Алексеева та современные политические теории опыт запада курс лекций московский государственный институт международных отношений (университет) мид россии алексеева Татьяна Александровна современные политические теории. Опыт запада. (Курс лекций)

Вид материала

Курс лекций

Содержание 5.2. Основные особенности институцио­нального подхода Формально-легальный подход 3.3. Рационализм в политике

Подобный материал:

• Программа курса «Современные политические теории» для студентов факультета Политологии, 340.8kb.
• Программа курса по курсу «Политические институты и процессы» утверждена на заседании, 286.82kb.
• Московский Государственный Институт (Университет) Международных Отношений мид россии, 116.04kb.
• Московский Государственный Институт Международных Отношений (Университет) мид россии,, 39.44kb.
• Социальное конструирование смыслов в теории координированного управления смыслообразованием, 797.74kb.
• Программа спецкурса " опыт российских реформ в зеркале общественного мнения" для студентов, 212.59kb.
• Закатов Владислав Павлович Оглавление московский государственный институт международных, 623.88kb.
• Тезисы лекций по теме: современные модели международных отношений, 71.47kb.
• Т. А. Алексеева Основы политологии Алексеева Татьяна Александровна, 79.77kb.
• Программа курса «Основы политологии» для студентов факультета международных отношений, 717.08kb.

^ 5.2. ОСНОВНЫЕ ОСОБЕННОСТИ ИНСТИТУЦИО­НАЛЬНОГО ПОДХОДА

Институциональный подход использует три основных метода иссле­дования:

♦ описательно-индуктивный;

♦ формально-легальный;

♦ и историко-компаративистский.

Начнем с описательно-индуктивного метода. Описательный подход нередко называют современной историей. Его представители прибегают к обычным историческим методам исследования и изучают события, эпохи, деятельность конкретных людей и институтов. В своих исследо­ваниях они описывают и анализируют феномены, случившиеся в про­шлом, но объясняющие современные политические феномены. Он де­лает основной акцент на объяснении и понимании, а не на формулиро­вании законов. История для них — великий учитель мудрости. Именно так работают, например, современные международники, когда ищут истоки современных конфликтов в истории.

Довольно грубо можно сказать, что история занимается конкретным, а политическая теория — наиболее общим.

«Изучение истории делает нечто большее, чем просто оттачивает факты и позволяет нам делать или проверять обобщения. Она расширяет гори­зонт, корректирует перспективу, и она строит подходы к событиям, ко­торые могут иметь исторический смысл. Мы замечаем отношения меж­ду относительно изолированными событиями. Мы понимаем, что истоки настоящего похоронены далеко в прошлом, и что история — это про­шлая политика, а сегодняшняя политика — это будущая история»⁵.

Политические институты отнюдь не всегда создавались сознательно, скорее наоборот. Они развивались довольно медленно, как мы показали выше на примере государства. Именно это и делает исторический ана­лиз совершенно необходимым для понимания конкретного института.

Отличительной чертой описательно-индуктивного подхода является «гиперфактуальность». Иными словами, наблюдение является первич­ным, то есть приоритетное значение всегда придается фактам. С точки

⁵ Sait E.M. Political Institutions: A Preface. NY: Appleton—Century, 1938. P. 49.

98

зрения представителей этого подхода, политические институты являют­ся реальными и это их главное достоинство. Они вполне конкретны, за ними можно наблюдать, на них можно указать и даже потрогать. Мож­но изучить, как именно они функционируют. Иными словами, нет ниче­го более естественного, чем обращение к их конкретике, к самому фак­ту их существования, характеру его действий и способу осуществления власти. Именно так об этом методе исследования писал, например, Дэ­вид Истон.

Несмотря на то, что «гиперфактуальность» — характерная черта этого метода, он позволяет объединить эмпирическое исследование по­литики с анализом политических ценностей. Для того, чтобы опреде­лить политические институты, необходимо, полагает Майкл Оакшотт, чтобы они содержали в себе нормативные элементы.

Этот подход считается индуктивным, поскольку строится на основе повторяющихся наблюдений. Самым важным здесь является то, что изучение политических институтов позволяет фактам говорить самим за себя, оно обнаруживает нелюбовь к теории, в особенности современной социальной и политической теории, которая считается вторичной, если не опасной.

^ Формально-легальный подход включает в себя два направления. С одной стороны, он предполагает исследование публичного права, отсю­да термин — легальный. С другой стороны, он занимается изучением официальных правительственных организаций, отсюда определение формальный. На практике оба направления тесно переплетены между собой. Представители этого подхода, главным образом, занимаются изучением конституций. При этом они не ограничиваются анализом только писаных конституций, а рассматривают также всю систему фун­даментальных политических институтов. Традиция эта не нова. В нача­ле XX века вообще считалось, что невозможно обсуждать политиче­скую систему без одновременного обсуждения правовой системы. Сей­час от этой традиции во многих странах уже отошли. Формально-легальный подход одновременно обеспечивает и общие теоретические рамки исследования, и предписывающие объяснения. Во-первых, его сторонники рассматривают легальные правила и процедуры в качестве основных независимых переменных, а функционирование и судьбу за­висящей от них демократии как зависимую переменную. Например, М.Дюверже критикует электоральную систему пропорционального представительства, поскольку это приводит к фрагментации партийных систем и подрыву представительской демократии. Во-вторых, правила предписывают определенное поведение. Проблема влияния имеющихся правил на политическое поведение является центральной в исследова­нии институтов.

99

Наконец, историко-компаративистский подход сочетает в себе ис­торический взгляд на изучаемые феномены с методом их сравнительно­го исследования. Иными словами, речь не идет об изучении институтов в каждой из стран последовательно, а в сравнении институтов разных стран, минуя границы. Одним из лучших примеров такого подхода яв­ляется Герман Файнер, работавший в 30—50-е годы. В отличие от мно­гих своих современников, он провел институциональный анализ теорий государства в экономическом и историческом контексте. Файнер ут­верждал, что его подход является научным, поскольку он объективно объясняет происхождение вещей. Он сравнивал институты не только в их легальной форме, но также и по способам функционирования. Он также объяснил, почему он сконцентрировал свое внимание именно на политических институтах:

«сущность государства заключается в его монополии на принудитель­ную власть, провозглашенной и реализуемой как единственная легитим-

Политические институты — это инструменты реализации власти. Властные отношения воплощаются именно в политических институтах. И только сделав этот вывод, Файнер приступил к сравнительному ана­лизу политических институтов США, Великобритании, Франции и Гер­мании. Его анализ покрывает элементы государственной организации, включая демократию, разделение властей, конституции, отношения ме­жду центром и регионами, федерализм. После этого, он обращается к важнейшим частям современного политического механизма, а именно: к электорату, партиям, парламентам, кабинетам министров, главе госу­дарства, гражданским службам и правовому механизму. Нельзя назвать подход Файнера узким или формализованным. Он основывается на тео­рии государства и рассмотрении эволюции институтов и их деятельно­сти.

Следует сказать, что такие классики современной политической тео­рии как Макс Вебер, Габриэль Моска и Вильфредо Парето опирались на сбор политических данных при помощи, в основном, историко-компаративистских методов. Примерно также написана и знаменитая работа Г.Алмонда и С.Вербы «Гражданская культура».

Таким образом, в самом общем виде можно сказать, что институ­циональный подход исследует причины возникновения и последствия деятельности политических институтов, а также выражает политиче­ские ценности либеральной демократии.

⁶ Finer H. The Theory and Practice of Modern Government. London: Methuen, 1954. P. 10.

100

ВЕСТМИНСТЕРСКАЯ МОДЕЛЬ — классический пример нормативных ценностей либеральной демократии в институционалистских исследованиях. Ее основные характеристики включают: правление дисциплинированной, обладающей программой партии большинства; институциональная оппози­ция; политически нейтральная профессиональная гражданская служба и правление кабинета министров.

Таким образом, институциональный подход включает: изучение правил, процедур и формальных организаций правительства, которые играют роль инструментов для юриста и историка, позволяющие им объяснить ограничения как политического поведения, так и эффектив­ности демократии, а также поддержку либеральной демократии, в осо­бенности, Вестминстерской модели представительного правления.

Однако среди представителей институционального подхода можно встретить множество течений. Остановимся, хотя бы кратко, на некото­рых из них. Начнем с конституционализма.

Многие политические теоретики сосредотачивали свое внимание преимущественно на изучении конституций. Это традиционный, фор­мально-легальный подход к исследованию политических институтов. Как правило, исследователи этого направления недовольны сущест­вующими конституциями и говорят о необходимости их реформиро­вать.

Еще одно течение в институционализме — это общественное управление (public administration). Основным подходом к изучению общественной бюрократии является «институциональный». Он концен­трирует свое внимание на деятельности властей, участвующей в обще­ственном управлении, анализирует их историю, структуру, функции, прерогативы и отношения. Он изучает, как они работают, степень их эф­фективности.

Начиная с 1950-х годов в рамках институционального подхода не­маловажное значение приобрела теория организации. Она является частью интеллектуальной истории общественного управления. К числу ее «классиков», безусловно, можно отнести Макса Вебера с его иссле­дованием бюрократии, а также Фредерика Тэйлора — «отца-основателя» науки о менеджменте. После окончания второй мировой войны представители этой теории обратились к организационному при­нятию решений, а также к исследованию больших организаций, взаи­модействующих с еще более широкой средой.

Главной характеристикой теории организаций является ее интерес к формальной организации. Ранние теоретики отстаивали значение фор­мальной организации, например правил бюрократии, по сравнению с неформальными организациями (поведение индивидуальных служа-

101

щих). Более современные теоретики нашли несколько другие варианты подходов. Так, например, представители теории вероятности исследу­ют, каким образом возникает связь между организационной структурой и средой, и утверждают, что это наилучший способ организации бизне­са или общественного управления. Теоретики «политических сетей» поведение людей в институциональном контексте. По их мнению, поли­тика появляется в результате взаимодействия между правительствен­ными организациями (в особенности организациями центрального пра­вительства) и сетью других организаций (в особенности защищающих профессиональные и экономические интересы. Очевидно, что изучение политических сетей — это также вариант институционального подхода.

Вне общественного управления теория организаций имеет мало влияния в политической науке, поскольку она, как считается, сублими­рует «политику», а также игнорирует институты, называя их тривиаль­ными организациями. Иными словами, подобно конституционализму, теория организаций нуждается в более широкой теории. Несмотря на жесткую критику, общественное управление сохраняет свое значение в институциональном подходе.

Наконец, еще одно течение в институционализме, получившее ши­рокое признание, — это новый институционализм. По мнению пред­ставителей этого течения, бихевиоралистские модели принятия реше­ний могут стать возможным источником новых идей. Типичной работой этого направления является книга Дж.Марча и Дж.Ольсена «Новый ин­ституционализм: организационные факторы в политической жизни» (1984)⁷. Они утверждали, что политические институты утратили то большое значение, которое они имели в ранних политических теориях. Они высказали критику в отношении современной политической науки. Они обвинили ее в том, что она носит: контекстуальный характер, так как делает акцент на социальном контексте политического поведения, сознательно понижая значение государства как независимого феномена; редукционистский характер, поскольку объясняет политику как ре­зультат индивидуальных действий. Кроме того, они считают, что в современной политической науке преобладает утилитаризм, поскольку она исходит из того, что индивидуальные действия мотивируются ра­циональным собственным интересом. Новый институционализм, наобо­рот, настаивает на том, что институты играют более автономную роль. Процитируем Марча и Ольсена:

«Бюрократическое агентство, законодательный комитет, апелляционные суды — это арены соревнования социальных сил, но они также являют­ся совокупностью стандартных операциональных процедур и структур-

⁷ March J.G., Olsen J.P. The New Institutionalism: Organizational Factors in Political Life // American Political Science Review. Vol. 78. P. 734—749.

102

ных устройств, которые определяют и защищают интересы. Они — по­литические актеры в своем собственном праве»⁸.

Но тогда естественно возникает вопрос, что же нового в новом ин-ституционализме? Не так уж много, ответило большинство крупных политических теоретиков, начиная от Г.Алмонда и кончая А.Джорданом. Внимание к новому институционализму было привлече­но благодаря их обещанию встать в оппозицию к основному потоку в политической теории, а также изменить основания изучения государст­ва. Однако новизна их идей была весьма относительной.

Создается впечатление, что исследование институтов — это не столько теория или метод, сколько тема. Но это было бы серьезной не­дооценкой ценности политических институтов для понимания содержа­ния политической науки. Ибо исследование институтов — не альтерна­тива политической науке, а ее сердцевина.

^ 3.3. РАЦИОНАЛИЗМ В ПОЛИТИКЕ

По мнению многих исследователей, институционализм и теория ра­ционального выбора создали рационалистическое направление в поли­тической теории. В этой связи целесообразно рассмотреть теорию ра­ционального выбора в этом разделе, хотя и по своей проблематике, и по методу она достаточно далека от институционализма.

Начиная с 1950-х гг. теория рационального выбора играет важную роль в политической науке. Первым, кто применил теорию рациональ­ного выбора к исследованию электорального поведения и партийной конкуренции, был Энтони Дауне. Его работа «Экономическая теория демократии» была опубликована в 1957 году. Он показал в своей книге, что индивиды, голосующие за ту или иную политическую партию, предполагают для себя большую пользу в случае если партия победит на выборах. Предполагается, что сами партии при этом мотивированы исключительно желанием победить. Они конкурируют с другими пар­тиями за голоса избирателей, постоянно меняя свою политику. Эмпири­ческие исследования влияния состояния экономики на результаты вы­боров, которые осуществлялись в Англии и США в начале 70-х годов, во многом были проведены на основе разработок Даунса. Хотя это и всего лишь одно из возможных проявлений собственного интереса из­бирателей, такое исследование многое дало для изучения поведения электората и позволило выявить новые связи, до этого остававшиеся

⁸ Ibid. P. 738.

103

вне сферы внимания исследователей. По существу, работа Даунса свершила революцию в электоральных исследованиях.

Следующий шаг в разработке теории рационального выбора сделал М.Олсон, задавшийся следующим вопросом: почему многие из нас, зная, что окружающая среда в опасности, продолжают наносить ей вред? Стандартное объяснение предполагает, что мы считаем, что от нас мало что зависит, когда все остальные продолжают делать это, к тому же изменить наш образ жизни будет дорого и хлопотно. Формали­зовав этот аргумент, Олсон сделал вывод, что индивиды, обладающие собственным интересом, не всегда принимают участие в коллективных действиях во имя отдаленной цели. В своей работе «Логика коллектив­ного действия: общественные блага и теории групп» (1965) он предста­вил фундаментальную критику плюрализма и ортодоксального мар­ксизма, поскольку оба течения исходили из того, что для политической мобилизации необходимо, чтобы граждане разделяли общий интерес.

Ранние работы по теории рационального выбора были сделаны, главным образом, в экономике. Аналогичные методы широко применя­лись в микроэкономике. Наибольшее значение при этом имела теория игр. Теория игр имеет дело с рациональным выбором при наличии стра­тегической взаимозависимости, то есть когда на выбор индивида оказы­вает влияние выбор других людей, и наоборот. Теория игр активно ис­пользовалась при разработке моделей ядерного сдерживания, гонки вооружений, разоружения и других проблем в области международных отношений. Без нее было бы очень трудно объяснить формирование парламентских коалиций.

В целом же, несмотря на широкое применение теории рационально­го выбора в эмпирических исследованиях, она носит преимущественно нормативный характер. Она говорит нам, что мы должны делать для достижения своих целей. Но она молчит о целях нашей деятельности. В сущности, это объяснительная теория, при этом предполагается, что люди рациональны в соответствующем нормативном смысле.

Основным элементом теории является действие. Для того, чтобы объяснить действие, следует предположить, что оно связано с желания­ми и убеждениями действующего лица. Английский политический тео­ретик Ион Элстер следующим образом развивает это предположение:

1) данное действие должно обеспечить наилучший путь для удовлетво­рения желаний актера в соответствии с его убеждениями;

2) предполагается, что желания и убеждения в свою очередь должны быть рациональными;

3) они должны соответствовать друг другу;

4) убеждения должны соответствовать более содержательному поня­тию рациональности;

104

5) формируя свои убеждения, человек должен принимать к сведению все относящиеся к данной проблеме свидетельства, причем ни одно­му из них не должно отдаваться предпочтение;

6) в качестве логического продолжения перечисленных требований предполагается, что коллективные свидетельства в свою очередь должны отвечать канонам рациональности.

Представление о действии может быть искажено в случае, если име­ется слишком мало свидетельств, равно как и если их слишком много. Оптимальность числа свидетельств определяется отчасти нашими же­ланиями, а отчасти предшествующими взглядами на стоимость, качест­во и связанность с данным действием разных свидетельств. Это видно на графике:

желания

свидетельства'

Рациональное действие, таким образом, включает три операции, бла­годаря которым достигается оптимальность:

1) поиск наилучшего действия при определенных взглядах и желаниях;

2) формирование наиболее обоснованного убеждения;

3) сбор необходимых свидетельств при наличии определенных жела­ний и с учетом предшествующих убеждений.

В нескольких цепочках причинно-следственной аргументации, при­водящей к определенному действию, может проявиться иррациональ­ность. Это может произойти как на уровне мотивации, так и на уровне методов познания. Дело в том, что, с одной стороны, случаются прояв­ления слабости желаний и недостаточной последовательности, а, с дру­гой — само действие может оказаться побочным продуктом других дей­ствий, направленных на иные цели.

В основе теории рационального выбора лежит методологический индивидуализм. В то же время ее сторонники признают, что политиче­ский выбор рассматривается как результат желаний, убеждений и дейст­вий надиндивидуальной единицы — общества. Иными словами, по мне­нию сторонников теории рационального выбора, вполне допустимо рас­сматривать политею как одно действующее лицо, обладающее целост-

⁹ Elster, Jon. The Possibility of Rational Politics // Political Theory Today / Ed. By D. Held. Oxford: Polity Press, 1991. P. 116—117.

105

ной системой стабильных ценностей и способностью реализовывать свои желания. Таким образом, во внутреннюю политику переносится подход, для международных отношений или теории экономического планирования.

Политея и индивидуальный актер — отнюдь не одно и то же. Инди­виду всегда легче судить о других, нежели о самом себе. Нет никакой уверенности в том, что если суммировать действия отдельных членов общества, то может получиться результат, соответствующий модели политической рациональности отдельного актера.

Модели рационального действия представляют собой словесное опи­сание того, какой будет политика, если исходные предположения моде­ли были верными. Они предполагают, что все люди сознательно стремятся к максимальной реализации своих интересов. В работе «По­литика частных желаний» Майкл Лавер так определяет основные прин­ципы теории рационального выбора:

♦ Рассуждайте, как если бы политический мир состоял только из ин­дивидов и их целей.

♦ Предположите, что индивиды разумно избирают свои цели. Рацио­нальные решения предполагают отбор наиболее приемлемых средств для достижения желательных целей.

♦ Цели могут быть самоценными или инструментальными, полезными для достижения самоценных целей.

♦ Первые — это цели личные и асоциальные; инструментальные цели — социальны. Личные цели — это те, достижения которых мы до­биваемся ради самих себя. Это, например, больше денег, больший дом, новая работа. Социальные цели соотносятся с другими — жи­лище для бездомных, защита нации — и несут в себе такие явления, как уважение, популярность, которые зависят от оценок индивида другими людьми.

♦ Так как индивиды всегда высоко ценят личные цели и почти всегда стремятся улучшить свое экономическое положение, личный инте­рес обычно определяется как стремление обеспечить экономическое благополучие индивида¹⁰.

Таким образом, сторонники этого подхода утверждают, что полити­ка начинается с индивидуального поведения. Политика не делается ни группами, ни нациями, ни людьми, занимающими определенное поло­жение. Объяснение политики предполагает внимание к поведению ин­дивидов и поставленным ими рациональным целям.

Многие эмпирически ориентированные политические теоретики ставят под сомнение полезность рационального выбора на том основа-

¹⁰ Цит. по: Цукерман А. Введение в политический анализ / Реферат-дайджест под ред. В.СКомаровского. М., 1995. С. 33—34.

106

нии, что эта теория делает неверные утверждения и не дает возможно­сти составить точный прогноз. Действительно, теоретики этого направ­ления не могут объяснить, почему люди вообще будут голосовать, они пытаются показать только, как именно будет приниматься решение о голосовании. Между тем наблюдения показывают, что люди чаще всего голосуют за партию, с которой они себя ассоциируют, а отнюдь не на основании собственного интереса. Многие исследователи также не со­глашаются, что политики просто стремятся выиграть выборы и занять какое-то место, и именно поэтому принимают такие политические платформы, которые позволяют им завоевать голоса избирателей. Неко­торые из них все же идут во власть, чтобы реализовать свои идеи или заботы.

Следует признать, что теоретики рационального выбора предприни­мают изрядные усилия для того, чтобы модифицировать свои модели таким образом, чтобы разрешить подобные проблемы. Теоретики ра­ционального выбора прошли долгий путь после публикации работы Даунса. Несмотря на критику, она становится все более и более влия­тельной в политической теории. Тем не менее, критики теории продол­жают повторять, что человек — существо крайне сложное, он часто действует иррационально, основываясь на смыслах, которые крайне трудно понять на основании теории рационального выбора. Иными сло­вами, теория рационального выбора на покрывает все аспекты полити­ческой жизни.

Таким образом, теория рационального выбора во многих случаях может быть весьма полезным инструментом исследования. Она может быть важным подспорьем при анализе статистических данных, однако область ее применения все же ограничена.