Geum.ru

Вопросы святого Сильвестра и ответы преподобного Антония

Вид материалаДокументы
Подобный материал:
1   ...   17   18   19   20   21   22   23   24   ...   29

(141) Начнем теперь, об устройстве и составе тела, удивляясь Богу, изначально Создателю наше­му и всего. Как подобающий дом словесный со­здал лучший Искусник. Единственного из подне­бесных животных Он вывел человека стоящим прямо. Из этого образа Он учит нас, что в небес­ном сродстве мы имеем житие. Ибо все бессловесные склоняются вниз, к чреву, а только человек сам из себя растет, и зрение готово видеть небо. То есть человеку не должно быть любителем греха и па­дать вниз, к страстям, но стоять и смотреть в на­правлении небесного, и двигаться.

(142) Затем Бог поместил голову словно на хол­ме тела. И в ней утвердил чтимое для чувств. Го­ловной мозг надежен премудростью и разумом Творца, Божией волей и разумом, сотворившим все.

(143) Что головной мозг важен и велик для жизни, указуется явным образом в таких случаях. Если язва или раздирание заденет его вещество, то тотчас смерть язвой доходит до ноги. Ничего, что он мал по природе: так в куполе здания есть один, вбитый в сооружение, все держащий верхний камень, который называют созидательным кли­ном. Если его выбить или выдрать, то будет потря­сено все [строение]. Бегут великие светила - солнце и луна, обходя поднебесную за ночь, а наш ум в мгновение ока вместе с нижним миром обходит и надмирное, пробегая их без труда; и [мысленно] мы видим неведомое, что мы не видели.

(144) Слабыми и немощными представляются волосы, но они украшают голову. Они отгоняют худшие из животных запахов, но досаждают пле­шивым, которые часто протягивают руку, чтобы поправить отсутствующие волосы. Они сопротивляются холодному ветру, стуже, солнечному зною; словно перелесок или чаща волосы осеняют то, что лежит под ними, и принимают на себя дождь, защищая голову.

(145) Очи причастны возвышенному виде­нию. Их только два, но они видят весь мир, ибо ни в чем им не препятствует установленное стро­ение тела. Ресницы при своем слабом строении способствуют, однако, правильности взгляда и словно копьями и заостренными прутьями отгоняют маленьких живых существ. Частым мига­нием век сохраняются зеницы; веко — как опаха­ло от солнечного зноя, как занавески на дверях, предупреждая смерть ока от изнеможения. Об этом свидетельствует Иеремия, тот из пророков, кто претерпел множество бедствий: "Вошла смерть две­рями". Не только тело должно быть неприкосновенным, но и по отношению к взгляду очами подо­бает так же действовать, и никак не позволять им бесстыдно устремляться и следовать за постыдны­ми красотами, чтобы мы от зрения не устремились к действу. Это по Божественному слову: "Посмот­ревший на жену чужую с похотью уже любодей­ствовал в сердце своем". Зеницам ока подобает дев­ствовать: они должны закрываться, обращаясь к себе, сохраняя помышление от блуждания.

(146) Точнее всех наших членов выковано ухо. Но и оно украшает голову, окаймляя ее. И оно, яв­ляясь творением Божиим, причастно к тайнам Его. Оно округлое, все изборожденное, чтобы не ско­ро проникало слово, но много времени покружив­шись, погружалось бы в глубину, при этом стано­вился бы ясен проникновенный смысл слова, а грубость лжи и злые речи остались бы на берегу. Кто разговаривает о добром деле, не должен гово­рить лжи, а кто слушает, должен испытывать и проверять сказанное. Если примешена страсть любви или ненависти, то первая весьма скоро не видит, а вторая вообще не видит. Если каким-то повреждением слово растлевает наше суждение, то мы должны овладеть им и отвести от злобы, как владеющие истиной. Этому мы научены от боже­ственного и крепкого страдальца Иова, ибо пове­ствование говорит: "Ум и слух рождает глаголы; а гортань вкушает брашна". В согласии с этим ска­зал и божественный песнопевец Давид: "Того, кто тайно клевещет на ближнего своего, изгоняю". А Бог, всех запечатлевая рабами слова, сказал в Евангелиях: "Будьте купцами искушенными, отличающими проверенное от скверного". Примем глас не как лживые завсегдатаи питейных заведений, но как отмеряющие изреченное из говоримого, а сбытия (исход, конец) — из сотворенного. И прибавимся на пра­вую сторону.

(147) От ушей и языка много бед. Орган лжи и истины невелик, но велико его действие для спа­сения и погибели. "Язык мой трость (перо) книж­ника-скорописца"; "Язык мой возглаголит правду", — говорит божественный Песнопевец; и еще он же: "Языками своими лгали"; "и язык их как змеиный, яд аспида под губами их". В согласии с отцом премудрый в божественном Соломон ска­зал: «Смерть и жизнь — во власти языка» — то есть слово заменяет руку. «Иной пустослов уязвля­ет как мечом», — утверждает Премудрый. И Боже­ство осудило на одну участь человекоубийцу и лжеца. Ибо сказал Бог через великого Давида*: "Муж крови и лживый мерзок Господу", — а тот, кто мерзок Богу, тот в любом случае и будет му­чим. Так же железо съедает ржа, и дерево или плащ оскверненный мерзок хозяину, когда его раз­лагает находящийся внутри гнус. Так и дом, когда жильцы его оставляют, пустеет, мало-помалу гиб­нет. Подобным образом, я думаю, гибнет и чело­век, который мерзок Богу. Богу он отвратителен, он мучается во зле от перемешавшихся в нем зол. Отречен он: "Отойдите от Меня, проклятые, в огонь вечный, — соответственно грехам они и услышат. Тогда в них все воспламенится, подобно тому, как когда уголь падает в сор. В них как червь в одежде или в дереве — поедает и грызет вечно, не делая распада, но и не погибая сам, поскольку мы восстанем из могил нетленными. И праведни­ки останутся в славе и покое нетленно вовеки, а грешники будут вечно мучиться и не истлевать, а всегда быть в местах отлученных: тяготящиеся, болящие, рыдающие, страдающие, плачущие, тер­зающиеся, кричащие, бьющие себя; но бессильны они что-либо изменить, ибо отбросили они от себя настоящее время покаяния. Требуя своего, они для себя же закрывают Божие милосердие: "ибо без милости суд тому, кто не сделал милости" — гово­рит Божий глас. А другие изгоняются в места тьмы кромешной, и таков приговор Судии для тех, кто виновен в ранах и изгнаниях. Так учит повество­вание о египетских происшествиях, что Божий от­вет возникает один, и прилагается к слышащим со­ответственно проявлению их воли. Египтяне, [во главе] с Фараоном мучили Израильтян вместе с Моисеем, который умолил Бога о спасении Изра­ильтян. Для одних Господь сделал воды Нила крас­ными, показав их кровавыми, что было мучением для жаждущих, а для других сохранил самотеч­ную природу воды. Для одних Он переменил днев­ной свет в осязаемую тьму, а для других на горе сохранил свет. Для одних Он как бы иссушил Красное море, чтобы они могли перейти его, дру­гих же, сведя его вновь в совокупность, оставил погрузившихся погибнуть и истлеть. Подобным же образом было и с вавилонской печью: три еврейских отрока как посреди прохлады ходили в пла­мени и пели, а тех людей, которые подкладывали дрова, опаляло пламя, возносящееся на сорок девять локтей, и от него вскоре они сгорели. Также мы знаем, что земля, покорная Божию повелению, расступилась, и взяла Нафана и Авирона на мучение, а невиновных носила, по своей природе земли, в том же месте. Так же и несчастный Каин, ко­торого мучит его ответ Богу ["Сторож ли я брату?"], стенает и трепещет на земле [т.е. боится; как при отсутствии сторожа]. Тотчас ведь следует испытание слов: мучение непрестанной дрожью и стенанием плача, которое от сердца (сердцевины) до [кончиков] ногтей терзало первого в мире раз­бойника и братоубийцу Каина, и не попущено было ему умереть, сколь он ни желал и кричал: "Пусть любой, кто меня найдет, меня убьет". Но ему Бог ответил: "Не будет так. Ибо Я положил знак на тебе, чтобы не убил тебя любой человек, который тебя встретит". Устрашимся мучительно­го огня, червя и тьмы, не щадящего и святых, ко­торые осквернились в своем житии. Ибо сказал Бог через Иезекииля: "Начните со святых Моих". "Если праведный едва спасается, то грешник и нечестивый где явится?" — сказал в Боге премуд­рый Соломон, пробуждая нас от лени. Мы не име­ем права облениться, мы, те, кто почитает Креще­ние и приобщение Святых Тайн. И если мы ленимся, то, думаю, легче всего мы заслужим мучение — оно будет принесено. Никакого успеха не добьются для будущей жизни те, кто здесь ху­лит [Таинства], и недостойно и без страха их при­нимает, тот на осуждение себе принимает Таин­ства Бога Слова, как сказал возвышенный Апостол. И еще тот же возвышенный Апостол сказал: "Об­резание будет тебе на пользу, если ты делаешь то, что принадлежит Закону. А если ты преступаешь Закон, то обрезание твое тебе необрезание, раз ты недостойно с ним живешь". И еще он же сказал: "Не тот, кто слушает закон, но кто творит его, бу­дет оправдан от Бога". А для всех, кто принял лю­безное научение, Святое Крещение вместо обре­зания, вместо Закона нам верным (верующим) даны чтимые Евангелия. Об этом сообщает Гос­подь в Евангелиях, когда произносит: «Не всякий, говорящий Мне: "Господи, Господи!", войдет в Царство Небесное, но исполняющий волю Отца Моего Небесного. Многие скажут Мне в тот день: Господи! Господи!., не Твоим ли именем мы бесов изгоняли» и исцеляли болезни? И скажу им: "Не видел Я «вас; отойдите от Меня», проклятые, Делатели беззаконий, в огонь вечный, готовый диаволу и аггелам его". Мы думаем, что среди этих христиан, среди множества верных, был и Иуда — апостол, который творил знамения и врачевал больных прежде его отпадения от Бога всех Хри­ста. И Симон Волхв, которого разбили святые апо­столы Петр и Павел, и многие из галатов, которые после творения знамений, чудес и исцелений и сподобления пророческих даров снова обратились к заблуждению, прежде всего договорившись со злом. В послании к ним и сказал великий учитель вселенной под солнцем: "О, несмысленные Галаты! кто прельстил вас не покоряться истине…» Вы хорошо шли, кто вас сбил, чтобы вы не подчинялись истине?" Таковыми, как я сказал выше, мне представляются те, кто после Крещения не преуспел. Даже если они и скажут Христу судящему: "Господи, во имя Твое мы творили чудеса и изгоняли бесов и исцеляли больных", — то Христос даст им суровый, полный достоинства и весь полный плача ответ; Христос, Своим милосердием, всех нас освободивший от [погибели], даруя забвение нашим согрешениям. "Ибо не встанут нечестивые на суд", — сказал Давид, божественный песнопевец. В согласии с ним сказал и великий во пророках Исайя: "Да падет нечестивый, да не ви­дит славы Господней". Об этом сообщая, говорит святой апостол Павел: "Кто беззаконно согрешил, беззаконно и погибнет. И кто, зная Закон, согрешил, будет осужден Законом". Не на погибель они будут отлучены, как здесь становится явным, что погибнут, но для них от Бога во всем отлучение, отвращение и мучение в бесконечные веки. То же самое вместе пророки сделали явным: что не на суд встают, чтобы предстать пред Судией, нечес­тивые, но они ведомы на осуждение вместе с их старейшиной диаволом. Так и сегодняшние зако­ны закоренелого убийцу или манихея не судят, дол­го заседая, но тотчас осуждают пред лицом огром­ного собрания народа, наставляя таким образом собрание. Когда один член тела режут или жгут, то все части вместе с ним содрогаются, испыты­вая боль. Если бьют одного раба, то все рабы устрашаются, мысленно, наедине с собой, обещая исправиться и не касаться запретного, за что по­крыт ранами виновный раб, Божиим гневом вле­комый на отмщение. Так, мне думается, Бог и уст­раивает, что в тысячном граде один дом мучим за согрешения, принимая здесь возмездие на протрез­вление и исправление прочих сограждан. "Ибо па­дением нечестивых праведные бывают устраше­ны" — сказал премудрый в Боге Соломон. И никак не будет нам полезно на неуклонном и праведном Суде Святое Крещение, если здесь мы житием своим зло его похулили, живя недостойно имени Христова. Великий Апостол весьма ясно об этом говорит, велегласно восклицая: тот, кто отрекся от Закона Моисея при двух или трех свидетелях, тому смерть без милости. Сколь же худшей муки будет удостоен тот, кто попрал Сына Божия и думал осквернить Кровь Завета; кто попирает Сына Бо­жия — Бога Слово, принимая Таинство без страха руками лихоимными, поднимающимися на ближ­него. Таким образом, причащаясь Хлеба и Вина, верные видят умными очами, как в них пребывает Бог. "Ибо слово Божие живо и действенно, и острее всякого меча обоюдоострого: оно проникает до разделения души и духа, составов и мозгов, судит помышления и ум, как говорит сам Павел: "Не на двоих же я раскололся, один из которых при­гвожден, а другой растлевается". Бог не истощится, принимаемый всеми по воздуху [в Причастии], и пребывает Тот же неизменный, что запечатлевает Павел, и строго являет, что примут муки с неверными те, кто по имени христиане, а на деле лукавы и безумны и ленятся о своем спасении. В Евангелиях сказано: "Если... скажет раб в сердце своем не скоро придет господин мой, и начнет бить товарищей своих и есть и пить с пьяницами, — то придет господин раба того в день, в который он не ожидает, и в час, которого не знает, и рассей чет его, и подвергнет его одной участи с неверными". "Рассечет" — не нужно понимать в смысле телесно, ибо это принадлежало бы грубости и гневливости, но: духовное отъятие даров Крещения, и отъятие дерзновения (свободной речи) к Богу. "Рассечены" на суде Господнем: ибо невозможно тех, кто обещался Христу и как воины ознаменованы Его печатью, и поясом воинства за Него опоясаны, невозможно наказать, если преж­де их не ободрать, как учат нас и теперешние законы: виновный из воинов не прежде наказывает­ся, как с него снимут пояс и воинский чин. Когда они отняты, он оказывается как раз вместе с про­стыми людьми. Совершенно явным сравнением по­кажу это Божие "сечение". Архиереи святого хоровода, стоящие вокруг возвышенного Престола, если кто из крещеных будет в соблазне, то не преж­де для него определяют возмездие, как когда ли­шат святого служения, лишив чина, чтобы извер­женный был как один из людей. Отъятие чина и можно назвать "высечь". И простое сравнение: одна участь с неверными. Это прорек и божествен­ный песнопевец Давид, свидетельствуя: "Делайте и воздавайте обеты Господу, Богу вашему; все, ко­торые окрест Него, да принесут дары Страшно­му, укрощающему дух князей". Пусть никто не думает, что песнопение говорит об отъятии душ у князей. Ибо не только у князей, но и у подчинен­ных; и у владык, и у рабов Господь влагает и отъемлет и души и дух. Но в любом случае это о духовных дарах и Крещениях. Мне думается, что верные — князи неверных, ибо от изначально су­ществующего Слова Бога им [дано] владычество­вать над ними и над бесами. Ибо те люди ничем не лучше бесов, они в уме сопротивляются Единому Богу, и борются с христианами. И дана власть по­пирать их. Давид молится и просит у Бога: «...по­ставишь их князьями по всей земле». Помяну «имя Твое» во всяком роде и роде". Услышал Пророка Бог, и Слово от Бога воплотилось, затем Слово пришел (пошел) в мир, и богословя Слово сказал к нам в Евангелиях: "Я победил мир" и "и вот, Я дал вам власть наступать на змея и скорпиона, и на всю силу врага", — то есть на любую ересь. Во всяком роде и роде мы памятуем имя Христа, мы, кото­рых Крещение и данный от Христа нам Святой Дух поставили князьями и владыками над противни­ками. Мы постараемся хорошей жизнью почтить Христа и Духа, ни в коем случае не принимая ни­какой скверны и порока от нечистого жития — в последнем случае судя, Иисус нам назначит порку, и с схваченными неверными погубит в огне вечном, оставив без дара Духа и Крещения. Не как думают некоторые из кощунов, которые услаждают уши, а душе пищу не предлагают, что мол мука грешников имеет конец, что единый Господь го­ворил о "огне вечном" а не о огне во веки веков. Как будто Пророк не сказал, что во веки, Господи, слово Твое остается на небе. И мы что, будем ду­мать, что Бог Слово на небе до времени? А с окон­чанием века Он уйдет с небес? И еще тот же про­рок сказал: "Истина Господа пребывает ввек". Неужто с какой-то сменой лет Господь уже не бу­дет истинен? — согласно безумию, именуемому гневно. Сам Судия в Евангелиях сказал святым Своим апостолам: "Я с вами до конца века". Не­ужто мы будем вкладывать смысл (проразумевать), что святые будут с Ним до поры до времени? Или скорее во веки и бесконечно? Разве не принадле­жит последнему безумию полагать кончину века: и что именно до этого времени будет мучиться диавол вместе с изгнанным с ним злым бесом. Если он освободится от ран и мучений, то тогда в лю­бом случае неудачниками были святые, которые до века жили в покое: за что им умирать или стра­дать, если кончился их век? По необходимости, если кончится мука грешников, кончится и вечная жизнь святых. От ушей и языка большая опас­ность. Поэтому Божество искусно сделало, что язык оберегается двумя губами, а кроме того, бо­лее чем зуб привязан корнем, чтобы при крепком хранилище, он легко был умудряем, лежа в мок­роте. Когда язык клевещет, то испускает смрад. А когда благословит, то источает пение, посылая Богу. Теперь, согласно божественному Давиду, мы должны петь: «Положи, Господи, хранение устном моим, и дверь ограждения о устнах моих». Язык мягок и легко вращается, и потому ему очень лег­ко развратиться. А голосом он лучше всякого го­лоса. Говорлива ласточка, которая всегда сладко шепчет. Говорлива горлица. И любящий пустын­ность кузнечик как свирель голосит, хотя и мал. Кличет голосом журавль. Голубь воркует. Медведь кричит сильно, тяжело и неприятно. Бык ревет подобно трубе. Лев своим рыком потрясает пус­тыню. Притягивает к себе теленка мычащая ко­рова. Брачным голосом звучит свирель, боевым — труба, плясовым — гусли, хороводным — бара­бан. Но даже все они вместе не могут сравниться с доброгласием человека. Ибо где в них красота нашего языка или ясность, или доброгласие, или строй, или сладость? Ласточка не умеет петь по-голубиному, журавль не умеет петь по-гусиному, совы — как воробьи, сороки — как перепелки. И прочие бессловесные не знают голосов чужерод­ных. И мы не можем их понимать и истолковы­вать. Ибо кто знает, что говорит лев, когда рычит? Или что говорит бык, когда ревет? Или козы и овцы, когда блеют? Но все разумеют красоту бла­гого языка человека: когда пастух зовет, то к нему идут овцы, а когда возбраняет, то опять отходят. Когда козопас дает клич, то козы отпрыгивают от овощей и уклоняются от нив. Так и конь, и мул, и осел и вол: иногда должны поворачивать направо, Иногда налево, подчиняясь человеческому языку. А псы выходят с лаем, когда хозяин их зовет. И быстро устрашившись его, успокаиваются в мол­чании. Посмотри и на заблудившуюся свинью, которая возвращается из блуждания от голоса пастуха. Пес, который долго преследует лань, отходя; таким образом далеко от охотника, услышав свисту отвечает на него лаем, призывая в помощь того, кто его отпустил. Можно посмотреть и полет голубей: услышав посвистывание своего владельца, они, словно облако, слетаются на шест. А всякий инструмент вроде гуслей — в противоположность голосу нашего языка, управляем ударами руки. И воистину чудно, что язык, который мал и мягок, так действует, вкушая нрав, понимание природы учения Того, Кто премудростью сотворил [все]; и язык достаточен для всякой словесной речи и ра­зумения. Тот, кто не согрешает языком, тот муж великий, и может обуздать все тело, как сказал в послании всей под солнцем вселенной божествен­ный Иаков.

(148) А зубы ему содействуют, давая ему твер­дое произношение для произведения слов. Они сталкиваются, как при ударении струн гуслей. Кро­ме того, зубы и слуги еде: одни ее рассекают, дру­гие раздробляют. Для рассечения [служат] перед­ние зубы, а для молочения — внутренние, которые перетирают и перемалывают вносимое; подобным образом они и именуются.

(149) Ноздри находятся между щек. Они втас­кивают и испускают ветром воздух. И они иска­пывают соплю, ибо вовлекают хороший запах - и гнушаются дурного.

(150) Бородой осеняются щеки, когда мы ме­няем детский и непостоянный возраст на муже­ство. Думаю, что борода являет промысл природы о жизни. До наступления мужества она только ра­стет. С нее начинаются труды мужа. И как раз ко времени сейчас нам спеть вместе с Давидом: "Ибо величественны создания Твои, Господи, все пре­мудростью Ты сотворил". В такую маленькую го­лову Господь вложил все наши чтимые чувства: зрение, слух, вкус, обоняние, — близко связав их родством между собой. И ни одному из них не вста­ет на пути действие соседа, и мы не можем стать им поперек, разве только поднесением руки.

(151) Хорошо и прямо стоит шея. С помощью нее глядя на небо, человек имеет образ, правиль­ный по лику. Голова утверждена подобающим об­разом, как на колонне. А шея в помощь, когда че­ловек наклоняется и выпрямляется.

(152) На правой и левой руке по пять пальцев. Теми же самыми пальцами мы и возделываем зем­лю, и перелезаем горы, и переплываем пучину на деревянных кораблях. Когда попутный ветер на­дувает паруса корабля, то мы управляем рулем. Мы ловим и укрощаем диких зверей, ловим китов, рав­ных по величине большим холмам и горам, и страшных на вид. Мы собираем плоды, и сбиваем летящих птиц стрелами. И огонь, который так си­лен в своем устремлении, к которому ужасно при­коснуться, который своим пламенем приносит столько ущерба и гибели, мы пальцами принужда­ем его работать нам на пользу. Ко всему мы можем применить наши пальцы. Этими же пальцами мы строим города, и окружаем их укреплениями и стенами, вооружая их пращами и катапультами и дру­гим оружием.

(153) Мал, кругл и не явен сосуд сердца. Но в этом главном сосуде мы разумеем о Боге, о Анге­лах, о Архангелах, о небе, о земле, о море, и о всем творении в совокупности. Сердце — как сокро­вищница или твердое основание. И наша жизнь, наша сила и дыхание зависят от сердца. Сердце пожелало быть как некий источник нашей жизни с Богом. От него, как ветки друг от друга, прорас­тают многоразличные проходы, и они разносят по всему телу теплый и огненный ветер. Всякая пища требует, чтобы к ее природе было даровано тепло. Не бывает так, чтобы наш огонь пребывал сам по себе, неподобающим образом угнетаемый, пото­му и потоки крови, как из некоторого источника, вытекают из селезенки, дыханием тепла расходясь по всему телу. Чтобы не стали они чуждыми друг другу и не разложили природу, став пакостника­ми, [происходит обновление]. Божество ни в чем не нуждается, а человеческая нищета нуждается для построения во внешних прибавлениях. Источ­ник крови — пища, всегда вносимая, внутри пе­рекипающая в кровь, как снег на горе, который на­полняет своей влагой потоки ниже себя, выжимая затем их сквозь свою толщу из скрытой мокроты на дольные водотоки. Дыхание к сердцу идет из ближнего бока (легкого), вмещающего внешний воздух, вовлекаемый ноздрями. Сердце укрепле­но посередине, и всегда находится в движении, на­подобие огненной природы. Все вовлекая, оно на­полняется предлежащим воздухом через расшире­ние пазух, и разворачивая огонь в себе, с помощью ближних парусов всегда подвижно дышит. Серд­це как некий предводитель дает всякое движение и стояние. Самое истое и нужное для нашей жиз­ни — сердце. Творец более всех наших членов его укрепил, окружив крепкими оградами. Он по­ставил хребет и плечи и с обеих сторон отогнул окружение ребер, чтобы хранить слабую середи­ну. Спереди Он поставил засов соединения, так что сердце со всех сторон сохраняется от давле­ния извне.