Иван ефремов таис афинская

Вид материала

Подобный материал:

1 ... 25 26 27 28 29 30 31 32 ... 44

неверном пути, не так ли? - Он повернулся к индийцам, и один из них,

видимо переводчик, быстро проговорил что-то на красивом певучем языке.

Один из гостей с самой дремучей бородой энергично закивал и сказал

через переводчика:

- Наше впечатление: эллинские художники перестали любить жен и теперь

больше любят мужей.

- Странное впечатление! - пожал плечами Лисипп, а Клеофрад впервые

широко, с оттенком злорадства, улыбнулся.

- Я ничего не знаю! - сказала Таис. - Кто такой Агесандр и что за

статуя?

- Новый скульптор появился, великий мастер. Его статуя Афродиты для

храма на Мелосе, - пояснил Лисипп, - прославилась среди ваятелей, хотя,

мне кажется, она больше похожа на Геру.

- Моделью служила явно не эллинка, а скорее сирийка. У этих женщин

прекрасные груди и плечи, но отсутствует талия, зад плоский и вислый. Ноги

всегда негармонично тонкие, - перебил Клеофрад.

- Все это Агесандр умело задрапировал, - сказал Диосфос, еще один

ваятель, знакомый Таис.

- Но не сумел скрыть неуклюжей средней части тела, - возразил Лисипп,

- и плохо развитой нижней части живота.

- Не понимаю восторгов, - спокойно сказал Клеофрад, - я не обсуждаю

мастерства Агесандра, и нет у меня зависти к его великому умению, а только

неприятие выбора модели. Разве у его богини эллинское лицо? Он придал ей

канонический профиль, но кости головы покажутся хрупкими и узкими, как и

следует для сириянки или иной женщины из народов восточного берега. Разве

никто не заметил, как сближены ее глаза и узки челюсти?

- Что же в этом плохого? - усмехнулся Стемлос.

- Плохо даже для твоих лошадей, - парировал Клеофрад, - вспомни

широкий лоб Букефала. А для нас, эллинов, древних критян и египтян самый

излюбленный образ - это Европа, переводи, как хочешь это древнее имя:

эвриопис - широкоглазая или эвропис - широколицая, а вернее, и то и

другое. До сих пор кости Европы носят на празднике Эллотии на Крите в

огромном миртовом венке. Следовало бы и нам, художникам, больше смотреть

на своих жен и их прародительниц, а не щеголять поисками чужеземных

моделей, которые, может быть, и хороши, но наши прекрасней.

- Здоровья тебе, Клеофрад! - воскликнул Лисипп. - Одно из многих

прозвищ моей приятельницы Таис как раз широкоглазая. Разве ты не заметил,

как похожа она лицом на Афину Партенос Фидия? Знаешь, та парадигма -

модель для нескольких копий, в короне и с глазами из хризолита?

К удивлению присутствующих, индийцы стали кланяться, складывая руки и

восклицая что-то одобрительное.

- Тебе-то хорошо, Эвриопис, - улыбнулся Лисипп Таис, посмотрел на

Эрис и добавил: - Мы звали тебя послужить моделью для спора. Придется тебе

и Эрис постоять обнаженными. Мы хотим увидеть в тебе сочетание древней

критской и нашей эллинской крови. А в Эрис тоже слились древняя нубийская

и другая, либийская, что ли. - Он показал на тяжелый широкий табурет для

модели. Таис послушно сбросила одеяние на руки не терявшей спокойствия

Эрис. Общий вздох восхищения пронесся по мастерской. Здесь все

преклонялись перед женской красотой, ценя ее как величайшую драгоценность

природы.

- Морфе телитерес гоэтис! О чарующие, обворожительные женские формы!

- воскликнул один из молодых поэтов, хиосец. Клеофрад замер, приложив

ладонь щитком к левому виску, и не сводил глаз с меднозагорелой фигуры,

стоявшей непринужденно, как будто наедине с зеркалом, а не на подставке

перед собравшимися. Спокойная уверенность в собственном совершенстве и в

том, что она не может вызвать среди художников ничего, кроме благоговения,

окружили молодую женщину ощутимым покровительством бессмертных.

- Нашел ли то, что искал? - спросил Лисипп.

- Да! - почти крикнул Клеофрад.

Индийцы вздрогнули, с удивлением взирая на загоревшегося вдохновением

эллина.

- Вот древнейший облик жены, - с торжеством сказал Лисипп, - крепкая,

невысокая, широкобедрая, круглолицая, широкоглазая - разве она не

прекрасна? Кто из вас может возразить? - обратился он к ученикам.

Лептинес, ваятель из Эфеса, сказал, что именно этот облик два века

назад воссоздавали художники Ионии, хотя бы Экзекиас или Псиакс.

- Они будто копировали ее лицо и тело, - ваятель показал на Таис.

- Я не могу пояснить тебе причину, - сказал Лисипп, - всего два

канона скульптур модны с прошлого века. Один - в подражание

непревзойденным Корам Акрополя - воспроизводит высокую жену с могучей

грудной клеткой, с широко расставленными грудями, широкими плечами и

брюшными мышцами, подобную атлетам - мужам. Они малоподвижные и не

нуждаются в сильном развитии задних мышц, поэтому более плоски позади.

Другой канон, введенный Поликлетом, Кресилаем, может быть, даже Фрадионом,

- это широкоплечая, узкобедрая, малогрудая жена, без талии, более похожая

на мальчика, также с неразвитыми позади мышцами. Таковы бегуньи, амазонки,

атлетки этих художников. Ты, эфесец, знаешь статуи, что создали для

святилища Артемис в твоем городе названные мною ваятели сто или больше

лет?

- Они испортили облик Артемис и амазонок! - воскликнул Лептинес. -

Влюбленные в юношей-эфебов, они старались в жене найти тот же образ

мальчика. А зачем истинному мужу мальчик вместо жены? Простая и суровая

жизнь моих предков, бежавших от дорийских завоевателей на берега Малой

Азии, создала крепких, сильных, гибких жен небольшого роста. От них и

карийских и фригийских жен, что ушли дальше к северу и добрались до Понта

на реке Термодонт, возник город амазонок. Они служили Артемис с девизом

"Никакого подчинения никакому мужу".

- Как интересно ты говоришь, ваятель, - воскликнула Таис, - так я -

жена для нелегкой жизни?

- Из чистого древнего рода, тех, кто жил трудно, - отвечал Лептинес.

- Эфесец, ты увлек нас в сторону, - вмешался Лисипп, - хотя и

говоришь интересно. Эрис, становись сюда! - Он показал на второй табурет

рядом с Таис.

Черная жрица вопросительно посмотрела на хозяйку.

- Становись, Эрис, и не смущайся. Это не обычные люди, это художники.

И мы здесь не просто жены, а воплощение богинь, нимф, муз - всего, что

возвышает мужа-поэта, устремляя его мечты в просторы мира, моря и неба. Не

сопротивляйся, если они будут ощупывать тебя. Им надо знать, какие мышцы

скрыты под кожей, чтобы изобразить тело правильно.

- Я понимаю, госпожа. Почему здесь только мужи, а нет жен ваятельниц?

- Ты задала глубокий вопрос. Я спрошу Лисиппа. Самой мне думается,

что между нами нет такой любви и стремления к облику жены, как у мужей. А

до понимания красоты вне личных отношений мы еще не доросли... может быть,

из последовательниц Сапфо лесбосской есть и ваятели жены?

Эрис стала рядом, темная, как египетская бронза, без того уверенного

кокетливого превосходства, какое переполняло Таис, но с еще большим

спокойствием равнодушной к земным хлопотам богини, лишь юная живость

которой избавляет от впечатления суровой, даже печальной судьбы.

- Бомбакс! - издал возглас изумления Лептинес. - Они похожи!

- Я так и полагал, - сказал Лисипп, - одинаковое назначение их тел и

равная степень гармонии ведут к неизбежному сходству. Но разберем эти

черты по отдельности, чтобы понять Агесандра и его предшественников,

повернувших моду эллинской скульптуры к чуждым образам и моделям. Ты,

Клеофрад, и ты, Лептинес, хотя и молодой, но, видимо, смыслящий в истинном

языке форм тела, будете поправлять или дополнять меня, не слишком большого

знатока женской красоты.

Не следует повторять распространенной ошибки художников Эллады, от

которой были свободны ваятели и живописцы Египта и Крита. Особенно это

важно, когда вы стараетесь создать собирательный образ назначенный донести

красоту до всего народа, а не только сделанный для одного заказчика и

рождающийся служить лишь двум: ему и самому художнику. Часто боги, одаряя

художника даром видения и повторения, вкладывают ему нежную,

чувствительную душу, отнимая за это часть мужества....

Лисипп заметил, как вспыхнули щеки и сошлись брови у его слушателей.

- Я не хочу обвинить художников в малой мужественности в сравнении со

средним обычным человеком. Я говорю о геракловом мужестве в гневной душе,

наполняющем героев и людей выдающихся. По сравнению с ними вы нежны...

- И что же в этом плохого? - не стерпел Лептинес, перебив учителя.

- Ничего. Но спрос с большого художника, как с героя, не меньше, если

он задался созданием великого произведения искусства! А малое мужество

ведет нас к ошибке в выборе модели и образа жены, мы говорим о женах, и

здесь это важнее всего. Как часто художник выбирает модель и создает

изваяние девы или богини с крупными чертами лица, мужеподобную,

широкоплечую и высокую. Герой никогда не выберет такую, не выберет ее и

сильный, мужественный человек, водитель людей. Герою нужна жена, полная

женственной силы, способная быть ему подругой и могучее потомство

вырастить. Такие избранницы были ведомы художникам ранних времен, ибо сами

они были одновременно и воинами, и земледельцами, и охотниками...

Смотрите и слушайте! Рост обеих, как и полагается Харитам, невысок и

почти одинаков. У Таис он, - Лисипп прищурил безошибочный глаз, - три

локтя три палесты, у Эрис на полпалесты выше. Это меньше современного

нашего канона персидских и финикийских жен в жизни.

Вторая важная особенность - сочетание узкой талии с крутизне бедер,

образующих непрерывные без малейших западинок линии амфоры, издревле

воспетые нашими поэтами и когда-то столь ценившиеся ваятелями. Теперь, с

Поликлета до новомодного Агесандра, - у жен брюшные мышцы такие же, как у

мужей, а бедра - про них забыли. Глубокая ошибка! Вот смотрите, - он

подошел к Таис, проводя ладонями по ее бедрам, - широкий таз

жены-родительницы требует уравновешивания. Чем? Конечно, развитием тех

мышц, которые слабы у мужей и менее им нужны. Вместо толстого слоя верхних

мышц живота хорошо сложенная жена имеет глубоколежащие мышцы, вот эти, -

Лисипп надавил на бок Таис так, что у нее вырвался полувздох, полустон.

И Лисипп перешел к Эрис, кладя свои шершавые, высветленные работой в

мокрой глине руки на ее темную кожу.

- Вот видите, и у нее тоже очень сильна мышца, скрытая под косой

брюшной. Она широким листом распространяется отсюда, от нижних ребер до

костей таза и до лобка. К средней линии от нее лежит еще одна в форме

пирамиды. Смотрите, как резко она выделяется под гладкой кожей.

Эти мышцы поддерживают нижнюю часть живота и вдавливают ее между

выпуклыми передними сторонами бедер, у паха. Это также результат их

усиленного развития. Запоминайте лучше, ибо тут очень наглядны отношения,

обратные статуе Агесандра, у которой живот внизу слишком сильно выступает.

Насколько я понимаю, восхитительную выпуклость бедер спереди дают

упражнения мышц, поднимающих ноги вперед. Но этого мало. У нее, - ваятель

перешел к Таис, - чрезвычайно сильны те глубокие мышцы, что притягивают

ногу к тазу. И у крито-эллинки, и у нубийкн нет ни малейшей западинки

против сочленения ноги с тазом. Это тоже не случай. Многие обладают этим

даром Харит от рождения. У Таис очертания бедер еще круче от упражнения

идущих сзади и вверх мышц: вот этой, посредине между двух больших, и

других, которых не прощупать, но они приподнимают слой верхних. Все они

соединяют таз и бедро, поворачивают ногу, отводят ее назад и в сторону,

выпрямляют туловище. Я бы назвал их танцевальными, а те, что сводят ноги,

- наездническими! Запомните, жены должны развивать свои глубокие мышцы, а

мужи - наружные. Имейте это перед собой, когда создаете образ прекрасный,

здоровый и гармоничный, сильный без грубости, какими и надлежит быть

дочерям Эллады. И не только Эллады - всей Ойкумены! Гибкость без утраты

силы Эроса и материнства! Вот идеал и канон, далекий от милосской статуи

Агесандра и в равной степени от бегуний и амазонок Поликлета. Жена не есть

нежный юноша, она противоположна и более сильна. У жен всех народов

распространены танцы с извивами талии, виляниями и покачиванием бедрами.

Это естественные для них движения, упражняющие глубокие мышцы, создающие

гибкую талию и полирующие внутренние органы ее чрева, где зачинается и

создается дитя. Там, где нет этих танцев, ибо, как я слышал, некоторые

народы их запрещают, там деторождение мучительно и потомство слабее.

Великий ваятель закончил речь и отступил довольный, а бурный восторг

учеников, слушавших затаив дыхание, выразил общее согласие.

Клеофрад перешел со своего места и встал между Таис и Эрис.

- Никто не мог сказать более ясно и мудро, чем ты. Я добавлю только

одно, может быть потому, что агесандровская Афродита запомнилась как

пример, мне антагонистичный. Взгляните, перед вами две прекрасные жены

очень разных народов. Великий Лисипп сразу показал нам, насколько они

похожи, созданы богами по одному канону. Но он забыл об очень важной черте

красоты - у обеих груди расположены высоко, широкочашные и более округлы,

чем у модели Агесандра. У его Афродиты, несмотря на зрелость тела, груди

приострены, как в юности, и в то же время их метрические средоточия по

меньшей мере на целый дактиль опущены ниже, чем у Таис и Эрис. Это не

ошибка мастера, а лишь слепое следование модели - у сириек нередки такие

пропорции.

- Ты прав, Клеофрад, я хуже тебя запомнил творение Агесандра, и я

согласен с тобою, - ответил Лисипп.

И великий скульптор Эллады, и оставшийся безвестным мастер немногих

изваяний женщин, если бы смогли прозревать будущее, огорчились бы куда

сильнее, узнав, что тысячелетия спустя неправильная трактовка Агесандром

женского тела будет принята художниками грядущего за истинный канон

эллинской красоты...

- Ты тоже хочешь добавить что-то, Лептинес? - спросил Лисипп.

Эфесский ваятель простер руку, призывая к тишине.

- Ты также ничего не сказал о задней стороне тела.

- Там нет особенностей в сравнении с Агесандром, то есть со статуей,

пробудившей спор между нами, - нахмурился Лисипп.

- Нет, великий мастер, есть! И ты сам сказал об опущенных и плоских

ягодицах сирийской модели Агесандра. Как видишь, наша модель сфайропигеон

(круглозадая), - он провел ладонью по воздуху, повторяя очертания Таис и

не смея коснуться ее тела.

- Да, конечно! Причина та же - развитие танцевальных мышц, выгибающих

тело назад и вперед. Их наибольшая выпуклость перемещена выше и сильнее

выступает, образуя резкую округлость. Милосская статуя плоска в верхней

части, модели Поликлета и Кресилая вообще плоскоспинные. Глядя на эти

модели, ясно видишь, что, танцуя не только балариту, но даже эвмелейю, они

не достигнут первенства. А наши гостьи способны на любой самый трудный

танец, не правда ли, Таис?

- Зачем спрашивать у "четвертой Хариты"? - воскликнул Лептинес. -

Может ли она? - он указал на Эрис.

- Покажи им, Эрис, прошу тебя, что-нибудь из танцев Великой Матери, -

сказала Таис. - Это нужно для них.

- Зачем?

- Для понимания женской силы и красоты, для создания изображении

богинь, захватывающих воображение тех, кому не пришлось в жизни встретить

тебе подобных.

- Хорошо, госпожа!

Эрис вынула из волос кинжал и благоговейно подала его Таис. Лептинес

попытался было посмотреть оружие, но Эрис так сверкнула на него глазами,

что он отдернул руку. Зато Лисиппу она позволила взять кинжал. Великий

художник замер при виде древней драгоценности. Узкий клинок из твердейшей

черной бронзы, отделанный параллельными золотыми бороздками, увенчивал

рукоятку из электрона в форме "тау" очень тонкой работы. Верхняя

горизонтальная перекладина, слегка выгнутая, с головами грифов на обоих

концах, была отлита заодно с утолщенной посередине цилиндрической ручкой,

пересеченной поперек кольцеобразными бороздками. Между бороздками с

внешней стороны ручку украшали три круглых черных агата. У клинка рукоятка

разветвлялась надвое, охватывая утолщенное основание двумя когтистыми

лапами грифов. Оружие создавали мастера, умершие немало веков тому назад.

Оно стоило больших денег, однако все черные жрицы были вооружены точно

такими кинжалами. Таис взяла нож у Лисиппа, и Эрис облегченно вздохнула.

Повернув голову к Таис, она попросила напеть утренний гимн Матери Богов.

- Начни медленно, госпожа, и ускоряй ритм через каждую полустрофу.

- "Ранней весной я иду по белым цветам асфоделей, - начала Таис, -

выше встает солнце, ускользает тень ночи..."

Эрис подняла руки над головой, сложив их особенным способом -

ладонями вверх, и медленно стала выгибаться назад, устремив глаза на свою

грудь. Когда темные кончики ее широких, как степные холмы, грудей встали

вертикально, будто указывая в зенит неба, Эрис повернула лицо направо и,

отбивая ритм правой ногой, начала поворачиваться справа налево, поднимая и

вытягивая для равновесия правую ногу. Между полузакрытыми веками ее глаз

просвечивали полоски ярких голубых белков, а рот сложился в недобрую

белозубую усмешку.

Таис ускорила ритм напева. Не меняя позы, Эрис вращалась то в одну,

то в другую сторону, неуловимо перебрасывая ступни босых ног.

Лисипп радостно показывал на нее - кто еще мог бы сделать такое?

Таис хлопнула в ладоши, останавливая Эрис, и та, распрямившись

рывком, замерла.

Фрагмент танца произвел сильнейшее впечатление на индийских

художников. Старший из них склонился вперед, простирая руки, Эрис

остановилась. Он сорвал драгоценный камень, сверкавший над его лбом в

головной повязке, и протянул Эрис, проговорив что-то на своем непонятном

языке. Эрис посмотрела на хозяйку, та - на переводчика.

- Наш прославленный мастер подносит свою единственную драгоценность в

знак предельного восхищения совершенством души, тела и танца: всех трех

главных составляющих читрини, - сказал переводчик.

- Видишь, Эрис? Придется взять дар. От такого знака уважения не

отказываются. Чужеземец разглядел в тебе совершенство души. Как сказал

индиец? Читрини? Что это такое? - громко спросила она.

- Попросим почтенного гостя разъяснить, - поддержал Лисипп.

Пожилой индиец попросил доску с нанесенным на нее слоем алебастра.

Такие употреблялись художниками для больших эскизов. Переводчик выступил

вперед, поклонился, воздел руки и сложил их передо лбом в знак готовности

служить гостю и хозяину.

- Поклонение женщине, ее красоте у нас, мне кажется, сильнее, - начал

индиец, - и сила прекрасного в нашей стране больше, чем у вас. Мы считаем,

что любовное соединение мужчины и женщины в должной обстановке увеличивает

духовность обоих и улучшает Психею - душу зачинаемого потомства. Сами

великие и величайшие боги не только покорны чарам небесных красавиц -

апсар, гетер в вашем понимании, но и пользовались ими, как могущественным

оружием. Главная гетера небес Урваши назначена соблазнять мудрецов, когда

они достигают слишком высокого совершенства в могуществе с богами. У нас

физическая любовь возвышена не только до служения красоте и тайнам

природы, как в Элладе, но и до служения богам, как это было у предков

индийского народа на Крите, в Азии и Финикии.

В сонме богов и богинь многочисленны солнечные красавицы небес -

сурасундари или апсары, помощницы Урваши. Одно из главных дел их -

вдохновлять художников на создание прекрасного для понимания и утешения

всем людям. Солнечные девушки несут нам, художникам, собственный образ, и

потому называются читрини: от слова читра - картина, изваяние, словесное

поэтическое описание. Наделяя волшебной силой искусства, способностью

творить чудо красоты, читрини подчиняют нас всеобщему закону: кто не

Blog

Иван ефремов таис афинская