Geum.ru

Вопросы святого Сильвестра и ответы преподобного Антония

Вид материалаДокументы
Подобный материал:
1   ...   10   11   12   13   14   15   16   17   ...   29
ЧАСТЬ 2


Вопросы святого Сильвестра и ответы преподобного Антония


Благочестивому читателю


Предлагаемая книга — переводная, состав­ленная по греческим источникам: по "Четырем беседам Кесария" — брата святого Григория Бо­гослова. У славян она появилась едва ли не с на­чалом их регулярной письменности, или, как ина­че это называют, с "эпохи расцвета болгарской книжности" (X век). Книга надписана именами святого Сильвестра — папы Рима — и преподоб­ного Антония — отца монашествующих; оба не только "отцы множества", но и мужи, преуспева­ющие в благочестии. Но святому Сильвестру, чей день заполнен делами, попечением о кафедре, о граде, о соседних епископах и всей Церкви, не­возможно было обдумать многие мудрые вещи, тогда как преподобному Антонию в его пустын­ножительстве открывается будущее, открывает­ся свершающееся в мире.

Вопросы собеседники обсуждают самые раз­личные — от физических до нравственных. Та­кая пестрота вопросов была свойственна тем бла­гочестивым мужам, кого в Византии называли философами; они писали небольшие, как письма, трактаты. Философской жизнью называли жизнь подвижническую и созерцательную, ибо ею не движет ничто более, кроме любви к Премудрос­ти — Христу. А если обсуждаются вопросы, то это означает возможность сделать книгу центром, как централен тот, кто отвечает на вопросы. А центру уже не страшна никакая ересь, из центра можно возглашать и проповедь, и апологетиче­скую речь, и речь об истории и образах. Так и пе­ревод этого сочинения послужил основой для со­здания Толковой Палеи, то есть толкования на трудные места Ветхого Завета, который мы пом­ним и ежедневно читаем.

Конечно, многие космологические, анатоми­ческие и другие представления, высказанные в этой книге, устарели. Но дело даже не в том, что в те времена больше думали о правости поведе­ния человека, чем о правильности наблюдения, а в том, что выслушать было важнее, чем самому сказать. То, что небо может открыться, интерес­нее, чем то, что человек может полететь в небо.

В прошедшем веке довольно много работ на­писано о "средневековом мышлении и умозре­нии", в котором логическая необходимость пере­ходила в нравственную, исток вещей был и исто­ком смысла, а стройность устроения соответство­вала стройности постижения. Но нельзя только любоваться чужим, ибо это будет несколько свя­тотатственно. Но как же сделать, чтобы мы дей­ствительно откликались праведным мужам древ­ности и чтобы наша жизнь была ответом для находящихся в недоумении? На некоторые пути, надеемся, наставит переведенный нами текст, в котором "ответом" называется действие, а словес­ный ответ называется просто речью.

Еще святой патриарх Фотий писал о грече­ском источнике, что "он ясен по выражению и ча­сто изящно обновляет слова к поэтичности, и со­четание слов у него общепринятое..." ("Библио­тека"). Поэзия знает необходимость (жесткое де­ление на строки, рифму..X ради свободы. Здесь эта необходимость заключена в самой форме ди­алога и аллегорического толкования Писания, а освобождение происходит в самом очерчивании фразой возможностей для мысли: рассуждение построено так, что оно "независтно" (независт­ный — ц.-сл. — щедрый) оставляет свободные и ясные пространства, "словесную Фиваиду". А само построение аргументации позволяет ориентиро­ваться.

Эта книга не будет бесполезной даже для са­мого прилежного читателя Писания, знающего тысячи других толкований, ибо он увидит здесь особую работу слова. Здесь слово не является просто кирпичом для фразы, но оно часто начи­нает перекликаться сразу с несколькими сосед­ними словами, ибо они живы. По избыточности и щедрости речи говорящего, слово вырывается из ограды необходимых соотношений, оно потому и становится открытием. Открываются врата из створок-глаголов, чтобы вошел человек во Хри­сте, царь, наделенный речью.

Перевод сделан по единственному изданию славянской рукописи: "Четыре беседы Кесария, или вопросы святого Сильвестра и ответы пре­подобного Антония". Текст по рукописи XV века, принадлежащей Московской духовной академии. Сообщил архимандрит Леонид. М.: Синодальная типография, [1890]. XV, 260, 20 с.

А. Марков

(Славянский перевод делался, по-видимому, с рукописи, начало которой (первые 36 вопросов и ответов) утрачены)


Святого Сильвестра и преподобного Анто­ния объяснение о Святой Троице и о всем тво­рении. Разумное изложение о Небесной стихии и земной, и о Пресвятой Богородице, и Ангелах, и святых. Переводное душеполезное сказание и святое поучение для верных людей на сие жи­тие, и бесконечную жизнь в Царствии вечном, со Святою Троицею и Ангелами: являет тем, кто с прилежанием читает эти письмена, спо­добиться великой премудрости, и разумения духовного, и страха Божия. Ибо Дух Святой оби­тает в страхе Божием, в смирении, в чистоте сердца, в любви и в вере, в соблюдении запове­дей Божиих. Бог дарует все благое верующему и исполняющему Господни заповеди. Господи Отче, благослови.


(37) Вопрос. Как это, что Сам Сын объявляет Себя созданием, когда говорит: "Я — дверь овцам" и "Я — путь"? И пророки говорят [так же], объявляя Его созданием: Исайя называет Его "камнем преткновения" и "камнем соблазна". Моисей называет Его столпом [огненным]. А божественный певец Давид сравнивает Его с червем.

Ответ. Не надо смотреть на написанное так, чтобы закрывать для себя Божественное, а согла­совываться тому, что сказано возвышенным апос­толом: «...буква убивает, а дух животворит». А го­воря наоборот, написанное не убивает смотрящих прямо, а Дух не оживляет относящихся к написан­ному пренебрежительно. Итак, почтим Дух, что­бы разуметь написанное. Сын назван дверью, путем и камнем по Своей внутренней сути; и к Нему прилагаются и другие образные выражения. "Путь" подразумевает, что ведет к разумению Отца и знанию Божественных вещей. "Дверь" — что открывается, и добрым делам удается войти внутрь, когда они ударяют рукой по створке. "Столп" подразумевает, сколь сильна наша вера, ибо столп укрепляет и держит все. "Камень пре­ткновения" — для неверных; "камень соблазна" — для иудеев; для нас же — камень основания Цер­кви, который, лежащий в основе, удерживает весь верх здания. Камень — твердость и непреклон­ность исповедания, о который разбиваются волны ересей, распадаясь в пену. "Червь", как сказал бо­жественный певец Давид, это для нас — по при­знаку целостности червя (т.е.будучи разрублен, он не погибает), без всякого сопретерпевания и сближения от Приснодевы Марии без­брачно рождаемый, а для противников - - червь мучений, грызущий и поглощающий их не пе­реставая.

(38) Вопрос. Но если ты не называешь Его со­зданием, то унижаешь Отца, приписывая Ему пре­терпевание. Ибо всякий рождающий претерпева­ет от рождения: он обязательно или худеет, или полнеет, или переносит разрезание или утрату, или увеличивается, или унижается, или что иное. Все это претерпевает родивший.

Ответ. Прочь от этой болтовни, преподобный отче! Божество — не плоть, чтобы подвергаться увеличению или исхуданию. Разве она была под властью хоть какого-то претерпевания, когда Отец, будучи Духом, Сына-Слово родил безвременно и неизреченно? Многим вид кажется вернее услы­шанного. Но испытание слов более надежно. Хо­рошо было бы хотя вкратце обрести необходимое учение о бесстрастном рождении Бога, в котором не было получено ни убытка, ни разделения. Со­здание Божие — Сын. Как если у неких людей в необитаемой стороне не было огня, чтобы испечь хлеб: они налили чистой воды в стеклянный со­суд, и поставили жариться на солнце. И обожжен­ный результат соединили с ведрами, так что они взяли огонь с высоты. Солнце не получило ни пре­кращения, ни убывания, ни увеличения, ни умень­шения. И оно сияет в храме сквозь чистое стекло; и как рождает свет заря, так по всему залу непрес­танно и беспрерывно все делает видным. И свеча, зажигая тысячи свеч, не получает ни истощения, ни пресечения: все эти вещи остаются без повреж­дений. То же самое, мы веруем, и у Божества, Которое намного более велико, чем эти вещи: ибо все по отношению к Нему — пыль. Ведь Отец родил Сына, не имеющего различий [в сравнении с Ним] не имеющего недостатков, ни в увеличении, ни уменьшении, но бесплотен Он, как Единосущное бесплотное Слово. Об этом все слышали, об этом всем возвестили. И те, кто без чести почитают Отца, они безумно или в пустоту мыслят создания, да не дерзают говорить о Сыне. Ибо так же как они говорят, что Рождающий страдает, так же мож­но сказать, что создающий трудится и изнемогает. Да не похулим Отца, что Он мол страждет или из­немогает, и прекратите сами без чести прославлять Божество. Тот, кто пренебрегает Сыном, тот бро­сает камни и в Отца. Ибо Сам Сын говорит о Боге в Евангелиях, что кто не чтит Сына, тот не чтит Отца.

(39) Вопрос. Почему говорят, что Христос был Сыном Божиим по выбору и благодати, ибо Отец не говорит: "Это Сын Мой, Кого Я родил", но "Кого Я захотел"? Исайя от лица Бога и Отца говорит о Христе: «Вот Отрок Мой, Которого Я» выбрал, лю­бимый «Мой», Кого захотела «душа Моя». Так и Соло­мон говорит: "Выбран из тех".

Ответ. Это кажется принадлежащим безумию Ария, кому так было любо спорить с истиной. Ука­жи точно, где Отец, испытывая, выбрал одного Христа. Поскольку Он —- единственный Сын, то у Него нет брата, нет равного, нет преемника. Ибо предвозвестил о Нем богомудрый Давид: "Кто упо­добится Господу среди сынов Божиих?" и затем: "Велик и страшен Он над всеми, кто кругом (окрест) Него". Ни одному сыну по благодати или выбору невозможно стать подобным Сыну Божию, воплотившемуся ради людей; и в приличии избран­ную (хотя было много тысяч женщин) почтил Бог без нетления одну из всех Марию. В Ней неизре­ченно Он Сам соединился с нами и приобщился нам, как сказал божественный Певец: "Выбрал из нас наследством Своим Красоту Иаковлю, Кото­рую полюбил" — явно [имея в виду] Приснодеву Марию. Отец, восхваляя Ее, восклицает к вопло­щению свыше: "Это Сын Мой, Кого Я поже­лал," — одного — от Него, и от Приснодевы. Яв­ляя нам Сына Бога, Единосущного Ему и нам: в первом случае — Божеством, а во втором — плотью. Ибо по собственной воле Бессмертный стал одного вида со смертными: и, продолжая так пребывать, был Он виден, как Он есть.

(40) Вопрос. Разве Апостол не указывает, что Он — по выбору и любви, когда говорит об Отце, что Он избавил нас от власти тьмы и переселил в Царствие Сына Его любви.

Ответ. Но этим никак не показано, что Сын Божий — по выбору. В другом месте тот же свя­той апостол сказал, что Бог возлюбил нас о Хри­сте: обозначив, что любовь, принадлежащая Богу и Отцу, принадлежит и Христу, как и "премудрость и сила". Ибо любовь Отчая — Единосущный Сын: как Свет от Света, так Бог от Бога и любовь от любви. «Бог есть любовь», как сказал Иоанн. Отойдя подальше от бешенства Ария, которое считает Творца тварью. Но у нас нет никакого другого Завета кроме четырех Евангелий, в которых 1162 зачала (чтения). Они сначала и до конца богословствуют Сына о Отце. И нигде в них не сказано, что Он создал у Себя Сына, или же что "Создал Меня Отец».

(41) Вопрос. Чем ты считаешь Деву Марию? Созданием или не созданием? И произошедшее от Нее тело Христа? И как ты поклоняешься Христу? Если ты Ее называешь созданием, то необходимо назвать созданием и Его. Ибо ты явно исповедуешь, что Он создан от Нее. И если поклоня­ешься, и если не поклоняешься тому, что от Нее, - то явно что ты поклоняешься созданию, а если не поклоняешься, то отвергаешься Сына Божия.

Ответ. Здраво мысля, я не поклоняюсь Христу как созданию, но как Творцу и Богу созданий. Как и Царем в Багрянице Его чтут в едином поклонении, не отделяя Его от Нее. Кто сказал? бы царю: "Сойди с престола, чтобы я тебе поклонился", или: "Выйди из палаты, чтобы я тебя вос­хвалил", — отдельно от неодушевленной вещи. И если и совокупно с неодушевленными вещами, то с одушевленными людьми тем скорее воспевается везде Владыка всех: Сын с Храмом Пло­ти, который я назвал и Багряницей, и Престолом. Поклоняемо в едином поклонении.

(42) Вопрос. Если Бог во плоти, то почему Он Сам говорит: "Бога никто никогда не видел"? Раз Он был Богом, то все в те времена видели Его.

Ответ. Сын сказал об Отце, что Бога никто никогда не видел. Он не сказал, что Сына Бога — Слово - человека — никто никогда не видел. Ви­дели ибо Бога пророки и апостолы, и каждый пра­ведник. Но никто не смог бы видеть Его, как Он, реально. Ибо реальность нашего существа не мо­жет вместить Его облика. А если кому Он видим из достойных, то не без некоей завесы, служащей по мере очищения. Ведь видел Иов, но сквозь тучу и облако. И прежде него Авраам видел Ангела, который говорил. Иаков — как человека, с ним борющегося. Моисей — окруженный мраком. Так и другие видели богоприятное Лицо в снах и до­гадках (завесах). И апостолы видели вочеловечившегося плотью Бога Слово: Сына Божия и Чело­века — каждый по мере своего делания добра и здравия душевного. Так, у кого взор плоти здоров, тот вполне может смотреть на солнце, а у кого по­врежден, тот едва переносит сияние светильника или взгляд на луч. Если мы видим море с горы или с некоего холма, то мы сообщаем, что видели яв­ление одной только широты, и море видели толь­ко отчасти, потому что с этого берега гору или сушу на противоположном берегу увидеть глаза­ми нельзя, ибо на пути стоит воздух. Также ум не может узнать, что на глубине моря и на самом дне [его]. Ибо всегда пониманию этого умом мешает другое, внешнее, так что мы не можем ни угадать, ни увидеть, что на дне, и мысль наша при этом по­истине впадает в недоумение. Мы все видим небо, но не все одинаково, но каждый соответственно здравию очей. И мысль не может видеть его до конца, и дойти до верховного образа, что только мысленно и может быть, ибо, как известно, мы видим рабское, [а то что на небесах] не таково. Но если бы мы смогли увидеть, то перед нами было бы видимое и невидимое, и не только частью, но и совершенно все. Так и Божество видимо и невидимо людям: оно не только прикрыто плотной завесой, но и реально недоведомо (неосмысляемо) Так и сено и солома не переносят поднесения огня, но вспыхивают и тлеют в пепел. Когда Христос обнажил немного Своего Божества на горе Преображения, то поверг в ужас столпов Церкви. Они тотчас пали: Петр, Иаков и Иоанн, — охваченные страхом, едва не сгорев от Божественного огня. До того же дошедший святой апостол явно восклицает об этом. От великого установления доброты Творец появляется без промедления, но небеса, земля и моря не могут смотреть на Совершенной го, ибо: как мы реально вместим видением Творца реальности?

(43) Вопрос. Ты хорошо научил нас о Христе. Мы просим, чтобы услышать немного о Святом Духе, равен ли Он Отцу и Сыну по власти, если Он творит и повелевает, как хочет? И почему Он в книгах сопоставляется с водой и огнем?

Ответ. Послушай достойное твоему удивле­нию. Дух повелевает свободно, как Господин, — точно как Отец и Сын: "Выделите Мне Варнаву и Савла на дело, которое Я им прикажу", — сказал Он апостолам. И вслед за Ним Сын сказал Павлу: "Войди в город, и там тебе будет сказано, что тебе нужно сделать". В другом месте "Деяния апосто­лов" говорят: "Ибо те, посланные Духом, пришли в Селевкию", — так и Сын сказал: "Идите, научи­те все народы". То же сказали и апостолы: "Же­ланно Духу Святому и нам ничего другого не воз­лагать на вас, только необходимое". Так и Павел сказал: "Говорю не я, но Господь: жены от мужа не отделять". Речь прошла через Фругию и Галатскую страну, но Дух возбранил говорить слово в Азии — так и Сын сказал апостолам: "В чужую сторону не ходите". Но и божественный Давид, по­казывая, что все [стало] действием Святой Трои­цы, поет в песнопениях: "Словом Господним небе­са утверждены. И Духом уст Его вся сила Его", — Господом означив Отца, Словом — Сына, Духом — Духа Святого. Следуя им, наставник поднебесной божественный Павел сказал: "Есть различение даров, но Дух Тот же, и есть различение служе­ний, но Господь Тот же, и есть различение дей­ствий, но Бог Тот же" — Кто, действуя все во всех, ставит вперед три Лица, но Единое Божество, Гос­подство и Царство.

(44) Вопрос. Мы просим, чтобы было добав­лено к сказанному, почему Святой Дух в Писании приравнивается к воде и огню.

Ответ. Не безрассудно и не просто так к ним приравнен Дух Святой. Ибо вода, когда она с неба идет дождем, растит траву и дает жизнь, и кормит. И все она напояет, и для всего достаточна. Она все­гда одного вида, но действует многоразлично, ибо от одного потока различно пьют растения. Также и дождь: одного вида по существу и внешности, но благотворен для многоразличного. В цветке, который называется лилией, он белый, а в розе - красный по виду. В сосне — багров, а в шафране - охрист. Смокву одинаковым видом орошая, он различно получается: он сладок в плоде, источая молоко сока. Так и в винограде: имея один вид, он различен в чешуе и отростке, в грозди, в изюме и в вине. И, говоря просто, он, во всем всегда оставаясь одного вида, с тем, что его воспринимает, соединяется и каждому дарует необходимое. Огонь опять же один по виду, но многообразно действу­ет: он греет, очищает, варит, закаляет, освещает, жжет. Так и Святой Дух: будучи один, одного вида, сущности, внутренней сути, без разделений и по­вреждений, каждому наделяет благодать как желает. Как это происходит в растениях: пока не прекращается зимнее время, они остаются бесплодными, а когда дождь их поит и солнце греет, то они пускают листья и растут. Так и человеческая душа: пока она охвачена зимой зла, она являет бесплодность и невозможность сравнения с другими, ос­тается мертвой и бесплодной. Но когда она полу­чает Божественный и в духовном смысле пони­маемый дождь словесного учения, то кончается стужа зла: она отбрасывает скверную одежду мно­гих страстей, согреваясь словом, и когда оживает от Божественной влаги и духовного тепла, прино­сит плод, по Божьему слову: кто в тридцать, кто в шестьдесят, кто в сто крат. Одному Дух претворяет язык к мудрости, другому — к пророчествам, другому — к изгнанию бесов, другому — к истол­кованию Божественных слов; одного учит мудро­сти, другого — милости, другого делает крепким для воздержания, другого зовет и помазует к му­ченичеству, другого поднимает на иное. Он Тот же, а не другой, как пишет возвышенный и обильный разумом Апостол: "Каждому речь даруется явле­нием Духа в пользу. Одному от Духа даруется сло­во (суть) мудрости, другому — слово понимания, Тем же Духом. Другому вера в Этом Духе, друго­му дар исцелений Тем же Духом. Другому — со­здание в силе, другому — пророчество, другому — различение духов, другому — роды языков, дру­гому — толкование языков. Все это, сказано, де­лает один и Тот же Дух, каждому наделяя Свое, как Он хочет. Как сущность воды — творить траву и растить, огня — жечь и светить, так и Духа Свя­того — делать добро и свидетельствовать.

(45) Вопрос. В тебе я нашел врача души. Для поучения, целящего наши души и избавляющего от заблуждения, мы просим тебя достаточно при­бавить к сказанному об Ангелах. Чины ли они, и сколько их, и что они реально? И знают ли они будущее?

Ответ. Ангелы — создания, Ангелы совратимы. Они — словесные духи, посылаемые слу­жить. Как сказал божественный певец и с ним в один голос Павел: "Делающий Ангелами Своими Духов, и слугами Своими — пламенные языки огня, — явив одновременно сущность и сан. Есть девять чинов, как написал апостол Иуда — их перечисляет возвышенный Апостол, а за Апостолом— жертвователи Божественной жертвы, когда воздавая, возглашают Богу: "Тебя хвалят Ангелы и Архангелы, Престолы и Господства, Начала! Власти, Силы, Херувимы и Серафимы". А на то, что Ангелы совратимы, явным образом указывает совратившийся к худшему начинатель зла диавол, отделивший за собой многих Ангелов. Не от сущ­ности, но от воли они совратились, наученные сво­им старейшиной. Он по облику своих дел получил и имя, из-за клеветы единоплеменникам справед­ливо назван диаволом ("клеветником"). А сата­ной — из-за того, что он противится Богу и лю­дям, почему он и был сброшен с небес. И боже­ственный возвеститель херувимов Иезекииль об­личает, что спал с небес Денница ("Утренняя звезда"), всходящая до рассвета. Этим он сооб­щает, что сущность Ангелов — огненная и свето­вая, и властна по чину, сопоставимая с образом звезды. В согласии с этим и Даниил говорит о его неведении в следующих словах: И люди, и Анге­лы — и те и другие не знают будущего, а одной толь­ко Божественной Троице принадлежит знание бу­дущего, и предосмысления будущего. Ангелы служат и нам: для одного они богоприлично рабо­тают; а другим устраивают то, что для спасения, что велит само спасение; а других они убивают за неправедное зло, чтобы не было погибельно для близких к ним — как по мудрости врачебного искусства: прежде разлития по всему телу болезнен­ной беды они преграждают спуск прижиганием или разрезанием; так и пахарь, подобно нам, вы­дирает сорняки, пока они еще не выросли, чтобы они не подавляли хлеб, растя с ним совокупно; и виноградари так поступают с растущей зеленью, перерезая ее серпом, чтобы она не обвила вино­град и не задавила ягоды, то есть чтобы не погиб­ли грозди. То же и работники, и устроители Цер­кви привыкли делать: они, еще в семени зная поги­бельное растение, искореняют и вырывают его прежде его прозябения, иначе бы оно растерзало другие [растения] погибельными делами и учени­ями. Тогда даже убиваемому будет легче, ибо здесь они имеют свободу и не ожидают готовящейся им казни. Думается, что они не разумеют того, что де­лают хульно, но губят различными погибелями, за что приводимы на смерть. Око за око, зуб за зуб: и проливающего кровь велит убить Божественный Закон, чтобы там они не были мучимы опять. Ради людей посылается Архангел Гавриил к пророку Даниилу объяснить ему сон. И к Захарии — сооб­щить благую весть о рождении Иоанна (Предте­чи). К Матери и Приснодеве Марии — о зачатии Божия Слова. К Товии — Архангел Рафаил, нести тяжесть, и идти с ним по пути четырнадцать дней, и сочетать по закону с женою, и отделить беса от убийцы, и очи открыть помазанием желчи рыбы. Много можно найти других случаев служения Ангелов: у Авраама, Моисея, Маноя, и в Вифлееме у пастухов, и при Божественном Гробе, и при Вознесении.

(46) Вопрос. Если Ангелы не знают будущего то как его смог узнать Даниил? В Вавилоне Дани­ил сказал, что Христос родится через четыреста восемьдесят три года, назвав шестьдесят девять седмериц, будучи толкователем этих седмериц.