Е жедневные новости 17 ноября 2009 г
| Вид материала | Документы |
СодержаниеСемнадцать лет российскую фармацевтику лечили не тем лекарством |
- Е жедневные новости 22 июля 2009, 494.95kb.
- Е жедневные новости 12 октября 2009, 611.94kb.
- Е жедневные новости 8 июля 2009, 465.25kb.
- Е жедневные новости 13 апреля 2009, 303.7kb.
- Е жедневные новости 30 сентября 2009, 313.76kb.
- Е жедневные новости 3 августа 2009, 380.42kb.
- Е жедневные новости 29 апреля 2009, 470.14kb.
- Е жедневные новости 31 августа 2009, 416.04kb.
- Е жедневные новости 17 сентября 2009, 389.99kb.
- Е жедневные новости 8 июня 2009, 383.01kb.
Семнадцать лет российскую фармацевтику лечили не тем лекарством
(Российская газета)
Александр Емельяненков
Производители лекарств зарабатывают в год на одном американце шестьсот долларов, столько же в Японии, во Франции - 410, в Чехии - 128. В России потребление медикаментов на душу населения пока не превышает 2,5 тысячи рублей. Но каждое новое повышение пенсий и прожиточного минимума продавцы лекарств и БАДов ждут с не меньшим вожделением, чем старики и инвалиды.
Чей именно бизнес процветает на наших болячках и кого благодарить в случае счастливого избавления от недугов - когда лекарство действительно помогло?
В списке пятидесяти крупнейших фармацевтических компаний мира Россия не представлена. А полста наиболее заметных российских производителей (включая СП c инофирмами) дают в совокупности результат - 0,284 процента мирового рынка, или 1,87 миллиарда долларов по объему продаж в абсолютном выражении. Это на уровне одной-единственной компании Kyowa Hakko Kirin, замыкающей список Тор-50 мировой фарминдустрии.
За последние семнадцать лет - с тех пор, как было упразднено Министерство медицинской промышленности СССР и его функции частично передали сначала в минздрав, а 1996 году в минпром - отрасль как нечто целое, управляемое, с возможностью государственной постановки задач перестала существовать.
Тем временем объем мирового фармацевтического рынка достиг 657,7 миллиарда долларов (в ценах производителей). Крупнейшие компании - их называют для краткости "Большая Фарма" - имеют годовой доход более 3 миллиардов и тратят на новые разработки не менее 500 миллионов в год. Уцелевшая в России фармацевтика производит дешевую однотипную продукцию и, в лучшем случае, импортные дженерики на привозных субстанциях.
Правда и статистика
Переломить тенденцию и решить многие накопившиеся проблемы призвана "Стратегия развития фармацевтической промышленности Российской Федерации на период до 2020 года", которая по заказу минпромторга разработана в ЗАО "Исследовательский институт химического разнообразия Центра высоких технологий "ХимРар".
Цена вопроса, как следует из паспорта программы, - 177,62 миллиарда рублей.
- Стоимость госконтракта на разработку самой программы - около 19 миллионов, - сообщил по памяти руководитель инновационного отдела ЦВТ "ХимРар" Олег Корзинов. - Под нашим началом соисполнителями выступили двенадцать или пятнадцать организаций, в том числе "Фарм-стандарт", "Валента-Фарм", "Ремедиум", медицинская академия им. Сеченова и другие.
На инновационные проекты в этой сфере у государства просят до 2017 года 30 миллиардов рублей (миллиард долларов - для ровного счета). А дальше, мол, компании встанут на ноги, и дело само пойдет. Нужна, правда, еще одна малость: для получения двухсот отечественных инновационных препаратов (а именно в этом состоит стратегическая цель) необходимо иметь к 2015 году четыре-пять тысяч молодых ученых и 400-500 специалистов-руководителей с опытом исследовательской работы, как на ведущих зарубежных фирмах. Где их взять? Для организации послевузовской подготовки и оснащения лабораторий запрашивается еще один миллиард долларов.
Иначе провал между наукой и российской фарминдустрией, предупреждают авторы новой "Стратегии...", рискует превратиться в пропасть. И чтобы избежать худшего сценария, зияющую яму предлагают уже сейчас завалить двумя миллиардами зеленых.
Между тем, по данным минпромторга, в 2005 году российскими фармпредприятиями произведено препаратов на 30 миллиардов рублей, в 2006-м - уже на 36 (в ценах производителя). А по итогам 2008 года объем продаж пятидесяти крупнейших российских фармпроизводителей достиг 1,87 миллиарда долларов, с учетом иностранных компаний - 13,6 миллиарда. Это дало основания заявить, что фармацевтический рынок в России, во многом благодаря госпрограммам, "развивается динамично и через десять лет объем продаж лекарственных средств в нашей стране будет составлять около 1,5 триллиона рублей - фактически мы должны выйти на среднеевропейский уровень потребления лекарственных препаратов".
В Комитете Госдумы по охране здоровья этим планам готовы аплодировать. Вот только как перевести их в практическую плоскость?
- Консолидированный бюджет здравоохранения, то есть все, что тратит наша страна, включая федеральный уровень, уровень субъекта Федерации и муниципальный, составляет сегодня 1,2 триллиона рублей, - делится сомнениями заместитель председателя думского комитета, академик РАМН Сергей Колесников. - В большинстве цивилизованных стран бюджетные затраты на лекарства составляют не более 20-30 процентов от общих затрат на медпомощь. При таком раскладе, если мы, конечно, считаем себя страной цивилизованной, расходы на здравоохранение в России должны вырасти до немыслимого ныне уровня - 5 триллионов рублей в сегодняшних ценах. Мы, медики, совсем не против. А как наш трижды любимый минфин?
Задумаемся и мы над сказанным: 1,5 триллиона рублей (или 50 миллиардов долларов) - это почти четырехкратный рост от общего объема нынешних продаж фармпрепаратов в России. То есть в течение этих десяти лет объемы продаж должны прирастать ежегодно на 40 процентов. А если принять в расчет, что доля отечественного производства к этому времени должна сравняться с объемом импорта лекарств (50 на 50 - так записано в "Стратегии..."), то российский сегмент разработки и производства фармпрепаратов должен ежегодно прирастать на 130-140 процентов.
Откуда и как? Ведь национализировать ушедшие в рыночное плавание наиболее лакомые островки отечественного фармпрома никто не планирует, да и вряд ли это даст ожидаемый эффект. А собирать в кулак под крылом у государства и накачивать бюджетными деньгами то, что еще осталось в федеральной собственности, судя по всему, поздно. Не говоря о том, что это встречало, встречает и будет встречать скрытое сопротивление.
За примерами далеко ходить не надо: попытки консолидировать оставшиеся активы российской фармацевтики, подавить коррупцию в сфере обращения лекарственных средств и хоть как-то обозначить тут роль государства, а стало быть - интересы большинства населения, предпринимались неоднократно.
Попытка - не пытка?
Автору этих строк довелось быть среди организаторов "круглого стола", который проходил в Минздраве России 22 января 1997 года. Центральная тема, что тогда обсуждалась - "Вопросы национальной политики в области лекарственных средств. Кто и какими препаратами снабжает сегодня страну?", свежа и актуальна, как будто не прошло с тех пор одиннадцати с лишним лет. Представители Комитета Госдумы по охране здоровья, которым руководил в то время Николай Герасименко, не скупились на примеры. Уже тогда, констатировали они, значительная часть российских производителей переключилась на розлив и упаковку продукции иностранных фирм. Из того, что было на слуху, - брынцаловский "Ферейн" и датский инсулин. Торговля фармпрепаратами без лицензии, с истекшими сроками годности, навязчивая реклама биодобавок - это все было фоном, на котором в муках рождался закон "О лекарственных средствах".
- Коррумпированная система активно борется против закона, - утверждали его разработчики. - Она вымела и отторгла большую часть специалистов, мешающих ей, заменила их людьми, удобными для системы.
Спустя год, летом 1998-го, Госдума приняла-таки закон "О лекарственных средствах". А участники и приглашенные к той дискуссии первый замминистра здравоохранения Алексей Москвичев, начальник управления госконтроля лекарств и медицинской техники минздрава Рамил Хабриев, председатель Комитета фармации в правительстве Москвы Елена Тельнова, да и глава думского Комитета по охране здоровья Николай Герасименко еще долго трудились на прежних и новых должностях, а иные и сейчас держат руку на пульсе российского фармрынка, трепетно заботясь о его наполнении.
Еще одна попытка "спасти медицинскую промышленность" была предпринята осенью 2002 года, когда Минздрав России возглавлял Юрий Шевченко, Министерство промышленности, науки и технологий РФ - Илья Клебанов, а вице-премьером правительства, курирующим социальную сферу, уже который года была Валентина Матвиенко. Она, к слову сказать, окончила в 1972 году Ленинградский химико-фармацевтический институт.
Не знаю, по какой причине выбор пал на Литературный музей А.С. Пушкина в Москве, но именно в его стенах 18 декабря 2002 года собрали совещание, чтобы детально обсудить и поправить, наконец, незавидную судьбу российской фармотрасли. Застрельщиком выступил комитет Торгово-промышленной палаты РФ по развитию биологической и медицинской промышленности и его тогдашний председатель Валерий Хайкин. Впечатлял уже один только перечень имен и должностей участников того заседания: председатель Фармкомитета при Минздраве России академик Рэм Петров, первый заместитель министра промышленности, науки и технологий академик Михаил Кирпичников, директор НИИ судебной психиатрии имени Сербского, а в недавнем прошлом министр здравоохранения России Татьяна Дмитриева, генеральный секретарь ЕвразЭС Григорий Рапота, директор Центра "Биоинженерия" РАН академик Константин Скрябин, а также чиновники рангом пониже из минздрава, минсельхоза и прочих заинтересованных ведомств.
Словом, далеко не дилетанты собрались в тот раз, и кворум был железный. Но что особенно символично - официальную позицию минпромнауки озвучил первый заместитель министра Андрей Фурсенко. И заключалась она, если коротко, в том, что "интеллектуальная собственность, научные разработки должны передаваться в отечественную промышленность бесплатно, при условии, что эти разработки будут вводиться в производство".
Что было дальше? В ведомстве, которое объединяло в то время промышленность с наукой и технологиями, подготовили перечень мероприятий "по стратегическому развитию медицинской промышленности до 2010 года". Цель провозглашалась по сути та же, что и сегодня, - "создание высокотехнологичного, конкурентоспособного промышленного комплекса по производству медицинской продукции", чтобы как минимум на 70 процентов обеспечить свою страну и ее население качественными лекарствами и медицинскими изделиями. На структурном уровне был взят курс на "создание крупных устойчивых фармацевтических корпораций". Таким образом пытались восполнить потерю единого управления в этой сфере.
- Функции бывшего Министерства медицинской промышленности СССР были распределены между минпромнауки, минздравом и отчасти минэкономразвития, - сокрушался Михаил Григорьев, тогдашний руководитель департамента медицинской и биотехнологической промышленности в ведомстве Ильи Клебанова. - А без нормального администрирования невозможно решить задачу технического перевооружения предприятий на базе новых технологий и обновления ассортимента выпускаемой продукции.
Чем успокоилось сердце г-на Григорьева, история умалчивает. Никаких сколько-нибудь заметных следов от продекларированных шесть лет назад инициатив в ней не сохранилось.
Сомнения и соблазны
Последнее, во всяком случае, на моей памяти стремление встряхнуть и консолидировать активы российской фармацевтики было замечено весной 2007 года. Тогда предлагалось создать ОАО "Российские фармацевтические технологии". В распоряжении редакции есть копии документов, свидетельствующие о весьма высокой степени проработки этого предложения - практически готовые к подписанию проект указа президента (с приложениями), проект постановления правительства (в развитие) и пояснительные записки к ним установленного образца.
Для начала в уставной капитал интегрированной структуры предлагалось передать пакеты акций семи ОАО, находившихся тогда в федеральной собственности. Речь, в частности, шла о Московском производственном химико-технологическом объединении им. Семашко, Государственном проектном НИИ медицинской промышленности, Государственном НИИ биосинтеза белковых веществ и еще четырех организациях за пределами столицы - в том числе о Всероссийском научном центре по безопасности биологически активных веществ в подмосковном поселке Старая Купавна, Государственном НИИ технологий медицинской промышленности в Белгороде, фармацевтической фабрике в Калининграде и предприятии "Востоквит" в Бийске.
Одновременно предлагалось преобразовать в акционерные общества шесть профильных ФГУПов и по завершении этой процедуры также внести их акции в уставной капитал ОАО "Росфармтехнологии". Чтобы не утомлять названиями, перечислять эти ФГУПы не буду, скажу только, что три из них находятся в Москве, по одному - в Астрахани, Белгороде и Троицке Краснодарского края.
Завершить формирование интегрированной структуры планировали к декабрю 2007 года.
Но были, видимо, в высоких кабинетах и другие мнения на этот счет, а у руководителей упомянутых заводов, фабрик и НИИ - свои виды на самоопределение в соблазнах рыночной стихии. Явно опасаясь усиления роли государства как регулятора в этой сфере, еще сохранившиеся в госсобственности активы стали срочно распродавать. И тут было на кого равняться.
Как раз в эти годы германская Stada Arzneimittel AG, уже владевшая заводом "Хемофарм-Обнинск", купила за 80 миллионов евро завод "Нижфарм" в Нижнем Новгороде и за 135 миллионов долларов - "Макиз-Фарма" в Рязанской области. Старейший в России фармкомбинат "Акрихин" (Московская область) приобрела польская Polpharma, сделку оценивают в 80-100 миллионов долларов. Контрольный пакет (51 процент акций) подмосковного фармзавода "ЗиО-Здоровье" за 60 миллионов долларов выкупила компания Actavis (Исландия).
Словом, ничего ожидаемого из затеи под названием ОАО "Российские фармтехнологии" не вышло: проекты указа и постановления так и остались проектами. Последний из министров медицинской промышленности СССР Валерий Алексеевич Быков - доктор наук, профессор, академик РАМН и РАСХН - возглавил к тому времени Всероссийский НИИ лекарственных и ароматических растений и с тихой грустью наблюдал оттуда за распадом и деградацией хорошо знакомой отрасли.
- Она не может существовать и развиваться в отрыве от экономики страны, - дипломатично заявил он весной 2005-го на "круглом столе" в московском Домжуре. И почти то же самое повторил в телефонном разговоре сейчас, когда широко обсуждается новая концепция развития российской фармы.
- Состояние отечественной фармацевтики - это интегральное отражение общего технологического развития страны и развития ее производительных сил.
И к этому, что называется, ни убавить, ни прибавить.
Должность обязывает
В мае 2008-го, когда одни еще лелеяли надежду на появление холдинга "Росфармтехнологии", а другие этому явно и не явно сопротивлялись, было упразднено федеральное агентство Роспром, а большинство его функций отошло к профильным департаментам минпромторга.
Незадолго до этого на должность директора Департамента химико-технологического комплекса и биоинженерных технологий в минпромторге назначен новый человек - 39-летний Сергей Цыб, выпускник "плешки", работавший с 2000 года в Москве гендиректором ЗАО "Медбиофармацентр" и ООО "Радиопрепарат".
- Судя по вашему отчеству, академик РАМН и директор Радиологического центра в Обнинске Анатолий Федорович Цыб - не просто ваш однофамилец? - уточнил я на всякий случай при личной встрече с новым руководителем департамента.
- Да, он мой отец, - оживился Сергей Анатольевич. - А вы знакомы? Это приятно...
Выходец из научно-медицинской среды, за плечами почти десять лет самостоятельной работы в фармацевтическом бизнесе, теперь на государственной службе - в самой что ни на есть центровой точке того, в чем мы пытаемся разобраться. Ну как не задать ему прямые вопросы?
- Вы, конечно, наслышаны об идее холдинга "Российские фармтехнологии"? Что помешало ее реализации?
- Я не знаю, почему идея не получила поддержки. Это было до появления нашего департамента в минпроме. И мне трудно комментировать. Я просто выскажу свое мнение. Фармацевтика - особая отрасль, высокотехнологичная и очень емкая по деньгам. Поэтому создание государственной структуры, на мой взгляд, оправдано только в том сегменте, где без поддержки государства нельзя справиться с задачей получения каких-то высокотехнологичных препаратов. И такого рода структуры в России уже созданы. Например, Роснанотех - государственная корпорация...
- Но я не об этом. Я - про сохранившиеся госактивы в российской фармацевтике. Есть что-то пригодное для консолидации? И что собираетесь с ними делать?
- Пока конкретики в этом вопросе нет. Хотя в "Стратегии..." запланировано создание интегрированных структур на основе государственно-частного партнерства. Но пока ничего конкретно об этом сказать не могу.
- Одна из функций департамента - поддержка научных исследований. За последние два года что удалось профинансировать?
- Было много предложений от РАН и РАМН в части НИОКР. Но это вопрос достаточно серьезный. Мы же говорим не просто о поддержке каких-то проектов. Все проекты, которые предлагают научно-исследовательские учреждения, должны быть в русле "Стратегии..." развития фармпромышленности. Мы провели, например, детальный анализ рынка препаратов, которые не производятся на территории России. Создали несколько межведомственных рабочих групп с минздравсоцразвития...
- Примеры можете привести? Что уже наработали ваши рабочие группы?
- Думаю, ближе к концу года мы определимся - в части нашей компетенции в этом вопросе...
Лекарство от дежавю
В какой-то момент нашего диалога начинаю ощущать, что все время не о том и невпопад спрашиваю. На противоположной стороне стола - стратегия, масштаб, перспектива. А я со своего угла все пристаю с примерами, цифрами, подробностями. Не равноценная какая-то выходит беседа. И чтобы не терзали сомнения, лучше вновь раскрыть "Стратегию..." - там все с примерами и цифрами изложено. Вплоть до 2020 года. Вникайте. Оценивайте чеканные формулировки задач, альтернативных сценариев и долгосрочных прогнозов.
Но прилипчивое дежавю все равно не отпускает. Потому что на бумаге видишь одно, а за окном - другое. Французская Servier летом 2008-го открыла собственный завод в Подмосковье. И все дружно поаплодировали: 40 миллионов евро инвестиций!
Свой завод "КРКА-Рус" в том же Подмосковье построила фирма KRKA (Словения). Венгерская Gedeon Richter по этому же примеру открыла собственное производство "Гедеон Рихтер-Рус". Сейчас это называют округлым термином "локализация", расширяют формат переговоров с крупнейшими зарубежными компаниями Novartis, GlaxoSmithkline, AstroZeneca, Sanofi-Aventis, Teva. А с той стороны, включая компании Wyeth, Jansen, Merek Sharp & Dohme, не скупясь на слова и красивые посулы, норовят склонить российских партнеров к роли упаковщика своих препаратов.
P.S.
Не так давно в Государственной Думе под эгидой фракции "Справедливая Россия" прошло заседание двух комитетов Торгово-промышленной палаты РФ - обсуждались вопросы доступности и качества лекарств в контексте все той же "Стратегии...". Участники заседания в присутствии заместителя главы Росздравнадзора Елены Тельновой единодушно решили: широко и гласно обсудить "Стратегию..." с привлечением делового сообщества ДО ВНЕСЕНИЯ документа в правительство.
Фармликбез
Инновационный препарат - это лекарственное средство, у которого фармацевтическая субстанция защищена патентом или запатентованы технологии получения готовой лекарственной формы, а также метод и способы доставки лекарства к "биологической мишени", то есть к объекту воздействия в организме человека.
ДЖЕНЕРИК - лекарственное средство, созданное на основе субстанции с истекшим сроком патентной защиты.
Бренд-дженерик - лекарственное средство, у которого действующее вещество (субстанция) вышло из-под патентной защиты, но активно продвигается его торговое наименование.
РОЯЛТИ (от англ. royalty - королевские привилегии) - это периодические денежные выплаты обладателям патентов и смежных авторских прав в виде фиксированных отчислений от продажи лекарственных средств, находящихся под патентной защитой.
Стандарт GMP (Good Manufacturing Practice - надлежащая производственная практика) - в фармацевтике это система норм, правил и указаний в отношении производства лекарственных средств, медицинских устройств, пищевых добавок и активных ингредиентов. Такой стандарт принят как обязательный в большинстве развитых стран.