Кривошеина Елена Юрьевна, аспирантка 2 курса Российской академии государственной службы при Президенте Российской Федерации Встатье рассказ

Вид материала

Рассказ

Подобный материал:

• Президенте Российской Федерации, а также на сайте Российской академии государственной, 442.53kb.
• Порядок реализации программ повышения квалификации кафедрой национальной безопасности, 108.82kb.
• Программы профессиональной переподготовки государственных служащих, планируемые для, 2857.34kb.
• Президенте Российской Федерации (1 учебный корпус). автореферат, 401.38kb.
• Социализация молодых государственных служащих в условиях реформирования государственной, 264.27kb.
• Программа 26-27 апреля 2007 г. Москва Открытие съезда: 26 апреля в 10 -00 в Российской, 309.68kb.
• Правовое регулирование деятельности некоммерческих организаций в российской федерации, 346.32kb.
• Конференция проводится 1 декабря 2011 г на международно-правовом факультете Воронежского, 70.98kb.
• Президенте Российской Федерации «Знак академии» далее конкурс, 107.94kb.
• Конференция проводится 14 апреля 2011 г на международно-правовом факультете Воронежского, 75.99kb.

Кривошеина Елена Юрьевна, аспирантка 2 курса Российской академии государственной службы при Президенте Российской Федерации

В статье рассказывается о проблемах формирования новой российской идеологии, призванной способствовать объединению и консолидации российского общества, формированию гражданского самосознания. Подробно анализируется категориальный аппарат, в том числе, современное понимание идеологии. Доказывается необходимость участия государства в формировании новой российской идеологии. Разрешается проблема, связанная с конституционным запретом на признание какой-либо идеологии в качестве государственной или обязательной.


идеология и формирование гражданского самосознания в России


В научных кругах уже более десяти лет обсуждаются вопросы формирования новой российской идеологии. Главный вопрос полемики и споров – является ли идеология неотъемлемой частью общественной структуры и обязательным элементом функционирования государства. Между тем, научная разработка данного вопроса затруднена ввиду отсутствия общепринятого категориального аппарата, четкого определения понятий, многозначности самого термина “идеология”.

В энциклопедии “Федерализм” (2000г.) идеология признается одним из наименее определенных понятий современной политологии. Т.Парсонс в работе “О структуре социального действия” понимал под идеологией систему ценностей того или иного сообщества¹. К.Мангейм в работе ”Идеология и утопия” рассматривал идеологию в качестве ориентированного в прошлое проявления консервативного мировоззрения². В марксистском обществоведении под идеологией понималась совокупность общественных идей, теорий и взглядов, отражающих и оценивающих действительность с точки зрения определенных классов. В таком аспекте рассматривались идеологии буржуазии, пролетариата, проблемы идеологической борьбы. И современные исследователи часто акцентируют внимание на классовых, групповых основах идеологии³.

Однако, в последние годы, с актуализацией проблем гражданского самосознания и единения российского общества, идеология приобретает значение не только идейной опоры отдельных социальных групп, но и важнейшего атрибута, средства бытия всего общества, объединяющего его в борьбе за самосохранение и независимое социально-экономическое и политическое развитие.

Все больше ученых глубинные истоки кризиса российских экономических реформ усматривают в мировоззренческой, культурной и социальной разобщенности народа, потере гражданского самосознания, патриотизма и гордости за свою родину. Причиной этому послужила резкая смена социальной парадигмы на рубеже восьмидесятых–девяностых годов ХХ века, экспансия экономической цивилизации, к которой общество оказалось неготовым. В то время как М.Вебер и другие западные социологи и экономисты давно доказали, что социально-экономическая жизнь народа зависит от его культурных и ценностных основ, экономические изменения должны следовать за духовными, но не предшествовать им, российские реформаторы, “заразившись идеей либерализма”, решили в одночасье превратить Россию в процветающую европейскую страну. Решительно отвергнув ценности прежнего образа жизни, традиционные мировоззренческие стереотипы, провозгласив свободу политических и идеологических взглядов, свободу совести, новые либералы жестоко наказали свой народ этой самой свободой.

Общество, которое в течение семидесяти лет воспитывалось в рамках одной официальной идеологии и определенной картины мира, растерялось перед изобилием и разнообразием новых идей, оказалось неспособным к их трезвой критической оценке. Освобождающееся от прежних ценностных и моральных стереотипов общественное сознание, стало безразборно впитывать, как губка, все те нормы и принципы, уклад жизни, которые потоком хлынули из-за рубежа. Идеологические основы образовавшихся многочисленных политических, общественных, религиозных движений, новых отечественных и иностранных СМИ оказались далекими от высоких духовных принципов. Ценности человеческой жизни, законопослушания, традиционные моральные нормы утратили свое значение. В обществе стал утверждаться культ силы и “романтически окрашенный” образ криминального авторитета.

В таких условиях общество поразил духовный вакуум. Произошел “кризис оценок”, который объяснил еще в сороковых годах ХХ века К.Мангейм в своей работе “Диагноз нашего времени”. Нейтрализация влияния ценностей на сознание людей привела к дерегуляции всей общественной жизни, кризису социальной идентичности. Неопределенность характера новых взаимоотношений в социуме, противоречия в сфере общественной морали и в системе принципов общежития, в понимании того, к какой социальной общности себя относить – все это повлекло глубокое расслоение общества. Разные социальные субъекты стали пребывать как бы в разных социальных порядках, жить по принципиально различающимся нормам и допускам.

Сегодня уже никто не отрицает той истины, что важнейшим ресурсом, капиталом, имеющим вполне реальную экономическую оценку, является здоровое общество, духовно сплоченное, сознающее свои задачи и цели. Поэтому все чаще ученые говорят о необходимости формирования идеологии России, способной объединить народ некой общей идеей. Природа не терпит пустоты, сознание должно работать и наполнять человека оптимизмом, рождать энтузиазм и формировать устойчивые эмоциональные установки для созидания и творчества, для продолжения социума.

Но в объединяющем начале идеологии таится и большая опасность для государства. Любой идеологии внутренне присуще стремление во все проникнуть и везде навести порядок. По мнению ряда ученых, сама постановка вопроса о формировании новой идеологии – это реликт тоталитарного режима, попытка взять курс на идеологическое манипулирование общественным сознанием россиян.

Часть авторов рациональное решение проблемы видят в поощрении идеологического плюрализма, создании условий для сосуществования и диалога разных концепций и взглядов¹. “В реальной жизни люди по-разному думают о том, в чем состоит общественное благо, что является главной ценностью жизни. Одни превыше всего ценят личную свободу, другие – равенство и социальную справедливость, третьи – величие и мощь собственного государства, четвертые – верность традициям и национальным святыням и т.д. Мудрость власти в том, чтобы дать проявиться всем им, не позволяя ни одной из них возобладать над остальными. Только такая власть может считаться демократической”². Более того, А.В.Рубцов доказывает, что в сосуществовании разнообразных, радикально расходящихся, часто непримиримых цивилизационных установок, идеологий заключается российская специфика. Для нее не характерны ни победа одной идеологии над другими, ни даже их синтез. “Российская цивилизация – это “сросток” (Г.Флоровский) цивилизаций, эпох, культур, укладов и т.п. и самую его несинтетичность оценивать только негативно – как раз и значило бы зачеркивать национальную социокультурную специфику”³.

В то же время ученые признают, что даже в демократическом обществе плюрализм идеологий должен иметь определенные границы идеологических споров, проходящие в пределах общей для всех конституционной основы. Тем самым государство оберегает себя от угрозы подрыва стабильности общества, хаоса и национальных бед, гражданских войн.

Все еще много остается тех, кто выступает за полную деидеологизацию общества. Концепция деидеологизации впервые появилась на Западе в шестидесятые годы ХХ века в трудах Р.Арона, Д.Белла, С.М.Липсета, Э.Шилса, А.Шлезингера и других. В идеологии увидели оппозицию рациональному научному постижению действительности. Возникли представления об идеологии как “кристаллизации ложного знания” (В.Паретто), “добровольной мистификации” (К.Мангейм), “секуляризованной религии” (Д.Белл), “неузнанной лжи” (Б.-А.Леви).

Неудовлетворенность формами идеологического осмысления действительности, отсутствием в идеологии четких границ между верифицируемым и не верифицируемым знанием, истинами и иллюзиями, породило стремление преодолеть ее ограниченность и субъективизм, прежде всего за счет постепенного насыщения сознания людей научными знаниями, точной терминологией, снижения зависимости от политических предпочтений, влияния интересов и мировоззренческих позиций. Однако концепция “конца идеологии” себя не оправдала, желаемого очищения сознания людей от неясной терминологии и символики не произошло. Родоначальник теории деидеологизации Д.Белл пришел к убеждению о неустранимости идеологических факторов из общественной жизни и высказал мысль, что истощение старой идеологии вызывает потребность новой. Так, на смену концепции деидеологизации пришла концепция реидеологизации, признававшая нарастающую зависимость политической и социальной жизни от идеологии, объединяющей народ во имя будущего, устойчивого и перспективного развития, во имя ясно осознанной цели. Как говорил древнеримский философ Сенека, “кто не знает, в какую гавань плывет, для того нет попутного ветра”.

С процессом формирования нового политического мышления в нашей стране связано второе рождение идеи деидеологизации. Идеологию обвинили в догматичности, утопичности, субъективности, духовном контроле над массами, поэтому стал вопрос о деидеологизации общественной жизни. Многие российские политики и ученые выступали против идеологии: Д.С.Лихачев – что государство должно быть свободно от идеологических функций, не связано с идеологией; И.Б.Чубайс – что “крах”, разрушение до самого основания “одного из столпов государства – идеологии” составляет суть изменений, произошедших в нашей стране; Б.Н.Ельцин – что теперь, когда с коммунизмом покончено, мы строим деидеологизированную политику, экономику, спорт, и в этом отношении у нас никаких барьеров нет.

Однако поразивший общество глубокий социокультурный кризис заставил российских политиков пересмотреть свое отношение к вопросу о формировании идеологии. При Б.Н.Ельцине был создан научный институт по разработке данной проблемы. Ее активное обсуждение продолжается и сегодня на уровне различных государственных служб и в научной среде.

Здесь возникает новый вопрос – об источнике формирования российской идеологии. Многие исследователи убеждены, что базовые ценности общества не могут быть искусственно выработаны профессиональными идеологами или механически заимствованы из иноцивилизационного опыта, они – следствие исторического и социокультурного развития данного государства и его народа¹. В то же время, отмечая неразвитость в России гражданского самосознания, признают, что новая объединяющая идея не сможет сформироваться в недрах народного сознания даже в виде общенационального эмоционально насыщенного притягательного образа, не говоря уже о какой-то вербализованной идеологеме. Надеяться на активность интеллигенции также не приходится, так как сама новая духовная и интеллектуальная элита еще не идентифицировала себя как некую общность, не осознала своих интересов и задач. Решающую роль может сыграть государство, ценностно-нормативная функция которого в России всегда была велика². Но далеко не все поддерживают государственную идеологию.

Противники государственной идеологии утверждают, что в обществе, основанном на принципах политического и идейного плюрализма, никакой идеологии, претендующей на роль государственной, быть не должно³. Тем более что об этом сказано в статье 13-й Конституции Российской Федерации.

Однако мы не говорим о навязывании обществу “идеологии сверху”, о монополии государства в идеологической сфере и нетерпимости в отношении иных идеологий и их носителей. Закрепленный в Конституции Российской Федерации идеологический плюрализм, многопартийная система, свобода убеждений не запрещают государству выступать в качестве равноправного политического субъекта, ведущего конкурентную борьбу с другими субъектами политической жизни за общественное признание и одобрение. Более того, именно государство ответственно за формирование общественных представлений о направлениях и перспективах развития, о его цивилизационном геополитическом и экономическом статусе. Любое государство через свои институты формирует, культивирует общественное сознание, можно сказать, “лепит” общество, соответствующее идеалам и целям государства. Только заботясь об образовании и просвещении общества, формировании гражданского самосознания, государство воспитает в нем сильного союзника и партнера, готового к отважным поступкам и смелым задачам. Выражаясь словами К.Юнга, “Великие новшества никогда не являются сверху, они всегда развиваются снизу вверх, подобно деревьям, которые не растут вниз кронами. Но истинно и то, что семена падают сверху”⁴.

В защиту государственной идеологии выступает и тот очевидный факт, что население России традиционно и до сих пор подвержено патернализму, “ждет от государства, от харизматического лидера не только материальной помощи, заботы, но и наставлений, лозунгов, заветного слова, указывающего путь вперед”⁵.

На практике “демонстративный отказ Российского государства от какой-либо деятельности в сфере идеологии привел к существенному снижению его субъектности в политической системе общества. Многие кризисные явления, переживаемые Россией, предопределены именно этим, поскольку уменьшение роли государства, объема выполняемых им функций ведет к тому, что автоматически возрастают возможности иных субъектов политических и финансовых элит, групп давления и т.п. Образовавшийся вакуум немедленно занимает узкокорпоративная субъектность со свойственными ей групповыми интересами”⁶. Конечно, и исходящие от государства идеологемы могут служить, в большей степени, чем всему населению в целом, каким-либо группам элит, находящимся у власти. Но государство, в силу своей социальной природы, не может полностью абстрагироваться от реальных интересов и потребностей большинства граждан, поскольку “следствием этого может стать разрушение сложившегося баланса социальных сил, их соотношения, что чревато катаклизмами и гибелью для него”¹.

И еще один вопрос, к которому нам хотелось бы обратиться – о содержании, основном стержне идеологии. Предлагаемые сегодня концепции идеологии в принципе мало отличаются от тех, что занимали умы русских философов конца XIX – начала XX веков: либерально-демократической, евразийской, социалистической, самодержавно-православной.

Официальный выбор либерально-демократического пути развития России вызвал особенно мощную волну ностальгических размышлений о самобытности России, ее особого пути, уникального менталитета народа, идеалах национальной морали. В принятии либеральных ценностей увидели опасность разрушения традиционных духовных и культурных основ российского народа. “Либерализм влечет постепенное размывание критериев добра и зла, порока и добродетели, нравственности и безнравственности…нравственно то, что разрешено законом, а законом разрешено то, что не мешает другим. В такой логике научно-технический прогресс, нейтральный сам по себе, лишь разрушает грань добра, ибо обеспечивает во все возрастающей мере как раз возможность “не мешать другим”, поступая по сути неправильно”². Стала широко обсуждаться проблема русской нации, как основного носителя российской цивилизации. “Если русский народ не восстановит себя как нацию с духовным стержнем и волей к историческому бытию, то и государство Россия окончательно утратит высший смысл своего существования и разрушится на глазах, став субъектом передела”³.

Мы не ставим в рамках данной статьи задачи анализировать все современные идейные тенденции и предлагаемые концепции пути России. Немало крупных исследований по этому вопросу проведено в последние годы. Более актуальной нам представляется постановка вопроса, предложенная А.В.Рубцовым: обсуждать не идеологически желаемое, а реально возможное, то есть то, что может быть осуществлено сегодня на практике; реально оценить, не предполагается ли заведомо тем или иным проектом попытка реализации лишь еще одной утопии⁴.

Отправной точкой рассуждений должен быть тот очевидный факт, что Россия сегодня выбрала либеральный путь развития, и вопрос стоит о “расширении или сокращении либерализующих изменений в обществе”⁵.

Православная монархия и социализм – уже пройденный этап, концепция евразийства остается больше предметом философской мысли. Реально мы приняли правила игры либерально-демократического западного общества, и в этом русле проходит новый этап нашего исторического пути.

Однако, мы бы поспорили с позицией А.В.Рубцова и некоторых других ученых, выступающих за расширение либерализма до радикального жестко-либерального режима американского типа (впрочем, эта идея была выдвинута в 1995 году!). Но и сегодня многие выступают за замещение идеологических поисков провозглашением приоритета правовых, конституционных основ государственности; неких символов, лозунгов, идеалов, отражающих российскую специфику, общечеловеческими ценностями. Так, В.Н.Кудрявцев считает необходимым, чтобы “развивалась и укреплялась демократическая, гуманистическая идеология, основы которой отражены в Конституции (правовое и социальное государство, защита прав человека и т.д.)”⁶. С.В.Калашников выступает за признанные всем мировым сообществом общечеловеческие ценности, морально-нравственные устои, гуманизм, человеколюбие, милосердие, любовь к родным и близким, семье⁷.

Да, все это верно, но отчасти… Если же смотреть глубже, то очевидно, что России сегодня усиленно навязывают идеи рационалистического вненационального проекта мира, призванного растворить её в так называемых “общечеловеческих ценностях”. “Для других субъектов истории упадок России – это уникальный исторический шанс – овладеть колоссальным потенциалом для исторического рывка, которым станет духовный и иной контроль над денационализированными людскими массами и стратегическими территориями исторического государства российского”⁸. Все успешные государства, существующие поныне, созданы не на основе “общечеловеческого” и не “гражданского мира”, исповедующими “ubi bene ibi patria” (“где хорошо, там и отечество”), а национальными героями и идеалами, воплотившимися в идеализированных самопрозваниях: “Прекрасная Франция” – “La belle France”, “Добрая старая Англия” – “Good old England”, “Святая Русь”…

Нужно понимать, что Россия – особая цивилизация с богатым культурным наследием. У нас есть уникальный опыт усвоения и ассимиляции тех культур и цивилизаций, которые приносили приходящие к нам народы. Но сегодня мы сами пытаемся войти в западную цивилизацию, сильную жесткую, перемалывающую все культуры и народы на своем историческом пути. И наша непростая задача (вопрос для размышления идеологам) – не потерять на этом этапе свой облик, свою уникальную культуру, свое имя.