как принял Сент-Джон это известие; он так и не ответил на
письмо, в котором я извещала его об этом событии. Однако спустя полгода он
все-таки мне написал; правда, не упоминая ни о мистере Рочестере, ни о моем
замужестве. Его письмо было написано в сдержанном тоне, хотя и очень
серьезном, но ласковом. С тех пор мы обмениваемся с ним письмами не слишком
часто, но регулярно; он надеется, что я счастлива, и верит, что я не из
числа тех, кто живет в этом мире без бога и поглощен лишь земными
интересами.
Вы еще не совсем забыли маленькую Адель, не правда ли, читатель? Я о
ней ни на минуту не забывала. Вскоре я попросила у мистера Рочестера
разрешения навестить Адель в школе, куда он ее поместил. Меня тронула ее
бурная радость, когда она увидела меня. Девочка показалась мне худой и
бледной; она жаловалась, что ей живется трудно. И действительно, порядки в
этом заведении оказались слишком строгими и методы обучения слишком суровыми
для ребенка ее возраста; я увезла ее домой. Я собиралась снова сделаться ее
гувернанткой, но вскоре увидела, что это невозможно: мое время и заботы
принадлежали другому, - мой муж так в них нуждался!
Поэтому я нашла более подходящую школу, в нашей местности, где могла
часто навещать Адель и иногда брать ее домой. Я заботилась о том, чтобы у
нее было все необходимое, и скоро она там освоилась, почувствовала себя
вполне счастливой и стала делать быстрые успехи в учении. С годами
английское воспитание в значительной мере отучило девочку от ее французских
замашек; и по окончании ею школы я приобрела в ее лице приятную и услужливую
помощницу, покорную, веселую и скромную. Своими заботами обо мне и о моих
близких она давно уже отплатила мне за любовь и внимание, которые встречала
с моей стороны.
Моя повесть подходит к концу. Еще несколько слов о моей замужней жизни
и о судьбе тех, чьи имена встречались в моем рассказе, - и я кончаю.
Уже десять лет, как я замужем. Я знаю, что значит всецело жить для
человека, которого любишь больше всего на свете. Я считаю себя бесконечно
счастливой, и моего счастья нельзя выразить никакими словами, потому что мы
с мужем живем друг для друга. Ни одна женщина в мире так всецело не
принадлежит своему мужу. Нас так же не может утомить общество друг друга,
как не может утомить биение сердца, которое бьется в его и в моей груди;
поэтому мы неразлучны. Быть вместе - значит для нас чувствовать себя так же
непринужденно, как в одиночестве, и так же весело, как в обществе. Весь день
проходит у нас в беседе, и наша беседа - это, в сущности, размышление вслух.
Я всецело ему доверяю, а он - мне; наши характеры идеально подходят друг к
другу, почему мы и живем душа в душу.
Первые два года нашего брака мистер Рочестер оставался слепым. Быть
может, это обстоятельство особенно нас сблизило, особенно нас связало; ведь
я была тогда его зрением, как до сих пор остаюсь его правой рукой. Я была в
буквальном смысле (как он нередко меня называл) зеницей его очей. Он видел
природу и читал книги через меня; никогда я не уставала смотреть за него и
описывать поля, деревья, города, реки, облака и солнечные лучи - весь
окружающий нас пейзаж; передавать впечатления от погоды; доверять его слуху
то, в чем отказывали ему глаза. Никогда не уставала ему читать, не уставала
водить туда, куда ему хотелось, и делать для него то, о чем он просил. И эти
услуги доставляли мне всю полноту радости, утонченной, хоть и немного
грустной, ибо мистер Рочестер просил о них без мучительного стыда и без
гнетущего унижения. Он любил меня так глубоко, что, не колеблясь, прибегал к
моей помощи; он чувствовал, как нежно я его люблю, и знал, что принимать мои
заботы - значило доставлять мне истинную радость.
Однажды утром, в конце второго года, когда я писала письмо под его
диктовку, он подошел, наклонился надо мной и сказал:
- Джен, у тебя на шее какое-то блестящее украшение? На мне была золотая
цепочка, я ответила:
- Да.
- И на тебе голубое платье?
Это было действительно так. Затем он сообщил мне, что с некоторых пор
ему кажется, будто темная пелена у него на глазу становится более
прозрачной: теперь он убедился в этом.
Мы обратились в Лондоне к выдающемуся окулисту, и мистер Рочестер через
некоторое время стал видеть этим глазом. Он теперь видит не очень отчетливо,
не может подолгу читать и писать, но может передвигаться один, и нет
надобности водить его за руку; теперь уже небо для него не пустая бездна, и
земля не кажется ему мраком. Когда ему положили на колени его первенца, он
увидел, что мальчик унаследовал его глаза - такие, какими они были прежде, -
большие, черные, блестящие. И он снова с глубокой благодарностью признал,
что бог обратил на него свою милость.
Итак, мой Эдвард и я - мы оба счастливы; счастливы также и наши любимые
друзья. Диана и Мери Риверс обе замужем; поочередно, раз в год, они
приезжают погостить к нам, и мы изредка посещаем их. Муж Дианы - капитан
флота, храбрый офицер и прекрасный человек. Муж Мери - священник, школьный
товарищ ее брата, по своим дарованиям и моральным качествам он достоин своей
избранницы. И капитан Фицджемс и мистер Уортон любят своих жен и взаимно
любимы. Что касается Сент-Джона, то он покинул Англию и уехал в Индию. Он
вступил на путь, который сам избрал, и до сих пор следует этой стезей.
Он так и не женился и вряд ли женится. До сих пор он один справляется
со своей задачей; и эта задача близка к завершению: его славное солнце
клонится к закату. Последнее письмо, полученное от него, вызвало у меня на
глазах слезы: он предвидит свою близкую кончину. Я знаю, что следующее
письмо, написанное незнакомой рукой, сообщит мне, что господь призвал к себе
своего неутомимого и верного слугу.