Geum.ru

Плутарх Наставления о государственных делах

Вид материалаДокументы

Содержание


Милы мне дети, но милей отечество
Мыслил, о друг, я доныне, что разумом всех превосходишь
Нет, Тидей породил не себе подобного сына!
Твои дела прекрасны, лишь слова худы!
Подобный материал:
1   2   3   4   5   6   7   8   9   ...   12

Глава 14


Однако "нет жаворонка без хохолка", по слову Симонида, а государственной деятельности нет без раздоров и распрей, и потому политик должен подумать, как ему вести себя со своими врагами.

Фемистокл и Аристид удостоились от народа похвал за то, что всякий раз, выходя за пределы государства послами или полководцами, оставляли взаимную свою вражду на границе, чтобы вернуться к ней лишь по возвращении. А некоторым более всего нравится поступок Кретины, гражданина Магнесии. Его политическим противником был Гермий, человек не влиятельный, но честолюбивый и высокой души; и вот когда во время Митридатовой войны Кретина увидел, что отечеству грозит опасность, он предложил Гермию принять власть, а сам изъявил готовность идти в изгнание - или, если Гермий полагает, что стратегом лучше быть Кретине, в изгнание придется идти ему, чтобы их детолюбивые раздоры не погубили города. Гермий принял предложение, объявил, что Кретина сильнее его как полководец, и оставил город вместе с женою и детьми; Кретина же дал ему в путь сопровождение и сверх того наделил из своего добра тем, что для изгнанника было полезнее, чем для осажденного, а затем наилучшим образом исполнял обязанности стратега и, против всякого ожидания, спас родной город на краю погибели. Если благородно и достойно звучит слово:

^ Милы мне дети, но милей отечество,-

то насколько легче было сказать каждому из них: "Ненавижу этого человека и рад был бы причинить ему зло, но отечество мне милее". Ибо не пожелать примириться с врагом ради того, ради чего необходимо пожертвовать другом, есть дело страшной, зверской жестокости.

Еще лучше поступали Фокион и Катон, вообще не вкладывая ненависти в политическое расхождение; они являлись грозными и неумолимыми лишь в гражданских спорах об общем благе, но в частной жизни обходились со своими противниками человеколюбиво и безгневно. Ибо ни в ком из сограждан не должно видеть врага, разве что если кто сделается, наподобие Аристиона, Набиса иди Катилины, чумою и язвою для отечества. Но тех, кто звучит не в тон, следует приводить к гармонии кротко, то натягивая, то отпуская струны, как музыкант, и выговаривая им за их ошибки без ярости и глумления, а с чувством такта, как у Гомера:

^ Мыслил, о друг, я доныне, что разумом всех превосходишь,-

и ещё:

Мог ты совет и другой, благотворнейший всем нам, примыслить!

Если же они являют что доброе в слове или деле, нельзя завидовать почестям, что им причитаются, или скупиться на похвалы их заслугам; тогда и порицание, когда оно понадобится, будет убедительнее, и мы сильнее противостанем их порочности, если выставим на вид их же добродетель и покажем, что быть добрыми им к лицу, а худыми - не к лицу.

Я, по крайней мере, полагаю, что государственный муж обязан свидетельствовать в пользу своего противника, когда тот прав, защищать его на суде против сикофантов и отвергать наветы, противоречащие тому, что известно о его образе мыслей. Ведь даже пресловутый Нерон, уже совсем приготовясь лишить жизни Трахею, которого и ненавидел, и боялся, ответил, однако, одному жалобщику, хулившему приговор этого мужа, как дурной и несправедливый: "Хотел бы я, чтобы любовь Тразеи ко мне была так бесспорна, как его верность долгу судьи". Притом неплохо поразить иногда тех, кто порочен по природе и потому часто погрешает, указав им на более красивое поведение своего же врага: "Уж он-то никогда не сказал бы или не сделал бы подобного!" 
Другим, когда они ведут себя нехорошо, следует напомнить о добродетели их предков, как сказано у Гомера:

^ Нет, Тидей породил не себе подобного сына! -

или как Аппий укорил Сципиона Африканского, когда они выступали соперниками на выборах: "Как восстенал бы ты под землей, Павел, видя, что сын твой идет домогаться должности цензора в сопровождении откупщика Филоника!" Такой укор служит не только к вразумлению погрешившего, но и к чести вразумляющего.

Пример для государственного мужа - и ответ Нестора у Софокла на брань Аякса:

^ Твои дела прекрасны, лишь слова худы! -

и высказывание Катона, прежде противодействовавшего Помпею, пока тот соединялся с Цезарем для беззаконных действий в государстве, но затем, когда союз этот сменился войной, призвавшего передать власть Помпею и сказавшего при этом, что виновникам великих бед дано быть и спасителями от них.

Да, если порицание растворено похвалой и откровенно без оскорбительности, оно вызывает не гнев, а скорбь и раскаяние, представая беззлобным и благодетельным; злословие же менее всего приличествует государственному мужу. Сам подумай, могли бы Солон или Перикл, Ликург Спартанский или Питтак Лесбосский выговорить то, что говорили Демосфен про Эсхина и Эсхин про Демосфена, а Гиперид писал про Демада. И то сказать, - даже Демосфен прибегал к бранным словам только в судебном роде красноречия, в то время как его "Филиппики" совершенно чисты от выходок и шутовства. Непристойные речи позорят больше того, кем, чем того, про кого они говорятся; притом дело от них только запутывается, а порядок в совете или Народном собрании приходит в расстройство. Хорошо поступил Фокион, который в ответ на брань замолчал, а когда злословие иссякло, сейчас же продолжил свою речь: "Итак, о всадниках и гоплитах вы уже слышали, так что мне остается сказать о легковооруженных".

Однако многим в таком положении слишком трудно сдержать себя, да подчас и не без пользы бывает заткнуть обидчику рот остроумной отповедью; такая отповедь должна быть краткой и не обнаруживать ни раздражения, ни ярости, но пусть она умеет со спокойной улыбкой немного укусить, возвращая удар. Как стрелы отлетают от твердого предмета обратно к тому, кто их послал, так и оскорбление словно бы летит от умного и владеющего собой оратора назад и попадает в оскорбителя.

Так ответил Эпаминонд Каллистрату, корившему фиванцев отцеубийством Эдипа, аргивян - матереубийством Ореста: "Мы этих преступников изгнали, а вы - приняли". Один афинянин похвалялся перед спартанцем Анталкидом: "Часто случалось нам гнать вас от Кефиса!" Тот возразил: "А нам вас от Эврота - не случалось!" Демад крикнул Фокиону: "Казнят тебя афиняне!"- на что получил отличный ответ: "Если сойдут с ума - меня, если возьмутся за ум-тебя!". На упрек Домиция: "Не плакал литы над муреной, подохшей в твоем рыбном садке?" - оратор Красе ответил вопросом: "А ты, кажется, трех жен схоронил, и то не заплакал?" Такой род ответа может пригодиться и для обычных житейских случаев.