Курс лекций по древнерусской литературе и литературе XVIII века для студентов I го курса факультета русского языка, литературы и иностранных языков
| Вид материала | Курс лекций |
- Курс лекций по литературе XVIII века для студентов факультета русского языка, литературы, 1951.24kb.
- Курс лекций по русской литературе конца XIX начала XX века для студентов факультета, 1755.86kb.
- Текст лекций для студентов 3-го курса факультета иностранных языков, 206.22kb.
- Основная: Лебедева О. Б. История русской литературы XVIII века. М., 2000, 18.23kb.
- Н. Э. Баумана Методическое объединение учителей русского языка и литературы Спецкурсы, 6.33kb.
- Курс состоит из 4 разделов (20 лекций), 48.38kb.
- Программа вступительного испытания по литературе вступительный экзамен литературе проводится, 14.96kb.
- Краткий курс лекций по литературе XIX века (второй семестр) для студентов первого курса, 3146.38kb.
- Учебное пособие для самостоятельной работы студентов 5 курса факультета иностранных, 1438.69kb.
- Курс лекций по русскому народному поэтическому творчеству для студентов факультета, 2274.75kb.
КУРС ЛЕКЦИЙ ПО ДРЕВНЕРУССКОЙ ЛИТЕРАТУРЕ
И ЛИТЕРАТУРЕ XVIII ВЕКА
Для студентов I го курса факультета русского языка, литературы и иностранных языков.
Специальность – «лингвистика» и «педагогика»
Преподаватель – Атаджанян И.А.
Введение
Русская литература – одна из самых древних литератур Европы. Она древнее, чем литературы французская, английская, немецкая. Ее начало восходит ко второй половине X-го века. Семьсот лет этой литературы принадлежит периоду, который принято называть древней русской литературой.
Литература возникла одновременно с появлением на Руси христианства и церкви, востребовавших письменность и церковную литературу. Высокий уровень развития фольклора сделал возможным восприятие новых эстетических ценностей, с которыми знакомила письменность. Превосходно организованное письмо и церковные произведения переносятся на Русь из Болгарии. В это время создается и первое компилятивное произведение русской литературы – так называемое «Речь философа», в которой на основании разных предшествующих сочинений с замечательным лаконизмом рассказывалась история мира от его «сотворения» и до возникновения вселенской церковной организации.
Древнерусская литература ближе к фольклору, чем индивидуализированному творчеству писателей нового времени.
Авторское начало было приглушено в древнерусской литературе. В ней не было ни Шекспира, ни Данте. Это хор, в котором совсем нет или очень мало солистов и в основном господствует унисон. И тем не менее эта литература поражает своей монументальностью и величием целого. Она имеет право на заметное место в истории человеческой культуры и на высокую оценку своих эстетических достоинств.
Лекция 1
^ ПЕРИОДИЗАЦИЯ ДРЕВНЕРУССКОЙ ЛИТЕРАТУРЫ
Литература Древней Руси – свидетельство жизни, отражение истории. При этом история не сочиняется. Произведения по русской истории пишутся вскоре после того, как события совершились, - очевидцами, по памяти или по свидетельству тех, кто видел описываемые события. Исходя из вышесказанного, сама история до известной степени устанавливает периодизацию литературы. Литературные изменения в основном совпадают с историческими.
Первый период истории древнерусской литературы – период относительного единства литературы. Литература в основном развивается в двух взаимосвязанных культурными отношениями центрах: в Киеве, на юге, и в Новгороде, на севере.
XI-ый век (начало литературы этого периода) – век формирования монументально-исторического стиля литературы. В монументально-историческом стиле проявляется стремление древнерусских книжников судить обо всем с точки зрения общего смысла и целей человеческого существования. По этому авторы XI-XIII вв. стремятся изображать все самое крупное и значительное, рассматривать предмет изображения с больших дистанций: пространственных, временных, иерархических. Все наиболее значительное и красивое представляется монументальным, величественным, воспринимается как бы с высоты птичьего полета.
Монументализм XI-XIII вв. имеет своеобразную черту – он был связан с быстротой передвижения на больших географических пространствах. Историзм монументального стиля выражался в особом пристрастии к исторической теме. Писатели стремились писать не о вымышленном, а об исторически бывшем, а когда описывали чудеса, то сами верели в них и стремились внушить читателям, что те или иные события происходили в действительности. Лдитература того времени не знает ни вымышленных лиц, ни вымышленных событий.
XI век – век первых русских житий Бориса и Глеба и Киево-печерских подвижников, век первого дошедшего до нас памятника русского летописания – «Повести временных лет». Это век единого древнерусского Киево-Новгородского государства.
XII век – период появления новых литературных центров: Владимира Залесского и Суздаля, Ростова и Смоленска, Галича и Владимира Валынского. В это время возникают местные черты и местные темы в литературе, разнообразятся жанры, в литературу вносится сильная струя злободневности и публицистичности. Это период начавшейся феодальной раздробленности. Литература в основном имела переводческий характер. Одновременно возникает такой памятник как «Слово о полку Игореве».
Условно литературу XI-XIII вв. называют литературой Киевской Руси.
Следующий период, сравнительно короткий, период монголо-татарского нашествия, когда создаются повести о вторжении татаро-монгольских войск на Русь, о битве на Калке, взятии Владимира Залесского, «Слово о погибели Русской земли», «Житие Александра Невского». Литература сжимается до одной темы, но тема эта проявляется с необыкновенной интенсивностью, и черты монументально-исторического стиля приобретают трагический отпечаток и лирическую приподнятость высокого патриотического чувства.
Далее, конец XIV-го и первая половина XV-го века – это век предвозрождения, совпадающий с экономическим и культурным возрождением Русской земли в годы, непосредственно предшествующие и последующие за Куликовской битвой 1380-го года. Это период экспрессивно-эмоционального стиля, патриотического подъема в литературе, период возрождения летописания, исторического повествования и панигирической агиографии.
Во второй половине XV-го века в русской литературе обнаруживаются новые явления: получают распространение памятники переводной светской повествовательной литературы (беллетристика), возникают первые оригинальные памятники такого типа, как «Повесть о Дракуле», «Повесть о Басарге».
Завоевание турками Византии (Константинополь пал в 1453 году), с которой Русь была тесно связанна культурно, замкнуло Русь в собственных культурных границах. Организация единого Русского централизованного государства поглощало основные духовные силы народа. В литературе развивается публицистика; внутренняя политика государства и преобразования общества занимают все больше и больше внимания писателей и читателей.
С середины XVI века в литературе все больше сказывается официальная струя. Наступает пора «второго монументализма»: традиционные формы литературы доминируют и подавляют возникшее было в эпоху русского Предвозрождения индивидуальное начало в литературе. События второй половины XVI-го века задерживают развитие беллетристичности, занимательности литературы.
XVII век – век перехода к литературе нового времени. Это век развития индивидуального начала во всем: в самом типе писателя и в его творчестве; век развития индивидуальных вкусов и стилей, писательского профессионализма и чувства авторской собственности, индивидуального, личностного протеста, связанного с трагическими поворотами в биографии писателя.
В XVII веке начинается процесс обмирщения или секуляризации литературы, что приводит к ее демократизации. Литература приобретает самостоятельный, светский характер. Процесс этот приводит к возникновению новых жанров (сатирических и бытовых повестей), к изменению характера исторических повестей, в которых впервые говорится о роли личности в истории, к вымиранию традиционного жанра жития. С конца XVII-го века литература в основном отделяется от деловой письменности, возникает то, что называем литературным направлением.
Литература развивается неуклонно и постоянно, она отнюдь не является косной и застойной, как это казалось раньше. Дело только в том, что многие из его произведений не могут быть датированны, еще большее колличество безымянно, и это крайне затрудняет исследование историко-литературного процесса. Литература XVII-го века уже непосредственно предваряет собою литературу нового времени – литературу XVIII-го столетия.
В литературоведении установилась традиция выделять в развитии древней литературы три основных периода:
- – литература древнерусского государства XI- XIII вв.
- – литература периода феодальной раздробленности и объединения северо-восточной Руси (XIII- перва половина XVв.)
- – литература периода создания Русского централизованного государства (вторая половина XV- XVII вв.)
^ О ВОЗНИКНОВЕНИИ РУССКОЙ ПИСЬМЕННОСТИ
В XIX веке, а отчасти и в XX веке, господствовало убеждение, что русская письменность появилась с христианством, что до крещения Руси не было письменности и книг. Первыми памятниками письменности на Руси считались древнеболгарские книги, написанные на древнеболгарском языке. Такое восприятие русской письменности вытекало из тех общих представлений о происхождении русской культуры и культуры всех славянских народов у ученых, согласно которым всем этим варварским (славянским) народам Византия несла не только религию, но и культуру, идею государственности, просвящения, вплоть до создания алфавита-кириллицы, ставшего основой их письменности. Исследование советских ученых установили местные корни русской культуры.
В вопросе о появлении русской письменности оставлялись без внимания внутренние потребности русского общества в письменности, исторический рост русского общества и внутренняя обусловленность появления письменности как одного из факторов исторического прогресса.
В развитии русской письменности официальное принятие христианства сыграло важную роль, но эта роль, как уже сейчас совершенно ясно, была ролью подсобной, а не основной. Потребности в письменности на Руси заметно выросли задолго до официального введения христианства как государственной религии, и само введение христианства в конечном счете отвечало тем же потребностям русского общества, которые и вызвали появление письменности. Следовательно, основной вопрос состоит в выяснении внутренних потребностей русского общества в письменности, связанных с особенностями его социально-экономического развития.
Как видно из древнейших источников, письменность уже в первой половине X-го века использовалась при заключении договоров с греками. Известно свидетельство арабского писателя Ибн-Фадлана о восточно-славянской письменности, о чем он пишет в своей книге о путешествии по Волге в 920-921 гг. Образец русской письменности, принадлежащий X веку, приводит и арабский писатель Ибн-эль-Надим. Многочисленные надписи обнаружены археологами при раскопке Гнездовских курганов под Смоленском. При раскопках в Неревском конце Новгорода в 1951 и 1952 годах найдено большое число грамот, написанных на бересте. Самые ранние относятся к XI веку, а самые поздние – XVI веку.
Таким образом, письменность имела широкое применение и помимо церковной богослужебной литературы еще прежде, чем отдельные рукописи начали проникать на Русь через Болгарию после введения христианства. X век застает русскую письменность с уже довольно широким диапазоном применения: договора и сношения с иноземными государствами, надписи на сосудах с содержимым, письменные завещания, надписи, удостоверяющие собственность, надписи на могилах, надписи на изделиях мастеров. Такое многообразное применение свидетельствует о том, что к X веку письменность прошла долгий путь развития, по крайней мере не менее века, а вероятнее, и значительно больше.
Дохристианская письменность была деловая и многоалфавитная. После принятия христианства на Руси письменность приобретает книжный характер и устанавливается единный алфавит, которым стала кириллица, созданная в Болгарии в X веке.
^ ОСОБЕННОСТИ ДРЕВНЕРУССКОЙ ЛИТЕРАТУРЫ
Русская литература XI-XVII вв. развивалась в своеобразных условиях. Она была целиком рукописной. Книгопечатание, появившееся в Москве в середине XVI века очень слабо изменило характер и способы распространения литературных произведений.
Рукописный характер литературы приводил к его вариативности. При переписывании писцы вносили свои поправки, изменения, сокращения или, наоборот, развивали и расширяли текст. В результате памятники древней русской литературы по большей части не имели устойчивого текста. Новые редакции и новые виды произведений появлялись в ответ на новые требования жизни, возникали под влиянием изменений литературных вкусов.
Причиной вольного обращения с памятниками была также анонимность древнерусских памятников. Понятие литературной собственности и авторской монополии отсутствовало в Древней Руси. Памятники литературы не подписывались, так как автор считал себя лишь исполнителем божьей воли. Памятники литературы не датировались, но время написания того или иного произведения с точностью от пяти до десяти лет устанавливается с помощью летописи, где точно зафиксированы все события русской истории, а то или иное произведение, как правило, появлялось «по горячим следам событий» самой истории.
Древнерусская литература традиционна. Автор литературного произведения «обряжает» данную тему в соответствующий ей «литературный наряд». В результате произведения Древней Руси не ограждены друг от друга строгими границами, текст их не закреплен точными представлениями о литературной собственности. Это создает некоторую иллюзию заторможенности литературного процесса. Древнерусская литература развивалась строго по традиционным жанрам: житийный, апокрифический, жанр хождения, поучения отцов церкви, исторические повести, дидактическая литература. Все эти жанры – переводные. Наряду с переводными жанрами в XI веке появляется первый русский оригинальный жанр – летописание.
Древнерусской литературе присущ «средневековый историзм», поэтому художественное обобщение в Древней Руси строится на основе единичного конкретного исторического факта. Произведение всегда прикреплены к конкретному историческому лицу, при этом любое историческое событие получает чисто церковную интерпретацию, то есть исход события зависит от воли Бога, который либо милует, либо наказывает. «Средневековый историзм» русской литературы XI-XVII веков находится в связи с другой важной ее чертой, сохранившейся и развивавшейся в русской литературе вплоть до наших дней, - ее гражданственностью и патриотизмом.
Призванный рассматривать действительность, следовать этой действительности и ее оценивать, древнерусский писатель уже в XI веке воспринимал свой труд как труд служения родной стране. Древнерусская литература всегда отличалась особой серьезностью, пыталась отвечать на основные вопросы жизни, звала к ее преобразованиям, обладала разнообразными и всегда высокими идеалами.
^ ДРЕВНЕХРИСТИАНСКАЯ КНИЖНОСТЬ НА РУСИ
Принятие христианства сопровождалось притоком на Русь книжности, призванной уяснять и развивать основные положения христианства. Христианская книжность расширяла горизонт древнерусского писателя и читателя, знакомила с новыми общественными, нравственными и юридическими понятиями, пополняла тот запас средств словесного выражения, который уже имелся в русском языке.
Языческая Русь должна была воспользоваться главнейшими, давно уже выработанными и устоявшимися видами церковно-христианской литературы, без которой не возможны были укоренение и пропаганда нового вероучения и нового мировоззрения.
Таковыми являлись: библейские книги «Ветхого» и «Нового» Завета, апокрифические сказания, произведения житийной (агиографической) литературы, религиозно окрашенные исторические хроники, излагавшие исторические факты в свете церковно-христианской идеалогии. Это была литература, созданная в Византии и в переводах распространявшаяся на Руси.
После принятия христианства на Руси распространялись книги в староболгарских переводах с греческого. Книги эти содержали легендарные и мифологические сказания, народные поверия, юридические предписания, эпические и лирические произведения религиозного и светского характера, исторические сочинения, основанные на преданиях.
К числу переводной литературы принадлежат апокрифы, связанные с библейской тематикой. Слово «апокрифический» в переводе означает «тайный», «сокровенный», доступный особо умудренным, а не широкой массе. При таком понимании слова в апокрифах не усматривалось чего-то вредного, находящегося в противоречии с канонической литературой, но, наоборот, апокриф, как род литературы для избранных, пользовался особым уважением и почетом. В дальнейшем апокрифы были использованы еретиками, ставшими в оппозицию к официальной церкви. В некоторых апокрифах нашло отражение критическое отношение еретиков к основным положениям канонической христианской литературы, утвержденным ортодоксальной церковью. Известны две основные группы апокрифов: эсхатологические «Хождение Богородицы по мукам» и богомильские «Како бог создал Адама».
Большое историко-литературное значение имели средневековые «естественно-научные» энциклопедии: «Шестоднев» и «Физиолог».
«Шестоднев» - книга, излагающая историю шести дней творения мира на основе тех знаний, какие почерпнуты были средневековьем из греческих и восточных источников.
«Физиолог» - сборник, сообщающий сведения преимущественно о животных, действительных и воображаемых, об их свойствах, о фантастических камнях и деревьях. Сведения эти сопровождались символическими толкованиями в духе христианских воззрений.
Широкое распостранение имели сочинения отцов церкви, преимущественно Иоанна Златоуста, Ефрема Сирина, Василия Великого, Иоанна Дамаскина, Афанасия Александрийского, Генадия Константинопольского.
Лекция 2
ЛЕТОПИСАНИЕ
На самой заре русской письменности возникает летописание, которому суждено было стать в идейно-политическом отношении господствующим и ведущим явлением в русской литературной культуре старого времени.
Русское летописание возникло не стихийно и не случайно. Чтобы понять это, следует присмотреться к целому кругу явлений, среди которых, как одно из звеньев, возникла летопись.
Принятие христианства Русью имело обоюдоострый характер. С одной стороны оно приносило русскому народу высокую Византийскую культуру, поднимало Русское государство до уровня Византийской государственности, с другой стороны – угрожало политической самостоятельности Руси, грозило превратить русскую землю в провинцию Империи. Греки считали, что только император ромеев мог быть единственным главою всех христиан. В словах апостола Петра «Бога бойтесь – Царя чтите» греки видели указание, что во вселенной должен и может существовать лишь один царь, власть которого была как бы тем самым освящена церковью.
До самого падения Константинополя Византия постоянно пыталась привести «варварские» народы к признанию того, что все христиане являются одновременно и поддаными императора.
После принятия христианства Русью Империя навязывала ей церковную организацию во главе с митрополитом или епископом – греком, становившимя фактически чиновником Империи, на котором держалась связь новообращенного народа с императором и на которого возлагалась задача постепенного введения новых «ромеев» в состав Империи.
В годы княжения Ярослава Мудрого между молодым Русским государством и Византией завязывается острая борьба. Русский князь парирует все попытки Константинополя лишить русских церковной самостоятельности и превратить русскую церковь в агентуру Империи. Ярославу удается поднять международный авторитет Руси и на основе общего подъема народного самосознания в первой половине XI века заложить прочные основания русской политической и церковной самостоятельности, русской книжности, русского летописания, русской архитектуры и изобразительного искусства.
Подъем национального самосознания времени Ярослава Мудрого имел огромное значение для возникновения летописания. Русская летопись родилась в той же атмосфере борьбы за свою культурную и политическую самостоятельность, которая пронизывала собою всю эпоху Ярослава. Летопись была направлена против византийских притязаний и защищала идею равноправия народов. Политичекие идеи эпохи Ярослава Мудрого вызвали интерес к русскому прошлому. Именно в это время, в обстановке патриотичекого подъема, закладывается основание русской летописи, ее высокой идейности и ее своеобразной литературной формы. «Летопись – это один из самых ярких показателей высоты древнерусской культуры, - пишет академик Б.Д. Греков, - это не просто погодная запись событий, как часто приходится слышать и читать, это законченный, систематизированный труд по истории русского народа и тех нерусских народов, которые вместе с русским народом были объединены в одно Киевское русское государство».
Жанр русских летописных статей создался далеко не сразу. Беря готовые образцы, под влиянием требований русской жизни, летописец изменял их и придавал ту характерную форму и особенности, которые составляют отличие русской хронографии от византийской, от западно-европейской.
Для эпохи Ярослава Мудрого церковный вопрос имел огромное политичекое значение. Поэтому необходимо было составить произведение, которое с русской, а не с византийской точки зрения излагало бы церковную историю Руси. Так было составлено «Сказание о первоначальном распространении христианства на Руси», куда вошли рассказы о христианстве Ольги, о первых русских мучениках варягах, о крещении Руси, о Борисе и Глебе и о просветительской деятельности Ярослава. Это первое историческое произведение, но еще не летопись. Автор хотел дать нравоучительный рассказ и вместе с тем опровергнуть греческую точку зрения на русскую историю. Из этого первого русского исторического произведения выросло впоследствии постепенно русское летописание.
Русское летописание создалось из присоеденения совсем иных – народных в своей основе – сведеней к церковному ядру об истории Руси, носившему традиционный для церковной письменности характер «патерика», но уже обладавшего элементами историзма, которые и привлекли к нему внимание и творческую инициативу жаждавших сведений по родной истории русских читателей.
После водворения в Киеве русского митрополита Илариона, сменившего митрополита-грека, работа над «Сказанием о русских христианах» продолжается в новом оплоте антигреческой политики – Киево-Печорском монастыре, появляются добавления из народных исторических преданий, создается хранологический принцип разбивки всего изложения по годовым статьям.
С 1061 года, с года организации Печорского монастыря, летопись начинает указывать даты событий – месяц, число, иногда день недели. К «Сказанию о первых русских христианах» прибавляются записи о текущих событиях. Появляется забота о своевременности записываний фактов истории, «Сказание» продолжается и по существу возникает летопись с ее наиболее типичным признаком – погодностью записей. Активное участие в летописании принимал Никон, который придавал большое значение хронологическому принципу и строил изложение событий, располагая их четко по годам. Никон в своем стремлении к хронологической точности повествования пришел к новому способу изложения летописного материала, в отличии от Византийских хроник, распределяя материал не по княжениям, а годами от «сотворения мира».
Одной из характерных особенностей русской летописи, которая также различает летописное изложение от изложения Византийских и Западно-европейских хроник, является наличие прямой речи, имеющей конкретно- жизненный, а не вымышленный характер, это не книжная, а живая, устная речь, близко отражающая действительно произнесеные слова.
В XI-XIII вв., а частично и значительно позднее, все дипломатические переговоры на Руси велись устно – через устные передачи послов. Русские князья исключительно редко пересылались между собою грамотами. Их вполне заменяли «речи», которые передавались послами. Речи эти более или менее точно заносились в летопись, и именно здесь мы встречаемся с выражением «послать с речьми». Послу давался общий наказ о том, как должен вести себя посол в том или ином случае, и отдельно поручались «речи», которые посол не мог изменять по-своему и передавал соблюдая грамматические формы первого лица, то есть от лица пославшего. Передача «речей» от лица посылающего со строгим соблюдением форм личного обращения князя не была вызвана тем, что посол рассматривался как безличный и механический передатчик. Посол, передавая «речи» князя, во всех случаях являлся его заместителем, он говорил от лица пославшего, как будто бы сам являлся в момент передачи «речей» этим пославшим. Оскорбление, нанесенное послу, было равнозначно оскорблению того лица, которое его послало. Таков был общий порядок исправления посольских обязанностей в древней Руси XI-XIII вв. Русский обычай «ссылаться речьми», а не грамотами, был очень прочным. Происхождение его восходит к дописьменному периоду истории Руси.
Русской летописи характерно наличие диалога, употребленного живо, точно, сжато, к месту. Диалог, в отличии от прямой речи, зависил не только непосредственно от действительности, но и от устного народного творчества, где обильно представлен диалог, подобного которому не знает ни Византийская анналистика, ни Западная.
Следовательно, характерные черты русской летописи, особенно первоначальной, - обилие в ней прямой речи, диалога, живая связь с фольклором, - выработались под властным влиянием самой жизни. Под влиянием действительности сложился и язык летописи: простой и доступный в основной своей части, он образовался на основе развитой традиции устного языка того периода. Впоследствии форма летописи, ее стиль, характер работы летописцев постепенно менялись. Они были различны в зависимости от того, в чьих руках находилось летописание и чьим целям оно служило, но всегда и всюду в период своего расцвета летописание находилось под определенным воздействием бытия.
^ ЖИТИЙНАЯ ЛИТЕРАТУРА (АГИОГРАФИЯ)
Для развтия самостоятельной церкви любого христианского государства непременным условием было наличие канонизированных собственных святых, а непременным условием канонизации является наличие жития святых. Поэтому все те государства, которые принимали христианскую веру, как правило, обращались к житийной или агиографической литертуре.
Агиография (греческое «агиос» - святой и «графо» - пишу) – обширный раздел христианской литературы.
Жития воспитывали и наставляли в христианских добродетелях. В них рассказывалось о жизни, страданиях или благочестивых подвигах людей, канонизированных церковью, то есть признанных святыми и официально удостоенных почитания.
Каноническая форма жития сложилась в Византии в IV веке, где к этому времени существовал характерный образец жития – «Житие Антония Великого», написанный Афанасием Александрийским.
При единстве манер изложения, агиографические произведения были разнообразны по жанрам. Известны жития святых, мартирии, повествования о гонениях, о пытках мучеников, хождения, чудеса, видения, сказания о чудотворных иконах. Жития и мартирии разделялись в свою очередь на повествовательные и панегирические. Первые описывали жизнь и деяния святого, вторые содержали похвальные слова в его честь. По мере развития житийного жанра был выработан определенный канон повествования. Житийный канон складывался из предисловия и краткого послесловия агиографа, обрамляющих собственно повествование, включавшее в себя следующие вехи: похвала родине и родителям святого, чудесное предвозвещение о появлении на свет будущего святого, проявление святости в детском и юношеском возрасте, искушение, решительный поворот на путь духовного спасения, кончина и посмертные чудеса.
Чудеса или вмешательства чудесных сил – ангелов или бесов – описывались в житиях с яркими и детальными подробностями: авторы житий стремились и умели добиться иллюзии правдоподобности самых фантастических эпизодов.
Уже в Киевской Руси были переведены многие византийские жития: Алексея, человека божьего, Василия Нового, Саввы Освященного, Ирины, Антония Великого, Феодоры и другие.
Необходимость в церковной и политической самостоятельности от Византии заинтересовала в создании своего церковного олимпа, своих святых, могущих упрочить авторитет русской церкви. Агиографический образ, усвоенный русской литературой извне, корректировался на Руси местными условиями. На Руси агиография развивалась в тесной связи с летописанием. Связь эта не могла остаться бесследной, она обновляла жанр агиографии, придавала своеобразность. Русские жития с момента своего возникновения отступили от византийского трафарета. Авторы оригинальных житий прониклись прогрессивными идеями о единстве Руси, о необходимости защиты страны от княжеских междоусобиц. Поэтому в первых же русских оригинальных житиях проявляется тема патриотизма, пусть даже завуалированная узкоцерковным мировоззрением.
Древнейшим русским житием было «Житие Антония Печорского» - монаха, первым поселившегося в пещере и своим поступком подавшего пример к основанию пещерного скита, превратившегося затем в прославленный Киево-Печорский монастырь. Во второй половине XI века создаются «Житие Феодосия Печорского» и два варианта жития Бориса и Глеба.
С самого начала в русской агиографической литературе определились две главные группы: одни жития были целиком посвящены теме идеального христианского героя, ушедшего из мирской жизни, чтобы подвигами заслужить жизнь «вечную» (после смерти), тогда как герои другой группы житий стремятся обосновать своим поведением не только общехристианский, но и феодальный идеал.
Характерной чертой агиографии было стремление соблюсти в житийных произведениях требования жанровых канонов, выработанных многовековой историей агиографического жанра. Эти каноны придавали житиям отвлеченный риторический характер. Однако историческая действительность, политические тенденции, устные предания, реальные факты жизни героя жития нарушали жанровые каноны. Жизнь вносила в житийные памятники публицистичность, литературное разнообразие, сюжетную увлекательность. Житие – это та форма церковной литературы, которая ближе всего стояла к литературе светской, исторической и публицистической и в которой легче всего могли сказываться оппозиционные и критические идеи, влияние апокрифов и народной легенды. Все это заметно проявилось в так называемых княжеских житиях («Повесть о житии Александра Невского»). Это обуславливалось тем, что героем жития выступал не подвижник церкви, а государственный деятель, кроме того, именно в княжеских житиях отразились события монголо-татарского ига («Житие Дмитрия Данского»).
В конце XIV – начале XV века происходит расцвет экспрессивно-эмоционального стиля. В житийной литературе, раскрывающей внутреннюю жизнь одного человека, все большее и большее внимание уделяется эмоциональной сфере, литература интересуется психологией человека, его душевным состоянием. Это приводит к экспрессивности стиля, к динамичности описания. В литературе развивается экспрессивно-эмоциональный стиль, а в идейной жизни все большее значение приобретает «безмолвие», уединенная молитва, совершаемая вне церкви, уход в пустыню – в скит. Это уединение личности, уход ее из общества также соответствовали духу развивающегося личностного начала. В русской агиографии первые проявления экспрессивно-эмоционального стиля связывают с именами Киприана, Епифания Премудрого и Пахомия Лагофета.
XVI век, когда митрополитом Московским был Макарий, является периодом расцвета русской агиогафии. При его непосредственном участии были составлены «Великие Четьи-Минеи», в которые были внесены все имевшиеся к этому времени жития русских святых.
В первой половине XVII века появляются первые опыты биографии частного человека. Авторы этих опытов еще пишут с оглядкой на житийный канон. Однако этот канон решительно деформируется. Наглядный образец такой деформации – «Повесть о Улиянии Осоргиной», написанной в 20-30 годы XVII века ее сыном, муромским дворянином Осоргиным.
Во второй половине XVII века под пером протопопа Аввакума создается первая русская развернутая автобиография – «Житие протопопа Аввакума, им самим написанное». Аввакум решительно реформирует агиографическую схему. Он, впервые в русской литературе, объединяет автора и героя агиографического повествования в одном лице. Произведение это по праву считают «лебединой песней» житийного жанра, предтечей русского романа. Так завершается история традиционного жанра жития на Руси.
Лекция 3
^ СЛОВО О ПОЛКУ ИГОРЕВЕ
Одним из центральных памятников древнерусской литературы является «Слово о полку Игореве», которое рассказывает о походе на половцев в 1185 году храброго князя небольшого Новгород-Северского княжества Игоря Святославича.
Поход состоялся раннею весною 1185 года. Кроме самого Игоря Святославича, в нем участвовали его сыновья и князь Святослав Ольгович Рыльский. У берегов Донца войско Игоря застало затмение солнца, считавшееся на Руси предзнаменованием несчастья, но Игорь не поворотил коней. Первое столкновение войска Игоря с половцами было удачным. Но следующее столкновение завершилось поражением русских и пленением князя Игоря. Поражение князя Игоря Святославича имело несчастные последствия для всей Русской земли. До этого русские князья никогда не попадали в плен к половцам. С помощью половца Лавра князь Игорь бежал из плена. Приехав в родной Новгород-Северский, Игорь вскоре пустился в объезд – в Чернигов и Киев, ища помощи и поддержки, и всюду был встречен с радостью. Так рассказывают о походе Игоря Святославича летописи.
«Слово» говорит об этом походе как о хорошо известном читателю. Оно не столько рассказывает о нем, сколько обсуждает его, связывает события похода Игоря с общим положением Руси и русского народа. Это повод для глубокого раздумья о судьбах Русской земли, для страстного призыва объединиться и защитить Русь. Автор негодует против междоусобных войн русских князей. Как подлинный выразитель интересов всего населения Руси, страдавшего от раздоров князей и нашествий половцев, он призывает прекратить междоусобные войны и объединиться против внешних врагов. Эта мысль – единение русских против общих врагов – главная идея произведения.
Несмотря на то, что «Слово» посвящено поражению Игоря, оно полно уверенности в могущество русских, оно исполнено веры в славное будущее Русской земли.
В одном из писем к Энгельсу в 1856 году Карл Маркс так определил главную идею «Слова»: «Смысл поэмы – призыв русских князей к единению как раз перед нашествием монголов».1
Эта идея единения перед лицом страшной внешней опасности подчиняет себе все содержание «Слова». Призыв к единению проникнут в «Слове» самой страстной, самой сильной и самой нежной любовью к родине.
В «Слове» две темы,которые сочетаются, переплетаются и противостоят друг другу. Одна тема лирическая, личная. Другая тема эпическая, государственная. С одной стороны, автор пишет о судьбах всей русской земли, опустошенной половцами, с другой – о личной судьбе потерпевшего поражение князя Игоря и его жены Ярославны, о судьбах отдельных русских князей – Всеволода буй тура, Всеслава Полоцкого, Святослава и других.
Первая тема большая, в ней участвует вся Россия. Вторая – небольшая, в ней говорится о судьбах русских князей и русских дружинников, о переживаниях жены Игоря – Ярославны.
Как указывает Лихачев Д.С.: «Политическая тема конкретизируется в личной, личная вырастает до размеров общенародной. Обе темы органически переплетаются и поддерживают друг друга. Это сочетание ведется автором с необыкновенным исусством. Особенно искусно автор поднимает личную тему до огромных размеров, заставляя природу сочувствовать судьбам людей».2
Учитывая пересечение тем, масштабов, эпического и лирического начала, природы и человеческих судеб, широкое историческое видение и психологическое проникновение, Лихачев Д.С. определяет жанр «Слова» как лиро-эпическое произведение, в котором, однако, «ясно ощущается широкое и свободное дыхание устной речи».3
В «Слове» нашли широкое отражение такие жанры устного творчества как плачи (их 5) и песенное прославление – славы. «Слово» близко к ним по своей форме и по своему содержанию, но в целом это, конечно, не плач и не слава. Народная поэзия не допускает смешение жанров. «Слово» – произведение книжное, но близкое к этим жанрам народной поэзии. Это, по-видимому, особый род книжной поэзии, может быть еще не успевшей окончательно сложиться.4
В «Слове» нашли отражение и элементы ораторского произведения – автор «Слова» постоянно обращается к своим читателям, точно он видит их перед собой.
В Древней Руси исторические сочинения писались, как правило, по «горячим следам событий», их очевидцами или современниками. В дальнейшем эти сочинения могли переделываться, обрабатываться стилистически и идеологически. «Слово» не составляет исключения в этом отношении. Оно очень цельно по стилю и замыслу, и можно утверждать, что оно написано современником событий. Его осведомленность – осведомленность современника, а не эрудита-книжника, воспроизводящего события по различного рода «историческим источникам». Он видит и слышит события во всей яркости жизненных впечатлений.
Как отмечает Лихачев Д.С.: «Слово» - это не историческое повествование о далеком прошлом: это отклик на события своего времени, полный еще не притупившегося горя.
По тексту «Слова» можно определить, что «Слово» написано не позднее, чем а 1187 году. В «Слове» нигде не упоминается о событиях, происшедших после 1187 года. Но оно не могло быть написано и ранее 1187 года, так как оно заключается «славой молодым князьям» - в том числе и Владимиру Игоревичу, только в 1187 году вернувшемуся из плена.
Список «Слова» был найден в начале 90-ых годов XVIII века известным любителем и собирателем русских летописей А.Н. Мусиным-Пушкиным. Он был приобретен у бывшего архимандрита закрытого к тому времени Спасо-Ярославского монастыря Иоиля Быховского. Первое, очень краткое сообщение о «Слове» было сделано известным поэтом того времени Херасковым в 1797 году. С рукописи «Слова» сняты были копии: одна из них, предназначавшаяся для Екатерины II, дошла для нас.
В 1800 году «Слово» было издано Мусиным-Пушкиным в сотруднечестве с А.Ф. Малиновским и Н.Н. Бантыш-Каменским историческим комментатором был Н.М. Карамзин.
В 1812 году сборник, включавший «Слово», сгорел в Московском пожаре.
Безымянный автор «Слова» - человек с широким историческим кругозором, отлично разбирающийся в сложных политических перипетиях своего времени, патриот, сумевший подняться над узостью интересов своего княжества до высоты общерусских интересов, талантливый писатель, знаток и ценитель памятников древнерусской оригинальной и переводной книжности и в то же время хорошо знающий устное народное творчество, создал произведение, составившее славу древнерусской литературы.
Русские поэты буквально с первых же лет после издания «Слова» нашли в нем благодарный материал для подражаний и вариаций на древнерусские темы. «Слово» переводилось В.А. Жуковским, М.Л. Деларю, А.Н. Майковым и другими. На мотивы «Слова» были созданы стихи А.А. Блоком, В.Я. Брюсовым. «Слово» переведено на английский, болгарский, венгерский, немецкий, испанский, польский, румынский, сербохорватский, турецкий, финский, французский, японский. К 800-летию памятника, в 1985 году был издан армянский перевод «Слова о полку Игореве».
Лекция 4
^ ПОВЕСТВОВАТЕЛЬНАЯ ЛИТЕРАТУРА ДРЕВНЕЙ РУСИ
В связи с принятием христианства в Киеве развивается интенсивная переводческая деятельность.В соответствии с запросами времени в первую очередь переводились богослужебные книги, сборники житий, творения «отцов церкви», церковно-исторические и естественно-научные сочинения. Однако русские переводчики не прошли мимо светской повести, которая по характеру своего идейно-художественного содержания соответствовала духу врмени. Древнерусские книжники перевели с греческого языка ряд воинских, исторических и дидактических повестей,способствовавших упрочению того светского идеала, который пропогандировала оригинальная литература. Переводчики не ставили своей целью точную передачу оригинала, а стремились максимально приблизить его к запросам своего времени и своей среды. Поэтому переводимые произведения подвергались редакционной правке – известной русификации.
На древнерусский язык были переведены исторические хроники Иоанна Малалы Антиохийского, Георгия Синкелла, Георгия Амартола, излагавшие события мировой и византийской истории с христианской точки зрения.
Своеобразной срелневекой «естественно-научной» энциклопедией являлись «Шестоднев» и «Физиолог». С устройством мироздания знакомился русский человек по «Христианской топографии Козьмы Индикоплова». В конце XII века был составлен сборник изречений «Пчела».
Отбор произведений, подлежащих переводу на древнерусский язык, определялся потребностями верхов феодального общества. Задачи упрочения христианской морали, новой религии стояли на первом плане, и это обусловило преобладание церковной переводной литературы над светской .Этими задачами и определился выбор светской повествовательной литературы, которая в свою очередь содействовала выроботке светского идеала.
Большой популярностью пользовалась повесть «Александрия», посвященная жизни и подвигам прославленного полководца Александра Македонского. Образ мужественного воина-христианина, защитника границ своего государства, стоит в центре переводной повести «Девгениево деяние».
В XI- XII вв. была переведена на древнерусский язык «История Иудейской войны» известного еврейского историка Иосифа Флавия под названием «Повесть о разорении Иерусалима». Древнерусского читателя повесть привлекала своим историзмом и красочностью описаний военных событий.
Средством пропаганды новой христианской морали служили дидактические переводные повести, к которым относятся «Повесть об Акире Премудром» и «Повесть о Варлааме и Иоасафе».
На примере переводных исторических и светских повестей на Руси создаются оригиальные повествовательные памятники, отражающие историю русского государства. Особое место среди этих произведений занимают повести, раскрывающие трагические страницы русской истории – период нашествия татар на Русь и установления многовекового татарского ига на Руси.
В середине XIII столетия Русская земля подверглась нашествию монголов. С 1237 года по 1240 годы русский народ вел мужественную борьбу с неисчислимыми силами врагов. Феодальная раздробленность Руси способствовала успеху завоевателей. События, связанные с татарским нашествием, получили широкое отражение в литературе той поры.
Первое столкновение русских с монголами произошло в 1223 году на реке Калке (Кальмиус). Летописная повесть об этой битве создана в дружинной среде. Повесть последовательно и обстоятельно излагает ход событий, передает настроение русского общества при известии о появлении монголов. Весть эта была встречена с крайним недоумением. Автор отмечает, что явились народы, которых никто не знает, и он ссылается на философско-исторический труд Мефодия Патарского «Откровение», где обозревались судьбы человечества от Адама до «второго пришествия» (VII век). Он считает, что татары – это народы, разбитые Гедеоном и запертые им в путыне Етривской, а появление их знаменует собою конец мира. Отсюда вытекает религиозно-моралистическая трактовка события: приход татар – следствие попустительства божьего «греха ради наших».
В 1237 году основные силы Золотой Орды во главе с ханом Батыем подошли к границам Северо-Восточной Руси. Первый удар степеные кочевники нанесли Рязани, а затем был разгромлен Владимир. События, связанные с героической защитой русским народом своей земли, получили яркое художественное отражение в «Повести о приходе Батыя на Рязань». Повесть прославляет мужество и героизм защитников Рязани – князя Юрия Ингоревича, его братьев Давида и Глеба и рязанской дружины – удальцов, резвецов – достояния рязанского славного богатыря Евпатия Коловрата.
Причину поражения рязанцев автор усматривает в феодальной обособленности русских княжеств, в эгоистической политике князей. Органически не связанными со всем содержанием повести являются религиозно-моралистические рассуждения о причинах гибели Рязани: попустительство, божье наказание за грехи. Эти рассуждения автора не могут заслонить главной причины – забвение Владимирским великим князем интересов всей русской земли.
Повесть состоит из четырех частей:
- Появление Батыя на границах Рязанской земли, посольство рязанцев к Батыю во главе с князем Федором, гибель Федора и его жены Евпраксии.
- Героическая защита Рязани Юрием Ингоревичем, гибель защитников и разорение Батыем Рязани.
- Подвиг Евпатия Коловрата.
- Обновление Рязани Ингварем Ингоревичем.
Концовка повести свидетельствует об оптимизме, жизнестойкости русского народа, его неколебимой вере в возможность избавления от татарского ига. Повесть верно передает настроение общества того времени и отличается живостью, яркостью и драматизмом повествования.
Русская земля вынуждена была в течение нескольких столетий нести бремя татарского ига. Но Русь существовала как определенная государственная формация феодальных княжеств и постепенно приближалась к образованию централизованного государства. Процесс организации централизованного государства ускорялся борьбой с внешними врагами, в частности с татарским игом. Наиболее ярким эпизодом этой борьбы явилось Мамаево побоище, которое произошло в княжение Дмитрия Донского в 1380 году. Период княжения Дмитрия Донского характерен усилением Московского княжества. Золотоордынский хан Мамай сознавал опасность усиления Московского княжества и в 1378 году предпринял поход на Москву. Битва произошла на реке Волге и окончилась поражением татар. Дмитрий Донской, узнав о готовящемся новом походе Мамая, сплотил вокруг Москвы все русские княжества. В этом единении и была сила Дмитрия Донского – поход против Мамая приобретал общерусский, общенародный характер.
Кровопролитная битва, происшедшая на поле Куликовом, началась утром 8 сентября 1380 года. Битва закончилась победой русских, но ценой больших потерь. Вскоре после битвы была написана «Летописная повесть». Этот рассказ ярко окрашен непосредственными, свежими впечатлениями от описываемых в нем событий. Вскоре после Куликовской битвы было создано поэтическое произведение «Задонщина». Автором этого произведения является Софоний Рязанский. Автор в своем произведении шел прежде всего от события, которому памятник посвящен, от его высокой оценки, от понимания его исторической роли в жизни страны. Основной идейный смысл, пафос «Задонщины» в прославлении Москвы и Московского князя, в утверждении, что объединение всех русских князей вокруг московского князя привело к поражению татар.
Уже первые исследователи «Задонщины» указывали на близость его со «Словом о полку Игореве». Здесь мы встречаем не только отдельные слова или фразы, восходящие к «Слову», но и целые отрывки из него. Обращение к «Слову» не случайно и не является показателем литературного бессилия, беспомощности. Это обращение обусловленно исторической эпохой и внутренней близостью этих двух памятников. В связи с победой на Куликовом поле для Софония неизбежно вставал вопрос о татарах в историческом плане, потребность рассмотреть их значение в прошлом. Автор сумел уловить основной идейный смысл «Слова» – призыв к единению русских князей перед опасностью врага. Зная историю своей Родины, он видел, что событие, рассказанное в «Слове», было одним из тех, которое привело Русь к поражению на Калке. Это поражение явилось причиной полутровекового господства над Русской землей татаро-монголов. Необходимо отметить полную идейную самостоятельность «Задонщины» – объединение под знаменем великого князя Московского и является основным фактором победы над татарами, которая и приведет к свержению татарского ига в 1480 году.
В «Задонщине», по сравнению со «Словом», значительно усилен христианский элемент, вовсе отсутствуют языческие мифологические образы. Стиль повествования радостный, мажорный, автор проникнут сознанием конца периода «тучи» и «печали».
В «Задонщине» подчеркнута политическая роль Москвы и Московского князя в борьбе с татарами, и в этом отношении «Задонщина» явилась произведением, пропагандировавшим идею сплочения, объединения Русских земель вокруг Москвы.
Лекция 5
^ ЛИТЕРАТУРА XVII ВЕКА
XVII век в истории русской литературы и русской культуры был веком постепенного перехода от древней литературы и культуры к новой – культуре нового времени.
Русская литература на грани XVI-XVII веков стояла перед необходимостью подчинения литературы личностному началу, выработке личностного творчества и стадиального, авторского текста произведений. Она стояла перед необходимостью освобождения всей системы литературных жанров от их подчинения «деловым» задачам и создания общих форм с западно-европейской литературой.
Укрепление централизованной самодержавной власти, опиравшейся на служилое дворянство, привело к дальнейшему росту эксплуатации и окончательному закрепощению крестьян. Усиливающийся экономический гнет вызвал возникновение массовых крестьянских волнений, вылившихся в широкое народное движение – крестьянскую войну под руководством Ивана Болотникова. Прекращает свое существование династия Ивана Калиты со смертью царя Федора Ивановича. В стране возникает оппозиция со сороны боярства, которая получает поддержку польских магнатов.
Бурные события начала XVII столетия (Смуты) нашли широкое отражение в литературе. Литература этого периода приобретает исключительно злободневный, публицистический характер, оперативно откликаясь на запросы времени, отражая интересы различных социальных групп, участвующих в борьбе.
Произведения этого периода, продолжая развивать традиции исторической повествовательной литературы XVI века, ярко отразили рост национального самосознания. Это проявилось в изменении взгляда на исторический процесс: ход истории определяется не божеским изволением, а деятельностью людей. Повести начала XVII века уже не могут не говорить о народе, об его участии в борьбе за национальную независимость своей родины. Проявляется повышенный интерес к человеческой личности. Впервые появляется стремление изобразить внутренние противоречия характера и вскрыть те причины, которыми эти противоречия порождены. Прямолинейные характеристики человека литературы XVI века начинают заменяться более глубоким изображением противоречивых свойств человеческой души. При этом, как указывает Д.С.Лихачев, характеры исторических лиц в произведениях начала века показаны на фоне народных толков о них. Деятельность человека дается в исторической перспективе, и впервые начинает оцениваться в его «социальной функции».
Событиями периода «Смуты» был нанесен сокрушительный удар религиозной идеологии, безраздельному господству церкви во всех сферах жизни: не бог, а человек творит свою судьбу, не божья воля, а деятельность людей определяет исторические судьбы страны.
Усилилась роль торгово-ремесленного посадского населения в общественной, политической и культурной жизни, а это, в свою очередь, влечет за собой демократизацию литературы. В книжный риторический стиль все шире проникают различные формы деловой письменности, все шире начинает использоваться устное народное творчество.
Все это приводит к «обмирщению» культуры и литературы XVII столетия, то есть к постепенному освобождению от опеки церкви, к постепенному вытеснению церковных жанров и появлению новых, чисто светских жанров литературы, в частности возникают бытовые и сатирические повести.
Возникновение жанра бытовой повести и ее проблематика тесно связаны с теми изменениями, которые произошли в русской жизни XVII века: с общим подъемом русской культуры, тягой к просвещению, протестом против косного домостроевского быта, интересом к человеческой личности.
Бытовая повесть запечатлела существенные стороны частной и общественной жизни человека. Впервые героем повести оказывается не исторический деятель, а лицо вымышленное. Автор проявляет большое внимание к частной жизни обычного человека.
Одним из замечательных явлений литературы второй половины XVII века является формирование и развитие сатиры как самостоятельного жанра. Сатирическому обличению подвергались самые существенные стороны жизни феодально-крепостнического общества:
- несправедливый и продажный суд,
- социальное неравенство,
- безнравственная жизнь монашества и духовенства,
- государственная система спаивания народа через «царев кабак»
(«Повесть о Шемякином суде», «Повесть о Ерше Ершовиче», «Калязинская челобитная», «Повесть о бражнике» и др.)
Бытовая и сатирическая повесть распространяется в простом народе. Эта литература противостоит литературе официальной, литературе господствующего класса, отчасти продолжающей старые традиции.
Литература демократическая оппозиционна феодальному классу: эта литература, подчеркивающая несправедливость, господствующая в мире, отражающая недовольство действительностью, социальными порядками.
Союз со средой, столь характерный для личности предшествующего времени, нарушен в ней. Недовольство своей судьбой, своим положением, окружающим – эта черта новая, неизвестная предшествующим периодам.
Для демократической литературы XVII века характерен и конфликт личности со средой, жалобы этой личности на свою долю, вызов общественным порядкам, иногда же страх перед миром, ощущение собственной беззащитности, вера в судьбу, в рок, тема смерти, самоубийства и первые попытки противостоять своей судьбе, исправить несправедливость. («Повесть о Горе и Злочастии», «Народные песни о Горе», «Повесть о Фроле Скобееве», «Повесть о Карпе Сутулове»).
Литература стремиться к полному разоблачению и обнажению всех язв действительности. В этом ей помогает грубость – грубость во всем, грубость нового литературного языка, наполовину разговорного, наполовину взятого из деловой письменности, грубость изображаемого быта, грубость эротики, разъедающая ирония по отношению ко всему на свете, в том числе и к самому себе.
Если во всех предшествующих средневековых стилях изображения человека этот последний чем-то непременно был выше своих читателей, представлял собой в известной мере отвлеченный персонаж, витавший в каком-то своем, особом пространстве, куда читатель, в сущности, не проникал, то теперь действующее лицо выступает вполне ему равновеликим, а иногда даже униженным, требующим не восхищения, а жалости и снисхождения. Герой изображен в самых непривлекательных положениях. Это опрощение героя, доведенное до пределов возможного. Именно в этом способе изображения человека больше всего выступает сознание ценности человеческой личности самой по себе: нагой, голодной, босой, грешной, без всяких надежд на будущее, без всяких признаков какого бы то ни было положения в обществе.
В этих произведениях есть учительный голос, но это не голос уверенного в себе проповедника, как в произведениях предшествующего времени. Это голос обиженного жизнью автора или голос самой жизни. Действующие лица воспринимают уроки действительности, под их влиянием они меняются и принимают решение. Герой принимает решение не под влиянием наития христианских чувств, предписаний и норм феодального поведения, а вследствие ударов жизни, ударов судьбы.
Одной из ведущих тем литературы второй половины XVII века становится тема взаимоотношения отцов и детей и тема любви («Повесть о Савве Грудцыне», «Повесть о голом и небогатом человеке»). Тема взаимоотношения отцов и детей решалась антогонистически: как правило – правы были отцы, но не дети. Дети же, представители нового поколения, желающие жить по-новому, терпели полный провал и оказывались у «развилки трех дорог» - возвращение с покаянием в отчий дом (образ раскаявшегося блудного сына), пострижение в монахи, самоубийство.
Любовь, описанная в этих повестях, – дьявольская любовь, когда молодой человек влюбляется в «мужнюю жену» и продает душу дьяволу. Чтобы избавиться от этого необходимо было постричься в монахи.
В XVII веке на смену житию в древнерусской литературе приходит новый жанр – повесть-биография, а к концу века и автобиография. Это не простое видоизменение жанра жития – оно отвечало новым требованиям эпохи, когда возрос интерес к отдельной человеческой личности и уменьшилась власть церковных догм над сознанием людей, когда начался процесс кризиса средневековья в России.
Авторы этих повестей еще не осознавали изображаемого человека как тип (они рассматривали судьбу своего главного героя скорее как нечто необычайное), человеческая личность рассматривалась ими в связи с конкретными историческими событиями и жизненными обстоятельтсвами.
В первой трети XVII века появляется повесть об Улиянии Осорьиной, в которой выступает процесс обмирщения литературы. Эта повесть-биография занимает промежуточное положение от старого жития к жанру новой биографии и автобиографии XVII века. Автор повести не духовное лицо, а светский человек, и рассказывает не об отшельнице-монахине, а о своей матери, хозяйке поместья, жившей и скончавшейся в обычных, мирских условиях. Повесть – яркое свидетельство наростания в обществе и литературе интереса к частной жизни человека, его поведению в быту. Эти реалистические элементы, проникая в традиционный жанр жития, разрушают его и способствуют постепенному его перерастанию в жанр светской биографической повести.
«Святость» здесь выступает как утверждение доброты, кротости, самоотверженности реальной человеческой личности, живущей в мирских условиях. Автору удалось воплотить реальный человеческий характер своей эпохи, но он не стремился сделать его типическим, он добивался портретности сходства. Цель эта им достигнута. «Сыновнее чувство» помогло автору преодолеть узость житийных традиций и создать правдивую в основе биографию матери, ее портрет, а не икону.
Процесс разрушения традиционной религиозной идеализации сказался в том, что автор соединил быт с церковным идеалом. Повесть эта подготавливала литературное направление совершенно нового жанра – автобиографии, герой которой еще теснее связан с бытом и историческими обстоятельствами, а конфликт его с официальной церковью достигает небывалой остроты. Во второй половине XVII века жанр жития уступает место автобиографии – «Житие протопопа Аввакума, им самим написанное».
Ярким выражением процесса демократизации древней русской литературы XVII века явилось создание в казачьей среде цикла повестей об Азовских событиях 1637-1641 годов. Впервые в истории патриотический подвиг вольных рыцарей Тихого Дона был запечатлен в художественной литературе. Из этих повестей наибольший интерес представляют три, условно названные А.С. Орловым «Исторической», «Поэтической» и «Сказачной».
«Исторической» Орлов назвал повесть о взятии Азова в 1637 году, близкую по идеи, фактам и выражению к Донской войсковой отписке царю Михаилу.
«Поэтической» Орлов назвал повесть о осадном сидении казаков в 1641 году, написанную под влиянием форм и образов древнерусских повестей.
«Сказочной» Орлов считал повесть, возникшую на основе старых повестей о взятии Азова в 1637 году, Азовском сидении в 1641 году, русских песенных и сказочных мотивов.
В этих повестях рассказывается о взятии Азова казаками. Для Донского казачества, этого непокорного и своевольного вассала Московского царя, всегдашним камнем преткновения был Азов – мощная турецкая крепость. Весной 1637 года, воспользовавшись благоприятной расстановкой сил (султан был занят войной с Персией), казаки осадили Азов и после двухмесячных приступов овладели крепостью. «Историческая» повесть была написана человеком, работавшим в казачьей канцелярии. Здесь подробно, в документальной манере, с множеством перечней описываются сборы в поход, подкопы под крепостные стены, штурм турецкой твердыни и судьба пленных. Идея повести – Донские казаки идут на Азов, чтобы там «православную христианскую веру вкоренити по-прежнему».
Самый выдающийся памятник Азовского цикла – «Поэтическая» повесть об Азовском осадном сидении, по всей вероятности, написана войсковым дьяком Федором Ивановичем Порошиным, беглым холопом князя Н.И. Одоевского. «Поэтическая повесть» была рассчитана на то, чтобы склонить на сторону казаков московское общественное мнение, повлиять на Земский Собор.
Как известно, Земский Собор, основываясь на мнении царя, принял решение вернуть Азов туркам. Чтобы сгладить тяжелое впечатление, которое произвел на войско Донское этот «приговор», царь щедро наградил всех казаков, присутствовавших на Соборе. Исключение было сделано только в одном случае: есаул Федр Порошин, беглый холоп и писатель, был сослан в Сибирь.
На основе «Поэтической» и «Исторической» повестей во второй половине XVII века была создана «Сказочная» повесть об Азове, где художественный вымысел становится главной пружиной сюжетного движения. Казаки берут Азов не воинской удалью, а хитростью. «Сказочная» повесть примыкает к распространенному во второй половине XVII века жанру «исторического баснословия», к жанру исторической беллетристики.
Азовский цикл завершал традиции древнерусских воинских повестей и готовил почву для светских анонимных «гисторий» начала XVIII века. Происходит коренное изменение в восприятии и отражении исторических событий в памятниках литературы. Если до XVII века в воинских исторических повестях историческое событие получало средневековую церковную интерпретацию – исход события зависит от воли бога, то постепенно эта интерпретация меняется – средневековая отходит на второй план, на первый план выдвигается роль личности в истории – «Повесть о начале Москвы». В идейном отношении эти повести являли собой бессмертный памятник воинской доблести и боевых традиций русского народа.
Русской литературе XVII века принадлежит заметная роль в развитии русской литературы нового времени. Она является тем звеном, которое соединяет средневековую словесность с искусством нового времени.
Совмещение старого и нового, традиционного и преодолевающего традиции, наблюдается и в тематике произведений, и в миросозерцании писателей, и в литературных формах. Важное место занимает героика, тема защиты отечества звучит в произведениях «смутного времени», в повестях блестяще представлена ратная доблесть русских людей.
Религия продолжает играть важную рорль в жизни человека, что находит свое отражение и в литературе: в религиозной оболочке предстают общественно-политические идеи века, вмешательством божественной и нечистой силы объясняются многие перипетии в судьбах героев, с проявлением божественной воли соотносится исторический процесс. Не играя такой значительной роли, как раньше, тем не менее продолжают существовать традиционные жанры. Сама литература остается, в основном, анонимной.
Русская литература XVII века обращена к будущему. Ей присущ острый критицизм по отношению к старым нормам жизни, обусловленный приобщением к творчеству демократических слоев населения. Произведения демократической сатиры и старообрядческой публицистики, наиболее полно отразившие классовые противоречия и протест народных масс, направлены против богачей, против попов, феодального суда, государственной организации, пьянства. Наступательный, обличительный характер литературы находит выражение в таких способах сатирического показа жизни, как ирония, гротеск, пародия, шутка. Критической направленностью литературы XVII века обусловлено появление вопроса о том, каким должен быть царь, что выразилось у Аввакума в гневном обличении царя-деспота, а у Симеона Полоцкого в создании идеального образа могущественного царя-просветителя.
XVII век открыл для читателей совершенно новую область художественного изображения – сферу частной жизни человека, мир человеческих чувств. Человек начинает рассматриваться как существо сложное.
В XVII веке происходит рождение литературы как самостоятельной области искусства. Она отделяется от деловой письменности и богослужебной литературы. Происходит осознание отдельными писателями их литературных позиций: Аввакум полемично избирает простоту и доходчивость стиля, Симеон Полоцкий тяготеет к формам барокко, первого литературного направления на Руси. Рождаются не только новые жанры, но и новые роды литературы – драматургия и поэзия, которым будет суждено играть основную роль в историко-литературном процессе XVIII века.