Карапетов Артем Георгиевич, к ю. н., профессор Российской школы частного права Всеминар

Вид материала

Семинар

Подобный материал:

• Курс международного частного права. Общая часть. М., 1973. С. 11-60; Лунц Л. А; Марышева, 5161.78kb.
• В. В. Кущенко профессор кафедры международного частного права Всероссийской государственной, 512.46kb.
• Список вопросов к экзамену по Международному частному праву, 27.9kb.
• Планы семинарских занятий по дисциплине «международное частное право» Тема 1 понятие, 529.64kb.
• Пояснительная записка, 662.86kb.
• Задачи курса: ознакомление студентов с предметом, методами, источниками, субъектами, 3248.07kb.
• План. Введение. Понятие международного частного права, его задание. Факторы, влияющие, 109.12kb.
• Конституция Российской Федерации. М., 1993. Декларация прав и свобод человека и гражданина, 125.05kb.
• Зайцев Олег Романович К. ю н., магистр частного права, ведущий советник Управления, 23.92kb.
• Лахман Анатолий Георгиевич канд юрид наук, доцент, профессор кафедры гражданского права, 177.89kb.

РОССИЙСКАЯ ШКОЛА ЧАСТНОГО ПРАВА

ПРИ ПРАВИТЕЛЬСТВЕ РФ


при поддержке ТОРГОВО-ПРОМЫШЛЕНННОЙ ПАЛАТЫ РФ


Научный круглый стол

«Контроль справедливости договорных условий и пределы патернализма в договорном праве»


17 ноября 2011 года, 18.30-21.00


С вступительным докладом выступит Карапетов Артем Георгиевич, к.ю.н., профессор Российской школы частного права


В семинаре планируется участие преподавателей и студентов РШЧП, представителей ВАС РФ, научного и адвокатского сообществ.


***


Проблематика контроля справедливости договорных условий в настоящий момент является одной из наиболее актуальных тем зарубежного договорного права 20 века. Над ней бьются ведущие европейские и американские правоведы. Зарубежные же суды вновь и вновь пытаются найти оптимальный с политико-правовой точки зрения уровень допустимого патернализма и баланс между ценностями коммутативной справедливости и солидарности, с одной стороны, и соображениями экономической эффективности и стабильности оборота, с другой.

Достаточно давно было признано, что договорное право допускает ограничение автономии воли сторон в целях защиты публичных интересов, основ нравственности, интересов третьих лиц (например, кредиторов одного из контрагентов). Средневековое право крайне активно осуществляло еще и контроль договорной свободы во имя обеспечения справедливости при обмене (laesio enormis, снижение неустойки, борьба с ростовщичеством и т.п.). В 19 веке, на воле победного шествия ценностей индивидуализма и экономической политики laissez-faire этот патернализм был низвергнут в пользу социального дарвинизма, идеалов личной ответственности и принципов стабильности оборота. Контроль справедливости договора, конечно же, осуществлялся, но куда менее интенсивно и, как правило, скрытым образом (например, посредством искусственного применения доктрин пороков воли или изощренных приемов толкования договора). В 20 веке после краха политики laissez-faire идеологический фон и реальные социально-экономические условия в корне изменились. В силу множества факторов социальная солидарность, государственный патернализм и интервенционизм с лихвой вернули себе те позиции, которые были потеряны со времени Адама Смита. Все нарастающее давление идеи справедливости на принцип свободы договора в начале 20 века привел к спецификации регулирования трудовых договоров, а во второй половине 20 века - к выделению еще и потребительского права и в целом формированию немыслимой в 19 веке многокомпонентной системы борьбы с несправедливыми договорными условиями (unfair contract terms).

В рамках этой системы зарубежное право использует комбинацию инструментов ex ante превенции (императивные нормы) и механизмов ex post коррекции (нормы о добросовестности, добрых нравах и публичном порядке, кабальности, злоупотреблении обстоятельствами, недопустимости навязывания несправедливых условий в стандартизированных и потребительских договорах, снижении неустойки, контроле несправедливых условий договоров с монополистами и т.п.). Первые перекладывают бремя принятия финального решения о блокировании свободы договора на законодателя, оставляя судам лишь механическую функцию по отмене или не приведению в исполнение соответствующих условий. Вторые же делегируют соответствующую компетенцию судам, которые осуществляют дискрецию в оценке политико-правовой неприемлемости договорных условий, опираясь на крайне общие законодательные стандарты.

Общий подход зарубежных стран состоит в минимизации количества императивных норм, определяющих права и обязанности сторон договора, и локализации «анклавов» ex ante императивности в тех областях договорного права, где изначально очевидны основания ожидать появление несправедливых условий (потребительское право, найм жилья, антимонопольное право и т.п.). В остальных сферах задача борьбы с несправедливыми условиями осуществляется судами, использующими соответствующие ex post корректоры. Проходя по судебной иерархии, найденные судами ex post ограничения после отсева неудачных решений на промежуточных этапах прохождения дела доходят до высших судов, которые вынуждены выносить прецедентные решения. Эти решения пополняют копилку ex antу императивных норм, а по прошествии времени часто и кодифицируются. Появившееся во многих европейских странах в 1970-е годы потребительское право в значительной степени являло собой кодификацию тех ограничений, которые немецкие и другие европейские суды, начиная с середины 20 века, вводили на основе таких ex post корректоров как принципы добросовестности и добрых нравов. В результате этого крайне важного процесса «конвертации» ex post ограничений в ex ante барьеры зарубежное право в целом достаточно удачно находит баланс между риском избыточно дестабилизировать оборот введением неоправданных патерналистских ограничений, с одной стороны, и недопустимой в демократических условиях пассивностью в деле защиты слабой стороны договора (подавляющего числа избирателей), с другой.

Осознание ключевой роли системы ex post коррекции свободы договора в конструировании разумных пределов патернализма подтолкнуло законодателей скандинавских стран, Голландии, американских штатов и ряда иных стран прямо закрепить право суда не приводить в исполнение любые явно несправедливые (недобросовестные) договорные условия.

В результате свобода договора остается базовой для договорного права презумпцией и, по мнению, высших судов ряда стран – конституционным принципом, но опровержение данной презумпции в 20 веке стало крайне активно осуществляться под флагами договорной справедливости.

До последнего времени все эти процессы проходили в стороне от российского договорного права. Многих сама идея судебного контроля справедливости договора пугает или, как минимум, настораживает. Тем не менее, в последние несколько лет в необъявленный, но вполне очевидный «крестовый поход» против договорной несправедливости пошел ВАС РФ. Большое число его актов в той или иной форме было посвящено контролю несправедливых договорных условий в области потребительского кредитования, лизинга, страхования и ряде иных областей экономики. Суд редко указывал на то, что соответствующее условие является формально законным и блокируется им по политико-правовым соображениям (во имя справедливости) на основании того или иного ex post корректора, заложенного в российском законодательстве (добросовестность, основы нравственности, кабальности, ст.428 ГК). Как и суды 19 века ВАС РФ чаще всего осуществлял патерналистский контроль справедливости договора скрытым образом: либо искусственно «притягивал» к делу некую императивную норму и выдавал свое решение за механическое применение ex ante ограничений, либо просто ссылался на ничтожность условия по причине его противоречия закону, не детализируя, правда, какому.

Но есть основания считать, что созрели условия для перехода к более активному и транспарентному применению судами ex post корректоров договорной свободы. Самые недавние акты ВАС РФ показывают, что Суд постепенно начинает переходить к более транспарентному применению функции контроля справедливости договоров.¹ Кроме того, в случае принятия новой редакции ГК РФ и обновления ст.428 ГК в российском законодательстве появится достаточно эффективный инструментарий такого контроля, что лишь закрепит данную тенденцию.

Но здесь возникает ключевой вопрос правовой политики. В каких же случаях правовой системе следует допускать патерналистские ограничения свободы договора как посредством ex ante превенции, так и ex post коррекции?


***


Тезис выступающего на семинаре с вводным докладом профессора РШЧП А.Г. Карапетова состоит в том, что такой патернализм должен достаточно активно осуществляться в тех случаях, когда несправедливые условия навязываются слабой стороне договора, чьи ограниченные переговорные возможности не позволяли сколько-нибудь существенно влиять на содержание договора. Речь идет в первую очередь о защите интересов потребителя в его взаимоотношениях с предпринимателями, клиентов монополиста, небольших поставщиков перед лицом крупных сетевых компаний и т.п. При этом право может позволить себе вмешиваться в сферу автономии воли сторон и в тех случаях, когда слабой стороной является коммерсант.

Несколько менее интенсивно, но в целом относительно свободно право (в форме императивных норм или судебной дискреции) может брать под контроль справедливость договорных условий в сделках между гражданами даже тогда, когда ни один из них не является слабой стороной договора. Не будучи, как правило, профессионалами и имея «ограниченную рациональность» (bounded rationality), простые граждане могут принять на себя не вполне продуманные обязательства даже тогда, когда ни один из них не является откровенно слабой стороной договора.

Но право не может и не должно сколько-нибудь активно вмешиваться в сферу договорной свободы в патерналистских целях (то есть для защиты контрагента от добровольно принятых им условий) тогда, когда речь о защите интересов профессионального коммерсанта, чьи переговорные возможности не были ограничены при заключении договора. Для этого нет достаточных политико-правовых оснований. Право не должно исправлять ошибки и просчеты профессиональных коммерсантов, взявших на себя ответственность вести бизнес на свой страх и риск, но не готовых к рациональному контрактированию, учету рисков и оценке последствий своих действий. С эволюционной и конкурентной точки зрения в бизнесе должен выживать сильнейший. Иначе процесс «созидательного разрушения» начинает блокироваться. Постоянное исправление просчетов в согласовании условий лишает коммерсантов стимулов к росту рациональности, инвестициям в образование и профессионализм своих менеджмента и юристов и консервирует иррациональность и безответственность. Государство не должно считать, что оно лучше способно оценить потребности и интересы двух предпринимателей, чем они сами отразили их в своем договоре.

Если коммерсант имел возможности равноправно вести переговоры и не был лишен свободы выбора, свобода договора может ограничиваться по любым иным политико-правовым основаниям (защита публичного интереса, основ нравственности и интересов третьих лиц), но не в патерналистских целях. Такой судебный «интервенционизм» дестабилизирует оборот и создает неоправданные ограничения для заключения крупных и сложных контрактов без достаточных оснований.

Безусловно, в некоторых редких случаях и такой коммерсант может получить патерналистскую защиту со стороны законодателя или судов. Это возможно при настолько вопиющей несправедливости содержания договора, которая сама по себе презюмирует, что процесс заключения договора с такими условиями, скорее всего, не был свободным от существенных, хотя и не доказанных, дефектов (например, пороков воли или неравенства переговорных возможностей). Контроль справедливости таких договоров может быть допущен только тогда, когда абсолютно очевидно, что в отсутствии пороков воли или явного дисбаланса переговорных возможностей разумный участник оборота никогда бы такие условия не принял, и при этом их несправедливость носит вопиющий характер (как говорят американцы, «шокирует совесть»). Иначе говоря, такой «слепой патернализм» может осуществляться только в исключительных случаях и являться мерой абсолютно экстраординарной.

Поэтому введение в законодательство императивных ограничений свободы договора должно быть в основном сфокусировано на тех случаях, где изначально очевидно наличие слабой стороны договора. В остальных же случаях тонкая настройка допустимого патернализма должна осуществляться судами, применяющими соответствующие ex post корректоры. Суды же (за рамками каких-то крайне исключительных случаев вопиющей несправедливости) должны воздерживаться от применения соответствующих корректоров в пользу крупных коммерсантов, чьи переговорные возможности не были существенно ограничены при заключении договора. В частности, в отношении таких контрагентов судам не следует сколько-нибудь активно применять ст.10 ГК, ст.179 ГК, ст.333 ГК и ст.428 ГК для контроля справедливости договорных условий.


***


Семинар будет посвящен анализу данной проблематики, возможным аргументам в пользу более или менее активного контроля справедливости договора, а также преимуществам и недостаткам моделей ex ante и ex post контроля.


***


Научный семинар пройдет с 18.30 до 21.00 17 ноября 2011 года в малом конференц-зале в здании ТПП РФ по адресу: Москва, ул. Ильинка, д.6, 3-й этаж

Участие бесплатно.

Для участия в семинаре необходимо зарегистрироваться, направив до 12.00 16 ноября 2011 года письмо с данными участника (полные ФИО и контактный адрес электронной почты) по адресу conf-rspl@mail.ru

Обращаем Ваше внимание на то, что количество мест ограничено, и рекомендуем подавать заявку заблаговременно.

Для прохода в ТПП РФ необходимо наличие с собой паспорта.


***


Для получения регулярных оповещений о проводимых в РШЧП открытых научных мероприятиях, других новостях Школы и актуальных новостях частного права в целом предлагаем осуществить подписку по адресу ссылка скрыта