Geum.ru

Геннадий Михайлович Левицкий Гай Юлий Цезарь. Злом обретенное бессмертие Гай Юлий Цезарь. Злом обретенное бессмертие Аннотация: Эта книга

Вид материалаКнига

Содержание


Гибель Куриона
Подобный материал:
1   ...   15   16   17   18   19   20   21   22   ...   31
^

Гибель Куриона



Триумфального шествия у Цезаря не получилось, несмотря на всю его изворотливость. Африка первой осмелилась заявить: без большой крови власть в мировом государстве захватить невозможно.

Блистательный оратор, любимец римских плебеев Гай Скрибоний Курион словно желал доказать, что талантливый человек талантлив во всем. Он принес победу Цезарю на идеологическом фронте и продолжал радовать его успехами на полях сражений. Он с легкостью овладел Сицилией и получил огромный плодородный остров в управление. Далее Цезарь попросил Куриона захватить Африку.

Военные удачи на первом этапе гражданской войны позволили Куриону думать, что очередное поручение будет легкой прогулкой. Он взял с собой только два легиона из четырех, полученных от Цезаря, и 500 всадников.

Курион высадился в окрестностях Утики и в небольшом конном сражении одержал победу над нумидийцами. Враг потерял около 120 человек убитыми, но такая несущественная победа явилась поводом для того, чтобы воздать Куриону величайшие почести – войско провозгласило его императором.

Значение слова «император» на протяжении долгой истории менялось, и первоначально оно не имело ничего общего с самым высоким монархическим титулом. Аппиан вносит ясность в этот вопрос:


Это почетное имя дается полководцу воинами, которые тем самым как бы свидетельствуют, что он достоин быть их повелителем. В старину полководцы принимали эту почесть в награду за всякие великие дела, теперь же, как я узнаю, чтобы заслужить ее, необходимо уложить 10 тысяч человек.


Честолюбие может быть движущей силой прогресса и причиной величайших открытий, но если его слишком много – оно поощряет глупейшие поступки и ведет к гибели. Поступки человека, оказавшегося в полной власти этого чувства, легко предсказуемы. Курион решил повторить путь победителя Ганнибала.


Еще когда Курион плыл из Сицилии, африканцы предполагали, что он из честолюбия разобьет лагерь возле вала Сципиона, привлеченный славой его подвигов, и отравили там воду. <…> Курион устроил стоянку, и войско тотчас заболело. У тех, кто пил воду, зрение становилось неясным, как в тумане, наступал глубокий обморок и после него разнообразные извержения пищи и судороги во всем теле. Вследствие этого Курион начал переносить лагерь к самой Утике, ведя войско, ослабевшее от болезни, через большое и длинное болото.


После таких испытаний Куриону следовало бы поостеречься от встреч с врагом, но весть о победе Цезаря в Испании призвала его легата совершить нечто достойное в Африке. Опять же, появился ложный слух, что противник – немногочисленный и ослабленный – находится совсем рядом. «Доверяя этой ложной молве, Курион жарким летом, около третьего часа дня, песчаной и безлюдной дорогой повел главные силы» навстречу, как ему казалось, победе и славе. Путь по африканской земле для италийцев оказался труднейшим испытанием, «ибо если и оставалась кое – какая зимняя влага, она была высушена жаром солнца».

Врага римляне, в конце концов, нашли, но далеко не такого слабого и немногочисленного, как предполагали: хозяева Африки преградили путь к реке и вовсе не собирались бежать от римского меча в ослабевших руках. Введенный в заблуждение, Курион поднялся на холмы с войском, измученным усталостью, зноем и жаждой.

Позиция римлян была неплохой, но если боги хотят наказать – они отнимают разум. Когда нумидийцы приблизились к месту римской стоянки, «Курион с весьма неразумной смелостью начал спускаться с холмов, ведя совершенно ослабевшее войско».

То, что происходило дальше, трудно даже назвать битвой. Описание этой бойни есть в «Гражданской войне».


Неприятельская конница начала с обоих флангов обходить нашу боевую линию и топтать наших людей в тылу. Когда отдельные когорты выбегали из боевой линии, то не утомленные еще и подвижные нумидийцы уклонялись от нашей атаки, а когда наши пытались вернуться назад в строй, они их окружали и отрезали от главных сил. Таким образом, было одинаково опасным как оставаться на месте и держать строй, так и выбегать, чтобы рискнуть сразиться. Численность врагов от присылки царем подкреплений то и дело увеличивалась, а наши от усталости выбивались из сил; к тому же и раненые не могли выйти из линии, и нельзя было унести их в безопасное место, так как весь фронт был плотно окружен неприятельской конницей. Они отчаялись в своем спасении и делали то, что вообще делают люди в последнюю минуту жизни: либо плакались на свою смерть, либо поручали своих родителей заботам тех своих товарищей, которых судьба, может быть, спасет от гибели. Вообще все было полно страха и печали.

Как только Курион увидел, что при всеобщей панике не слушают ни его ободрений, ни его просьб, он ухватился в крайности за последнюю надежду и приказал двинуться всем со знаменами для занятия ближайших холмов. Но они были уже заняты конницей, которую успел послать туда Сабурра. Вот теперь наши дошли до полного отчаяния. Часть из них попыталась бежать и была перебита конницей, другая часть, хоть ее никто не трогал, бросилась на землю. Префект конницы Гней Домиций, подъехав с немногими всадниками к Куриону, уговаривал его спасаться бегством и спешить в лагерь, обещая при этом не покидать его. Но Курион твердо заявил, что после потери армии, вверенной ему Цезарем, он не вернется к нему на глаза, и погиб в бою с оружием в руках. Только очень немного всадников спаслось из этого сражения. Пехотинцы же были перебиты все до единого.


Нумидийцы отрезали голову Куриона и доставили ее царю Юбе в качестве самого почетного трофея.

Человек, наделенный и талантами и пороками, необычайно интересный и яркий, Курион был, конечно, ценнее для Цезаря, чем два обреченных легиона.

Историк Т. Моммзен пишет:


Не без причины доверил Цезарь важнейший самостоятельный пост неопытному в военном деле и известному своей развратной жизнью молодому человеку: в этом пламенном юноше была искорка Цезарева гения. И он, как Цезарь, осушил до дна чашу удовольствий; и он не потому стал государственным человеком, что был воином, а наоборот, меч вложила ему в руки политическая деятельность; и его тактика была основана на возможно быстром применении незначительных военных сил; его красноречие точно так же не щеголяло округлостью форм, но было отражением глубоко прочувствованной мысли; его характер также отличался легкостью, даже легкомыслием, привлекательной откровенностью и способностью наслаждаться минутой. Если, как говорит о нем его полководец, юношеская горячность и высокая отвага толкнули его на неосторожные поступки, и если он, слишком гордый, чтобы получить прощение за извинительный промах, искал смерти, то и в истории Цезаря нет недостатка в минутах такой же неосторожности и такой же гордости. Можно только пожалеть о том, что такой богато одаренной натуре не было дано перебродить и сберечь себя для следующего поколения, такого скудного талантами и так быстро подпавшего страшному господству посредственностей.


Не менее печальной была судьба легионеров, оставшихся в лагере под Утикой. Им ничего не оставалось делать, как покинуть негостеприимную Африку. Однако это оказалось весьма проблематично: командующий флотом бежал со всеми кораблями, не взяв с собой никого из находящихся на берегу.

В последней надежде легионеры обратились к стоявшим в море купеческим кораблям. Они сопровождали войско в надежде заработать на обслуживании армии и покупке по бросовым ценам военной добычи. На этот раз заработать традиционным способом не удалось, некоторые из них вняли просьбам и приблизились к берегу.


Но когда солдаты все вместе поднялись на корабли, те начали тонуть. Тогда купцы большую часть солдат, успевших выйти в море и имевших деньги, бросили в воду, прельстившись их деньгами. Вот что случилось с теми, которые взошли на корабли. С оставшимися же на берегу еще ночью произошло иное, хотя и нечто подобное. Днем они сдались врагу, а когда прибыл Юба, он поставил их около стены и приказал переколоть как остатки своей победы. Таким образом погибло два римских легиона, прибывших с Курионом в Африку, погибли все всадники, легковооруженные и обозная прислуга.


Это – свидетельство Аппиана. А вот что констатирует Светоний:


Во всей междоусобной войне Цезарь не понес ни одного поражения. Терпеть неудачи случалось лишь его легатам: так, Гай Курион погиб в Африке…


Что ж, можно согласиться с античным автором, тем более неудача в Африке не смогла преломить ход войны. Однако именно на примере этой катастрофы противоположная партия сделала вывод, что с Цезарем можно бороться и побеждать. В Африке потерпели провал надежды Цезаря, – ведь он надеялся добиться власти относительно мирным путем. Далее началась настоящая гражданская война – самая кровавая и жестокая в истории Рима.

Уже на пути из покоренной Испании Цезарь столкнулся с чрезвычайно упорным сопротивлением жителей портового города Массалии (ныне Марсель). Защитники были доведены до крайности непрерывными атаками, голодом, заразными болезнями, но не желали подчиниться узурпатору. Легионерам Цезаря пришлось совершать чудеса храбрости, чтобы заставить массальцев покориться. Источники приводят пример легионера Гая Ацилия, который в морском сражении у Массалии «вскочил на вражеский корабль и, когда ему отрубили мечом правую руку, удержал щит в левой, а затем, нанося этим щитом удары врагам в лицо, обратил всех в бегство и завладел кораблем».

Легионеры грозились перебить все мужское население Массалии, а город разграбить, и Цезарю с большим трудом удалось их удержать.