- Писаний Денис Михайлович Луганський національний університет імені Тараса Шевченка, 99.73kb.
- Де Гобино, Жозеф Артур, 4751.19kb.
- Екатерина Ткачева, 265.04kb.
- План действия сионистов для порабощения народов всего мира Раввин, 825.04kb.
- Н. Н. Волков Цвет в живописи. Издательство «Искусство» Москва, 1965 год Предисловие, 3522.35kb.
- Жизнь альберта эйнштейна, 4132.64kb.
- Ю. Е. Березкин инки историчский опыт империи ленинград «наука» Ленинградское отделение, 3210.56kb.
- Книга вторая, 12985.34kb.
- Артур Конан Дойль История спиритизма «История Спиритизма»: Издательство "aum"; Москва;, 6512.27kb.
- Павел Валерьевич Волков Разнообразие человеческих миров Клиническая характерология, 5742.07kb.
1 ... 14 15 16 17 18 19 20 21 ... 53
***
Нынешнее наше воспитание в общем и целом видит свою главную задачу в том, чтобы дать молодому человеку лишь те специальные знания, которые нужны ему, чтобы он мог в дальнейшей жизни зарабатывать себе кусок хлеба. Это обыкновенно выражается в следующих словах: "молодой человек должен со временем стать полезным членом нашего общества". Под этим, однако, понимают только то, что он должен суметь себе обеспечить соответствующий заработок. Кой-какое поверхностное общее образование - это, так сказать, только бесплатное приложение. Говорят о том, что наш учащийся получает еще общее "государственное" образование. Но мы-то с вами, читатель, знаем, что государство есть только форма. Уже по одному этому трудно современному нашему учащемуся дать "государственное" образование. Форма легко может сломаться. Действительно же ясного содержания в понятие "государство" у нас теперь не вкладывают. Что же реально остается от современного "государственного" воспитания? Остается только ходячий "патриотизм". В старой довоенной Германии главную задачу видели в том, чтобы воспитывать идолопоклонство к монарху и всем большим и маленьким князьям. Такая "педагогика" была не только очень безвкусна, но и крайне неумна. Она не приводила к цели хотя бы уже по одному тому, что идолов воздвигали слишком уж много. Это приводило к тому, что действительно великих деятелей нашей истории народ наш не знал. И здесь за мелочами мы упускали основную линию развития.
Что на этих путях нельзя было вызвать настоящего национального энтузиазма - это ясно само собой. Такая постановка воспитания совершенно не давала возможности выбрать лишь очень немногие, но действительно великие в нашей истории имена и сделать эти имена достоянием всего немецкого народа, - что одно только могло объединить весь народ в поклонении единому идеалу и вызвать в нем действительно глубокий и прочный подъем. Мы не сумели поставить в центр внимания народа имен наших действительно крупных деятелей, сделать из них героев современности, концентрировать на них внимание всей нации и тем самым создать настроение, объединяющее весь народ. Мы не сумели во всех областях знания выделить тех людей, которые действительно должны составлять нашу славу, и не сумели сделать из них великие образцы, которыми должна гордиться вся нация. Мы оставались целиком на уровне обыденщины. Очевидно, тут играл роль и страх, как бы нам не оказаться в "шовинистах", чего у нас особенно боялись. Мы довольствовались шаблонным династическим патриотизмом. Этот последний казался нам куда более "удобным", нежели шумные и радостные проявления действительно глубокой национальной гордости. Заурядный династический патриотизм всегда готов был "служить", ну, а подлинная национальная гордость могла сама предъявить претензию подчинить себе других. И это казалось "опасным". Монархический патриотизм не шел дальше образования шаблонных ферейнов "ветеранов войны". Национальная гордость едва ли ограничилась бы такими невинными игрушками. Она похожа на благородного коня, на которого не каждый сядет и поедет. Стоит ли удивляться тому, что руководители старой Германии предпочли не связываться с такими опасными "вещами". Ведь никому из них и в голову не приходило, что близок день, когда придет мировая война, которая в грохоте пушек и в волнах газовых атак произведет подлинный экзамен истинному патриотизму и стойкости каждого немца. Когда же эта война пришла, мы все убедились, как ужасно отомстило за себя полное отсутствие у нас действительно национального воспитания, полное отсутствие у нас действительно глубокого национального чувства. Умирать за своих королевско-императорских владык у народа не было большой охоты. Ну, а что такое "нация", об этом мы знали только понаслышке. Когда пришла революция и идея монархического патриотизма угасла сама собой, преподавание истории получило у нас уже действительно только прикладное значение. Современное государство в национальном подъеме не нуждается. Чего бы ему хотелось, так это энтузиазма к республиканскому режиму. Но именно этого получить оно не сможет. Как династический патриотизм не мог быть особенно прочным в эпоху, когда крупнейшую роль играл уже принцип национальностей, так республиканский патриотизм не получит серьезной силы теперь. Едва ли можно сомневаться в том, что под лозунгом "за республику" немецкий народ не стал бы четыре с половиной года сражаться на фронтах. А всего меньше стойкости проявили бы вероятно сами инициаторы этой замечательной республики.
Если наша хваленая республика неожиданно существует уже довольно долгое время, то этим она обязана только тому, что в любую минуту готова взять на себя любой грабительский договор, платить сколько потребуют, уступать любую территорию, какую пожелают получить и т. д. Чужим государствам такая германская республика очень нравится. Противнику всегда удобнее иметь дело с людьми слабыми и покорными. Эта симпатия противника именно к республиканской форме правления в Германии и есть самый уничтожающий приговор для ноябрьской республики. Противники любят германскую республику и дают ей возможность жить, ибо они знают, что лучшего помощника в деле закабаления германского народа им не найти. Только этому обстоятельству и обязана своим существованием наша прекрасная республика. Вот почему она легко может обойтись без всякого действительно национального воспитания. Ей довольно того, что герои рейхсбаннера кричат ей "ура", хотя между нами будь сказано, если бы рейхсбаннерам действительно пришлось своей жизнью защищать знамя республики, то они бы вероятно разбежались, как зайцы.
Наше народническое государство должно будет вести серьезную борьбу за свое существование. Оно не может возлагать своих надежд на план Дауэса, и никакие подписи на этаких договорах не будут служить для него защитой. Нам, чтобы обеспечить существование нашего государства, необходимо будет именно то, от чего так отказывается современная республика. Чем совершеннее будет наше новое государство как в смысле формы, так и в смысле содержания, тем большую зависть, тем большее сопротивление встретим мы со стороны противника. Главная наша защита будет тогда не столько в силе оружия, сколько в силе самих граждан. Нашей защитой будет не система крепостей, а живая стена мужчин и женщин, преисполненных высокой любви к отечеству и фанатического национального энтузиазма.
Вот почему мы должны, в-третьих, иметь в виду следующее:
Наше народническое государство сумеет и науку использовать в интересах развития национальной гордости. Мы поставим с этой точки зрения дело преподавания не только общей истории, но и истории развития всей культуры. Мы будем прославлять нашего изобретателя не только как такового, но и как немца, как сына нашего народа. Мы научим уважать в каждом крупном человеке не только творца великих дел, но и сына великой нации. Из всего большого числа великих деятелей германской истории мы выберем несколько самых великих и сумеем сделать их известными самым широким слоям нашей молодежи. Вокруг этих немногих столпов мы и построим все гордое здание непоколебимого национального подъема.
Под этим углом зрения мы должны перестроить все учебные программы и постепенно реорганизовать дело воспитания так, чтобы наш молодой человек, кончая школу, выходил из нее не полупацифистом, демократом и т. п., а настоящим немцем.
Чтобы это национальное чувство с самого начала было подлинным, а не иллюзорным, необходимо с самой ранней молодости, когда люди еще особенно восприимчивы, с железной последовательностью прививать им следующие мысли.
Кто действительно любит свой народ, тот всегда должен быть готов подтвердить это подлинной жертвой. Нет и не может быть такого национального чувства, которое заботится только о собственной пользе. Нет и не может быть такого национализма, который свойственен только отдельным классам. Мало только кричать ура, нужно, чтобы за этим стояла подлинная любовь к нации, подлинная забота о сохранении народною здоровья. Гордиться своим народом мы можем лишь тогда, когда у нас нет причин стыдиться ни за одно из наших сословий. Никакой гордости не может внушить такой народ, добрая половина которого живет в постоянной пищите и в горе и систематически гибнет от этих тяжелых условий жизни. Лишь тогда, когда весь народ пользуется настоящим физическим и моральным здоровьем, могут появиться радостное чувство и гордость по поводу того, что мы принадлежим к данному народу. Это высокое чувство национальной гордости по-настоящему испытает только тот, кто видит и понимает величие своего народа.
Уже с юных лет должны мы воспитывать в нашей молодежи уважение к национализму в сочетании этого последнего с чувством социальной справедливости. Только тогда у нас сложится народ, состоящий из граждан, действительно связанных друг с другом узами общей любви, общей гордости, общего сознания своей непобедимости.
Свойственный современной эпохе страх перед шовинизмом есть только симптом импотентности самой этой эпохи. Эта эпоха не знает, что такое действительно глубокая, действительно стихийная сила. Вот почему она и не призвана совершать великие дела. Великие перевороты были бы совершенно невозможны, если бы на земле существовали только мещанские добродетели тишины и спокойствия и не было страстей, доходящих до фанатизма и даже до истерии.
Наш мир безусловно идет навстречу великим преобразованиям. Вопрос только в том, пойдут ли эти преобразования во спасение арийскому человечеству или лишь на пользу вечного еврея. Наше государство должно поставить все дело воспитания так, чтобы суметь вырастить поколение, которое действительно окажется на высоте предстоящих задач.
^ Победа достанется тому народу, кто первый сумеет стать на этот путь.
***
Венец всех задач нашей постановки воспитания должен заключаться в том, чтобы со всей отчетливостью поставить перед всей молодежью в первую очередь проблему расы. И умом и чувством наша молодежь должна понять, что это главная из главных и центральная из центральных проблем. Ни один юноша и ни одна девушка не должны покидать стен школы, не поняв до конца, какое гигантское решающее значение имеет вопрос о чистоте крови. Только так создадим мы основы расового возрождения нашего народа. Только на этих путях выкуем мы все предпосылки нашего дальнейшего культурного развития.
Ибо мы должны помнить, что все физическое и умственное воспитание в последнем счете может быть полезно лишь для тех людей, кто понял принципиальную важность расовой проблемы и кто готов действительно сделать все необходимое для сохранения чистоты расы.
В противном случае неизбежно создастся то трагическое положение, которое отчасти уже и создалось для нас, и на нас надвинется несчастье, размеры которого даже трудно себе представить, а именно: мы и на будущие времена останемся тогда только культурным навозом. Не только в том смысле, что мы будем терять все большее число сынов своего народа, а в том смысле, что кровь наша будет обречена на систематическую деградацию. Смешиваясь с другими расами, мы оказываем им некоторые услуги, подымая их на более высокий уровень, но сами мы при этом обречены на систематическое нисхождение, а затем и вырождение.
Если мы сумеем на указанных началах перестроить все дело воспитания под углом зрения сохранения чистоты расы, то это, разумеется, принесет величайшую пользу и военному делу. В нашем государстве военная служба вообще будет рассматриваться только как заключительная глава в воспитании нашей молодежи.
***
Но как ни велико значение физического и умственного воспитания молодежи в нашем будущем государстве, столь же большое значение мы должны будем придать и систематическому человеческому отбору. В настоящее время мы относимся и к этой проблеме слишком легко. Благами высшего образования у нас теперь, как правило, пользуются только дети зажиточных родителей. Вопрос талантливости при этом играет лишь подчиненную роль. У нас забывают, что простой деревенский мальчик зачастую может быть талантливее, чем дети более зажиточных родителей, хотя в смысле знаний этот деревенский мальчик будет им сильно уступать. Если дети более зажиточных родителей больше знают, то это вовсе не говорит в пользу их большей талантливости. Знания дались им только в результате более богатой обстановки, более разносторонних впечатлений и т.д. Если бы наш более талантливый простой деревенский мальчик с самого раннего детства тоже жил в такой хорошей обстановке, то он накопил бы, быть может, еще и не такие знания. В нынешнее время осталась быть может, еще только одна область, где врожденный талант играет большую роль, нежели происхождение. Это - область искусства. Тут вопрос о богатстве или бедности родителей не играет уже такой роли по той простой причине, что тут дело идет о врожденных способностях, а не об учебе. Эта последняя может пригодиться для усовершенствования таланта, но первым и главным условием является наличие самого таланта. На этом примере особенно ясно видно, что талантливость отнюдь не свойственна только высшим слоям, а тем более только богатым людям. Нередко крупнейшие художники происходят как раз из наиболее бедных семейств. Немало знаем мы случаев, когда простой, но талантливый деревенский мальчик впоследствии превращался во всемирно знаменитого маэстро.
Замечательно, что в нашу эпоху это понимают, когда дело идет об искусстве, но ни за что не хотят применить ко всем другим областям духовной культуры. Почему-то считают, что к так называемым точным наукам это не относится. Нет сомнения, что известные механические способности можно в человеке и воспитать. Опытному дрессировщику удается ведь обучить неглупого пуделя самым мудреным кундштюкам. Но как собаке, так и человеку тут помогает только дрессировка, об особом таланте тут пока нет и речи. Любого среднего человека, если посвятить этому достаточно времени, можно кое-чему научить. Но если у него нет никакой искорки таланта, то это будет лишь бездушное "обучение", как и у животного. Если посвятить особенно много внимания дрессировке, то можно и среднего человека обучить кое-чему сверх среднего уровня, но это будет только мертвая "наука", совершенно бесплодная и в последнем счете лишенная всякого творчества. Такая "педагогика" может воспитать людей, которых мы называем ходячими энциклопедическими словарями. Но такие "образованные" люди потерпят фиаско всякий раз, когда суровая жизнь предъявит им сколько-нибудь серьезные требования. Такие люди ни на шаг не двинут вперед дело прогресса. Наоборот, они сами будут нуждаться в постоянной поддержке и будут ходить только на помочах. Люди, получившие такое "воспитание", годятся разве еще только на то, чтобы занимать высокие должности при нынешнем нашем несчастном режиме.
Мы считаем само собою разумеющимся, что при правильной постановке дела воспитания в недрах нации всегда найдется достаточное количество талантов для всех областей нашей жизни. Мы считаем далее само собою разумеющимся, что научное знание принесет тем большую пользу, чем больше в мертвую науку мы вдохнем живой дух соответствующего таланта. Действительно творческий акт получается только тогда, когда знание и способности заключают брачный союз.
Приведем здесь один пример того, сколь безгранично грешит в этом направлении наше нынешнее общество. От времени до времени вы можете встретить в наших иллюстрированных изданиях статьи с соответствующими портретами, рассказывающие на удивление нашему среднему немецкому мещанину, как там или сям удалось в первый раз сделать из негра учителя, адвоката или даже пастора или наконец героического тенора и т. п. Разинув рот, наш немецкий мещанин ахает от изумления по поводу таких чудес и приходит к выводу, что дело воспитания находится в современном обществе на недосягаемой высоте. Евреи же пользуются этим совсем для других целей: хитро улыбаясь себе в бороду, они начинают доказывать всему честному народу, что эти примеры являются самым убедительным аргументом в пользу их теории о равенстве всех людей. Современному несчастному обществу не приходит даже в голову, что примеры эти говорят только об одном: о том, сколь сильно грешим мы против самых элементарных требовании здравого рассудка. Миллионы и миллионы людей, принадлежащих к гораздо более высокой по своей культуре расе, влачат жалкое существование, занимая самые низкие места в нашей общественной иерархии. А мы в это время радуемся преступной игре, позволяющей выдрессировать полуобезьяну настолько, чтобы сделать из нее адвоката. Люди не понимают, что мы совершаем величайший грех против воли вечного творца нашего, когда мы спокойно смотрим на то, как сотни и сотни тысяч одареннейших людей гибнут, подвергаясь всем ужасам пролетаризации, и в то же время дрессируем зулусов и кафров, чтобы дать им возможность занять места в более высоких профессиях. Ибо надо же сказать правду: на деле это только дрессировка, - такая же дрессировка, как соответствующее обучение пуделя. Если бы мы столько же труда и внимания посвятили людям более интеллигентных рас, то результат, разумеется, получился бы в тысячу раз больший.
Хорошо еще, что наши иллюстрированные издания могут нам поведать только об исключительных случаях такой дрессировки. Если бы эти исключения стали правилом, то это было бы поистине нестерпимо. Достаточно нестерпимо уже и то, что и сейчас высшее образование получают у нас вовсе не те, у которых для этого есть способности и таланты. Да, мы говорим прямо: совершенно нестерпимо такое положение, когда из года в год сотни тысяч совершенно бесталанных людей получают возможность проходить через высшие учебные заведения, между тем как сотни тысяч других действительно талантливых людей лишены возможности получить высшее образование. Нация несет в результате этого невероятный ущерб, которого даже не учтешь. Если в течение последних десятилетий именно в САСШ происходит такой громадный рост важнейших изобретений, то это в значительной мере объясняется тем, что там талантливые люди из низших слоев народа имеют гораздо большую возможность получить высшее образование чем в Европе.
Чтобы стать изобретателем, нужен прежде всего талант. Тут недостаточно механических знаний. Но на это у нас не обращают никакого внимания. У нас главное - хорошая отметка.
Придет пора, и наше народническое государство примет свои меры и в этой области. Мы будем видеть свою задачу не в том, чтобы увековечить влияние одного общественного класса. Мы поставим себе целью отобрать все лучшие головы во всех слоях населения и именно этим наиболее способным людям дадим возможность оказывать наибольшее влияние на наше общество и пользоваться наибольшим почетом. Наше государство будет чувствовать себя обязанным не только обеспечить должное воспитание всем детям среднего уровня, но возьмет на себя еще особое обязательство открыть дорогу всем подлинно талантливым людям. В особенности постараемся мы открыть двери государственных высших учебных заведений для всех людей с дарованием - совершенно независимо от того, из каких общественных кругов происходят эти люди. Мы должны это сделать во что бы то ни стало - ибо только так мы воспитаем действительно гениальных руководителей нации, а не просто ученых сухарей.
Наше государство должно будет поступить так еще ввиду следующего. У нас в Германии, так называемый, высший образованный слой настолько замкнут сам в себе и настолько окостенел, что у него совершенно уже нет никакой живой связи с более низко стоящими слоями населения. За это нам приходится расплачиваться в двух направлениях. Во-первых, слой этот совершенно лишился способности понимать настроения широких масс народа. Этот слой слишком давно оторван от всякого общения с народом, чтобы он мог еще сохранить понимание психологии последнего. Слой этот стал теперь совершенно чужд народу. Во-вторых, слой этот страдает еще и другой болезнью: он теряет последние остатки всякой силы воли. Интеллигентские круги, ведущие совершенно замкнутую жизнь, всегда будут обнаруживать гораздо меньше силы воли, нежели широкие слои простого народа. А ведь весь мир знает, что мы, немцы, до сих пор страдали уж конечно не от недостатка научных знаний, а как раз от недостатка силы воли, силы решимости. Разве не видели мы, что чем более "образованы" были наши государственные люди, тем более слабыми оказывались они в живой практике. Если и политическая и техническая подготовка наша в мировой войне оказалась недостаточной, то уж конечно не потому, что среди наших правящих кругов чувствовался недостаток в образованных головах; напротив, это было потому, что правители наши состояли сплошь из слишком образованных людей, у которых было сколько угодно знаний, но совершенно не было здорового инстинкта, энергии и смелости. Разве это не было несчастьем для всего нашего народа, что борьбу не на жизнь, а на смерть в течение всей мировой войны мы должны были вести под руководством канцлера Бетмана-Гольвега, который был натурой философствующей и очень слабой. Если бы вместо него у нас был сильный народный вождь, то уже конечно жертвы наших героических солдат не оказались бы напрасными. Такой подбор руководителей исключительно из "умственных", "образованных" слоев сильнейшим образом сыграл на руку и негодяям ноябрьской революции. Все эти наши "образованные" государственные деятели держали свое образование только при себе, не сумели поставить его на службу всему отечеству. Это-то и привело к успеху противной стороны.
В этом отношении мы можем кое-чему полезному научиться на примере католической церкви. Ее священники дают обет безбрачия. Именно поэтому все новые и новые ряды католического духовенства неизбежно вербуются из широких масс народа. Именно этой роли целибата до сих пор обыкновенно не замечали. Но именно в ней-то как раз и заложена та громадная стихийная сила, которая свойственна этому старинному институту. Вынужденная вновь и вновь пополнять ряды своих руководителей за счет выходцев из низших слоев народа, католическая церковь благодаря этому сохраняет тесную связь с народом и обеспечивает себе постоянный приток новой энергии, новых свежих сил, которые только живут в широкой народной массе. Отсюда и то, что этот гигантский организм сохраняет вечную силу, молодость, духовную эластичность и стальную силу воли.
Наше государство в свое время поставит себе задачу сорганизовать дело воспитания так, чтобы оно обеспечило постоянный приток свежей крови и постоянное обновление личного состава умственно руководящих слоев. На государстве лежит прямой долг систематически и планомерно выискивать во всей массе народа наиболее способных и одаренных людей и ставить этих людей на службу обществу. Государство и государственные должности должны существовать не для того, чтобы обеспечивать хорошую жизнь отдельному классу, а для того, чтобы выполнять свои действительно высокие обязанности. Но это будет возможно лишь тогда, когда носителями государственной власти принципиально будут являться только самые способные, самые энергичные и сильные волей люди. Это должно относиться не только к административным должностям, но и к идейному руководству нации во всех без различия областях. Тот народ, которому удастся поставить самых способных людей во главе самых важных отраслей жизни, уже в одном этом получит сильнейший фактор величия. Если друг с другом конкурируют два одинаковых народа, то победа достанется тому народу, который сумел все умственное руководство страны отдать в руки наиболее талантливых людей. И наоборот: потерпит поражение тот из народов, который не сумел дать должного хода людям крупных врожденных талантов и превратил свои государственные учреждения в простую богадельню.
Разумеется, при нынешних наших порядках все эти наши предложения пока что неосуществимы. Нам тотчас же возразят, что нельзя же требовать, например, от сынка какого-нибудь государственного чиновника, чтобы он пошел в ремесленники только потому, что, скажем, сын действительного ремесленника оказался способнее его. При нынешних взглядах на роль физического труда такое возражение понятно. Вот почему наше государство и должно будет прежде всего добиться принципиального изменения самого отношения к физическому труду.
Наше государство должно будет во что бы то ни стало покончить с нынешним недостойным отношением к физическому труду. Этого надо добиться, хотя бы для этого потребовались усилия целых столетий. Наше государство будет судить о человеке не потому, какую именно работу он делает, а по тому, каково качество его труда. Нынешним нашим умникам это может показаться чем-то неслыханным. Еще бы! Ведь "труд" самого бездарного газетного бумагомарателя у нас считается сейчас более "высоким", нежели труд, скажем, интеллигентнейшего рабочего, занятого в точной механике. И только на том основании, что газетчик работает, видите ли, пером! Однако такой подход является вовсе не чем-либо естественным и обязательным. Его нам привили искусственно. Раньше к труду не подходили с такими критериями. Нынешние противоественные порядки являются только результатом общих болезней нашей современной чрезмерно материалистической эпохи.
С принципиальной точки зрения мы должны оценивать каждый труд двояко: любой труд имеет, с одной стороны, материальное, с другой стороны, идеальное значение. Его материальная ценность покоится в том материальном значении, какое данный труд имеет для жизни общества. Чем большее количество людей могут прямо или косвенно воспользоваться плодами данного труда, тем больше его материальная ценность. Это находит себе наиболее пластическое выражение в размерах того материального вознаграждения, которое получает каждое данное лицо за свой труд. С другой стороны, в отличие от этой чисто материальной ценности труда не следует упускать из вида и его идеальную ценность. Эта последняя измеряется не тем материальным значением, какое имеет данный труд, а только степенью необходимости данного труда как такового. Материальная польза от какого-нибудь крупного открытия конечно больше, нежели та материальная польза, которую приносит каждый день своей работой, скажем, обыкновенный чернорабочий. Но ведь наше общество одинаково нуждается и в услугах изобретателя и в услугах чернорабочего. Общество конечно делает материальное различие между пользой, какую приносит труд изобретателя и труд чернорабочего, и выражает это тем, что платит им различное вознаграждение. Но с идеальной точки зрения труд того и другого в глазах общества одинаков, раз только каждый из них в своей области работает с одинаковой добросовестностью. И вот, оценивать каждого отдельного человека мы должны конечно именно с этой точки зрения, а не в зависимости от того, какое вознаграждение он получает.
Будущее разумное государство поставит себе задачей давать каждому отдельному человеку работу, действительно соответствующую его способностям. Другими словами, наиболее способным людям будет дана соответственная работа. При этом под способностями будут понимать то, что действительно врожденно человеку, т. что подарила ему сама природа, а не то, чему его с трудом кое-как обучили. В нашем государстве мы будем оценивать человека по тому, как именно он выполняет возложенную на него обществом задачу. Сама же задача будет возложена на него соответственно его способностям. Род деятельности, лежащей на отдельном человеке, в разумном государстве будет являться не целью его существования, а только средством. Каждый человек будет иметь полную возможность развиваться дальше и совершенствоваться, но конечно он будет делать это только в рамках общества, которое само построено на фундаменте государства. Каждый человек должен дать долю своего труда для упрочнения этого фундамента. В какой форме каждый данный человек работает для своего государства - это уже зависит не от него, а от природы, которая вложила в него ту или другую степень одаренности. От степени трудолюбия и добросовестности каждого отдельного гражданина зависит, вернет ли он честно обществу то, что оно ему дало. Тот, кто делает это с надлежащим трудолюбием и добросовестностью, заслуживает должного уважения со стороны общества. Пусть большее материальное вознаграждение получает тот, чья работа приносит большую материальную пользу обществу. Идеальная же оценка должна быть равна для всех, раз люди добросовестно выполняют возложенные на них обществом обязанности и тем самым честно отдают долг и природе и усилиям общества. С этой точки зрения отнюдь не позорным является работать в качестве самого обыкновенного ремесленника, но зато позорно быть, скажем, неспособным чиновником, зря поедающим народный хлеб. С этой точки зрения будет само собой понятно, что на человека не будут возлагаться такие задачи, для которых у него заведомо – похватает соответствующих способностей.
Только так получаем мы единственно правильный критерий общественных прав и преимуществ.
Современная эпоха сама работает против себя. Она вводит всеобщее избирательное право, она болтает направо и налево о полном равноправии, но обосновать всего этого совершенно не умеет. Современная эпоха оценивает человека в зависимости от того материального вознаграждения, какое он получает за свой труд. Но этим самым она уничтожает самый фундамент для действительного равенства в более благородном смысле этого слова. Ибо подлинное равенство может выражаться только в форме выполнения каждым своих особых обязанностей, а не в том, чтобы все давали один и тот же продукт труда. Только так мы устраняем ту роль, которую играет случайность (прирожденные качества) и которая не зависит от самого человека. Только так создаем мы положение, при котором каждый отдельный человек становится кузнецом той роли и того значения, какое он имеет в обществе.
В наше время, когда большие группы людей оценивают друг друга только по разгарам доходов, всего этого, как мы уже сказали, не понимают. Но из этого вовсе не вытекает, что мы откажемся поэтому защищать свои идеи. Напротив: кто хочет излечить нашу современность от ее внутренних болезней, от всего ее гнилья, тот прежде всего должен иметь смелость взглянуть правде в лицо и найти причины болезни. Эту задачу и берет на себя национал-социалистическое движение. Мы хотим во что бы то ни стало преодолеть все пошлые предрассудки современности, мы хотим во что бы то ни стало в недрах нашего народа найти и сорганизовать ту силу, которая сумеет расчистить дорогу новому миросозерцанию.
***
Конечно нам тут же будет сделано возражение, что идеальная опенка труда неотделима от материальной оценки его, что более пренебрежительное отношение к физическому труду объясняется более низкой оплатой его и т.д. Нам скажут далее, что более низкая оплата физического труда как раз и приводит к тому, что люди физического труда меньше пользуются культурными благами нации и что от этого страдает степень культурности людей физического труда. Нам укажут наконец, что люди потому и боятся физического труда, что ввиду его худшей оплаты он неизбежно приводит к тому, что работники физического труда являются менее культурными людьми и т.д.
В этом будет много правды. Но из этого вытекает только то, что на будущее мы должны будем отказаться от слишком большого разрыва в оплате труда. Пусть не говорят нам, что это приведет к упадку производительности труда. Если бы единственным стимулом умственного труда было только высокое вознаграждение его, то это означало бы, что мы имеем перед собою печальнейшие симптомы величайшего распада. Если бы этот критерий имел господствующее положение во всей нашей прежней истории, человечество никогда не могло бы сделать своих величайших культурных и научных завоеваний. Ибо мы знаем, что величайшие наши открытия, величайшие научные работы, превосходнейшие памятники человеческой культуры - все это возникло отнюдь не в результате жажды высоких окладов. Напротив, все это зачастую становилось возможным только потому, что люди отказывались от земных благ, связанных с богатством.
Конечно мы не будем отрицать, что в наш век золото является правителем мира. Однако мы надеемся на то, что в близком будущем человек опять станет служить более высоким богам. В теперешней нашей жизни многое конечно обязано только стремлению к деньгам, но именно поэтому в теперешней нашей жизни так мало такого, без чего человечество стало бы действительно беднее.
Одной из задач нашего движения является уже сейчас провозгласить такую эру, которая обеспечит каждому человеку средства к достойному существованию, но в то же время создаст такие порядки, когда человек будет жить отнюдь не только для материальных удовольствий. Для этого между прочим мы проведем такую политику вознаграждения труда, которая даже самому последнему рядовому рабочему обеспечит возможность вести честную порядочную жизнь, если только он добросовестно исполняет свои обязанности.
И пусть нам не говорят, что это только идеал, которого мы никогда не достигнем и который не мирится с нашими порядками на земле вообще.
Мы тоже не такие простаки, чтобы верить, что нам удастся создать такой строй, в котором совсем не будет никаких недостатков. Однако это не освобождает нас от обязанности бороться против тех ошибок, которые уже сейчас вполне ясны, преодолевать слабости и стремиться к идеалу. Суровая действительность сама уже позаботится о том, чтобы внести более чем достаточное количество ограничений к нашему идеалу. Но именно поэтому люди и должны всеми силами своей души стремиться к великой цели. Отдельные неудачи не должны отклонять нас от этого. Ведь не отказываемся же мы от судов только потому, что иногда бывают судебные ошибки; ведь не отказываемся же мы от медицины только потому, что болезни все равно останутся на земле.
Недооценивать силу идеала - дело очень опасное. Кто смалодушествует в этом отношении, тому я напомню пример наших героических солдат на фронтах. И если человек сам был солдатом, он поймет, что я хочу этим сказать. На фронтах люди умирали не потому, что они искали материальных благ. Они умирали из любви к отечеству, из желания защитить честь нации, из веры в величие ее. И только тогда, когда наш немецкий народ отдалился от этих идеалов и поддался меркантильным обещаниям революционеров, оказалось, что он не обрел и земного счастья, а обрел только всеобщую нужду и общее презрение.
Но из всего этого как раз и вытекает самая настоятельная необходимость противопоставить современной деляческой республике веру в идеальное государство будущего.
Цитируется по: Гитлер А. Моя борьба. – ИТФ «Т-ОКО», Лобанов С.Н., 1992. – С.323-366.
^ Альфред Розенберг.
Миф 20 века.
n