«Отцы и дети»

Вид материала

Содержание

Целью данной работы
Глава 1. Интертекстуальность. К вопросу об определении
Глава 2. Элементы интертекстуальности романа «Отцы и дети»

Подобный материал:

Министерства образования и наук Р.Б.

Городское управление образования.

XVII научная практическая конференция «Шаг в будущее»

Гимназия №33

Литература

Интертекстуальность романа И. С. Тургенева «Отцы и дети»

Софронова Л.С.,

ученица 10Б класса, гимназии №33, г. Улан-Удэ

Научный руководитель:

Заворуева И.В.,

учитель литературы и русского языка

высшей категории.

2010

Оглавление

Введение..................................................................................................................................................3

Глава1. Интертекстуальность. К вопросу об определении…………………………………………4

Глава 2. Элементы интертекстуальности романа «Отцы и дети»………………………………….4

§ 1. Библейские символы,мотивы, образы…………………………………………………………...4

§ 2. Зоологические символы…………………………………………………………………………..6

§3. Растительные символы…………………………………………………………………………….8

§4. Мифологические образы…………………………………………………………………………..8

Заключение……………………………………………………………………………………............10

Список литературы…………………………………………………………………………………...11

Введение

Художественная проза И.С.Тургенева всегда была и остается объектом пристального исследования. Этот непреходящий интерес к творчеству писателя обусловлен как огромным влиянием на нравственный и умственный уровень общества, который отмечали ещё его современники, так и художественным совершенством его произведений.

Художественное произведение приобретает необходимую смысловую полноту только благодаря его соотнесенности и взаимодействию с другими в общем интертекстуальном пространстве культуры. По мнению Р. Барта, «каждый текст является интертекстом, другие тексты присутствуют в нём на разных уровнях в более или менее узнаваемых формах» Благодаря интертексуальным связям текст одновременно выступает и как «конденсатор культурной памяти», и как «генератор новых смыслов», которые возникают в результате диалога с литературной традицией, новых комбинаций уже известных в истории культуры элементов.[2] Отношение автора к героям и окружающему миру, его мысли и чувства выражаются через подбор определенных художественных деталей. Детали являются мельчайшими единицами, несущими значительную идейно-эмоциональную нагрузку. Выразительная, счастливо найденная деталь – свидетельство мастерства писателя. Справедливо обращая внимание на её большое смысловое и эстетическое значение, В.Набоков писал: «Читая книгу, следует, прежде всего, замечать детали и наслаждаться ими» [3]. Некоторые художественные детали становятся многозначными символами, имеющими психологический, социальный и философский смысл. Если учесть эти особенности, то известные произведения русской классики вдруг начинают приобретать новый, особенный смысл. Всё сказанное позволяет говорить об интертекстуальном подходе к произведению, наиболее распространенном в последние десятилетия.

Целью данной работы является выявление интертекстуальных связей романа «Отцы и дети» И.С. Тургенева.

Задачи исследования:

1) Изучение литературы по данной теме;

2) Систематизация и анализ художественных деталей и символов в романе И.С.Тургенева «Отцы и дети» как элементов интертекстуальности.

Изучение интертекстуальности романа позволяет говорить о практической значимости темы, углубляет знания о художественном мире писателя.

В работе использованы элементы семантического анализа, метод систематизации.

Методологической базой работы стали исследования: Александра Федоровича Лосева, Александра Павловича Квятковского, Юрия Владимировича Лебедева, Елены Юрьевны Полтавец.

Глава 1. Интертекстуальность. К вопросу об определении

Под интертекстуальностью принято понимать соотнесённость одного текста с другими (в широком их понимании), определяющую его смысловую полноту и семантическую множественность.[9] Интертекстуальные элементы в составе художественного произведения разнообразны. К ним относятся: символы, «точечные цитаты» (имена литературных персонажей других произведений или мифологических героев, включённых в текст), заглавия, отсылающие к другому произведению и др. Одним из важнейших элементов в произведении Тургенева «Отцы и дети» является символ. Рассмотрим его понятие и значение.

В науке предлагаются следующие определения символа:

Символ заключает в себе обобщенный принцип дальнейшего развертывания свернутого в нем смыслового содержания (А.Ф.Лосев), это своего рода «банк данных» (В.А.Маслова), например: радуга - для русских – символ надежды, мечты (радужное настроение, радужные мечты); змея - символ мудрости; солнце – символ жизни, красоты, любви. Важнейшее свойство символа – его образность. Следовательно, символы требуют интерпретации.

Основная особенность символов в том, что они возникают не только в тех текстах, где мы их находим. Они имеют историю длиной в десятки тысяч лет, восходя к древним представлениям о мифе. Позднее эти слова особенно привлекают художников слова, включающих их в произведения, где они получают все новые значения. Поскольку значений неисчислимо много, он оказывается способным «отдавать» их по-разному: в зависимости от индивидуальных особенностей читателя.

Символ представляет собой соответствие между чувственным явлением и его скрытой идеей. По мнению одного из теоретиков русского символизма Д.С.Мережковского, «слова только определяют, ограничивают мысль, а символы выражают безграничную сторону мысли».

Квятковский А.П. считает, что символом является многозначный предметный образ, объединяющий собой разные планы воспроизводимой художником действительности на основе их существенной общности, родственности. [6]

Символ тем содержательнее, чем более он многозначен.

Глава 2. Элементы интертекстуальности романа «Отцы и дети»

§ 1. Библейские символы, мотивы, образы

В произведении важным символом является крест. Древнее дохристианское значение креста связано с идеей цикличности, так как крест восходит к изображению пересекающихся спиц солнечного колеса. Таким образом, крест изначально связан с идеей жизни. Согласно энциклопедии «Мифы народов мира», «крест моделирует … восхождение духа, стремление к Богу, к вечности». «Крест – это выбор между счастьем и несчастьем, жизнью и смертью, процветанием и упадком. На этом основано использование креста в гаданиях, в качестве талисмана, амулета, оберега. Человек мифопоэтического сознания стоит перед перекрестком, развилкой пути, где налево – смерть. Направо – жизнь»[8].

Крест упоминается в романе восемь раз: кресты на церквушках, «крестообразная» черта на кольце княгине Р., кресты на кладбище, где похоронен Базаров. Крест — это символ человека, так как на кресте распинали людей. Матушка Павла и Николая Кирсановых «в церкви подходила первая ко кресту»; Николай Петрович опасался, что «отставным людям» «пора гроб заказывать и ручки складывать крестом на груди». Три раза герои романа осеняют себя крестом. Перекрестилась «под шалью» княжна Х., тетка Одинцовой, узнав об отъезде Базарова и Аркадия; «начал креститься» камердинер Петр, увидев потерявшего сознание Павла Петровича; наконец, сам Павел Петрович в русской церкви Дрездена «задумывается и долго не шевелится, горько стиснув губы, потом вдруг опомнился и начнет почти незаметно креститься…». Крест также означает стремление к Богу, уход от земной жизни. Это и символизирует крест на могиле Базарова.

Таким образом, Базаров и Павел Павлович, казавшиеся столь различными, пришли к одному итогу – к кресту в церкви и на могиле.

Говоря о разрушении позитивистских «прынципов» Базарова, нельзя пройти мимо одного загадочного мотива, связанного с историей атеизма и нигилизма. Это мотив ангела. По дороге в имение Одинцовой Базаров неосознанно прибегает почти к молитве своему небесному покровителю. 2 июня, «день ангела» для Евгения Базарова, - это день святого Евсевия, смысл сопоставления с которым раскрыл Ю.В.Лебедев: «Евсевий погиб случайно, и… в смерти его была повинна рука женщины из враждебного арианского стана, когда Евсевий с учеником своим посещали “аиревого зловерия исполненный” город Долихины, - пишет исследователь. - …Базаров убежден, что с ним ничего подобного произойти не может. Однако умирает он от случайной язвы, от пореза пальца, этот “случайный” порез глубоко мотивирован особым психологическим состоянием героя, уязвленного роковой безответной любовью к женщине из враждебного, дворянского круга».[4]

И все-таки управляет судьбой Базарова другой ангел, противостоящий заботливому христианскому святому. Женщина-сфинкс, олицетворение тайных сил природы, предстает перед Базаровым и как ангел смерти. Сцена приезда Одинцовой к умирающему Базарову: «Дама под черным вуалем, в черной мантилье» выходила из кареты. «К нам ангел с неба…» - восклицает в восторге старик Базаров. Но черный ангел может быть только вестником смерти. Контекст повествования об Одинцовой связан с темой искушения, и Тургенев обращается к библейской метафорике. В «портике» Анна Сергеевна увидела «ужа» - и с тех пор не любила бывать в этой части сада. Этот безобидный уж вполне может означать мотив искушения, соблазна, от которого бежит Одинцова. Но и в ней самой – опасность для Базарова, ее коса «развивалась и темной змеёй упала к ней на плечо».

Библейские сюжеты, образы, крылатые выражения часто служат материалом для творческих преобразований в текстах художественной литературы. Сюжетные линии романа Тургенева достаточно открыты и границы их соприкосновения вполне уловимы, проникновение библейских мотивов и образов в авторский текст помогает более глубоко вникнуть в образы самого романа.

§ 2. Зоологические символы

Начнем с рассмотрения мотива птицы в романе. У древних славян птица была символом семьи. Недаром до наших дней бытуют выражения: “семейное гнёздышко”, “она устраивает своё гнездышко”, “свела гнездо” и т.п. Но птица эта, конечно, домашняя и не отличающаяся тягой к высокому полету. Характеризуя тихую семейную жизнь Николая Петровича, Тургенев упоминает, что жена Кирсанова «сажала цветы и наблюдала за птичным двором». В первых сценах романа Николай Петрович появляется в обществе своего слуги … «крупного пестрого цыпленка», а потом «толстого сизого голубя». Впоследствии Тургенев говорит о «голубиной кротости» и домовитости Николая Петровича, пытающегося со всеми поддерживать хорошее отношение и всецело занятого хлопотами по имению. Такова и непритязательная Фенечка, повторяющая покойницу жену Николая Петровича. Это видно уже из того, что у нее в комнате висит «клетка с короткохвостым чижом» и пахнет цветами – ромашкой и мелиссой. «Короткохвостый чиж», конечно, и метафора Николая Петровича.

Под стать ему и сын Аркадий. У Базарова Аркадий ассоциируется с галкой, с которой Базаров советует брать пример своему другу: «Разве ты так плох в естественной истории или забыл, что галка самая почтенная, семейная птица? Тебе пример!». «Птенец этот!.. Он теперь в галки попал», - комментирует Базаров помолвку Аркадия с Катей. Исповедь Аркадия перед Катей («Я теперь уже не тот заносчивый мальчик») сопровождается «аккомпанементом» зяблика («А зяблик над ним в листве березы беззаботно распевал свою песенку»). Не случайно упоминание и о «семейке воробьев» с их «трусливою дерзостью», созерцание которых, возможно, наводит Катю на мысль о «хищности» Базарова: «Он хищный, а мы с вами ручные». «Перепёлкой» назван у Тургенева Ситников; возможно, по ассоциации с приставкой «пере -» , ведь он переменчив в своем жалком эпигонстве. «Собрание» мелких птичек дополняет Арина Васильевна, сравниваемая своим мужем с «куропатицей». «Птичьи» символы-метафоры находят свое продолжение и в способе характеристики двух идейных антагонистов романа – Базарова и Павла Кирсанова. Но сколь разителен контраст в выборе сравнений! Ни воробей, ни галка, ни чиж, ни зяблик не годятся для характеристики Базарова и Павла Петровича. Разговор Базарова с Аркадием о тщете человеческого существования: природный фон здесь соответствующий - «солнце жгло», «где-то высоко в верхушке деревьев звенел плаксивым призывом неумолчный писк молодого ястребка». Базаровская тоска – это тоска одинокого «ястребка». С соколом сравнивает своего сына «куропатица» Арина Васильевна: «Он что сокол: захотел - прилетел, захотел – улетел…». А вот в чем-то сходное сравнение с гордой птицей Павла Петровича, пришедшее на мысль его брату Николаю. «У тебя орлиный взгляд», - говорил Николай Петрович брату.

Итак, молодой нигилист и его идейный противник из стана «отцов» характеризуются сравнением с царственными и хищными птицами. И эти одинаковые по смыслу сравнения и метафоры приложены к таким, казалось бы, совершенно разных по мировоззрению и происхождению людям, как аристократ Кирсанов и демократ Базаров. А почему Базаров не сравнивается и с орлом? Интересна основанная на тех же архетипических представлениях связь орла со львом. Как символ царственности и высоты духа, лев, конечно, соотнесен с «орлиным» Павлом Петровичем. Наименование Павла Петровича «львом» («Ведь он львом был в свое время… голову кружил женщинам») в речи Аркадия – в контексте всего романа это важнейшая характеристика масштаба личности Павла Петровича. Вспомним также, что светская львица княгиня Р. В этом смысле характеризуется еще более наглядно: сфинкс имел туловище льва, огромные крылья и прекрасное женское лицо. Совсем иная «подсветка» образа Фенечки – «зверек», «мышонок в норке» (в авторской речи), Базарову же во сне она представляется «кошечкой». Интересно отметить постепенное изменение образа Павла Петровича в представлении Базарова. Сначала Павел Кирсанов со своими остатками «львиных» светских привычек кажется молодому нигилисту столь ничтожным, что иронически сравнивается им с жуком («Пойдем лучше смотреть жука», - предлагает Аркадию Базаров после дискуссии о таинственных отношениях Кирсанова к загадочной княгине). Позже, в эпизоде вызова на дуэль, Базаров на мгновение представляет себя в схватке с Павлом Петровичем («задушить его, как котенка»). Во сне перед дуэлью приходит верная ассоциация: «Павел Петрович представляется ему большим лесом, с которым он все-таки должен был драться».

Николай Петрович так и остается «божьей коровкой», по меткому определению Базарова. Жучок этот смирный, никого не обидит, разве лишь тлю, заботится о детках и летает невысоко и неохотно.

Одним из символов романа является лягушка. В восточных религиях лягушка — это волшебное существо, поскольку ее кваканье — это разговор с Богом, своим Отцом.[11] Базаров говорит: "Мы с тобой те же лягушки". Таким образом, можно предположить, что в этой фразе заключен основной мотив произведения — спор отцов и детей.

§ 3. Растительные символы

Обратимся к одному базаровскому тезису, от которого жизнь заставляет его отказаться. На первых порах для Базарова «люди, что деревья в лесу; ни один ботаник не станет заниматься каждую отдельною березой». Заметим, что у Тургенева между деревьями заметна существенная разница. Так же, как птицы, деревья отражают иерархию персонажей романа. Иерархическая характеристика деревьев и персонажей в романе Тургенева опирается скорее не на мифологическую символику, а на непосредственную ассоциативность. Похоже, что любимое дерево Базарова – осина. Для начала сфинксовая бездна предстаёт перед Базаровым в виде «ямы, оставшейся от кирпичного сарая» и вместе с зловещим деревом осиной означающей могилу, смерть. Невеселые предчувствия, в которых Базаров боится сознаться, томят его. «Яма», «узенькое местечко», «лопух расти будет» - это не что иное, как перифразы могилы. Базаров не просто охвачен предчувствиями, он, еще не так давно отрицавший «загадочный взгляд», «таинственные отношения» и роковую любовь, рассуждает теперь о талисманах! И талисманы эти ассоциируются не со спасением самого Базарова, а с оберегом от него как злой силы. Осина считается проклятым деревом у многих народов. На осине вешали преступников, осиновый кол забивали в могилу так называемых «нечистых». По некоторым версиям, из осины был изготовлен крест Христа, его бичевали осиновыми прутьями, на осине удавился Иуда. Дрожание листьев осины даже в безветренную погоду объясняли плясками нечистой силы под корнями этого дерева. Если учесть, что смерть Базарова – в известной степени самоубийство от несчастной любви, то его «преданность» осине и яме приобретает еще более страшный смысл.

§ 4. Мифологические образы

Одним из ключей к интерпретации произведения «Отцы и дети» И.С.Тургенева служат интертекстуальные связи произведения, проявляющиеся в отсылке к мифологическим образам.

Павел Петрович сравнивает княгиню Р. со сфинксом. Входит мотив загадочности. И это верно, ведь у нее есть загадка, которую Павел Петрович не может отгадать и поэтому умирает духовно. Известно, если человек не отгадывал загадку сфинкса, то сфинкс его душил. Но загадка не остается неразрешенной. Ее отгадывает сама княгиня Р.. Она пишет Павлу Петровичу: "Крест — вот разгадка". А если дана разгадка, то сфинкс должен умереть, что, и происходит с княгиней Р.

Базаров предстаёт поначалу как воплощение сентенции «Человек – царь природы». Он производит химические и биологические опыты, даёт дельные советы по агрохимии. Наконец, Базаров успешно оказывает жителям Марьина медицинскую помощь. У него «спокойная улыбка»; «самоуверенность и ум» читаются на его лице. Конечно, Базаров считает, что он далек от веры в какие бы то ни было обереги-амулеты, ведь «порядочный химик», по его мнению, способен, в отличие от поэта, разгадать таинственные силы природы. При этом Базаров не замечает, что и ему присуще преклонение перед идолами, просто его «сатанинская гордость» до поры это отрицает. «Чем решительней отрицание, чем менее обнаруживает оно колебаний и сомнений, тем лучше, тем могущественней авторитет, тем возвышеннее идол, тем непоколебимее вера».[1]

Своеобразную роль талисмана играет такая художественная деталь, как книжка Бюхнера, впоследствии приобретающая значение символа. Об этом говорят современные исследователи: «Нетрудно заметить, что книга Бюхнера имеет для Базарова особенное значение. Герой часто носит её с собой и, при случае, пусть несколько пренебрежительно, но рекомендует читать окружающим, словно новоявленный проповедник. Действительно, уже вскоре после своего появления сочинение Бюхнера воспринималось современниками, вследствие необыкновенной популярности, в качестве своего рода «библии материализма». И, несмотря на то, что все в романе, включая самого автора, подчеркивают, будто Базаров ни во что не верит, нельзя не заметить, что именно в свою «библию» силы и материи он как раз верит»[10] Неудача Базарова в попытке заменить томик Пушкина в руках Николаевич Петровича сочинением Бюхнера приобретает символический смысл. Пушкинская поэзия освещает весь роман. Вот и получается, что никакая наука не заменит веру и искусство, никакая польза не заменит любовь и поэзию. Вспомним, что позже, в эпизоде разговора Базарова с Фенечкой «ученая книга, мудрёная … скользнула со скамейки на землю» как раз в тот момент, когда Базаров увлеченно говорил комплименты Фенечке. Наконец, в последних словах умирающего Базарова не помнится никакая наука. Слова «Дуньте на умирающую лампаду» звучит романтично, а фраза «Теперь… темнота…» не случайно перекликаются с гамлетовской: « Дальше – тишина»

Бред Базарова о «красных собаках» тоже не лишен значения в книге. Эта чисто мифологическая деталь – один из рассеянных по роману отголосков религиозных представлений древнего Востока. В образе дикой собаки или шакала представал, по поверьям древних египтян, покровитель умерших бог Анубис.

Заключение.

Таким образом, общая этико-философская направленность романа Тургенева, символические образы уводят в безграничные смысловые глубины, допускают возможность сцепления «символизированного» тургеневского текста с новыми семантическими контекстами.

Интертекстуальные связи в художественной структуре романа весьма значительны. Прежде всего, следует отметить необычайное богатство и разнообразие символических художественных средств романа: это библейские и мифологические сюжеты, играющие роль ключевых текстов и основных лейтмотивов романа, христианские мотивы и символика, растительные и зоологические параллели, предметные символы. Используя предметные символы, растительные и зоологические параллели, писатель раскрывает самую суть явления, не прибегая к многословным описаниям, следовательно, и читатель не нуждается в авторских разъяснениях: ему достаточно намека, указания, переводящего приметы обыденной жизни в торжественный и тайный знак судьбы. Таким образом, благодаря межтекстовым связям, достигается необычайная емкость и значимость художественного образа в сочетании с предельным лаконизмом повествования. Интертекстуальные включения способны проявить доминантные смыслы основного текста.

Библейские сюжеты, образы, крылатые выражения часто служат материалом для творческих преобразований в текстах художественной литературы. Наряду с библейскими используются мифологические образы, латинские выражения. Даже просто упоминание известных имен привносит в текст определенные дополнительные смыслы, рождает систему образных средств. Надо сказать, что перечисленные элементы интертекстуальности не исчерпываются приведенными выше.

Список литературы

Антология по истории русской критики второй половины XIX века. / Сост. М. Рев. – 1993. – С.47.
Валгина Н.С., Теория текста. М., «Логос» – 2003.
Горшков А.И., Русская словесность: От слова к словесности. // Учебное пособие для учащихся 10–11-х классов общеобразовательных учреждений. - М.: Просвещение, -1997.- С. 245-246.
И.С. Тургенев: Вопросы биографии и творчества. – Л.: Наука, 1982.-С.201.
Карпов И.П. , Старыгина Н.Н. Открытый урок по литературе
Квятковский А.П. Поэтический словарь. М.: Сов. Энциклопедия, 1996. С. 263.
Лебедев Ю.В., Творчество и история романа «Отцы и дети» И.С. Тургенев. //Биография писателя. – 1989. – С. 162-177.
Мифы народов мира. – Т.2. – С.12.
Николина Н.А. Филологический анализ текста. М., ACADEMIA,2003
Новикова А.А., Лирико-символическое начало в романе И.С.Тургенева «Накануне» // Литература в школе. - 2008. - №11. – С.12-16.

Полтавец Е.Ю. Сфинкс. Рыцарь. Талисман. Мифологический и метафорический контекст романа И.С. Тургенева «Отцы и дети» // Литература в школе. – 1999. – №1,№6
Пустовойт П.Г. Прототипы и источники романа // Комментарии. – 1991. –С.74, С.24-25.
Соловьев В.С. Нравственная философия.// Соч.: В 2т. – М., 1988. – Т.1. – С.130.
Тургенев И.С. Отцы и дети. М., Детская литература. – 1970.

Blog

«Отцы и дети»

Содержание