Павел Таранов
| Вид материала | Документы |
СодержаниеХочешь не потерять, говори, что не… имеешь Рис. Александр Андреевич Иванов. Явление Христа народу. 1833–1857. Государственная Третьяковская галерея |
- Кузьмина Лидия Михайловна Генеральный конструктор Павел Сухой : (Страницы жизни) Проект, 2889.44kb.
- Дорохов Павел Ишханович Ушаков Виталий Сергеевич Ильчук Павел Анатольевич Москва 2011, 137.14kb.
- Павел Егорович Тадыев. Павел Егорович рассказ, 437.74kb.
- Безруких Павел Павлович № Время фио, предприятие Название доклад, 119.19kb.
- Павел алеппский путешествие антиохийского патриарха макария, 1515.63kb.
- Основы проектирования электронных, 1113.33kb.
- А. С. Таранов, И. И. Манило, Ю. И. Мамонтов,, 199.39kb.
- Павел Судоплатов. Спецоперации, 8648.77kb.
- Конкурс рр шаг-18 Дипломанты 1 ст. (29 чел.) Секция «Мир техники»: Злоказов Павел,, 24.6kb.
- Архитекторы Павел Рыжков и Надежда Рыдкая члены Союза Архитекторов России, являются, 72.79kb.
111. Закон "мнимой оплошности"
Еще никому не удалось прожить свой век гладко — без ошибок, неуклюжеств, корявостей. Здесь мы что-то уронили, там — испортили, еще где-то как-то неуклюже повернулись… Поведенческие несуразности нам столь привычны, что обычно, воспринимая их в действиях других людей, мы даже не можем и помыслить диагностировать каждую их них то ли на действительно случившуюся, то ли на совершенную намеренно, с умыслом.
Фиванец Исмений, будучи послом у персов, предпочел поступить как грек. У персов было нерушимым законом в присутствии царя преклонять колени; у греков это почиталось позором. Хитрый фиванец, дабы обойти эти противоречивые правила, входя, уронил перстень и наклонился поднять его, совместив таким образом учтивость с мнимой случайностью.
112. Закон "мягкой личности"
Японский филолог Мори Дзедзи сравнивает европейский тип личности с яйцом в скорлупе, а японский — с яйцом без скорлупы.
Для европейца ("твердая личность") внутренний мир и собственное «я» — нечто реально осязаемое, а жизнь поле битвы, где он реализует свои принципы. Японец гораздо больше озабочен сохранением своей «мягкой» идентичности, что обеспечивается принадлежностью к группе. Лишенная скорлупы личность сравнительно легко меняет форму, приспосабливаясь к обстоятельствам, как только давление ослабевает — возвращается в исходное состояние. У европейцев это породило мнение о неискренности японцев, которые охотно соглашаются с собеседником, но поступают по-своему. Конформизм, желание быть "как все" никогда не считались в Японии пороком. В обществе, структурными элементами которого являются "мягкие личности", высоко ценятся именно те, кто как две капли воды похожи друг на друга и кто без всяких трений общаются с другими.
Японское слово счастье — «сиавасэ » производно от глаголов «суру » (делать) и «авасэру » (соединять, приноравливать, приспособлять), т. е. счастье мыслится как согласование внешней формы жизни со взглядами и оценкой окружающих.
113. Закон "надежды"
"Надежда подобия ночному небу: нет такого уголка, где глаз, упорно ищущий, не открыл в конце концов какую-нибудь звезду".
(О. Фелье)
Так и жизненные наши удачи, хотя бывают и не видны, и порой кажется, что их нет или уже не будет для нас вовсе, при всматривании — доброжелательно и спокойно — вдруг проступают своими контурами.
114. Закон "наделения мужеством"
"Великое искусство делать человека мужественным состоит в том, чтобы сначала вынудить его признать это доблестное начало внутри себя, а затем внушить ему такой же ужас перед позором, какой природа внушила ему в отношении смерти; а то, что есть вещи, к которым человек испытывает или может испытывать большее отвращение, чем к смерти, очевидно из случаев самоубийства. Тот, кто выбирает смерть, должно быть, считает ее менее ужасной, чем то, от чего он спасается при ее помощи.
Ничего не делайте, а лишь раздувайте гордость человека, и его страх перед позором всегда будет ей пропорционален; ибо чем больше человек ценит себя, тем больше он приложит стараний и тем больше лишений принесет, чтобы избежать позора."
(Бернард Мандевиль)
115. Закон "нарочности"
Многие люди в общении стараются укрыть от сглаза и зависти свои приобретения. Они вовсю жалуются на отсутствие здоровья, хотя на самом деле ничем не болеют, говорят про трудную и плохую жизнь, про маленькую зарплату, про бедствия и лишения в семье. Все это для них игра в "как бы наоборот", защита от возможного посягательства или нечистого воздействия.
У тех, кто пользуется этим правилом, есть устойчивое основание на их практике, убеждения в его высокой эффективности.
В общем виде замысловатые оттенки данного приема можно увязать в одно твердое обобщение: ^ Хочешь не потерять, говори, что не… имеешь .
К «нарочности» как способу воздействия очень часто прибегают продавцы товаров. Всегда готовые поколебать установку в покупателе не приобрести товар из-за неприемлемости для него выставленных ими цен, они, видя в человеке борющиеся начала (долго рассматривает, отходит и вновь подходит), не товар начинают хвалить (это окончательно отпугнет!), а наносят удар по самому человеку. "Вряд ли эта вещь вам по карману!" И деланно, этак безразлично, лениво отворачиваются.
Удивительно, но такой вроде бы обидный «вопрос-самоответ» тем не менее вызывает "подстегивающий эффект" и, как ни странно, резко увеличивает вероятность покупки.
116. Закон "насилия крайностью"
Человеку тягостна и неуютна ситуация, где он становится как бы поводом или причиной отчаянной крайности в поведении других, дружественных ему, лиц, причем исключительно из-за него. "Ручаюсь головой", — говорим мы, подразумевая исчерпанность доводов другой силы: "Даю руку на отсечение", — усиливает нажим убеждающая сторона; "Тебе что, моей смерти хочется?" — испытанный прием в семейных стычках; "Ты смотри сам, как тебе лучше, я буду стоять до конца, не отступлюсь, чего бы мне это ни стоило", — искусно давит кто-то из нас на колеблющегося приятеля.
Известный русский художник А. А. Иванов, живя в Риме, двадцать лет своей жизни положил на картину "Явление Христа народу". А. И. Тургенев в своих "Литературных и житейских воспоминаниях" (в статье "Поездка в Альбано и фраскати") говорит: "Долгое разобщение с людьми, уединенное житье с самим собой, с одной и той же, постоянной, неизменной мыслью наложило на Иванова особую печать; в нем было что-то мистическое и детское, мудрое и забавное, все в одно и то же время; что-то чистое и скрытное, даже хитрое. С первого взгляда все существо его, казалось, проникнуто какою-то недоверчивостью, какою-то суровой, заискивающей робостью; но когда он привыкал к вам, а это происходило довольно скоро, его мягкая душа так и раскрывалась". Во время совместной поездки в Альбано Тургенев и В. П. Боткин предложили Иванову на следующий день отобедать вместе в Риме.
— Обедать? — воскликнул Иванов и вдруг побледнел. — Обедать! — повторил он. — Нет-с, покорно благодарю; я и вчера едва жив остался… Я не пойду; там меня отравят.
— Как — отравят?
— Да-с, отравят; яду дадут, — лицо Иванова приняло вялое выражение, глаза его блуждали…
Мы с Боткиным переглянулись; ощущение невольного ужаса шевельнулось в нас обоих.
— Что вы это, любезный Александр Андреевич, как это вам яду дадут за общим столом? Ведь надо целое блюдо отравить. Да и кому нужно вас губить?
— Видно, есть такие люди-с, которым моя жизнь нужна-с. А что насчет целого блюда… да он мне на тарелку подбросит.
— Кто он? Ну вот что я вам предлагаю, Александр Андреевич, — сказал Боткин, — вы приходите завтра к нам обедать, как ни в чем не бывало, а мы всякий раз как наложим тарелки, поменяемся с вами…
На это Иванов согласился, и бледность с лица его сошла, и губы перестали дрожать, взор успокоился".
^ Рис. Александр Андреевич Иванов. Явление Христа народу. 1833–1857. Государственная Третьяковская галерея