Geum.ru

Итак, перед вами "Алмазный век". То ли "Галатея" по-киберпанковски, то ли "Франкенштейн" в жанре "иронической антиутопии"

Вид материалаДокументы

Содержание


Странный обряд в лесу
Из Букваря: Нелл в роли герцогини Тьюринг
Подобный материал:
1   ...   18   19   20   21   22   23   24   25   ...   30




^ Странный обряд в лесу

Полдня неспешной езды на восток привели их к подножию Каскадных гор, где облака, нескончаемой чередой плывущие с Тихого Океана, утыкаются в преграду и вытесняются вверх, оставляя внизу заметную часть влаги. Деревья-исполины вздымали ветви высоко над головами, стволы мерцали мхом. Лоскутки древнего леса перемежались участками, вырубленными в прошлом столетии; Хакворт старался направлять Похитителя именно туда – реже подлесок, меньше рухнувших стволов. Они проехали брошенный поселок лесорубов: покосившиеся щитовые домики и ржавые, заросшие мхом вагончики. Сквозь грязные окна можно было с трудом разобрать написанные по трафарету и давным-давно выцветшие буквы: “ЛЕС – НАШЕ БОГАТСТВО”. Из трещин в асфальте тянулись десятифутовые юные деревца. Водосточные желоба заросли ежевикой и гонобобелем, огромные старые машины, скособочившиеся на сдутых, растресканных шинах, превратились в шпалеры для вьюнков и завитого клена.

Проехали и шахтерский поселок, оставленный еще раньше. Современное жилье попадалось сравнительно редко. Дома здесь были того же типа, что у софтверных магнатов ближе к Сиэтлу, временами несколько таких строений грудились вокруг центральной площади с игровой площадкой, кафе, магазинами и прочими приметами цивилизации. В двух таких местах они с Фионой останавливались, обменивали ЮКЮ на кофе, сандвичи и булочки с корицей.
Неотмеченные на карте, запутанные проселки сбили бы с толку любого, кроме местного жителя. Хакворт был здесь впервые. Координаты он нашел во втором гадательном пирожном у Похитителя в бардачке. Он не знал, куда едет и едет ли вообще. Сомнения накатили под вечер, когда нескончаемые облака превратились из серебряных в темно-серые и стало ясно, что робобыла забирается все выше, в менее обитаемые места.
Тут он увидел скалы и понял, что все в порядке. Впереди выросла стена бурого гранита, темная и влажная от росы. Они услышали ее раньше, чем увидели: ее беззвучное присутствие изменило акустику леса. В сгустившемся тумане проступали силуэты искореженных ветрами деревьев на самом краю обрыва.
Между ними угадывался человеческий силуэт.
– Тсс, – сказал Хакворт и натянул поводья.
Кто-то короткостриженный, в свободной куртке до пояса, судя по округлости бедер – женщина. На этих округлостях она как раз застегивала ядовито-зеленый ремень – страховочный пояс. Больше ничего альпинистского на ней не было – ни рюкзака, ни каски. За спиной ее на обрыве рисовался силуэт лошади. Лошадь паслась. Женщина поминутно смотрела на часы.
Из-под ног у нее свисала ядовито-зеленая веревка. Последние метры болтались перед выемкой в склоне, скрытой под нависшим козырьком.
Хакворт повернулся, чтобы указать Фионе на еще одного участника: он крался под самым обрывом, где женщина не могла его видеть. Неизвестный стал под козырьком, поймал свободный конец веревки и привязал – видимо, к вбитому в камень крюку. Потом так же бесшумно прокрался обратно.
Женщина простояла еще несколько минут, все чаще сверяясь с часами.
Наконец она отступила на несколько шагов от края, вынула руки из карманов, видимо, несколько раз глубоко вдохнула, разбежалась и сиганула в пропасть. При этом она орала во всю глотку, надо думать, для куражу.
Веревка была перекинула через блок, закрепленный у края обрыва. Узел внизу выдержал: женщина пролетела несколько метров, эластичная веревка натянулась с резким, но неопасным рывком, и женщина повисла над грудой острых камней у основания обрыва. Она одной рукой ухватилась за веревку, откинулась назад и осталась болтаться так, лежа на воздухе, ловя раскрытыми губами туман и радуясь, что цела.
Из-за деревьев появился третий, доселе незримый участник событий. Он был немолод, его ветровка несла явные знаки отличия: нашивки на рукаве и эмблему на нагрудном кармане. Он прошел под висящей женщиной и несколько секунд возился под козырьком – видимо, развязывал узел. Наконец он благополучно спустил ее на землю. Женщина отцепила карабин, расстегнула страховочный пояс и деловито заговорила с мужчиной. Тот вынул термос и разлил в два стаканчика что-то горячее.
– Слышала о них? Реформированная Распределенная Республика, – сказал Хакворт все так же тихо.
– Я знаю только Первую.
– Первая Распределенная Республика оказалась не очень прочной – просто не могла быть такой. Люди, которые ее составили, были почти анархистами, и, как ты, наверное, учила в школе, вскоре раскололись на множество фракций.
– У меня есть друзья в Первой Распределенной Республике, – сказала Фиона.
– Ваши соседи?
– Да.
– Софтверные магнаты, – сказал Хакворт. – Их ПРР устраивает, потому что у них есть общее – старые ПО-шные деньги. Они почти те же викторианцы, многие из них с возрастом принимают присягу. Но среднему классу ПРР не способна предложить ни объединяющей религии, ни этической доктрины.
– И потому балканизировалась.
– Верно. Эти люди, – Хакворт указал на мужчину и женщину под обрывом, – РРР, Реформированная Распределенная Республика. Они похожи на ПРР, но с одним принципиальным отличием.
– Этот обряд, который мы видели.
– Обряд – хорошее слово, – сказал Хакворт. – Сегодня утром гонцы сообщили им время и место – ничего больше. Женщина должна была в назначенную минуту прыгнуть с обрыва. Мужчина – заранее привязать веревку к крюку. Очень просто.
– Но если б он не успел, она бы разбилась, – сказала Фиона.
– Да. Имена вытягивают из шляпы, участников извещают за несколько часов. Здесь обряд включает веревку и обрыв, потому что рядом есть скалы. В других узлах РРР механизм может быть иным. Например, А заходит в комнату, достает из ящика пистолет, заряжает шестью боевыми патронами и выходит на десять минут. За это время Б должен войти и заменить боевые патроны такими же по весу холостыми. А возвращается, приставляет пистолет к виску и спускает крючок.
– Но А не знает, был ли в комнате Б?
– Да.
– А кто третий?
– Инспектор, представитель РРР. Он следит, чтобы участники не подали друг другу знака.
– И часто они должны такое проделывать?
– Всякий раз, как выпадут их имена, примерно раз в два года, – сказал Хакворт. – Таким образом они развивают чувство локтя. Эти люди знают, что могут друг на друга положиться. Для племени, чья вселенная лишена абсолюта, этот обряд формирует искусственный абсолют.
Женщина допила чай, пожала инспектору руку и полезла по закрепленной на обрыве веревочной лестнице к ожидающей ее лошади. Хакворт пришпорил Похитителя и направил под обрыв, где вилась узенькая тропка. Через полкилометра обрыв сменился более пологим склоном, здесь с него спускалась другая тропа. Прошло несколько минут, и появилась женщина на лошади, старой биологической модели.
У нее было открытое, пышущее здоровьем лицо, еще разгоряченное после недавнего прыжка в неизвестность, и она приветствовала их издали, без всяких викторианских заморочек.
– Мое почтение, – сказал Хакворт, приподнимая котелок.
Женщина мельком взглянула на Фиону и плавно натянула поводья, не сводя глаз с его лица. Взгляд у нее сделался отрешенным.
– Я вас знаю, – сказала она, – но не знаю, как вас зовут.
– Джон Персиваль Хакворт к вашим услугам. Это моя дочь Фиона.
– Уверена, что впервые слышу ваше имя, – сказала женщина.
– Уверен, что никогда не слышал вашего, – бодро объявил Хакворт.
– Мэгги, – сказала женщина. – Я сейчас рехнусь. Где мы встречались?
– Вам может показаться странным, – мягко ответил Хакворт, – но если бы мы с вами вели подробные дневники своих снов, что, разумеется, невозможно, и сравнили записи за последние годы, то вероятно, обнаружили бы немало общего.
– Многие люди видят похожие сны, – возразила Мэгги.
– Извините, но я о другом, – сказал Хакворт. – О снах, в котором каждый из нас остается собой. Я вижу вас. Вы – меня. С нами что-то происходит. Вы смотрите со своей стороны. Я – со своей.
– Как в рактивке.
– Да, – сказал Хакворт, – только за эту не надо платить. Во всяком случае, деньгами.
Климат требовал постоянного внутреннего подогрева. Мэгги, прямо в ветровке, прошла на кухню и поставила чайник. Она жила в бревенчатом домике, с виду вполне основательном, но на деле совершенно сквозном, и явно не одна, хотя сейчас здесь больше никого не было. Фиону, которая наведалась в ванную, заворожили свидетельствами того, что мужчины и женщины живут, спят, моются в одном помещении.
За чаепитием Хакворт уговорил Мэгги сунуть палец в миниатюрное устройство вроде наперстка. На Фиону нашло мгновенное ощущение #deja vu. Она уже где-то видела этот наперсток – отцовское изобретение, во всем чувствуется его рука, и что-то с ним связано очень, очень важное.
Некоторое время они пили чай и болтали; у Фионы было множество вопросов о РРР, а Мэгги, большая энтузиастка, отвечала с охотой. Хакворт расстелил на столе чистый лист медиатронной бумаги: через несколько минут появились слова и цифры; заполнив лист донизу, они поползли вверх. Наперсток, объяснил Хакворт, ввел в кровь Мэгги мушки-разведчицы; когда их память наполняется, они вылетают через поры и выгружают данные на бумагу.
– Похоже, Мэгги, у нас есть общие знакомые, – сказал он через несколько минут. – В нашей крови много сходных кортежей. Они передаются лишь при определенной форме контакта.
– Вроде обмена секреторными жидкостями? – просто спросила Мэгги.
Фиона представила что-то вроде старинного переливания крови и, вероятно, не додумалась бы до истинного смысла, если бы отец, покраснев, не скосил на нее глаз.
– Думаю, мы друг друга поняли, – сказал Хакворт.
Мэгги задумалась на мгновение и, похоже, рассердилась, насколько вообще может рассердиться такая добрая и щедрая душа. Следующую фразу она обратила к Хакворту, но, подбирая слова, смотрела на Фиону.
– Что бы вы, новые атланты, о нас ни думали, я не сплю... то есть не встре... я хочу сказать, у меня не так много романов.
– Прошу простить, если я невольно заронил в вас мысль, будто предвзято толкую ваши нравственные убеждения, – сказал Хакворт. – Поверьте, я не считаю себя вправе кого-либо в этом смысле судить. Однако, если вы будете так любезны, что скажете мне, с кем в последний год или около того...
– Только с одним, – сказала Мэгги. – Неурожайный был год. – Она поставила кружку на стол (Фиону изумило отсутствие блюдец), и откинулась на стуле, с тревогой глядя на Хакворта. – Странно, что я рассказываю это вам – чужому человеку.
– Прошу, доверьтесь своим чувствам и не считайте меня чужим.
– Я махнула в загул. Много месяцев назад. Там это и случилось.
– Где?
– В Лондоне. – Тень улыбки пробежала по лицу Мэгги. – Вы думаете, если я живу здесь, то отдыхать вырываюсь к солнцу. Но я отправилась в Лондон. Думаю, в нас всех сидит что-то викторианское.
– Мы поехали в Лондон с двумя подружками, – продолжала Мэгги. – Одна из них, как и я, в РРР, другая, Триш, года три назад вышла из РРР и стала соучредительницей местного узла КриптНет. У них филиальчик в Сиэтле, возле рынка.
– Простите, что перебиваю, – сказала Фиона, – но не могли бы вы объяснить, что такое КриптНет? Похоже, туда ушла моя старая школьная приятельница.
– Синтетическая фила. Крайне законспирированная, – сказал Хакворт.
– Каждый узел – независимый и самоуправляемый, – сказала Мэгги. – Можете, если хотите, завтра основать новый. Узел подписывает контракт, в котором обязуется по первому требованию предоставлять определенные услуги.
– Какого рода?
– Как правило, в вашу систему закачиваются данные. Вы обрабатываете их и пересылаете в другие узлы. Для Триш это было естественно, ведь она кодировщица, как и я, как мои соседи по дому и почти весь здешний народ.
– В узлах есть компьютеры?
– Компьютеры – у самих людей, обычно вживленные.
Мэгги машинально потерла височную кость за ухом.
– В такое случае узел – это человек?
– Часто, да, – сказала Мэгги, – но иногда это несколько людей с вживленными компьютерами, объединенные взаимным доверием.
– Можно спросить, какого уровня узел вашей подруги Триш?
Мэгги задумалась.
– Восьмого, может, девятого. Короче, рванули мы в Лондон, и решили, раз мы тут, побродить по театрам. Меня-то тянуло в большие. Нам повезло – мы видели классного “Доктора Фауста” у Оливье.
– Марло?
– Да. Но у Триш нюх на всякий подвальные театрики, я бы их в жисть не нашла – они, насколько я понимаю, вообще не дают рекламы. Мы видели несколько революционных вещиц – действительно революционных.
– Полагаю, вы употребляете это слово не в политическом смысле, – сказал Хакворт.
– Конечно, я про постановку. Ну вот, вы входите в старое разбомбленное здание в Уайтчеппел, и начинается что-то несусветное. Понемногу въезжаешь, что кто-то тут – актеры, кто-то – зрители, и вроде все мы – то и другое помаленьку. Это потряс! Понятно, все такое есть в сети, рактивное, но когда вокруг живые, теплые тела – это такой кайф, ни с чем не сравнить! Ну вот, он шел к бару за кружкой и предложил меня угостить. Мы разговорились, туда-сюда. Оказался такой умница, такой классный. Африканец, хорошо разбирается в театре. Там были комнаты. В некоторых – кровати.
– Когда все кончилось, – сказал Хакворт, – не было ли у вас каких-то необычных ощущений?
Мэгги посчитала это образчиком своеобразного сухого юмора, запрокинула голову и рассмеялась. Однако Хакворт был серьезен.
– Когда все кончилось? – переспросила она.
– Да. Скажем, несколько минут спустя.
Внезапно Мэгги растерялась.
– Да, вообще-то, – сказала она. – Меня бросило в жар. Я даже решила, что у меня грипп, и мы слиняли. Вернулись в гостиницу, я разделась и вышла на балкон. У меня было сорок. На следующее утро все как рукой сняло.
– Спасибо, Мэгги, – сказал Хакворт, вставая и убирая в карман листок. Фиона, видя это, тоже поднялась. – До поездки в Лондон у вас было много увлечений?
Мэгги чуть порозовела.
– Относительно много, да, в течение несколько лет.
– Что за публика? КриптНетовцы? Люди, которые заметную часть жизни проводят под водой?
Мэгги тряхнула волосами.
– Под водой? Не понимаю.
– Спросите себя, Мэгги, почему стали такой осторожной после встречи с мистером...
– Беком. Мистером Беком.
– С мистером Беком. Не напугал ли вас тот случай? Резкий подъем температуры после обмена секреторными жидкостями?
Мэгги сидела с каменным лицом.
– Советую вам поинтересоваться вопросом спонтанного самовозгорания, – сказал Хакворт, без дальнейших церемоний забрал у входа котелок, зонтик и вышел вместе с Фионой.
Хакворт сказал:
– Мэгги не все объяснила тебе про КриптНет. Во-первых, эта сеть подозревается во множестве сомнительных связей и весьма тревожит Силы Поддержания Протокола. И, – горько рассмеялся Хакворт, – те, кто говорят, что десятый уровень – верхний, бессовестно лгут.
– В чем цель этой организации? – спросила Фиона.
– Она выдает себя за простой, сравнительно успешный коллектив по обработке данных. Однако истинные цели известны лишь тем, кто перешагнул за тридцать третий уровень... – Хакворт замолк, пытаясь вспомнить, откуда все это знает. – По слухам, внутри этого избранного круга любой может убить любого – ему достаточно об этом подумать.
Фиона наклонилась вперед, обвила руками его плечи, вжалась щекою в ямку между лопаток. Ей казалось, что тема КриптНет закрыта, но четверть часа спустя, когда Похититель плавно нес их через лес к Сиэтлу, отец заговорил снова, словно и не замолкал, а лишь остановился перевести дыхание. Говорил он медленно, отрешенно, как будто воспоминания всплывали из глубинной памяти почти без посредства сознания.
– Истинная цель КриптНет – создать Семя, технологию, которая в их дьявольских планах призвана сменить Подачу, самую основу нашего общества и многих других. Нам Протокол принес преуспеяние и мир, для КриптНет он – ненавистное орудие подавления. Они верят, что информация способна почти мистическим образом распространяться и самовоспроизводиться, как вода течет вниз, а искры летят вверх, и, не имея никакого морального кодекса, путают неизбежность со справедливостью. Они считают, что однажды вместо Линий Подачи, заканчивающихся матсборщиками, у нас появятся Семена, и, будучи брошены в землю, взрастят дома, гамбургеры, космические корабли и книги; что Семя – неизбежное следствие Подачи, и что на нем будет выстроено общество более высокого эволюционного уровня.
Он на мгновение замолк, набрал в грудь воздуха и, кажется, проснулся, потому что продолжил уже более четким, окрепшим голосом.
– Конечно, этого допустить нельзя. Подача – не система надзора и подавления, как считает КриптНет. Это – единственный способ сохранить порядок в современном обществе. Владея Семенем, любой сможет создать оружие не менее разрушительное, чем ядерные бомбы елизаветинской поры. Вот почему Силы Поддержания Протокола так пристально следят за деятельностью КриптНет.
Деревья расступились, внизу блеснуло голубое озеро. Похититель отыскал дорогу, и Хакворт пустил его в галоп. Через несколько часов отец и дочь устраивались на полках в каюте второго класса. Дирижабль “Фолклендские острова” взял курс на Лондон.




^ Из Букваря: Нелл в роли герцогини Тьюринг

Нелл прожила в замке Тьюринга несколько месяцев. Добывая ключи, она проникала во многие крепости, обманывала часовых, взламывала запоры, похищала сокровища; но замок Тьюринга был совсем-совсем другой. Им управляли правила и программы, созданные людьми, посвященный в язык ноликов и единиц мог эти правила изменить. Глупо было бы проскользнуть внутрь, схватить цацку и убежать. Замок Тьюринга она взяла себе. Его владения стали королевством принцессы Нелл.

Первым делом она со всем почетом похоронила герцога Тьюринга, потом засела за его книги и постепенно разобралась во всех. Она узнала, какими состояниями определяются поступки латников и механического герцога. Она ввела в герцога новую программу и вновь запустила могучий вал. Сперва ничего не выходило, потому что в ее программе было много ошибок. Они случались и у самого первого герцога, который звал их “блохами” в честь крошечного насекомого, запрыгнувшего в цепь его первой настольной машины, отчего в ней случился сбой. Однако Нелл с упорством вылавливала блох, и в конце концов механический герцог стал ее преданым слугой. Он, в свою очередь, умел закладывать простенькие программы в латников, и приказы Нелл быстро распространились по всему войску.
Впервые в жизни у нее появились армия и слуги. Правда, для завоевания эта армия не годилась: завод в спине у латников быстро кончался, и они не обладали человеческой выносливостью и гибкостью. Впрочем, в стенах крепости это была вполне ощутимая сила и надежная защита от любых внешних врагов. Нелл отыскала расписание техобслуживания, составленное покойным герцогом, и заставила солдат смазывать зубчатые колеса, чинить износившиеся подшипники и треснувшие валы, собирать новых латников из запасных частей.
Успех ее обнадежил. Однако замок Тьюринга был лишь одним из семи владений в королевстве, и она знала, что работы еще много.
Вокруг замка росли густые леса, но чуть дальше начинались зеленые холмы, и, глядя с крепостной стены в подзорную трубу прежнего герцога, Нелл различала пасущихся на склонах лошадей. Мальвина научила ее объезжать диких скакунов, Уточка – приручать их. Нелл отправилась на вылазку и через неделю вернулась с двумя красавцами-мустангами, Кофейком и Молочком. В герцогских конюшнях отыскалась красивая сбруя с буквою Т – теперь это была ее монограмма, и принцесса Нелл по праву звалась герцогиней Тьюринг. Еще она купила простое седло без герба, чтобы при случае сойти за простолюдинку – хотя с годами принцесса Нелл стала такой красавицей и так великолепно держалась, что за простолюдинку ее принимали все реже, даже в лохмотьях и босиком.
Лежа посреди ночи в общежитии мадам Пинг и читая эти слова на мягко светящихся страницах, Нелл гадала, с чего бы так, ведь принцессы генетически не отличаются от простолюдинок.
За тонкой перегородкой журчала вода – девушки совершали вечернее омовение. В общежитии Нелл была единственной сценаристкой, все ее соседки работали исполнительницами и только что вернулись после тяжелой смены. Одни, намахавшись бамбуковыми палками по жестким мужским задам, растирали мазями усталые плечи, другие вдыхали полные ноздри нанозитов, запрограммированных проникать в ссадины и восстанавливать поврежденные капилляры на ягодицах. Мылись под душем, снимали косметику, обтирались лосьонами – все это быстро и ловко, с общей для китайцев врожденной расторопностью. По ходу девицы обсуждали дневные события на шанхайском; Нелл прожила среди них месяц и только-только начинала разбирать первые слова. Разумеется, все они знали английский.
Она зачиталась допоздна. Общежитие как создали для этого: девушки мадам Пинг были профессионалки и, пошептавшись немного, похихикав и поохав возмущенно, улеглись спать.
Нелл чувствовала, что Букварь близится к концу.
Во-первых, вот-вот предстояла встреча с Королем-Койотом, двенадцатым и последним волшебным королем, но дело даже не в этом. С тех пор, как Нелл вступила в эти края, Букварь стал совсем иным. Раньше Ночные друзья и другие персонажи действовали по собственной воле, и читать Букварь значило рактировать с ними и одновременно самой искать выход из разных занимательных коллизий.
Сейчас этого практически не стало. Земли Короля-Койота как бы повторяли замок Тьюринга – почти без людей, но со множеством интереснейших мест и ситуаций.
Она одиноко объезжала владения Короля-Койота, один замок за другим и в каждом находила новую головоломку. Второй (после замка Тьюринга) стоял на крутом склоне. В нем была сложная ирригационная система: вода из бурной горной реки проходила через множество водозатворов. Их было несколько тысяч, разбитых на взаимосвязанные группы, так что каждый затвор влиял на соседние. Окрестные жители кормились исключительно со своих полей и сейчас страдали от голода. Загадочный темный рыцарь остановился в замке на ночь и, видимо, под покровом тьмы нарушил связи между затворами, так что вода перестала попадать на поля. Потом он исчез, оставив записку, в которой обещал исправить оросительную систему за крупный выкуп золотом и драгоценными камнями.
Принцесса Нелл долго разбиралась в работе шлюзов и наконец сообразила, что система затворов по сути – та же машина Тьюринга, только очень сложная. Как только стало ясно, что затворы подчиняются определенным правилам, она разобралась в их программе и отыскала блох, запущенных темным рыцарем. Вскоре вода вновь потекла на поля, и призрак голода отступил.
Жители были страшно ей благодарны, чему Нелл нимало не удивилась, но, сверх ожидания, они увенчали ее короной и провозгласили своей властительницей.
Подумавши, Нелл и в этом обнаружила толк. Если оросительная система разладится, они умрут. Кроме принцессы Нелл никто не умеет ее чинить; их судьба – в ее руках. Им ничего не остается, кроме как отдаться в ее власть.
Принцесса Нелл ехала от замка в замку и постепенно обнаружила себя во главе мощного народного восстания против Короля-Койота. Каждый замок зависел от той или иной программируемой системы, которая всякий раз оказывалась чуть сложнее предыдущей. Из замка водяных затворов она попала в другой, где стоял огромный орг#ан, приводимый в действие воздушными мехами и управляемый мудреной системой клапанов. Он играл музыку, записанную дырочками на бумажной ленте. Загадочный темный рыцарь запрограммировал орган играть печальную, унылую музыку, наводившую такую тоску, что никто не мог работать или даже подняться с кровати. Покрутив, Нелл выяснила, что работу органа можно свести к сложной системе водяных затворов, а значит, в конечном счете, к непомерно длинной и сложной программе машины Тьюринга.
Когда орган заиграл веселую музыку и жители воспряли духом, она переехала в другой замок. Он управлялся по книге на непонятном языке. Темный рыцарь вырвал из нее несколько страниц, и, чтобы восстановить их, Нелл пришлось выучить язык, который был очень лаконичен и вовсю использовал скобки. Попутно она установила то, что подозревала с самого начала: принцип чтения этого языка, по сути своей – усложненная версия механического органа, а значит – машины Тьюринга.
Потом был замок со множеством комнат, связанных системой пневматических труб. По ним из комнаты в комнату пересылались записки. В каждой комнате несколько человек отвечали на записки по правилам, записанным в книгах – обычно это означало разослать новые записки по другим комнатам. Ознакомившись с книгами и убедившись, что замок – та же машина Тьюринга, Нелл устранила неполадки в системе рассылки записок, вызванные визитом зловещего темного рыцаря, получила еще одну герцогскую корону и отправилась в замок номер шесть.
Он был не такой, как предыдущие. Гораздо больше. Гораздо богаче. И, главное, в отличие от первых пяти, работал, как часы. На подъезде к нему Нелл со скакуном должны были прижиматься к обочине, потому что мимо во весь опор неслись конные гонцы – кто в замок, кто из замка.
За стеной раскинулась открытая ярмарочная площадь. Между тысячами палаток сновали телеги и рассыльные, но не с овощами, рыбой, пряностями или фуражом, а с записанной в книгах информацией. Книги катили с места на место в тачках или везли на длинных ветхих конвейерах из джута и пеньки. Рассыльные сталкивались, сверяли записки, где говорилось, что куда нести, менялись книгами. Стопки книг продавались на больших, шумных аукционах, но не за деньги, а за другие книги. Площадь окружали прилавки, где книги обменивали на золото, а в соседних закоулках за золото можно было купить еду.
Посреди этого столпотворения принцесса Нелл увидела темного рыцаря: он сидел на черном жеребце и листал книгу. Не теряя времени, она пришпорила коня и обнажила меч. Здесь, посреди шумного торжища, они схватились один на один, и принцесса Нелл уложила рыцаря в честном бою. Покуда сыпались удары, книгоноши лишь немного сторонились и бежали дальше по делам, а когда черный рыцарь грохнулся оземь и принцесса Нелл убрала меч в ножны, толпа сомкнулась вокруг нее, как бурная речка над брошенным с горы камнем.
Нелл спешилась, подняла книгу, которую обронил рыцарь, раскрыла и не поняла ни слова. Книга была написана каким-то шифром.
Некоторое время Нелл осматривалась, ища центр, но никакого центра не было: ни башни, ни тронного зала, ни ратуши, никакой явной системы власти.
Внимательно оглядев ярмарочные палатки, она заметила, что в каждой есть человек, который ничего не делает, только сидит за конторкой и расшифровывает книги. Длинные листы бумаги с расшифровкой он передает другим людям, они читают, сверяются с книгами правил и диктуют новые послания человеку с гусиным пером, который зашифровывает их в книгу, а ее уже выкладывает на продажу. У всех людей с гусиными перьями на шее болтался ключ на золотой цепи; Нелл заключила, что это – знак гильдии шифровальщиков.
Этот замок оказался крепким орешком – Нелл распутывала его несколько недель. Мешало то, что он, первый из всех замков, работал без сучка без задоринки – темный рыцарь не успел разладить его механизм, может быть, потому что все здесь было зашифровано и децентрализовано. Выяснилось, что исправную систему понять много труднее, чем сломанную.
Пришлось Нелл наняться подмастерьем к мастеру-шифровальщику и узнать все про коды и ключи к ним. После этого она получила собственный ключ, как знак нового сана, и отыскала работу в одной из палаток: ей поручили зашифровывать и расшифровывать книги. Ключ оказался не просто украшением; в нем была спрятана пергаментная трубочка с длинным числом, которое позволяло расшифровывать послание, если отправитель того хотел.
Время от времени Нелл выходила из палатки, меняла книгу на золото и покупала еду и питье.
В один из таких походов она встретила другого шифровальщика, отошедшего перекусить, и узнала ключ на его шее – когда-то она с Ночными друзьями похитила его королевы фей! Она скрыла волнение, пошла за шифровальщиком и запомнила, где он сидит. В следующие несколько дней, переходя от палатки к палатке и разглядывая шифровальщиков, она нашла все одиннадцать ключей.
Ей удалось стащить книги правил, по которым ее хозяева отвечали на шифрованные послания. Книги эти оказались на том же особом языке, что и в двух предыдущих замках.
Другими словами, палатка Нелл действовала как очередная машина Тьюринга.
Легко было бы заключить, что весь этот замок, как и остальные – машина Тьюринга. Однако Букварь научил Нелл опасаться поспешных выводов. Ее лавка работает по правилам Тьюринга, но это не означает, что остальные – такие же. А если и такие же, этого мало. Она видела гонцов с книгами по дороге к замку, значит, в королевстве могут быть другие шифровальщики. Нельзя проверить, все ли они – машины Тьюринга.
Довольно быстро дела Нелл пошли в гору. Через несколько месяцев (которые Букварь уложил в несколько фраз) хозяева объявили, что не справляются – слишком много стало работы. Они разбили на краю ярмарки еще палатку и дали Нелл книги правил.
Ей добыли и новый ключ. Для этого хозяева отправили специальное шифрованное послание самому Королю-Койоту, чей замок лежал в трех днях пути на север. Через семь дней Нелл доставили ключ в алой бархатной коробочке с печатью Короля-Койота.
Время от времени кто-нибудь подходил и предлагал купить ее дело. Нелл всегда отвечала отказом, но отметила про себя, что ключи продаются и покупаются.
Теперь требовался капитал, который она вскоре сколотила успешной торговлей. Нелл скупила все одиннадцать ключей, продала палатку, обратила деньги в драгоценные камни, зашила их в одежду, выехала из шестого замка и двинулась к седьмому: замку Короля-Койота, конечной цели ее многолетних странствий.