Спиркин А. Г. Философия: Учебник. 2-е изд
| Вид материала | Учебник |
Содержание§ 3. П.Я. Чаадаев § 4. Славянофилы § 5. Западники |
- Панин А. В. Философия: Учебник. 3-е изд, 8950.81kb.
- Панин А. В. Философия: Учебник. 3-е изд, 8950.62kb.
- Алексеев П. В., Панин А. В. Философия: Учебник. 3-е изд, 9308.43kb.
- Алексеев П. В., Панин А. В. Философия: Учебник. 3-е изд, 8951.23kb.
- А. Г. Спиркин философия издание второе Рекомендовано Министерствам образования Российской, 12000.97kb.
- Бернацкий Г. Г. Философия. Учебник для вузов. 2-е изд, 1583.59kb.
- Литература по курсу «философия» (Ч., 131.51kb.
- Кармин А. С, Бернацкий Г. Г. Философия. Учебник для вузов. 2-е изд. — Спб.: Питер,, 1659.52kb.
- Задачи и упражнения москва 2009 Балашов Л. Е. Философия, 8437.68kb.
- А. Г. Спиркин Философия Рекомендовано Министерством образования Российской Федерации, 5172.02kb.
§ 3. П.Я. Чаадаев
Выдающимся русским философом и социальным мыслителем был Петр Яковлевич Чаадаев (1794-1856). Его общефилософскую концепцию можно охарактеризовать как дуалистическую. Согласно этой концепции, физический мир построен из атомов и молекул, т.е. "элементов материальных", из которых образуются все тела. Тела существуют в пространстве, которое есть объективная форма внешнего мира, и во времени, которое трактовалось Чаадаевым в духе распространенного в те времена механицизма. Однако механицизм Чаадаева ограничивался миром физических явлений. Сознание человека, по его мнению, не подчиняется механистическим закономерностям природы, а является результатом божественного творения. Отсюда и понимание Чаадаевым познания также дуалистично: в области естествознания, или в опытном знании, действуют эмпирические и рационалистические методы, а логика рассуждения выстраивается согласно логике природных явлений, но в духовном мире, объекты которого обладают свободой, действует откровение.
Человека Чаадаев рассматривал как объективное единство двух миров - физического и духовного, как существо свободное, которое в своем историческом бытии подчинено диалектике необходимости и свободы. На понимании соотношения необходимости и свободы во многом выстраивается концепция философии истории Чаадаева, связанная с заботой о грядущих судьбах России. Здесь взгляды Чаадаева не оставались неизменными, а определенным образом эволюционировали. В начальный период определяющей мировоззренческой идеей была мысль о тотальном единстве рода человеческого, всех наций и индивидов. Применительно к концепции русского исторического процесса эта идея выступала в императивной форме необходимости единения России с другими народами. Будучи в этот период близок к декабристам, Чаадаев, однако, не разделял их идею преобразования путем военного переворота и усматривал реальный путь исторического прогресса России в нравственном совершенствовании. Впоследствии взгляды Чаадаева на судьбы России изменились: если прежде оторванность России от мирового исторического процесса рассматривалась как недостаток, то затем она стала представляться, напротив, преимуществом ее, которое позволит ей быстро овладеть достижениями западноевропейской цивилизации, избегнув при этом присущих ей пороков. Однако реальная политическая обстановка в России, связанная с усилением абсолютизма, настраивала его на резко критический лад. Чаадаев оставался истинным патриотом России, хотя "высочайшим повелением" и был объявлен сумасшедшим и не мог публиковать свои работы. Свою позицию он высказал честно и прямо: "По-видимому, есть несколько способов любить свое отечество и служить ему... Я предпочитаю бичевать свою родину, предпочитаю огорчать ее, предпочитаю унижать ее, - только ее не обманывать" [1].
1 Философская энциклопедия. М., 1970. Т. 5. С. 471.
^
§ 4. Славянофилы
Своеобразным направлением в русской философии явилось славянофильство, яркими представителями которого были Алексей Степанович Хомяков (1804-1860) и Иван Васильевич Киреевский (1806-1856) и др., оказавшие значительное воздействие на развитие русской мысли. В центре их внимания находились судьбы России и ее роль в мировом историческом процессе. В самобытности исторического прошлого России славянофилы видели залог ее всечеловеческого призвания (они поставили ряд важных социально-политических и философско-исторических проблем, связанных с крестьянской общиной, ее прошлым и будущим), тем более что западная культура, по их мнению, уже завершила круг своего развития и клонится к упадку, что выражается в порожденном ею чувстве "обманутой надежды" и "безотрадной пустоты". По словам Вл. Соловьева, славянофилы, представляя всю западную историю как плод человеческого злодейства, имели в этом ложном представлении достаточное основание для негодования и вражды. Но ожесточенно нападать на заведомые следствия естественной необходимости - хуже, чем бить камень, о который споткнулся. В критике ранней буржуазной цивилизации славянофилами были усмотрены негативные, нарушающие внутренний душевный лад, деморализующие факторы человеческого бытия. Отсюда славянофилы развивали основанное на религиозных представлениях учение о человеке и обществе, проявившееся, например, в учении об иерархической структуре души и о ее "центральных силах" (Хомяков) или о "внутреннем средоточии духа (Киреевский). Достижение целостности человека и связанное с этим обновление общественной жизни славянофилы усматривали в идее общины, духовной основой которой является русская православная церковь. Первоначало всего сущего, согласно Хомякову, - "волящий разум", или Бог. Исторический прогресс человечества связан с отысканием "духовного смысла". Сущность мира, или "волящий разум", может быть познана лишь своеобразным синтезом всех духовных функций человека, так называемой "разумной зрячестью" или "живознанием", исходным началом которых является "народная вера", религия. На этих религиозных взглядах славянофилами строилась концепция русского исторического процесса.
Историческое значение славянофильства в том, что оно стало выражением идеологии русского либерализма, игравшего активную роль в подготовке крестьянской реформы 1861 г. Отстаивая реформы "сверху", славянофилы объективно были выразителями перехода России от феодально-крепостнического строя к буржуазной монархии.
^
§ 5. Западники
К западникам относятся выдающиеся мыслители - В.Г. Белинский (1811 - 1848), Н.Г. Чернышевский (1828-1889), Н.А. Добролюбов (1836-1864), Д.И. Писарев (1840-1868), А.И. Герцен (1812-1870). Это талантливые литературные критики, философствующие публицисты, общественные деятели. Западники прошли поучительную школу немецкой классической философии и французского Просвещения. После глубокого увлечения гегельянством русские философы, не без влияния Л. Фейербаха, повернулись к материализму, стремясь, однако, сохранить диалектический метод Г. Гегеля [1]. Они полагали, что сознание есть свойство не всей, а лишь высокоорганизованной материи - мозга. (Выдающаяся роль в исследовании функций мозга принадлежит русскому физиологу И.М. Сеченову, на труды которого опирался, в частности, Н.Г. Чернышевский.) Среди западников в философском отношении особо выделяются Герцен и Чернышевский. Николай Гаврилович Чернышевский, испытавший сильное влияние воззрений Л. Фейербаха, уделял большое внимание антропологической философии, дополняя ее социальными, этическими и, что очень важно, экономическими аспектами: для человека очень существенны реальные условия его бытия. В области этики Чернышевский проповедовал знаменитую идею "разумного эгоизма", и поныне рождающую споры. В области эстетики (о чем он написал свой труд "Об эстетическом отношении к действительности") Чернышевский рассматривал художественное творчество и категории прекрасного. Согласно Чернышевскому, "прекрасное - это жизнь". Поэтизация самого факта жизни во всем ее разнообразии - существенный аспект в философских воззрениях мыслителя. Чернышевский жестоко пострадал на каторге за свои политические убеждения и выступления.
1 Считая Фейербаха "отцом новой философии", Чернышевский высоко ставил философию Гегеля за раскрытие им тех "общих форм, по которым двигался процесс развития". Необходимость сочетания диалектики Гегеля и материализма Фейербаха была, таким образом, осознана в русской философии еще до всякого влияния на нее со стороны марксизма.
Александр Иванович Герцен в своем мировоззрении прошел сложный и внутренне противоречивый путь. Его идейное развитие - это духовная драма, процесс очарований и глубоких разочарований вплоть до пессимизма. Он был не согласен с идеологией славянофилов, увлекался западноевропейскими философскими концепциями. В своих изданиях - альманахе "Полярная звезда" и газете "Колокол" - он выступал против крепостничества и царизма, выдвигая общедемократические требования - освобождение крестьян с землей, общинное землевладение и уничтожение цензуры. Провозглашая идеалом не какой-либо абстрактно-логический момент в жизни абсолютной идеи, но справедливо устроенную жизнь, Герцен, например, отмечал, что природа и человеческая история вечно и непрерывно изменяются, что они "течение, перелив, движение", причем движение происходит посредством борьбы двух противоположных тенденций (или стремлений) - возникновения и разрушения. Касаясь проблемы личности, Герцен утверждал, что она теперь становится центральной: личность - вершина исторического мира, к ней все примыкает, ею все живет.
Общефилософские проблемы, занимавшие интересы Герцена, - это единство бытия и мышления, жизни и идеала, поиски метода, в котором гармонично сочетались бы эмпирический и рациональные приемы человеческого ума. Он стремился обосновать закономерность движения человечества по пути к свободному от антагонизмов обществу. По Герцену, грядущий мир есть царство разума, он как бы подытожит и воплотит разумные начала всей предшествующей истории: реалистическое преклонение перед природой и принципы суверенности личности, свободы духа, развитые в первоначальном христианстве. Он ратовал за снятие крайностей материализма и идеализма. В молодости он был глубоко верующим, впоследствии разделял идеи атеизма, говоря точнее, находился в поисках и колебаниях в этом вопросе. Герцен уделил особое внимание взаимоотношению личности и общества; он критиковал как буржуазный индивидуализм, так и уравнительные коммунистические утопии. Размышляя над проблемой свободы и необходимости, он стремился избежать крайностей и фатализма, и волюнтаризма, пытался осмыслить историю как "свободное и необходимое дело", развивал идею единства среды и личности, исторических обстоятельств и человеческой воли.
Герцен с глубоким интересом воспринимал идеи социализма, например, высоко ценил труды К.А. Сен-Симона, П.Ж. Прудона и др. Он исходил из того, что пути к социализму многообразны и зависят от исторически сложившихся форм общественной жизни и культуры. Относительно России он считал, что для нее наиболее приемлем крестьянский социализм, так как русская деревенская община содержит его зачатки. Хотя Герцен верил в идеи социализма, но не рассматривал его как окончательную и совершенную форму общественного устройства, при этом от методов революционного преобразования он склонялся все же к реформистским путям совершенствования общества. В своем произведении "С того берега" он поставил резонный и мудрый вопрос: "Где лежит необходимость, чтобы будущее разыгрывало нами придуманную программу?" Другими словами, какие существуют объективного характера ручательства в том, что идеалы социализма осуществимы?
В области философии истории в фокусе его внимания была проблема сущности социальных законов, которые осмысливались как переплетение стихийного хода истории, т.е. бессознательного начала в историческом потоке, и сознательной деятельности индивидов и общества в целом в виде развития научного знания. Герцен боролся за просвещение масс, подготавливающее их к социальному перевороту. Но после поражения революции 1848 г. он существенно пересмотрел некоторые основные положения своих социально-философских воззрениях, в частности, отказался от идеи разумности хода истории, подверг резкой критике различного рода социальные утопии и романтические иллюзии. В своей критике западноевропейской цивилизации Герцен дошел до скептицизма, ставя под сомнение способность человеческого разума понять и предвидеть направление исторического развития. Он пришел к выводу о возможности для России иного, отличного от западноевропейского пути развития, рассматривая общину как основу для такого развития, видя в мирской сходке эмбрион, из которого должна произойти самая широкая общественность. Он возвел фундамент для позднейшего русского народничества. Но чем дальше, тем все больше он чувствовал, что Россия заражается "буржуазной оспой".
Последним словом социально-философских воззрений Герцена явились письма к М.А. Бакунину, направленные против крайностей его революционной теории: призывов к уничтожению государства, немедленному социальному перевороту, требований не "учить народ", а "бунтовать его". Герцен говорит теперь уже так: нельзя звать массы к такому социальному перевороту, потому что насилием и террором можно только расчищать место для будущего, но не создавать новое. Для социального созидания необходимы "идеи построяющие", нужна сила, нужно народное сознание. "Нельзя людей освобождать в наружной жизни больше, чем они освобождены внутри" [1].
1 Герцен AM. Собрание сочинений. М., 1960. Т. 20. Кн. 2. С. 590; см. также: Володин АЛ. Герцен. М., 1970.
По мнению С.Н. Булгакова, все сознаваемые страдания Герцена имели источником позитивизм и атеизм. Но при всех своих позитивно-атеистических воззрениях, Герцен был постоянно занят вопросами религиозного сознания - о смысле жизни, истории и т.д. - карамазовскими вопросами. Но, как и Карамазову, Герцену суждено было испытать не радость положительного разрешения этих великих и страшных вопросов, а горечь сознания их неразрешимости. Он искал и не нашел; однако истинная религиозность состоит именно в искании. Со всепобеждающей силой внутреннего переживания значение религии на русской почве было показано Ф.М. Достоевским, а позднее Вл. Соловьевым с помощью логической аргументации, опирающейся на философию идеализма. Поэтому можно сказать, что Герцен, хотя и кружным путем, более отрицательным, чем положительным, ведет к... Достоевскому и Соловьеву. В нем дорог нам не только народный трибун, герой освободительной борьбы, но и один их провозвестников грядущего религиозного возрождения [2]. Отношение к христианству у Герцена было противоречиво-поисковым. Заслуживает упоминания, что к Евангелию он всегда сохранял необычайно теплое чувство [3].
2 См.: Булгаков С.Н. Сочинения: В 2 т. М., 1993. Т. 2. С. 117, 130.
3 "Евангелие я читал много и с любовью, по-славянски и в лютеранском переводе. Я читал без всякого руководства, не все понимал, но чувствовал искреннее и глубокое уважение к читаемому. В первой молодости я часто увлекался волюнтаризмом, любил иронию и насмешку, но не помню, чтоб когда-нибудь я взял в руки Евангелие с холодным чувством, это меня проводило через всю жизнь; во все возрасты, при разных событиях я возвращался к чтению Евангелия, и всякий раз его содержание низводило мир и кротость на душу" (Собр. соч. Т. VI. С. 59; см. также: Булгаков С.Н. Избр. статьи. М., 1993. Т. 2. С. 97). Приведу еще одно признание Герцена. Своей будущей жене Наталье Захарьиной Герцен писал из ссылки: "Нет, в груди горит вера, сильная, живая. Есть Провидение. Я читаю с восторгом Четьи-Минеи - вот где божественные примеры" (см.: Герцен А.И. // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона. М., 1993. Т. 4. С. 44).
Влияние его личности на движение русской интеллигенции сказывалось десятки лет.