Серия: жанр

Вид материала

Книга

Содержание 100 Великих авантюристов Елизавета кингстон 100 Великих авантюристов Джованни джакомо казакова 100 Великих авантюристов

Подобный материал:

• Список отечественных реферируемых журналов, 49.66kb.
• Серия: жанр, 9548.69kb.
• Сказка повествовательный фольклорный жанр, он характеризуется своей формой бытования., 665.04kb.
• Серия: жанр, 8356.05kb.
• Тест по творчеству Л. Н. Толстого., 34.62kb.
• Итоговый тест 5 класс Назвать музыкальный жанр, не связанный с литературой: а романс, 20.73kb.
• Серия: жанр, 9337.47kb.
• Тема: Жизнь и творчество Л. Н. Толстого, 55.94kb.
• Блиц турнир «Все о библиотеке и книге», 44.99kb.
• Аврелий Августин, 77.04kb.

Елизавете выяснила, что пастор, который венчал ее с Гарвеем, умер, а церковные книги прихода перешли к его преемнику, человеку доверчивому и беспечному. Она встретилась с пастором, и тот ей разрешил посмотреть церковные книги. Елизавета отвлекла незадачливого церковника разговором и вырвала незаметно страницу с записью о ее браке с Гарвеем.


Придя домой, Елизавета объявила мужу, что считает себя свободной, поскольку нет никаких доказательств того, что она находится в браке. Гарвей после некоторого размышления внял доводам жены, тем более он уже был влюблен в другую женщину.


После смерти старшего брата Гарвей унаследовал титул графа Бристоля и получил солидное состояние. Вскоре он тяжело заболел. Врачи нашли его положение безнадежным. Тогда Елизавета Чадлей решила снова стать графиней Бристоль. Под большим секретом она начала рассказывать подругам о своем тайном браке с капитаном, утверждая, что от этого брака у нее родился сын. Гарвей, который неожиданно поправился, узнав о слухах, распускаемых его законной женой, начал процесс с целью доказать, что никакого тайного брака между ним и фрейлиной не было. Однако дело приняло неожиданный оборот.


Еще до того, как была уничтожена церковная запись о браке, в Елизавету влюбился старый герцог Кингстон. После того как фрейлина рассталась с Гарвеем, она приняла предложение почтенного герцога. Супруги жили в мире Старый добродушный Кингстон чувствовал себя на седьмом небе, получив в жены необыкновенную красавицу, и полностью находился в ее власти. Однако счастье его было недолгим — в 1773 году он отправился в мир иной. После смерти герцога выяснилось, что согласно завещанию все громадное состояние герцога переходило к его вдове! Возмущенные таким решением Кингстона, его родственники возбудили против Елизаветы сразу два процесса — уго-


ловный и гражданский. Они обвиняли вдову в двоебрачии и оспаривали законность духовного завещания в ее пользу. Однако мудрый герцог слишком хорошо знал жизнь и оставил состояние не графине Бристоль, не герцогине Кингстон, а просто мисс Елизавете Чадлей.

Тем не менее суд мог обратиться к старинному, еще не отмененному в то время, закону, по которому за двоебрачие ей грозила смертная казнь. В лучшем же случае — клеймо на левое плечо и длительное тюремное заключение. Служанка Елизаветы, присутствовавшая при заключении брака, дала показания суду, и противникам Чадлей удалось выиграть процесс.

Елизавета была признана законной женой капитана Гарвея, впоследствии графа Бристоля, а потому второй ее брак с герцогом Кингстоном был объявлен недействительным. Учитывая смягчающие вину обстоятельства, суд счел возможным не наказывать ее, но лишил ее герцогского титула и фамилии Кингстон. Правда, последняя часть судебного приговора почему-то не была соблюдена, и Елизавета повсюду продолжала подписывать все официальные бумаги титулом без всякого возражения со стороны английского правительства.

Несмотря на неблагоприятный исход уголовного процесса, в силу завещания покойного герцога все громадное состояние было признано собственностью Елизаветы, и она сделалась одной из богатейших женщин в Европе.

В это время взошла звезда российской императрицы Екатерины II. О ней стали говорить в Европе как о великой государыне и необыкновенной женщине. Герцогиня Кингстон решила снискать расположение русской царицы и тем самым поднять свой авторитет в Англии.

Через русского посланника в Лондоне она предложила Екатерине в дар несколько редких картин знаменитых европейских художников, доставшихся ей по завещанию, как дань своего глубочайшего и беспредельного уважения. По этому поводу велась продолжительная дипломатическая переписка между русским послом и канцлером императрицы Екатерины II. Тем временем герцогиня вступила в переписку с некоторыми влиятельными лицами при русском дворе. В конце концов императрица, которой очень хотелось иметь в своем дворце замечательные произведения живописи, приняла предложение герцогини. И корабль с картинами вскоре отплыл в Петербург.

Екатерина II осталась очень довольна подарком, через своего посланника в Лондоне она благодарила герцогиню в самых лестных и благосклонных выражениях, и Елизавета могла рассчитывать на радушный прием со стороны русской царицы.

Герцогиня Кингстон заказала для поездки в Петербург великолепную яхту, отличавшуюся необыкновенной роскошью, изяществом отделки, комфортом. На этой яхте она вскоре прибыла в Россию.

Появление леди Кингстон в Петербурге вызвало большой интерес со стороны знатных особ. Герцогиня в беседах каждый раз подчеркивала, что дальнее путешествие она предприняла только для того, чтобы взглянуть на Северную Семирамиду (так величали Екатерину II в Европе). Императрице были приятны восторженные отзывы о ней из уст богатой и знатной иноземки, пользовавшейся дружбой Фридриха Великого Она приняла гостью очень ра-Душно. Русские вельможи последовали ее примеру Они приглашали леди Кингстон к себе в гости, устраивали в ее честь праздники, та же в ответ давала обеды и балы на своей яхте. Вскоре англичанка стала самой желанной и видной гостьей высшего света Петербурга. В торжественных случаях и на дворцовых вы-

194


^ 100 ВЕЛИКИХ АВАНТЮРИСТОВ


ходах она являлась в осыпанной драгоценными каменьями герцогской короне на голове, следуя традиции английских дам — надевать вместо модных головных уборов геральдические короны, соответствующие титулам их мужей


В Петербурге герцогиню Кингстон считали владетельной особой. Говорили, что она близкая родственница королевскому дому, а в официальных русских документах ее называли светлостью и даже высочеством. Императрица приказала отвести для нее один из лучших домов. В свои пятьдесят шесть герцогиня выглядела прекрасно, хотя время сердечных побед осталось в прошлом.


Леди Кингстон настолько понравился оказанный ей прием в столице, что она решила поселиться в Петербурге. Ей очень хотелось получить звание статс-дамы, что должно было возвысить ее в общественном мнении. Правда, чтобы получить звание статс-дамы, которое государыня давала с большой разборчивостью, необходимо было иметь недвижимость в России. Англичанка купила в Эстляндии имение, обошедшееся ей в 74 тысячи серебряных рублей. Имение было названо Чадлейским или Чадлейскими мызами. Сделавшись владелицей, судя по цене, довольно значительного имущества в России, герцогиня Кингстон принялась хлопотать о получении звания придворной статс-дамы. Однако Екатерина II, несмотря на доброе расположение к герцогине, ответила отказом, мотивируя его тем, что иностранка не может стать статс-дамой.


Леди Кингстон постигло страшное разочарование. К тому же оказалось, что ее новое имение не стоит тех денег, которые были за него заплачены. В это время герцогине предложили в Чадлейских мызах устроить винный завод, который давал бы огромную прибыль. Герцогиня согласилась.


Распростившись с Екатериной II, она отбыла на яхте во Францию и высадилась в приморском городе Кале. Жители городка встретили ее с восторгом, что удивило гостью. Когда леди Кингстон сошла на берег, девушки преподнесли ей цветы. Местная знать дала в лучшем отеле города завтрак в ее честь Столь торжественная встреча объяснялась просто- ее агенты пустили слух, что самая богатая женщина Европы собирается навсегда поселиться в Кале и использовать свои огромные средства на благо ее жителей.


На следующий день к герцогине Кингстон начали приходить с визитами знаменитые горожане. Гостья же с восторгом вспоминала о днях, проведенных в Петербурге, рассказывала о Екатерине II и русских вельможах, об обширных владениях, приобретенных ею в России Она подчеркивала, что очень близко сошлась с российской императрицей, причем последняя считала день, проведенный без общества леди Кингстон, скучным.


Жители Кале с восхищением внимали этим историям. Англичане, навестившие герцогиню в Кале, не только повторяли ее рассказы, но и приукрашивали их. Поэтому на туманном Альбионе заговорили о необыкновенной благосклонности, которую английской леди удалось снискать у Екатерины II. Однако герцогине вскоре наскучила однообразная жизнь в Кале. Мысль о сближении с российской императрицей не покидала ее. К тому же требовалось осмотреть приобретенные владения и выяснить причину их плачевного состояния. Она решила в Чадлейских мызах ввести английскую систему хозяйствования, сделать свое имение образцовым и таким образом прославиться в России Помимо этих мыз, у герцогини был большой дом в Петербурге и солидные земельные наделы вблизи столицы. В 1782 году она снова отправилась в Россию, на этот раз по суше в сопровождении многочисленной свиты Ее путь пролегал через Германию и Австрию Она была знакома с фаворитом российской императрицы Григорием Потемкиным и надеялась на его поддержку


^ ЕЛИЗАВЕТА КИНГСТОН


195


В столице Австрии ее поразила роскошь местных вельмож. Она была принята императором Иосифом II. Из Вены Елизавета написала письмо одному из влиятельнейших литовско-польских магнатов князю Карлу Радзивиллу, в котором извещала о своем намерении побывать у него в гостях. С князем Елизавета познакомилась в Риме, когда тот находился в изгнании. Герцогиня была также близка и со знаменитым Стефаном Зановичем, который странствовал по Европе под разными именами, а в 1773 году, в Черногории, выдавал себя даже за покойного императора Петра III При первом знакомстве с Елизаветой он выдал себя за одного из потомков древних владетельных князей Албании. Он был облачен в богатый албанский костюм, расшитый золотом и украшенный бриллиантами. Елизавета пленилась его смелым умом и находчивостью и делала ему щедрые подарки. По словам самой герцогини, Занович был "лучшим из всех Божьих созданий" и до того пленил ее, что заставил забыть Гамильтона. Она даже намеревалась выйти за него замуж...

Получив ее письмо, Радзивилл ответил самым любезным приглашением. Местом свидания с герцогиней князь назначил деревеньку Берг, неподалеку от Риги. За несколько дней здесь был построен просторный дом для англичанки. Елизавета переночевала в нем, а на другой день к ней приехал Радзивилл. Кортеж князя состоял из сорока экипажей, причем в каждый была запряжена шестерка превосходных коней. В этих экипажах прибыли гости. За вереницей экипажей следовало шестьсот лошадей, на которых восседали конюхи, пикинеры, ловчие, стремянные, доезжачие и шляхтичи, служившие у Радзивилла. Других лошадей они держали за поводья, а на сворах было при них до тысячи гончих собак. Радзивилл прибыл на богатом арабском скакуне, в сбруе с золотой отделкой, украшенной драгоценными каменьями. Князя окружали казаки и гусары

За несколько миль от города посреди леса был выстроен городок, где поселились гости. Празднество началось с фейерверка, затем на озере неподалеку разыгралось сражение двух кораблей. На один этот вечер Радзивилл истратил 50 тысяч фунтов стерлингов.

Герцогиня провела у князя две недели Она посетила его знаменитый родовой замок в Несвиже, участвовала в ночной охоте на кабана. Леди Кингстон утверждала, что Радзивилл был страстно влюблен в нее еще со времени знакомства в Риме, просил ее руки, но она отказалась вступить с ним в брак, не желая прозябать в "дикой стране, среди сарматов, которые одеваются в звериные шкуры".

Она распрощалась с князем и отправилась в Петербург. На этот раз ее ждало разочарование. Екатерина II приняла гостью вежливо, но без прежней теплоты. Отношения со двором ограничились сухим официальным представлением. Императрица не приглашала ее в свой избранный круг, а петербургская знать не устраивала в ее честь праздников. Ее винный завод в Эстляндии не приносил ей никаких прибылей Более того, ввиду разных упущений в ведении дел на этом заводе на герцогиню наложили штрафы, так что сразу после приезда ее в Петербург к ней явился полицейский офицер, который представил ее документы о платежах, которые ей необходимо было сделать в соответствии с указом казенной палаты Пробыв в Петербурге несколько дней и не застав Потемкина, на чье покровительство она рассчитывала, герцогиня Кингстон вернулась в Кале на нанятом французском коммерческом судне и решила обосноваться в этом городке. В 1786 году Елизавета переехала в Париж, где наняла на улице Кокрон великолепную гостиницу, а неподалеку от Фонтенбло купила замок Сент-Ассиз, заплатив за него 1 400 000 ливров. В этом роскошном замке герцогиня прожила всего неделю. Она скоропостижно умерла от разрыва сердца 23 августа 1788 года на шестьдесят девятом году жизни.

Баронесса Оберкирх, встречавшаяся с герцогиней Кингстон за несколько Дней до ее смерти, писала- "Она действительно женщина необыкновенная,

196


^ 100 ВЕЛИКИХ АВАНТЮРИСТОВ


она поверхностно знала чрезвычайно много, так как проводила время с людьми умными, образованными, бывшими в ту пору знаменитостями во всей Европе Хотя она могла только слегка касаться того или другого ученого или вообще важного вопроса, но говорила превосходно и картинно"


После смерти герцогини ее состояние, по самым скромным меркам, оценивалось в три миллиона фунтов стерлингов, хотя она и тратила доставшееся ей от мужа наследство без счета Леди Кингстон чувствовала какое-то особое влечение к столице России В завещании она даже указала, что если умрет поблизости от Петербурга, то ее следует похоронить в этом городе, ибо она желает, чтобы прах ее покоился в том месте, куда при жизни стремилось ее сердце Она завещала Екатерине II головной убор из бриллиантов, жемчуга и разных самоцветных каменьев


Джованни Джакомо Казакова


(1725 — 1798)


Великий итальянский авантюрист и любовник Много путешествовал по


Европе Был принят монархами — Екатериной II, Фридрихом Великим,


Людовиком XV Обладал разносторонними интересами Перед современниками


представал как писатель, переводчик, химик, математик, историк,


финансист, юрист, дипломат, музыкант, а также картежник, любовник,


дуэлянт, тайный агент, розенкрейцер, алхимик С 1782 года проживал в Чехии


в замке графа Вальдштейна, где занимался кабалистикой и алхимией Автор


исторических сочинений, фантастического романа "Иксамерон " (1788) В


мемуарах "История моей жизни "(т 1—12, написаны в 1791—1798гг на


французском языке, опубликованы в 1822—1828 гг ) описал свои многочисленные


любовные и авантюрные приключения, дал проницательные характеристики


современников и общественных нравов


История опубликования мемуаров Джакомо Казаковы так же загадочна и необычна, как и сама его жизнь Долгое время считалось, что он погиб во время кораблекрушения, путешествуя по Балеарским островам, где незадолго до гибели закончил записки и предусмотрительно запечатал их в водонепроница-


^ ДЖОВАННИ ДЖАКОМО КАЗАКОВА


197


емый ящик Полвека спустя рыбаки выловили его и передали своему хозяину, а тот, в свою очередь, — лейпцигской типографии, где записки авантюриста и увидели впервые свет В полном виде, хотя и в "литературной обработке", текст мемуаров Казаковы был напечатан в 1822—1828 годах в немецком переводе с французского оригинала, а затем издан на французском в 1826—1832 и в 1843 годах

Высоко оцененные молодым Гейне уже после появления первого тома, мемуары Казаковы получили с этого времени всемирную известность и были вскоре переведены на многие европейские языки Его книгой восхищались Стендаль, Мюссе, Делакруа, в России — Ахматова, Блок, Цветаева

Сокращенный русский перевод мемуаров в одном томе вышел на русском языке в Санкт-Петербурге в 1887 году Но еще в 1861 году в журнале "Время", за подписью "редактор", за которой скрывался Ф М Достоевский, появилось "Предисловие к публикации "Заключение и чудесное бегство Жака Казаковы из Венецианских темниц (Пломб) (Эпизод из его мемуаров)" Он отмечал, что книга Казаковы совершенно неизвестна русскому читателю "Между тем французы ценят Казакову как писателя даже выше Лесажа, автора романов "Хромой бес", "История Жиль Блаза из Сантильяны" Так ярко, так образно рисует он характеры, лица и некоторые события своего времени, которых он был свидетелем, и так прост, так ясен и занимателен его рассказ1"

Джованни Джакомо Казакова де Сейнгальт родился в Венеции Казакова, впрочем, так его стали называть много позже, не был настоящим аристократом Отец его неизвестен, мать, Занетти Казакова, была очаровательной, но посредственной актрисой

Молодая актриса не стремилась слишком долго задерживаться у колыбели, культ собственной очаровательной особы, стремление нравиться какими бы то ни было средствами — этим ограничивался тогда для многих, как, увы, нередко и теперь — великий закон продолжения человеческого рода Повсюду обустраивались роскошные будуары, стены и потолки которых были украшены розовенькими амурчиками, порхавшими в облаках Это был культ, но чисто внешний

Вскоре придворная итальянская группа саксонского короля, снискавшая известность не усердием матери Джакомо, а благодаря мастерству известного комика Педрилло, была приглашена царицей Анной Иоанновной Пока Занетти покоряла на сцене аннингофского оперного дома петербургских ловеласов, малыша Джакомо опекали дальние родственники, решившие посвятить его Духовному званию Ему дали очень хорошее образование, он учился в Падуан-ском университете, затем в духовной семинарии

Молодой обаятельный аббат не мог не вскружить головы прихожанкам После службы в своей суме Казакова обнаружил с полсотни любовных записок Могли он отказать тем, кто вложил жар своей души в пылкие послания7 Ведь тогда он не был бы истинным венецианцем Одно свидание следовало за Другим

Трудно сказать, мечтал ли Казакова сделаться папой, или по крайней мере епископом Однако ему пришлось снять сутану, когда епископ заметил его в парке в объятиях женщины Но экс-аббат не унывал Он нашел себе покровителей и отправился в Рим, где был представлен папе Недолгое время был священником, блистал своими проповедями, потом вдруг впал в немилость У высшего духовенства, тогда Джакомо снял рясу, надел военный мундир и

198


^ 100 ВЕЛИКИХ АВАНТЮРИСТОВ


ДЖОВАННИ ДЖАКОМО КАЗАКОВА


199


отправился на службу на остров Корфу; но военная дисциплина тоже оказалась не по нему; он уехал с Корфу, побывал в Константинополе, потом вернулся в Венецию, принялся за азартную игру — обычный источник его доходов в течение большей части его жизни, проигрался в пух и прах и поступил музыкантом в театр.


Вскоре стало ясно, что Казакова — личность незаурядная. Муниципальный советник 21 июня 1760 года писал о Казакове своему другу великому швейцарскому естествоиспытателю А. Галлеру: "Он знает меньше вашего, но знает много. Обо всем он говорит с воодушевлением, и поразительно, сколько он прочел и повидал. Он уверяет, что знает все восточные языки, о чем я судить не берусь. По-французски он изъясняется как итальянец, ибо в Италии он вырос... Он объявил, что он вольный человек, гражданин мира, что чтит законы государей, под властью коих живет. Образ жизни он вел здесь размеренный, его главная страсть, как он дал понять, естественная история и химия... Он выказал познания в кабале, удивления достойные, коли они истинные, делающие его едва ли не чародеем, но я могу судить единственно с его слов; коротко говоря, личность необыкновенная. Одевается он преизрядно. От вас он хочет отправиться к Вольтеру, дабы вежливо указать ему ошибки, содержащиеся в его сочинениях. Не знаю, придется ли столь участливый человек Вольтеру по вкусу..."


Казакова играл на скрипке, даже помогал знаменитому Вивальди в сочинении ораторий, однако его гениальность выражалась не музыкой, а разговорами, целью которых было обольщение. Он льстил, иногда просто приставал, до тех пор, пока не достигал желаемого. Ради пары прекрасных глаз он переезжал из города в город, надевал ливрею: чтобы прислуживать любимой за обедом. С некоторыми он вел философские беседы, а одной даже подарил целую библиотеку. Он спал с аристократками, с проститутками, с монахинями, с девушками, со своей племянницей, может быть, со своей дочерью. Но за всю жизнь, кажется, ни одна любовница ни в чем его не упрекнула, ибо физическая близость не была для него лишь формой проведения досуга.


Впрочем, любовь была для Казаковы не только жизненной потребностью, но и профессией. Он покупал понравившихся ему девиц (более всего по душе ему были молоденькие худые брюнетки), обучал их любовной науке, светскому обхождению, а потом с большой выгодой для себя уступал другим — финансистам, вельможам, королю. Не стоит принимать за правду его уверения в бескорыстии, в том, что он только и делал, что составлял счастье бедных девушек, — это был для него постоянный источник доходов.


Однажды в Венеции Казакова поднял на лестнице письмо, которое обронил сенатор Брагодин, и вернул владельцу. Признательный сенатор предложил авантюристу проехаться с ним. Дорогой Брагодину стало плохо, и Джа-комо заботливо доставил его домой. Сенатор приютил своего спасителя, видя в нем посланца таинственных сил, в существование которых глубоко верил. Казакова поселился в доме благодетеля и стал на досуге заниматься магией. Жертвы его проделок жаловались властям, но он удивительно легко увиливал от ответа. Казакова стал богатым и начал прожигать жизнь; дело дошло до открытого столкновения с представителями правосудия, и ему пришлось бежать из Венеции. Он начал странствовать — побывал в Милане, Ферраре, Болонье — и всюду азартно играл и кутил. Потом отправился в Париж — излюбленное место тогдашних авантюристов, но скоро опять возвратился на


родину, и здесь его, наконец, арестовали: обвинив в колдовстве, венецианская полиция заключила его в знаменитую своими ужасами тюрьму Пьомби под свинцовыми крышами Дворца дожей в Венеции. Но через год и три месяца он бежал из тюрьмы, откуда, считалось, бежать невозможно.

Казакова не зря осваивал магию. Трудно сказать, какую роль здесь сыграли сверхъестественные силы, но ровно в полночь 31 октября Казакова с сообщником падре Бальби вышел из каземата, запертого на многие замки. В неприступной венецианской темнице он вырубил ход на свинцовую крышу. Бегство Казаковы из Пьомби наделало много шума в Европе и принесло известность авантюристу.