Макс Фрай Чайная книга

Вид материала

Книга

Содержание Юлия Бурмистрова Самый лучший рецепт

Подобный материал:

• Макс Фрай «жалобная книга», 4191.48kb.
• Волонтеры вечности макс фрай, 6774.93kb.
• Макс Фрай Мой Рагнарёк, 4897.97kb.
• Криминальные ситуации ожоги химическими веществами, 27.13kb.
• Стивен Фрай Книга всеобщих заблуждений, 5149.54kb.
• Макс Вебер. Наука как призвание и профессия, 484.05kb.
• Максим Макаров «кадетство. Книга первая выбор», 805.1kb.
• Авиакосмический Салон «макс-2011», 87.61kb.
• Доклад Тема: Макс Вебер, 70.76kb.
• Бюллетень новых поступлений в нб согу за 01. 01. 05. 05 2011, 388.67kb.

^

Юлия Бурмистрова

Виргиния Министрова, дождь, сахар и половинка хлеба

Виргиния Министрова стояла у подъезда, смотрела на дождь и думала.

Думала о зонтике, который висит в прихожей на подсвечнике, и о том, что он, наверное, обидится, потому что ему не дали сегодня расправить крылья, и в следующий раз снова забудется в отместку.

Потом подумала еще о разных глупостях и шагнула под дождь.


— Жаль, что я не сахарная, — думала Виргиния, шлепая по лужам. — Если бы я была сахарная, я бы сейчас медленно таяла и смешалась с ручейками, а бездомные кошки лакали бы ручейки и дивились тому, что они сладкие. Если бы я была сахарная, то все симпатичные автолюбители предлагали бы меня подвезти, а сами тайно вдыхали мой сахарный аромат. Если бы я была сахарная, то тогда у меня была бы совершенно другая жизнь — горячая и сладкая, как чай.


Виргиния так расстроилась, что она не сахарная, что решила тут же придумать, почему хорошо не быть сахарной.

— Если бы я была сахарная, то ко мне прилипали бы всякие мухи и другие нехорошие люди. Если бы я была сахарная, то приходилось бы все время есть одни соленые огурцы, чтобы поддерживать себя в форме. Если бы я была сахарная, то не смогла бы купаться в море, а я так люблю купаться в море. Да и вообще, не все же любят сахар.


И тут Виргиния поняла, что на самом деле не важно, сахарная она или нет, а главное то, что она сегодня еще ничего не ела.

Она стала придумывать, как вернется домой и какие вкусные вещи себе приготовит — и с сахаром, и без. И съест. Все сразу. И запьет горячим сладким чаем.

И она решила зайти купить хлеба.


— Мне, пожалуйста, половинку черного, — сказала Виргиния продавщице и протянула на ладошке монетки.

Продавщица равнодушно дала хлеб и так же равнодушно сгребла монетки: «Следующий».

— А мне, пожалуйста, — произнес приятный мужской голос, — вторую половинку.

Виргиния улыбнулась, но поворачиваться, чтобы посмотреть, кто купил вторую половинку ее хлеба, не стала. И вышла на улицу.


Виргиния стояла у подъезда магазина, смотрела на дождь и думала.

— Давайте я вас провожу под своим зонтиком, — раздался все тот же приятный мужской голос.

— Меня? — переспросила Виргиния и опять решила не поворачиваться.

— Вы, конечно, не сахарная, но я просто обязан проводить свою половинку хлеба домой.

— Вашу? — опять переспросила Виргиния и улыбнулась.


Они шлепали по лужам, неся каждый свою половинку хлеба, и болтали о разном.

Совершенно забыв раскрыть зонтик.


^ Самый лучший рецепт


Виргиния Министрова больше всего на свете любила хороший чай. Но никак не могла определиться, какой именно чай будет самым любимым. Единственное, что она знала определенно, — чай должен быть китайским. Во-первых, это родина чая, а во-вторых, Виргинии очень нравились иероглифы на упаковках. Они напоминали ей детство, когда она записывала-зарисовывала все, что с ней происходило, непонятными рисунками-каракулями. Первый иероглиф, который она научилась читать, было слово «доверие» — он изображался в виде младенца в когтях орла. Виргинии показалось невероятно трогательным записывать слова и мысли в виде образов, так что она без оглядки доверилась всему китайскому. А тем, кто возражал ей, что «мейд ин чайна» плохое и некачественное, отвечала, что «мейд ин чайна» отличается от «чжун го дэ» также, как отличается «Мадонна» на марке от «Мадонны» в Лувре.

Виргиния Министрова с гордостью и чувством собственного достоинства говорила: «Да, я люблю только китайский чай», поворачивалась спиной и входила с высоко поднятой головой в китайскую чайную лавку. Но как только за ней захлопывалась дверь, она превращалась в растерянного ребенка, которому дали самому сделать выбор между вкусным и мягким. Она топталась около чайных полок, вдыхала ароматы, аккуратно трогала кончиком пальца чайные листики и вздыхала в невозможности выбрать свой чай.

— Ты слышишь, — произнес вдруг кто-то на плохом русском языке.

— Что я слышу? — удивленно переспросила Виргиния, не поворачиваясь.

— Ты слышишь чай, такой самый лучший тебе, — опять произнес неизвестный. — А так есть ты слышать все чай, то главный тебе не лист, а ваше прогулка.

— Ох, — сказала Виргиния, — вы так красиво говорите, но совершенно непонятно.

— Идти сюда, я показывать. Вместе путешествуем, да? Тебе можно. — Незнакомец взял ее за руку, и только тут Виргиния повернулась и увидела, что около нее стоит маленький седой китаец с бородой и большими бровями. Виргиния кивнула, и китаец повел ее за прилавок, где оказалась небольшая дверка, которую Виргиния раньше не видела.

Дверка вела в небольшую комнату без мебели — в центре лежала циновка, на которой были разбросаны подушки. Еще там были чайники, чашечки и какие-то неизвестные предметы.

— Сидеть угодно, я провожать, — сказал китаец и жестом показал, что можно сесть. Виргиния сняла туфельки и скромно присела на краешек циновки. А китаец начал неторопливо, но все равно быстро что-то переставлять, передвигать и наконец тоже сел напротив Виргинии.

— Чай разный. Весна или зима, радость или печаль, утро или ночь — всегда разный чай, — начал рассказывать китаец. — Можно чайник, можно чашка, можно хоть в банка. Варить или лить горячий вода, — это глупости, хе-хе. Многие думать, это важно, и делать много действий, водить рукой или платить много деньги, чтобы другой водил рука. Если тебе не лечить себя, то чай разный, любой и действия любой. Если лечить — тогда важно чай. Черный пуэр согревать, давать сил и не спать, когда много съел, лечить. Белый бай мудань — для поэзия и весна, когда душа лечить. Желтый цзюньшань иньчжень — страх лечить. Красный дянь хун — после много водка лечить. Зеленый — все лечить. Но каждый день нет что лечить, поэтому каждый день любой.

Виргиния завороженно слушала и незаметно для себя устроилась удобней на циновке.

— Самый лучший рецепт чай — это ваше путешествия с чай. Действительность так, что все, что я говорить про лечить, тоже ерунда. Если ты путешествуешь с чай, то он сам знать, что лечить, надо ли. Главное не как и какой, главное ты сама.

— А как, как путешествовать с чай? — не выдержала Виргиния.

— Вот так. — Китаец протянул Виргинии небольшую чашку чая, которую успел приготовить, пока рассказывал. — Просто помолчи. Если ты не путешествовал с чай, то первый раз можно закрыть глаз.

Виргиния взяла чашку чая, поднесла к губам, сделала первый глоток и закрыла глаза. Сначала она ничего не почувствовала, поспешила сделать второй глоток — и опять ничего не почувствовала.

— И не думать, — услышала она голос китайца.

* * *

— Спасибо, — сказала Виргиния, когда они спустя час вернулись из комнатки обратно в магазин. — Это было

хорошее путешествие. Пожалуй, я куплю… пуэр, который «когда много съел лечить».

И Виргиния по-детски смущенно улыбнулась.

Вернувшись домой, она записала в своем дневнике: «Сегодня я узнала самый лучший рецепт чая. надо взять любой хороший чай и заварить его. А потом просто помолчать».

Запись заканчивалась четырьмя иероглифами. Виргиния не могла понять, как она их записала, но она точно знала, что они обозначают: «На пути все происходит само собой».