С. И. Гиндин считает, что годом появления советской лт является 1948г., хотя предыстория ее возникновения относится к 20-30 гг. XX в., а отдельные замечания об лт содержатся в трудах А. А. Потебни [2, 348]. Глубоко

Вид материала

Документы

Подобный материал:

• В советском и российском праве, 212.29kb.
• В. Ф. Свиньин сибирь и геология в судьбе и трудах м. В. Ломоносов, 295.4kb.
• Грозное предостережение человечеству, 51.03kb.
• 1. восточные славяне: расселение и образ жизни, 275.77kb.
• Тема Финансово-кредитные учреждения, 215.82kb.
• Цель: Выяснить и объяснить причины возникновения воздушных иллюзий, появления призраков, 277.17kb.
• Программа курса «История российского кадетства» (7 класс), 40.63kb.
• А. А. Спектор, кандидат юридических наук, доцент кафедры предпринимательского права, 152.43kb.
• Возьму сразу быка за рога к комплиментам автор относится не однозначно. Те, кто считает, 333.12kb.
• Птолемей I сотер, 440.01kb.

Введение

Текст как объект лингвистического анализа и перспективы исследования образа с позиций лингвистики текста

Стремление к всестороннему изучению конечного результата речетворческого процесса – текста и его составных – можно назвать типичным для современной лингвистики.

Проблема лингвистической интерпретации текста стала центральной для лингвистики текста (ЛТ) – молодой, интенсивно развивающейся отрасли науки, возникновение которой относят к последним четырем-пяти десятилетиям XX века. Появление лингвистики текста, составившее закономерный этап в истории языкознания, было обусловлено целым рядом факторов, важнейшими среди которых, кроме развития общей лингвистической семантики, называют ориентацию ЛТ на синтезирующие характеристики, потребность сочетать изучение «мелких структур» и более «круп­ных», активизацию исследований в области прагмалингвистики, коммуникативно-функционального плана языка и речи, развитие смежных наук (стилистики, синтаксиса, теории информации, психолингвистики и др.). Закономерность появления ЛТ как вехи на пути последовательно-логического развития изначальной предпосылки, предписывающей рассматривать язык как средство общения – в направлении максимального при­ближения к подлинному акту общения, отмечает В.А.Звегинцев [1].

С.И.Гиндин считает, что годом появления советской ЛТ является 1948г., хотя предыстория ее возникновения относится к 20-30 гг. XX в., а отдельные замечания об ЛТ содержатся в трудах А.А.Потебни [2, 348]. Глубоко освещены этапы становления ЛТ в связи с эволюцией языковед­ческой проблематики в работе Ю.В.Попова и Т.П.Трегубович [3]. Анализируя этапы становления ЛТ, Г.В.Колшанский рассматривает в качестве исходного синтаксическое, шире – грамматическое направление, в котором текст исследовался с точки зрения связности предложений в линейной последовательности. Синтаксический подход был дополнен семантическим, представители последнего рассматривали текст как глобальную смысловую структуру. Коммуникативный, более поздний подход к тексту, характеризуется не только выдви­жением на первый план деятельностного, процессуального аспекта языка, но и интеграцией самых разных аспектов [4, 119-122]. Некоторые исследователи (например, И.А.Фигуровский) полагают, что семантическому, или структурно-семантическому, направлению 50-х годов в 40-е годы предшествовало стилистическое, представленное исследованиями Н.С.Поспелова, Г.А.Золотовой.

В основе ЛТ лежат фундаментальные труды В.В.Виноградова, А.А.Потебни, Г.О.Винокура, Л.А.Булаховского, Н.С.Поспелова, чьи идеи развиты и дополнены новыми положениями, разработкой методов анализа текста в работах И.Р.Гальперина, В.Г.Гака, Г.В.Колшанского, Г.Я.Солганика, С.В.Одинцова, С.И.Гиндина, Т.М.Николаевой, З.Я.Тураевой, Л.К.Чикиной и др.

Методика, используемая ЛТ, основана на методе супралинеарного (суперсегментного) анализа, сущность которого состоит в «синтезиро­вании звуковых, морфологических, лексических и синтаксических сигна­лов, едва улавливаемых простым наблюдением над функционированием соответствующих языковых единиц» [5, 7]. Комплекс прочих мето­дов анализа, применяемых ЛТ, в значительной мере традиционен и включает методы, давно и успешно применяемые при лингвистическом изуче­нии письменных источников [6, 100-108]. В связи с этим справедливо отмечают, что ЛТ во многом опирается на методику лингвостилистического исследования и полученные в ходе многолетних разысканий результаты. Но если прежде текст рас­сматривался преимущественно как область существования и функциониро­вания речевых факторов, то предметом изучения ЛТ служит смысловая, структурная и коммуникативная организация самого текста и его состав­ных, что дало основания определить ЛТ как научную дисциплину, цель ко­торой – найти и построить систему категорий текста со специфическими для него содержательными и формальными единицами, а также описать ус­ловия «правильной человеческой коммуникации» [7, 469]. Среди основных задач ЛТ называют поиск закономерностей организа­ции и функционирования конкретных речетворческих актов, описание их сти­левого многообразия, определение категориальных признаков разных ти­пов текстов [8, 8-9], выявление общей их типологии. В составе ЛТ вычленяют самостоятельные научные дисциплины: общую теорию текста, грамматику текста, стилистику текста [9, 3]; общую теорию текста как одного из компонентов языка, общую лингвистику текста как одного из уровней языковой системы, сверх­фразового уровня; лингвистику текста, изучающую отдельные речевые про­изведение, иначе – лингвистику конкретного текста; лингвистику типоло­гии текстов [10, 64]; а также выделяют ряд направлений: синтак­сическое, стилистическое, структурно-семантическое [10, 63], син­таксическое, семантическое, коммуникативное [4, 119-122]; логи­ко-грамматическое, психологическое, структурно-грамматическое, струк­турно-семантическое, функциональное, лингвостилистическое [11, 30-47]; отмечают четыре типа концепций текста: концепции, развивающие результативно-статическое представление о тексте; концепции, в кото­рых на первый план выдвигается процессуальность текста; коммуникатив­ные концепции, акцентирующие внимание на источнике текста – речевой деятельности индивидуума; стратификационные концепции, рассматриваю­щие текст как уровень языковой системы [12, 13]; соответственно текст предстает в гносеологическом, онтологическом, собственно лин­гвистическом, психологическом, прагматическом аспектах.

Тесная связь лингвистики текста со стилистикой, включение в чис­ло проблем ЛТ таких вопросов, которые традиционно относились к стилис­тике, лингвистике, стилистическому синтаксису, поэтике, стилистике художественной речи [13, 3] привели к становлению в составе ЛТ среди других направлений лингвистического, которое по праву счита­ется одним из самых перспективных.

Существует два принципиально различных понимания текста. Текст понимается либо как любое высказывание, состоящее из нескольких предложений и обладающее законченным смыслом, либо как законченное речевое произведение – повесть, роман статья, монография и т.д. [14, 5]. В этих двух подходах к определению текста сфокусированы вопросы: является ли воспроизводимость обязательным свойством текста? Можно ли считать текст знаком и обладает ли он номинативной функцией? Ка­ков предельный объем текста? Применимо ли понятие «текст» в сфере и устной, и письменной речи? Рассматриваемые вопросы взаимосвязаны.

Вопрос о принадлежности текста одновременно сфере речевой деятельности (в качестве коммуникативно релевантной объективации мысли) и языковой системе (в качестве сложного знака, обладающего инвариантами, моделями реализации) решается неоднозначно. Одни ученые (например, В.Г.Гак в монографии «Теоретическая грамматика французского языка. Синтаксис. – М., 1981) отстаивают ту идею, что, если в предложении можно было вы­делить два аспекта – языковой (структурная схема) и речевой (высказы­вание), то СФЕ и тем более текст не поддаются структурированию. Исключительно к числу речевых образований текст относят Кожина М.Н. [15]; Новиков А.И. [16].

Иную точку зрения разделяют Г.Б.Колшанский [17], О.И.Москальская [18, 154-162], В.Г.Адмони [19, 63], Л.К.Чикина [14, 7] и другие. Пози­ция этих ученых сводится к тому, что в основе многообразных реализа­ции текстовых структур лежат определенные инварианты, наличие которых дает основания говорить о свойстве воспроизводимости текста на основе воспроизводимости моделей его реализации и об отнесенности варианта реализации (текста) к сфере речи, а модели, инварианта – к сфере язы­ка. Таким образом, текст со стороны своих сущностных свойств может быть охарак­теризован как единица языка, а со стороны проявления сущности – как единица речи [20].

Обзор исследований по ЛТ показывает, что объектов анализа чаще выступает письменный текст, поскольку основополагающие признаки текс­та в письменной форме речевой деятельности представлены более нагляд­но. Однако, как видим, теоретически этот вопрос решается неоднознач­но, и в последнее время наблюдается тенденция включать устные сообще­ния в число текстов [21, 524; 4, 92; 22, 17; 23, 79; 24, 135; 25, 12] в связи с тем, что инварианты реализации текстообразующих категорий и единиц в устной спонтанной речи сохраняются, хотя варианты их реализации но сравнению с литературно обработанной письменной речью имеют много особенностей. По всей видимости, эта тенденция пер­спективна при учете того, что письменная форма текста вторична, а уст­ная первична, сравним с "генетическим" определением текста А.А.Брудным как позднейшего и специализированного продукта переплетения реп­лик в диалоге [26, 4] и представлением об устной и письменной форме как результате единого речетворческого процесса, объективации речемыслительной деятельности человека [27, 121]. Появились также работы, в которых споры по поводу существования устной формы текста считают достоянием прошлого [28, 12].

Словесный текст квалифицируют как сложный знак (А.А.Потебня, 1976, 1990; Ю.М.Лотман, 1970), обозначающий мегаситуацию и обладающий номинативной функцией. Номинативную сторону текста считает важнейшим аспектом его изучения В.Г.Гак [29, 5-14]; считает естественным признать номинативную функцию и знаковую природу текста О.И.Москальская [30, 12; 9, 3].

Существует множество дефиниций текста, квалифицирующих его как социально-речевое явление, представляющее собой законченное структурированное семантико-синтаксическое целое [8, 18; 14, 7; 19, 68; 31, 15; 7, 471]; анализ многочисленных определений текста пред­ставлен в работе И.Я.Чернухиной [32, 3-5]. Широкое понимание текста предполагает включение в круг объектов любого связного знакового комплекса, включая несловесные произведения искусства и их интерпретаций (тексты искусствоведения) [33, 297]. Мысли М.М.Бахтина, а также Ю.М.Лотмана о принадлежности текста различным семиотическим системам предвосхищены Л.Витгенштейном [34, 108-109, тез. 66].

Конкретизации определения способствует поиск общих оппозиций, характеризующих текст как особый объект лингвистического анализа, к чис­лу такого рода оппозиций относятся: статичность-динамичность [32, 9], линейность – объемность [32, 14-15]; гомогенность (наличие однород­ных свойств – гетерогенность (наличие разноплановых свойств) [14, 9-10].

Текст обладает формальной и смысловой устроенностью: Формальная организация текста характеризуется линейностью, однонаправленностью, тенденцией к эксплицитности, повтору. Содержательная организация текс­та является разно направленной: подчиненной принципам линейности, об­ратной связи и ассоциативности (контрарности), отличается тенденцией к имплицитности, суггестивности [32, 8-9; 31, 16; 35, 90].

В определениях текста, как и в концептуальных высказываниях о нем, основным среди его важнейших свойств (разложимость; на более мел­кие единицы и несводимость к ним, целостность, связность, структури­рованность, экстралингвистическая направленность) выдвигается признак его содержательной организации, подчеркивается доминантная роль смыс­ловых показателей текста по сравнению с формально-грамматическими.

Ведущую роль в формировании смысла текста играют текстообразующие категории.

С точки зрения лингвистики текста, категории текста рассматриваются либо как возникающие в процессе расширения грамматических или переосмысления литературоведческих категорий, либо как качественно своеобразные, присущие тексту его дистинктивные признаки. Вторая точка зрения представляется предпочтительной. В соответствии с ней текстовые категории определяются как “абстрактные семантико-функциональные лингвистические значения, соотнесенные с отношениями явлений объективной действительности, выраженные теми или иными языковыми средствами” [14, 11]. Категории текста отражают его наиболее общие и существенные признаки и представляют собой ступеньки в познании его онтологических, гносеологических и структурных признаков [12, 80].

Существует традиция делить текстообразующие категории на содержательные, или семантические, и грамматические, или структурные [12, 81; 36, 12-22]. При этом считается, что семантические категории текста отражают его содержательную сторону, грамматические – формальную организацию. К содержательным категориям относят пресуппозицию, предупоминание, определенность-неопределенность, модальность, нарративность при указании, что список открыт [14, 12]; образ автора, художественное пространство и время, информативность, причинность, подтекст и некоторые другие [12, 81]; к этим категориям присоединяет категорию прагматики Е.Г.Петрова [37, 110]. В ряде работ предложены варианты ряда [38, 7-11; 39, 3]. Среди грамматических категорий называют: линейность, отрицание, выделение, локально-временную отнесенность [14, 22]; сцепление, интеграцию, прогрессию-стагнацию [12, 81].

Как видим, в общих представлениях о текстовых категориях заключено противоречие. С одной стороны, исследователи подчеркивают тезис о безусловном приоритете семантических показателей в тексте, с другой стороны, признают существование грамматических (иначе – несемантических) категорий в тексте. Анализ перечня тех и других категорий показывает, что к ним отнесены, прежде всего, разноплановые явления – логико-философского уровня: определенность – неопределенность, причинность, отрицание и лингвистического уровня. На уровне лингвистическом представлены общелингвистические категории (пресуппозиция, модальность, прагматика) и текстовые лингвистические категории (предупоминание, ретроспекция, семантическая связность, подтекст, интеграция, прогрессия-стагнация и др.), поэтому необходимо отграничение прежде всего лингвистических категорий от экстралингвистических и общелингвистических от текстовых. Что касается разделения текстовых категорий на семантические и грамматические, то нам оно представляется нерелевантным в связи с тем, что так называемые грамматические категории по сути являются семантическими (локально-временная отнесенность, интеграция, прогрессия и т.д.

Справедливым представляется утверждение о наличии в тексте в качестве текстообразующих семантических категорий, обладающими структурно-грамматическими показателями, что является следствием возрастания роли семантических и снижения роли грамматических показателей при переходе от уровня низших (фонема, морфема) к высшим (текст) речевых единиц [4, 94-95]. Среди важнейших текстообразующих категорий должны быть названы следующие: информативность, пресуппозиция, семантическая связность, интеграция, целостность, завершенность.

Категория информативности – ведущая среди категорий текста – объединяет ряд взаимосвязанных понятий, среди которых описаны три типа ин­формации – содержательно-фактуальная (СФИ), содержательно-подтекстовая (СПИ), содержательно-концептуальная (СКИ). Эта многоканальная ге­терогенная информативность, несмотря на свою неоднородность, имеет единую направленность на раскрытие концепта произведения [40, 77]. Вычленение типов информации текста можно считать разрешением по­пыток параметризации уровней глубины текста, которые активно предпри­нимались, по меньшей мере, с начала 70-х годов (ср.: изучение глубин­ной структуры текста Л.А.Новиковым [41, 162]; выделение струк­тур различного уровня глубины Л.С.Бархударовым – от максимально глу­бокой до максимально поверхностной (1974 г.); работы З.Я.Тураевой по выявлению идейно-тематического содержания текста, сложной матрицы от­ношений и характеров, в основе которой лежит художественный образ [12, 8]. Исследование смысловых особенностей текста – это прежде всего выявление характера передаваемой им СФИ, потому что содержательно-фактуальная информация (всегда вербальная, эксплицитная) несет све­дения об окружающей действительности, реальной или вымышленной, кото­рые служат для последующего раскрытия СКИ и СПИ текста. СПИ представляет собой скрытую информацию, порождаемую речевыми единицами различ­ного уровня в процессе их реализации и взаимодействия в тексте. Сpавним определения подтекста как своеобразного диалога между СФИ и СКИ текста [8], «истинного (авторского глубинного) смысла выска­зывания», «глубины текста» [10], словесно не выраженного смысла, дополнительных оттенков смысла как результата специфической организации единиц текста, «подспудного» зна­чения отрезка текста в составе произведений, «тип рассредоточенного повтора, который возникает на фоне и с учетом непрестанного изменения и углубления контекстуальных связей» [42].

Теория трех типов информации, отдельные элементы которой были разработаны в лингвостилистических и литературоведческих трудах, раз­вита, а также лингвистически последовательно и детально изложена И.Р.Гальпериным [8, 25-50].

Ассоциативная форма подтекста реализуется в процессе неявной, имплицитной, однако запрограммированной автором апелляции текста к ассоциативному мышлению читателя, причем глубина восприятия подтекс­та реципиентом измеряется его общим интеллектуальным и культурным уровнем и прямо пропорциональна степени его ознакомленности с макро-контекстом произведения, всего творчества писателя, литературного направления, эпохи.

Среди ведущих признаков подтекста называют: основанность на двухвершинной структуре, на возвращении к тому, что было упомянуто в самом произведении или в той проекции, которая направляется из произведения на действительность [42], способность возникать в результате взаимодействия разнородных, разноуровневых элементов, рас­положенных контактно и дистантно [43, 13] или только дистантно [42]; наличие в семантическом сплаве двух смысловых линий при условии "приуроченности" подтекстового значения, в структурном – рассредоточенного дистанцированного повтора, в прагматическом – отсутствие интенции, неявность подразумевания [44, 130]. Кроме того, все авторы отмечают, что подтекст проявляется только в пределах отдельно взятого произведения и поэтому должен быть изучен на матери­але самого художественного текста. В подтексте как явлении текстового уровня дополнитель­ные смыслы создаются на основе разнородных и разноуровневых элементов, расположенных не только контактно, но и дистантно.

Адекватное авторскому замыслу восприятие подтекста приводит не только к расширению объема, но и к изменению фактуальной и концептуальной информации текста, что, при учете имплицитности подтекста, тре­бует разработки типологии приемов создания подтекста в художественном произведении. СКИ произведения представляет собой его основную идею,

В художественном произведении, в частности, было неоднократно отмечено функционирование, по словам Ю.Лотмана, “сложной системы значений, создаваемых собственно художественной структурой” [45, 63]; явление, как точно выразил мысль В.В.Виноградов, саморазвития образа, в чем-то похожего на собственную органическую жизнь” [46, 50], что становится возможным исключительно в структуре целого [46, 125; 32, 18]. Задачу “не упускать из виду взаимодействия элементов, цельности художественного текста” ставил Б.А.Ларин [47, 31]. Факт “самопорождения” текста, стохастичность его развития отмечена и писателями, в частности, Т.Шевченко: “А що далі спіткається?.. Побачимо, почуємо...” [48, 52-53]; “Може, ще раз Вони на сім світі Зустрінуться... побачимо...” [48, 104].

Саморазвитие образа в художественном тексте парадоксально: художественный текст имеет высокую степень емкости и низкую избыточность при высокой повторяемости элементов: повторы включаются в иерархию средств, подобно сложной системе зеркал направленных на одно и то же содержание [49, 49] и в числе этих средств обеспечивают вывод восприятия из непосредственной апперцепционной обусловленности [47, 44], что требует особого внимания к проблемам связности в художественном тексте.


Примечания:

1. 
   Звегинцев В.А. О цельнооформленности единиц текста // Изв. АН СССР. Сер. лит-ры и языка. – 1980. – Т.39. – № 1. – С.13-21.
   
2. Гиндин С.И. Советская лингвистика текста. Некоторые проблемы и результаты (1948-1975) // Изв. АН СССР. Сер. лит-ры и языка. – 1977. – Т.36. – № 4. – С.348-361.
   
3. Попов Ю.В., Трегубович Т.П. Текст: структура и семантика. – Минск, 1984.
   
4. Колшанский Г.В. Коммуникативная функция и структура языка. – М., 1984.
   
5. Гальперин И.Р. Информативность единиц языка. – М., 1974.
   
6. Карпенко М.А. Текстообразующие и стилеобразующие элементы в художественной речи // Русское языкознание. – 1983. – Вып.6. – С.100-108.
   
7. Николаева Т.М. Краткий словарь терминов лингвистики текста // Новое в заруб. лингвистике. Вып.8. Лингвистика текста / Под ред. Т.М.Николаевой. – М., 1978. – С.467-472.
   
8. Гальперин И.Р. Текст как объект лингвистического исследования. М., 1981.
   
9. Москальская О.И. Грамматика текста. – М., 1981.
   
10. Кожина М.НЕ. Соотношение стилистики и лингвистики текста // Науч. докл. высш. шк. : Филол. науки. – 1979. – № 5.
    
11. Кострикина А.П. Основные направления в изучении синтаксиса текста // Учен. зап. Душанб. пед. ин-та: Вопр. Рус. Языкознания. – 1976. – Т.101. – С.30-47.
    
12. Тураева З.Я. Лингвистика текста. – М., 1986.
    
13. Ковтунова И.И. Вопросы структуры текста в трудах акад. В.В.Виноградова // Русский язык: текст как целое и компоненты текста. Виноградовские чтения, XI-е / Редкол.: Н.Ю.Шведова (отв. ред.) и др. – М., 1982. – С.3-18.
    
14. Чикина Л.К. Лингвистика текста: Уч. пособие. – Саранск, 1986.
    
15. Кожина М.Н. О диалогичности письменной научной речи. – Пермь, 1986.
    
16. Новиков А.И. Сема­нтика текста и ее формализация. – M., 1983.
    
17. Колшанский Г.В. Контекстная семантика. – М., 1980.
    
18. Москальская О.И. Текст – два понимания и два подхода // Русский язык. Функционирование категорий. Текст и контекст : Виноградовские чтения. ХII-XIII / Отв. Ред. Н.Ю.Шведова. – М., 1984. – С.154-162.
    
19. Адмони В.Г. Грамматика и текст // Вопр. языкознания – 1985. – № 1. – С.63-69.
    
20. Macлов Б.А. Проблемы лингвистического анализа связного текста. – Таллинн, 1975.
    
21. Гальперин И.Р. Грамматические категории текста // Изв. АН СССР. Сер. лит-ры и яз. – 1977. – Т.36. – № 6. – С.522-532.
    
22. Арутюнова Н.Д. Понятие пресуппозиции в лингвистике // Изв. АН СССР. Сер. лит-ры и языка. – 1973. – Т.32. – Вып.1. – С. 88-94.
    
23. Серкова Н.И. Предпосылки членения текста // Вопросы языкознания. – 1978. – № 3. – С.75-82.
    
24. Винокур Т.Г. Стилевой состав высказывания в отношении к говорящему и слушающему // Русский язык. Функционирование грамматических категорий: тексте и контекст : Виноградовские чтения, XII-XIII / Отв. Ред. Н.Ю.Шведова. – М., 1984. – С.135-154.
    
25. Головин Б.Н. Основы культуры речи. – М., 1980.
    
26. Брудный А.А. О сознании текста // Мысль и текст: Сб науч. тр. / Под ред. А.А.Брудного. – Фрунзе, 1988. – С.3-9.
    
27. Ушакова Т.Н., Павлова Н.Д., Зачесова И.А. Речь человека в общении / Отв. ред. В.Д.Шадриков. – М., 1989.
    
28. Матвеева Т.В. Функциональные стили в аспекте текстовых категорий. Синхронно-сопоставительный очерк. – Свердловск, 1990.
    
29. Гак В.Г. О семантической организации повествовательного текста // Лингвистика текста / Отв. ред. И.И.Чернышева: Тр. Моск. гос. пед. ин-та ин. яз. – Вып. 103. – М., 1976. – С. 5-14.
    
30. Москальская О.И. Текст как лингвистическое понятие: Обзор. статья // Иностр. языки в школе. – 1978. – № 3. – С. 9-17.
    
31. Откупщикова М.И. Синтаксис связного текста / структурная лингвистическая модель: Автореф. дис. ...д-ра филол. наук. – Л., 1987.
    
32. Чернухина И.Я. Элементы организации художественного прозаического текста. – Воронеж, 1984.
    
33. Бахтин М.М. Эстетика словесного творчества. – М., 1986.
    
34. Витгенштейн Л. Философские исследования // Новое в заруб. лингвистике. Вып. 6. Лингвистическая прагматика / Общ. ред. Е.В.Падучевой. – М., 1985. – С. 79-128.
    
35. Арнольд И.В. Импликация как прием построения текста и предмет филологического изучения // Вопр. языкознания. – 1982. – № 4. – С. 83-91.
    
36. Шабес В.Я. Событие и текст. – М., 1989.
    
37. Петрова Е.Г. Роль развернутой метафоры в реализации прагматической установки художественного текста // Аспекты семантического анализа высказывания и текста: Сб. науч. тр. / Отв. ред. Э.С.Азнаурова. – Ташкент, 1987. – С.110-118.
    
38. Аспекты общей и частной лингвистической теории текста / Отв. ред. Н.А.Слюсарева. – М., 1982.
    
39. Матвеева Т.В. Функциональные стили в аспекте текстовых категорий. Синхронно-сопоставительный очерк. – Свердловск, 1990.
    
40. Кухаренко В.А. Интерпретация текста. – М., 1979.
    
41. Новиков Л.А. Художественный текст и его анализ. – М., 1988.
    
42. Сильман Т.И. Подтекст как лингвистическое явление // Филологические науки. – 1969. – № 1. – С.84-90.
    
43. Арнольд И.В. Статуксимпликации в системе текста // Интерпретация художественного текста в языковом вузе : Межвуз. Сб. науч. тр / Лен. Гос. Пед. ин-т им. А.И.Герцена. Отв. Ред. И.В. Арнольд. – Л., 1983. – С.3-14.
    
44. Мостовская И.Ю. Существует ли подтекст в лирическом стихотворении? // Интерпретация художественного текста в языковом вузе : Межвуз. Сб. науч. тр / Лен. Гос. Пед. ин-т им. А.И.Герцена. Отв. Ред. И.В. Арнольд. – Л., 1981. – С.48-56.
    
45. Лотман Ю.М. Структура художественного текста. – М., 1970.
    
46. Виноградов В.В. Стилистика. Теория поэтической речи. Поэтика. – М., 1963.
    
47. Ларин Б.А. Эстетика слова и язык писателя. – Л., 1974.
    
48. Шевченко Т. Твори. – В 5-ти т. – Т.1. – К., 1978.
    
49. Кожевникова Н.А. Словоупотребление в русской поэзии начала XX века / Отв. ред. В.П.Григорьев. – М., 1986.
    

Дополнительная рекомендованная литература:


1. Антипов Г.А., Донских О.А., Марковина И.Ю., Сорокин Ю.А. Текст как явление культуры. – Новосибирск, 1989.

2. Бахтин М.М. Эстетика словесного творчества. – М. – 1986.

3. Белянин В.П. Психолингвистическая типология художественных текстов по эмоционально-смысловой доминанте : Автореф. дис. … д-ра филол. наук. – М., 1992.

4. Богин Г.И. Модель языковой личности в ее отношении к разновидностям текстов : Автореф. дис. … д-ра филол. наук. – Л., 1984.

5. Будагов Р.А. В какой мере “лингвистика текста” является лингвистикой? // Науч.докл.высш.шк. Филол. науки. – 1979. – № 2.

6. Виноградов В.В. О языке художественной прозы. Избранные труды. – М., 1980.

7. Выготский Л.С. Психология искусства. – М. – 1987.

8. Головин Б.Н. “Лингвистика текста” или “лингвистика речи”? // Термины в языке и речи / Межвуз. сб. науч. тр. – Горький, 1984.

9. Дресслер В. Введение в лингвистику текста // Проблемы теории текста. – М., 1978. – С.55-73.

10. Иванова-Лукьянова Г.Н. Функциональные типы звучащих текстов // Поэтика, стилистика, язык и культура. – М., 1996.

11. Колшанский Г.В. От предложения к тексту // Сущность, развитие и функции языка / Под ред. Г.В.Степанова и др. – М., 1987. – С.37-43.

12. Красных В.В. Некоторые аспекты психолингвистики текста //Лингвистилистические и лингводидактические продлемы коммуникации. – М., 1996. – С.25-44.

13. Кривоносов А.Т. “Лингвистика текста” и исследование взаимоотношения языка и мышления // Вопросы языкознания. – 1986. – № 6. – С.23-37.

14. Лотман Ю.М. Анализ поэтического текста. – Л., 1972.

15. Новиков А.И.Семантика текста и ее формализация. – М., 1983.

16. Степанов Г.В. Язык. Литература. Поэтика. – М. – 1988.

17. Текст в речевой деятельности. – М., 1988.

18. Фигуровский И.А. Основные направления в исследовании синтаксиса целого текста. – Лингвистика текста / Матер. науч. конф. – Ч.1. –М. – 1974.

19. Черемисина Н.В. Вопросы эстетики русской художественной речи. – К., 1981.

20. Черепанова И. Ю. Текст как фактор изменения установки личности (лингвистические аспекты суггестии) : Автореф. дис. … канд. филол. наук. – Пермь, 1992.