Предрассудки осени
| Вид материала | Документы |
- Анализа До осени 1947 год, 201.59kb.
- Урок музыки в 1 классе «Звуки и краски осени в жанре песни», 270.81kb.
- Праздник закрытия петергофских фонтанов «вальс–бостон» 18 20 сентября, 58.17kb.
- Звуки и краски осени устный журнал, 158.36kb.
- Автор: "Черные" Бета, 4836.33kb.
- Люблю природу русскую. Осень тема: «Дивная пора» в стихотворении Ф. И. Тютчева «Есть, 61.44kb.
- -, 1325.77kb.
- Российский федерализм: парадоксы, противоречия, предрассудки Москва, 1998, 1017.46kb.
- Конкурс чтецов, посвященный Болдинской осени в рамках ведомственной программы "Русский, 56.1kb.
- Тема: Стереотипы и предрассудки в коммуникации, 362.29kb.
Предрассудки осени
Комната матери. Стиль обстановки достаточно эклектичный. В центре диван-уголок с декоративными подушками, вторая часть дивана застелена, ибо на ней мать спит. Позади дивана с правой стороны окно, на нём шторы. Прямо позади дивана дверь в коридор. Справа высокий цветок в кашпо. Слева от двери столик-комод с кассетным магнитофоном и проигрывателем. Вверху над комодом большой портрет женщины, напоминающей Софи Лорен. По обеим сторонам комода колонки. Напротив дивана, слева, журнальный столик, на котором лежат журналы и стоит радиотелефон. Слева У столика кресло. У стены комбинированный шкаф, в нём книги и посуда; рядом тумбочка с телевизором. Всё говорит о своеобразном вкусе женщины, любящей себя и простой быт, но телевизор, телефон, диван и кресло очень современны, всё остальное из прошлой жизни – жизни её семьи; шторы и цветок в кашпо – с налётом будуарности.
^ Сын одет просто, на нём футболка и джинсы. На матери красивый халат-платье.
Во время диалогов мать и сын передвигаются по комнате, сын присаживается на кресло, мать – на диван.
^ Действие первое
Занавес открывается.
На диване мать, сын на кресле, нога на ногу.
Мать: Поскольку ты не знаешь, кто твой отец, то тебе и необязательно знать, зачем я тебя родила.
Сын: Конечно, мама.
Мать: Тот или другой мужчина, ты же понимаешь, не имеет значения. Вы ведь все одинаковы.
Сын: Конечно, мама. Сверху и донизу. Исключая лысину.
Мать: Просто тебе повезло с производителем. В определенном возрасте даже лысина перестает быть знаком отличия и превращается в символ однообразия.
Сын: Весьма правдоподобное замечание, мама.
Мать: Ты можешь мамкать бесконечно, но вряд ли я сообщу тебе что-нибудь исключительное о твоем отце. А поскольку предмет обсуждения не стоит обсуждения, то и нечего о нем говорить.
Сын: Ах, мама, все было бы хорошо, но сей предмет разговора твоя инициатива.
Мать: Ты абсолютно прав, причиной твоего появления была моя инициатива.
Сын: Ну, понеслось. Ты прекрасно понимаешь, о чем я.
Мать: Да, кстати, о чем ты? Ах, ну да, ты о моем климаксе…
Сын: Мама, да ты что? Да я даже и не …
Мать: А что ты так покраснел? Я в восторге от него.
Сын: От кого?
Мать: От н е г о.
Сын: …
Мать: Я могу нести несусветную ахинею, а тебе не остается ничего другого, как списать свои обиды и прочие недоразумения на мою невменяемость.
Сын: А отчего ты уверена, что у тебя климакс?
Мать: Откровенный вопрос.
Сын: Не я первый…
Мать: Ну, понятно. Так вот, я перестала скучать.
Сын: Ба, да ты никогда и не скучала!
Мать: Я по-новому перестала скучать.
Сын: Это что-то новенькое.
Мать: Чем больше я становлюсь старенькой, тем больше мне хочется новенького.
Сын: Старенькой в 50 лет?!
Мать: Ну же, польсти мне. Все-таки я женщина, хоть и климактерическая.
Сын: Ты оригинальна и хороша собой.
Мать: Оригинально хороша собой… Мне приятно.
Сын: Я думаю, ты привыкла к таким комплиментам.
Мать: Я же сказала, я заново перестала скучать. Сперва я привыкла к ним, потом как-то странно отвыкла, и вот теперь снова хочу, но, ты знаешь, как-то по-другому. Хотя ты прав, комплиментов было много.
Сын: Псевдомужей тоже… было… гм несколько.
Мать: Не любить нельзя. И потом, их было не так уж и много.
Сын: А нынешний, какой по счету?
Мать: Не нуди. Их было не так много…, как тебе может показаться.
Сын: Ха-ха-ха!
Мать: Что “ха-ха-ха”! Ты же прекрасно знаешь, никто, за исключением твоего отца, не жил с нами в этой квартире. И в этом моя исключительная мудрость.
Сын: Даже не спорю.
Мать: Вот видишь.
Сын: Ты опять увиливаешь.
Мать: От кого? Куда?
Сын: Ты подменяешь один факт другим.
Мать: То есть?
Сын: Я сказал, их было … несколько, а ты отвечаешь: они не жили с нами. При чем здесь то и другое?
Мать: Н-да, действительно, неувязочка. На оригинальничанье не спишешь.
Сын: Не спишешь.
Мать: Спишем на климакс.
Сын: Мама!!!
Мать: А что, я тебе говорила, он меня устраивает. Да он мне просто подходит!
Сын: На колу мочало.
Мать: Ага, у мужчин он тоже бывает. А у таких зануд как ты протекает в особо острой форме. А ты зануда еще тот.
Сын: Я знаю.
Мать: Хотя хорош собой. И в этом тебе не откажешь. Ну, где твое ”я знаю”?
Сын: Не верю.
Мать: То есть?
Сын: Я тебе не верю.
Мать: Ты не веришь тому, что я могла родить красавца?
Сын: Как ты умеешь расставить акценты! Или давно не было комплиментов?
Мать: Женщине всегда нужны комплименты. Дуракам кажется, что они, я о комплиментах, всегда должны быть одни и те же, умные же мужчины, а их не бывает …
Сын: А как же я ?!
Мать: Умные же мужчины понимают, что комплиментарить надо по-разному. В моем возрасте, конечно, приятно услышать что-нибудь хорошее о себе лично, но когда о твоем дитя , когда оно превращается в эдакую прелесть, говорят как о красавце, для женщины, для умной женщины, а умных женщин много, во всяком случае, больше, чем умных мужчин …
Сын: Их же, то есть, нас же совсем нет.
Мать: Тем паче. Так вот, умной женщине моего археологического возраста такой комплимент лучше любого другого. Ну, ты ведь у меня, правда, красавец! Неужели тебе об этом никто никогда не говорил?
Сын: Говорили. Просто, я не верю.
Мать: Бойся кокетства. Оно есть самолюбование и манерность. Сиречь дурновкусие.
Сын: Что тебя так взволновал мой экстерьер?
Мать: А что? Ты же говорил мне комплименты, вот и я тебе говорю.
Сын: Ты меня пугаешь. Это … климакс?
Мать: Нет! Это жажда любви!
Сын: Оп-ля! Ты влюблена!
Мать: В собственного сына!
Сын: Оп-ля! Карлсон прилетел!
Мать: Ха-ха-ха! Пошел он в зад, твой Карлсон. Я просто рада, что ты у меня есть!
Сын: Так у тебя были мысли об аборте?
Мать: Когда, сейчас? Ты меня пугаешь!
Сын: Не сейчас, 27 лет назад.
Мать: Ты что, с ума сошел?! Я тебя любила уже в себе,.. хотя и не хотела.
Сын: Хотя и не хотела, хотела не хотя, нехотя хотела. Я ничего не понял.
Мать: Куда тебе, ты ж хорош собой.
Сын: Ну, так объясни.
Мать: Объясняю. Любовь не вечна, и я понимала это уже тогда, в свои 23. Ходила брюхатой, любила тебя и понимала, что отца у тебя не будет.
Сын: При живом-то папочке, твоем единоверном супруге.
Мать: Вот-вот. Имела на то право. Моя любовь, что хочу, то и делаю
Сын: Так можно говорить о безответной любви. А вы друг друга-то любили?
Мать: Ну да. И очень сильно.
Сын: Тогда я ничего не понимаю.
Мать: Просто, я знала, что разлюблю его.
Сын: Почему?
Мать: Потому что любить надо много.
Сын: А как долго?
Мать: Гм. Не знаю. Пожалуй, что… Пожалуй, что, честно, не знаю. А что?
Сын: Как “что”? Разве любовь это не ответственность перед тем, кого любишь?
Мать: Пожалуй…
Сын: И не ответственность за того, кого любишь?
Мать: Пожалуй…
Сын: Это в своем роде даже какое-то рабство, а?
Мать: Пожалуй…
Сын: Что ты заладила “пожалуй”!
Мать: Пожа… ой, сын, это, наверное…
Оба: Климакс!
Сын: Приехали.
Мать: У тебя.
Сын: Что?!
Мать: Он самый.
Сын: Почему это?
Мать: Потому что занудствуешь.
Сын: Я знаю, что я зануда.
Мать: Тебя спасает только одно.
Сын: Я знаю, что ты скажешь.
Мать: Ну?
Сын: Мой экстерьер.
Мать: Все-таки ты – мой сын.
Сын: Ага-увы.
Мать: Твой производитель был собою красив, высок, строен, умен, насколько это для мужчины возможно, а я всегда была довольно безответственна.
Сын: По тому порядку, что у нас в квартире, этого не скажешь.
Мать: Боже мой, не смешивай уют и безответственность! Они не влияют друг на друга. Можно любить комфорт, в общении и в быту, и позволять себе эдакую милую безответственность. И потом, ты же знаешь, я не терплю лишних вещей в доме. Отсутствие вещей – вопрос практичности: убирать легче – пыль протер, полы отшвабрил и voila. И не дай бог, кто-нибудь подарит очередную вазу или бессчетный салатник. В лучшем случае передарю, в худшем – мусоропровод в доме есть. Что я тебе рассказываю? Ты и сам все видишь.
Сын (одобрительно мычит): Вот так мы поступаем со знаками уважения.
Мать: С какими знаками уважения?
Сын: С салатниками.
Мать: Это не знаки уважения. Это объявление войны моему вкусу. Послушай, что я делаю людям плохого? Представляешь, как надо оскорбить человека, чтобы он ответил тебе салатником?! Я способна на такое?
Сын: На оскорбление?
Мать: Да.
Сын: Нет.
Мать: Вот видишь. Я сто раз говорила, на том и стою: лучший подарок – цветок и коробок спичек. Цветок глаз радует, коробок спичек душу греет. Нет более ничтожной вещи, отсутствие которой так часто мешает: не деньги кончаются в доме быстрее всего – спички и только спички.
Сын: Это потому что я курю?
Мать: Оттого что ты куришь, заканчиваются быстрее деньги и мое терпение, спички тут ни при чем.
Сын: Ой, мама!..
Мать: Не верещи как девица “ой, мама!”, ты должен тьфукать или там еще что-нибудь.
Сын: Тьфу блин.
Мать: Вот.
Сын: Ты говорила о своей безответственности.
Мать: В самом деле. Можешь мне не верить, но я никогда не опаздывала на свидания и никогда не крутила два романа сразу, и никогда никого не имела про запас. Увы. Честная девочка была, правда?
Сын: Да кто тебя знает.
Мать: А отца твоего я страшно любила. Вначале.
Сын: А дальше случилась милая безответстсвенность?
Мать (одобрительно мычит).
Сын: Понятно.
Мать: Да ничего ты не понял. Я ему ни разу не изменила.
Сын: Вначале или потом?
Мать: Ой, я не помню!
Сын: Ха-ха-ха, ты всегда непредсказуема!
Мать: Непредсказуема медсестра со шприцем, а я всегда очевидно таинственна.
Сын: Ой! (хохочет)
Мать: Остановись, подгузник промочишь. Господи, какое дурацкое слово – подгузник. Ты только послушай – под-гуз-ник.
Сын: Слово как слово.
Мать: Это значит, под гузно, кстати, в детстве у тебя была такая восхитительная попка. Целую ее бывало, целую.
Сын (вертится, делая вид, что рассматривает себя сзади): А сейчас она что, подурнела?
Мать: Нет, сейчас она уже просто не попка. Она превратилась в ж… Ну, да ладно, так мне продолжать или я спать пойду?
Сын: Нетушки, продолжай.
Мать: О.К.(Пауза). Стало быть, с чего начать… Ах да, любила… В самом деле, очень сильно любила. Без стихов, конечно, я к ним не склонна, без всякой там музыки в голове, без иной белиберды про вечное и наподобие “подари мне звезду”, просто любила и баста. Самец он был красивый. Почему “был”, он и есть…
Сын: Ага, то есть живехонек.
Мать: Ну да.
Сын: Где обретается?
Мать: Откуда ж я знаю? Может, где и рядом.
Сын: Ну-ну.
Мать: Не нукай, а то пришпорю коня к Морфею, останешься без вечерней сказки.
Сын: Простите, Арина Родионовна.
Мать (не обращая внимания): Был красивый… Да что я заладила одно и то же! В общем, симпатичный, ты в него. Обнимать его было приятно. А ну-ка, иди сюда, я тебя обниму!
Сын: Маман, вы озверели!
Сын: Ма, осторожно, я боюсь щекотки ой, а-а, ха-ха-ха!
Сцена борьбы.
Сын лежит на кровати, приходит в себя, икает.
Сын: Теперь-то мне вдомёк, в кого я такой маразматик.
Мать: И заметь, это лучшее, что в тебе есть.
Сын: А худшее?
Мать: Занудство, я же сказала.
Сын: Ну, это от папа, я полагаю.
Мать: От папа (задумчиво)? Нет, от папа у тебя намечающийся алкоголизм.
Сын: Что?!
Мать: И это точно.
Сын: Мать, ты не видала на своём веку алкоголиков!
Мать: Во-первых, мне не сто лет. А во-вторых, видала.
Сын: Где бы?
Мать: Ха, а ваш папа!?
Сын: А чего любила тогда?
Мать: Хотела и любила.
Сын: Ага, любила.
Мать: Ага, хотела.
Сын: Слушай, твоя откровенность …
Мать: Ну да …
Сын: Намёки твои …
Мать: Та-ак …
Сын: В конце концов, тебе же 50 …
Мать: Что?!!
Сын: А чего такого? Я сказал что-то непристойное?
Мать: Ну, ты, братец, и наха-ал!..
Сын: Что-то случилось?
Мать: Да, непоправимое. Ты оскорбил собственную мать.
Сын: Вот, ты знаешь, не хотел. Само как-то получилось.
Мать: Ничего нового. У вас, у алкоголиков, нет ни уважения, ни самоуважения.
Сын: Я не алкоголик.
Мать: Так будешь им!
Сын: Зачем?
Мать: А ты себя спроси.
Сын: Я спать пошёл.
Собирается уходить.
Мать: Нет, стой. Отвечай, на кой ляд по две бутылки пива в день выпиваешь?
Сын: Что, по две маленькие бутылочки пива?
Мать: Да, по две крохотулечные бутылёшечки пива.
Сын: А что такого?
Мать: Ничего. Что и требовалось доказать. У вас в бюро все алкоголики, а ты среди них самый космогонический алкаш.
Сын: Ага-ага, а у тебя на работе всё девственницы с детьми. Либо венеры бородатые.
Мать: Стоп. Сядь. А вот с этого места поподробнее.
^ Сын садится.
Мать: Так, девственницы с детьми - это понятно, а вот бородатые венеры, это ты, никак, про наших мужчин.
Сын: Точно, точно – про ваших научных полубаб.
^ Мать пожимает плечами.
Мать: Ты думаешь, они все того?
Сын: Чего?
Мать: Ну, то есть, питают интерес к себе подобным.
Сын: Понятия не имею.
Мать: Нет, ты, наверняка, что-то знаешь.
Сын: Да ничего я не знаю.
Мать: Ладно, вернёмся к этому вопросу чуть позже.
Сын: Не хочу я к нему возвращаться!
Мать: Ша, моё беби! Давай сначала разберёмся с пивом.
Сын: Ну?
Мать: Любовь, любовь.… Куда она только девается?
Сын: Это твой монолог о пиве?
Мать: Не перебивай, я вспоминаю. Для тебя же. Твоего блага ради.
^ Сын покорно кивает головой.
Мать: Пиво тут в самом деле не при чём.
Сын удивлённо смотрит на мать.
Мать: Я о другом, конечно же. Тут кое-что понеприятнее, мой маленький принц. Когда он, понимаешь? он, твой муж, твоя любовь, отец твоего ребёнка, сидит в кресле беспомощный, жалкий – пьянющий, в драбадан пьянющий! – сам как ребёнок, а по губам текут слюни, и он мычит чего-то там, мямлит, то ли поёт, то ли рыдает, то ли давится соплями, а ты смотришь на него и сама, как ребёнок, плачешь, плачешь от беспомощности, плачешь от того, что вот он, твой любимый, к которому бегала на свидания, с которым мечтала целоваться, которого хотела любить, сейчас просто животное, неразумное и мерзкое, сидит и пускает пузыри изо рта, вот тут-то, я тебе скажу, и конец всему. Тьфу, вспомнила!
Сын: Папа закладывали?
Мать: Папа? Закладывали? Душу он мою чёрт знает куда заложил! А вот про терпение забыл. Жрали твои папа, жрали как мотоцикл бензин жрёт!
Сын: Тогда ещё были мотоциклы?
Мать: Ты о моей древности?
Сын: Нет, я о противоалкогольной пропаганде.
Мать: А что, неплохо сказала.
Сын: Угу.
Мать: Да пей ты своё пиво, ничего против не имею, довольно приятный напиток…
Сын: Ой, мать!..
Мать: … если не сильно крепкое, да с сыром, да с оливками – объедение; бывает, с девчонками в охоточку…
Сын: Мам, ты просто королева нелогичности.
Мать: Скорее, принцесса климакса – пустозвонная, взбалмошная, капризная, вся в волнах то жара, то холода. Знаешь оперетту “Принцесса цирка”? ничего ты, конечно, не знаешь, так про меня тоже оперетту сочинить можно – “Принцесса этого самого дела”. Уверяю тебя, будет пользоваться бешеным спросом, не у молодёжи, конечно.
Сын: Естественно, у тетёх только и голубых.
Мать: О, ты сам на эту тему вышел!
Сын (с непониманием будто и укоризненно): На какую тему, мам?
Мать: Ту, к которой должны были вернуться.
Сын: Никуда мы не должны были вернуться.
Мать: Но-но-но, успокойся, я же не про Борю Моесеева, я, скорее, про Элтона Джона, ха-ха-ха! Пойми, я умна и в состоянии сделать разграничения.
Сын: Мам!..
Мать: Не красней. Что тут такого? О чём запретном мы говорим? Я же образованна, начитанна, продвинута, как ты говоришь,..
Сын: Продвинута, особенно сегодня. Просто двинута.
Мать: Не груби, я тебя рожала. Так вот, современна, бывала за границей, за бугром, как всё ещё выражаются мои коллеги, говорю на двух языках, и мой последний любовник моложе меня, симпатичен и при деньгах…
Сын: А вот теперь ты испытываешь моё терпение.
Мать: То есть, ты хочешь сказать, я подвергаю тебя терпению?
Сын: Супер сказано.
Мать: То есть, ты хочешь сказать, что я, твоя родная мать, намеренно тебя мучаю?
Сын: Ну, я…
Мать: Ну ты и мужик!