Австро-Венгрия XVI века
| Вид материала | Документы |
- Промышленно развитые страны мира в начале XX века: сша, Великобритания, Германия, Франция,, 171.3kb.
- Первая мировая война война между двумя крупными коалициями капиталистических держав:, 40.96kb.
- Реферат на тему: "Революція у Австро-Угорщині р. І її наслідки (в датах І подіях)", 195.34kb.
- Власть Центральной Рады была восстановлена, но немецкое командование и диплом, 206.12kb.
- Первая мировая война 1914-18, 74.8kb.
- Н. Г. Чернышевского Кафедра истории России Русская церковь и государство в первой половине, 326.05kb.
- По столицам австро – венгрии, 100.65kb.
- Начало первой мировой войны, 201.07kb.
- А. С. Пушкин Если ополчится на меня полк, 190.67kb.
- Начало войны. 15 июня 1914г, 256.35kb.
По воцарении Владислава папа Пий V отправил к польскому двору посла своего Коммендоне. Последний нашел дела католицизма в Польше и Литве в жалком состоянии: во время борьбы с таким опасным врагом, как протестантизм, между епископами католическими господствовала вражда, зависть. Коммендоне, выведавши состояние дел, характеры и отношения короля и главных действующих лиц, начал в тихих беседах внушать королю, как он жалеет об его судьбе и судьбе целого государства, потому что когда разноверцы возьмут верх, то в буйстве своем не пощадят ничего, ниспровергнут все учреждения, божеские и человеческие, все права и обычаи, потрясут, наконец, и самый трон; приводил ему пример современной Франции и Германии, обуреваемых религиозными войнами вследствие того, что государи в самом начале не подавили еретических учений. Король принял к сердцу внушения Коммендоне и охладел к протестантизму; этому охлаждению способствовало и поведение протестантов, которые, желая приобрести расположение шляхты, противились королевским требованиям насчет больших поборов, необходимых для успешного ведения войны с Москвой и Австрией. С другой стороны, на помощь католицизму явилась дружина, с которою верна была победа над разделенным и потому ослабевшим протестантизмом, - эта дружина была иезуиты. Валериан Проташевич, епископ виленский, думая о средствах, как помочь своему делу в борьбе с ересью, обратился за советом к кардиналу Гозиушу, епископу варминскому в Пруссии, знаменитому председателю Тридентинского собора, считавшемуся одним из главных столпов католицизма не в одной Польше, но и во всей Европе. Гозиуш, советуя всем польским епископам вводить в свои епархии иезуитов, присоветовал то же самое и Проташевичу. Тот исполнил совет, и в Вильне был основан иезуитский коллегиум под управлением Станислава Варшевицкого. Через несколько лет коллегиум обратился в университет, а иезуиты были признаны лучшими педагогами. Помимо создания школ иезуиты организовывали католические общины и братства, устраивали публичные религиозные церемонии, которые привлекали тысячи участников и зрителей, и проводили открытые религиозные дискуссии, ведя спор как с православными, так и с протестантами. В результате их умелой пропаганды и прозелитства дворянство, особенно молодое поколение, начало склоняться к католическому вероисповеданию. Но главное - им удалось перевоспитать католический клир, значительно подняв моральный и образовательный уровень духовенства. Протестантизм утратил и свое былое обаяние новизны и моды -- все это теперь перешло к иезуитам. В плане просвещения, проповеди, благотворительности кальвинисты также безнадежно проигрывали иезуитам. Протестантизм быстро закатывался в Польше.
Владислав открыто благоволил к иезуитам. Он первым среди польских монархов воспринял идею религиозной унификации своих подданных на основе католицизма. Иезуиты стали его активными и надежными помощниками. В Полоцке после возвращения города ВКЛ сразу же была открыта иезуитская коллегия, впоследствии весьма знаменитая. Иезуитские коллегии во множестве создавались в других городах Западной Руси, как в Литве, так и в Галиции. Особенно известными были впоследствии коллегиумы во Львове, Ярославе (в Западной Галиции), Пинске, Несвиже (в имении Радзивиллов) и ряде других городов.
Владислав благоприятствовал утверждению иезуитов, потому что это знаменитое братство могло обещать ему деятельную пропагандистскую помощь в замышляемых им внутренних переменах. Какого рода была эта помощь, какого рода были внушения, которые должно было принимать от иезуитов воспитывавшееся у них юношество, видно из проповедей самого талантливого из них, Петра Скарги. Скарга громко восставал против существующего порядка вещей в Польше: проповедуя, с одной стороны, подчинение светской власти власти духовной, королей папе, он, с другой стороны, твердил о необходимости крепкой, неограниченной власти королевской: "Естественный порядок, - говорил он, - состоит в том, чтоб одна голова управляла телом: и если в государстве не одна, а много голов, то это знак тяжкой, смертельной болезни". Скарга утверждал, что Римская империя тогда только вошла в исполинские размеры свои, когда в ней утвердилось монархическое правление; вооружался против послов сеймовых за то, что они присваивают себе могущество, вредное для власти королевской и сенаторской, и спасительную монархию превращают в демократию, самый дурной из образов правления, особенно в таком обширном государстве, как Польша и Литва. Право, по которому шляхтич, не уличенный в преступлении, не мог быть схвачен, Скарга называл источником разбоев, измен и т. п. Но все эти внушения остались тщетными: иезуиты не могли переменить политического строя Польши и Литвы.
Оказавшись между протестантизмом и католицизмом, православие в Западной
Руси боролось за свое выживание. Православные епископы назначались королем. Это были православные шляхтичи, равнодушные к духовным делам и продолжавшие жить мирскими интересами. Среди приходских священников лишь немногие имели достаточно образования и способностей, чтобы проявить заботу о повышении интеллектуального уровня паствы. Что касается западнорусских монахов, то они занимались в Дерманьском монастыре на Волыни переводом (с греческого и латыни) религиозной литературы, но им не хватало ни денег, ни инициативы.
В таких условиях именно православные миряне должны были взять на себя защиту своей веры и поддержку образования и обучения. В этом движении приняли участие как православные вельможи, так и горожане. В городах основали целый ряд православных братств с целью поддержания церкви. Братства подготовили своих полемистов и богословов, создали училища. Направленные против католической церкви полемические сочинения писались в защиту православия от иезуитской пропаганды.
Будучи благодаря своему мирскому образу жизни не в состоянии обеспечить себе духовное лидерство среди верующих, многие православные иерархи возражали против все возрастающего активного вмешательства мирян в церковные дела. Особенно они были возмущены деятельностью братств (н.п. в 1589 патриарх константинопольский утвердил привилегии львовского братства и провозгласил, что оно освобождается от власти львовского епископа Гедеона Балабана и получает право назначать и освобождать от должности священников Успенской церкви во Львове, над которой у братства было право патронажа). Помимо принципиальных вопросов, отношения между иерархами и членами братств усугубляли неизбежные личные конфликты. Западнорусские православные иерархи оказались в трудном положении между возрастающим давлением католического правительства и усугубляющейся враждебностью православной паствы. Это психологически готовило почву для того, чтобы некоторые иерархи стали склоняться к принятию унии с Римом.
В 1588 году скончался Владислав IV, и на трон Польши, Чехии и ВКЛ вступил его сын КазимирV. Воспитанный иезуитами, Казимир был всецело предан делу Контрреформации.
В 1591 г. четыре западнорусских епископа направили конфиденциальное письмо королю КазимируV, сообщая ему, что они готовы принять унию с Римом на том условии, что славянский ритуал западнорусской церкви не будет изменен.
В мае 1594 г. Кирилл Терлецкий объявил, что король посылает его и Ипатия Поцея в Рим. В декабре того же года Поцей и Кирилл составили и подписали декларацию западнорусских епископов об их приверженности унии. Им удалось, после долгих отсрочек, получить подписи митрополита Михаила и епископов Полоцка, Пинска и Холма. Не принимая во внимание недовольство со стороны православных, король КазимирV провозгласил 24 сентября 1595 г. унию западнорусской церкви с Римом.
Созванный по этому поводу собор в Бресте раскололся на униатскую и православную партии. 9 октября униатский собор торжественно провозгласил унию западнорусской церкви с Римом и отлучил от церкви епископа Гедеона Балабана и всех православных монахов и священников, которые отказались принять ее. В тот же день на заседании прав славного собора экзарх патриарха Константинопольского Никифор лишил униатского митрополита и епископов их сана и права проводить церковные службы. Затем православный собор объявил о своем отказе принять унию.
Как единственно законная утвержденная западнорусская церковь, униатская церковь теперь стала требовать все церковные здания и земельные угодья православной церкви. Униатам удалось завладеть многими православными монастырями. Натиск униатов усилился в 1599 г., когда первый униатский митрополит Михаил Рогоза умер, и на его место пришел Ипатий Поцей. Православные были хоть как-то защищены только в тех городах и районах, которые находились под властью князя Константина Острожского и других - теперь уже немногочисленных - православных вельмож. В 1599 г. православные заключили соглашение с протестантами о совместной защите прав религиозных инакомыслящих.
КазимируV и иезуитам удалось провести унию не только на востоке, но и на западе - в Чехии. Консервативные чашники все более сближались с римской церковью, и в 1591 году их основная часть во главе с архиепископом Фабианом Резеком приняла католичество. Как и в Польше значительная часть дворянства Чехии под воздействием иезуитской пропаганды возвращалась в католичество. Неочашники, лютеране и чешские братья оставались в жесткой оппозиции, и поскольку их партия в сейме была весьма многочисленной, король вынужден был с ними считаться.
В плане экономическом Польшу постигла судьба "сырьевой" страны, все структуры которой беспощадно перестроены европейским спросом. Увеличившийся спрос на сельскохозяйственные продукты толкал феодалов на такие преобразования своего хозяйства, при которых они могли бы выступить в качестве продавцов сельскохозяйственных продуктов на внешнем рынке. Этим целям удовлетворяло создание фольварков -- имений, основанных на барщинном труде и производивших зерно и другие сельскохозяйственные продукты не только для удовлетворения потребностей феодала, но и на продажу. Создание и расширение фольварков сопровождалось ростом барщинной эксплуатации крестьянства. Отработочная рента становилась основной формой феодальной ренты. Господство отработочной ренты означало резкое усиление эксплуатации крестьян. Крестьянин под гнётом крепостничества был обречён на нищенское существование. С ростом старых и основанием новых фольварков происходил процесс обезземеления крестьянства. С 1518 г. крестьяне оказались под исключительной юрисдикцией своих феодалов, а в 1543 г. переход крестьян был полностью запрещён. Шляхта через сеймы добилась предоставления ей исключительного права пропинации (винокурения и продажи спиртных напитков) и освобождения своего ввоза и вывоза от пошлин. Феодалы участвовали во внешней торговле, минуя посредничество городов. А снятие ввозных пошлин привело к притоку на рынок импортной ремесленной и мануфактурной продукции, что подорвало основы польских городов и обрекло их на постепенный упадок.
В ВКЛ фольварочная система распространилась при Сигизмунде Августе после его "волочной" земельной реформы. В 1588 году новый "Литовский статут" окончательно закрепостил крестьян ВКЛ. Тяжелое положение крестьян вызвало их бегство. В последние десятилетия 16 века начинается заметный отток наиболее активного крестьянского населения с Волыни, Галичины и Белой Руси за пределы страны, в принадлежавшую Москве казацкую "Украйну".
Московское государство активно осваивало новые земли на юге к востоку от Днепра. Но до отдаленного Заднепровья у московского правительства и дворянства просто не доходили руки. В то же время этот край должен был послужить плацдармом для войн с Турцией.
Поэтому еще Иван Васильевич после войны с Турцией 1573-75 годов предоставил украинским казакам права и статус аналогичные донским казакам, которые играли важную роль в сдерживании Большой и Малой ногайских орд. Все почти не заселенное пространство между Днепром и Днестром южнее Белой Церкви было передано казакам, которые получили войсковое знамя и право избрания гетмана, резиденцией которого и войсковой "столицей" стал Брацлав. Казакам было велено строить замки и осваивать край. Правительство поставляло им согласно реестру оружие и боеприпасы, оказывало помощь в строительстве крепостей. Царские гарнизоны с воеводами на всем Правобережье южнее Белой Церкви занимали только крепости Винница, Очаков и Олешье (в устье Днепра). На всей остальной территории установились казацкие порядки, аналогичные существовавшим на Дону. Население края начинало пополняться за счет беглых крестьян из Польши и ВКЛ.
В 1588 году в Москву с визитом прибыл ранее посетивший канонически подвластную ему Западную Русь патриарх Константинопольский Иеремия. Собственно он приехал просить финансовой помощи для находящейся в бедственном состоянии патриархии, но в Москве это дело быстро увязали с учреждением в Москве патриаршества.
В отличии от РИ вопрос о переносе в Москву вселенской кафедры вообще не встал - в условиях весьма не дружественных отношений между Москвой и Османами всем было ясно, что в этом случает султан немедленно объявит Иеремию низложенным и прикажет грекам выбрать другого патриарха. А так же будет невозможно получить соборное согласие остальных восточных патриархов. Поэтому, почти как и в реале, Иеремию попросту не выпустили из Москвы пока он не согласился рукоположить патриарха Московского - "мудрого грамматика" Дионисия, занимавшего на тот момент митрополичью кафедру. Царь Иван Иванович рассчитывал воспользоваться авторитетом церкви для замышляемой важной реформы.
На протяжении всего своего царствования Иван Васильевич постоянно стеснял сферу компетенции боярской думы. В частности посольский приказ, формально оставаясь канцелярией Думы фактически превратился в "секретариат по иностранным делам" при царе. Ряд областей страны фактически перешел под опричное управление - царь попросту не назначал наместника в уезд, а сферу его компетенции передавал опричному "дворецкому", заведовавшему местным "дворцом" - дворцовыми имениями. Дворецкие превращались таким образом в некий аналог французских интендантов. Недовольство Думы жестко подавлялось - на рубеже 1560ых-70ых опалы, ссылки и заточения сыпались как из рога изобилия, пока Дума не уяснила себе новую сферу своей компетенции.
Меж тем в опричнине произошла важная смена состава - в последние годы Иван Васильевич начал принимать на службу в опричнину сыновей и внуков тех самых Ростовских, Ярославских и Стародубских княжат, которые были лишены родовых вотчин и участия в управлении. Выведенные из состава московского двора, они теперь могли рассчитывать на карьеру только в одном месте - в опричнине. Тем более что основная часть их новых земельных владений лежала в черноземной зоне. Принятые в опричнину великородные потомки Рюрика служили на совесть, осознавая что их блестящая родословная им здесь ничего не дает, а почести и пожалования добываются службой. В опричной свите Ивана Ивановича появились такие фамилии как Катырев-Ростовский, Буйносов-Ростовский, Шаховской, Прозоровский, Сицкий, Хилков, Телятевский, Репнин, и даже внук казненного Грозным князя Куракина. Круг замкнулся - высший разряд аристократии стал в ряды служилой знати, а местнические привилегии оставались у старомосковского боярства, не имевшего уже ни сил, ни воли бороться за их сохранение.
Таким образом деятельность Ивана Грозного сломила политическое и экономическое могущество аристократии, и сыну теперь оставалось только формально закрепить эту победу.
Поводом послужило несколько инцидентов во время последней турецкой кампании, когда в армии Шуйского в Молдавии несколько воевод, командовавших стоявшим на Днестре резервом, несмотря на приказ "быть без мест" заместничали между собой в ситуации, когда армия Шуйского была под угрозой окружения. Отстранив обоих, царь не подверг их наказанию, но в 1588 сразу после учреждения патриаршества собрал в Москве съезд дворянства, на котором "поставил вопрос на обсуждение". Служилые люди предложили отказаться от местничества. Сначала речь шла только о военной сфере, но раз высказанная мысль получила свое логическое завершение, и через несколько дней от имени выборных была подана челобитная, в которой ставился вопрос об упразднении местничества вообще.
Без дальнейшего промедления 12 января 1589 г. было назначено чрезвычайное заседание Боярской Думы и Освященного собора. В своей речи царь осудил местнические споры, "от которых в прежние времена в ратных, посольских и всяких делах происходила великая пагуба", еще резче отозвался о местничестве патриарх: "От местничества, аки от источника горчайшего, вся злая и Богу зело мерзкая и всем вашим царственным делам ко вредительному происходило, и благое начинание, яко возрастную пшеницу терние, подавляло и до благополучного совершения к восприятию плодов не допускало..."". В довершение патриарх объявил "местные случаи" происками "врага человеческого, диавола". Царь обратился к Боярской думе с вопросом, как поступить с челобитной служилых людей об отмене местничества, и бояре отвечали, чтобы великий государь указал учинить по прошению "во всяких чинах быть без мест". В передних дворцовых сенях разложили огонь, и разрядные книги запылали. Их сожжение сопровождалось словами: "Да погибнет во огни оное богоненавистное, враждотворное, братоненавистное и любовь отгоняющее местничество и впредь да не воспомянется вовеки!" Принцип породы был окончательно уничтожен в пользу принципа выслуги.
То что Дума столь легко согласилась, объяснялось тем, что царь в обмен негласно обещал ликвидировать опричный двор.
В следующие дни было издано несколько заранее заготовленных указов. Важнейшим было "положение о чинах", установивших иерархию и соответствие службы военной, дьяческой и придворной. Военный чин полковника был в частности приравнен к придворному чину стольника. Низшие придворные чины стали просто дополнительными знаками отличия.
Земская и опричная Думы были объединены в один орган, остававшийся высшим законодательным (официально формула "по царскому указу и боярскому приговору" сохраняется), совещательным и судебно-апелляционным органом. Пополняется она путем выслуги и назначения и постепенно утрачивает прежний чисто аристократический характер - боярский чин может быть теперь пожалован и выслужившемуся рядовому дворянину. Царь сохранил особый "надворный суд", компетенции которого подлежали все политические преступления - некий аналог английской "звездной палаты". Опричная канцелярия была преобразована в особый "Тайный приказ" - дворцовый секретариат, через который царь осуществлял контроль над делами, привлекавшими его особое внимание.
Дворовое войско было преобразовано в "выборные" дворянские полки, которые теперь фактически играли роль гвардии. В них теперь в частности начинали службу сыновья знати. "Выборные" были еще и военной школой - гвардейцы обучались военному делу и в частности артиллерийскому делу, фортификации и связанным с ней математическим предметам. Позднее они становились офицерами в обычных частях.
Приказный аппарат пополнялся исключительно выпускниками Академии. Во главе приказов стояли думные дьяки, они же были членами Думы и имели право прямого доклада царю. Дьяки начинали карьеру подьячими в приказах, затем (в посольском) прикомандировывались к послам, либо в прочих приказах некоторое время служили дьяками при наместниках в областях. Обеспечивались они денежным жалованием. В отличии от н.п. Франции в России не сложилось "дворянство мантии". Высшие дьяческие чины получают дворянский статус и поместья, но их дети в этом случае переходят на чисто дворянскую военную службу. Дворянство считало приказную службу не престижной, и поэтому еще долго русское чиновничество рекрутировалось из "поповичей", каковые составляли большинство учащихся Академии.
На местах система управления сложилась исходя из аналогичных РИ земских и судебных реформ Ивана Грозного. Административную власть в уездах представляют наместники. Канцелярией наместника и финансами заведует прикомандированный к нему дьяк. В уезде помощникам наместника являются городовой приказчик и губной староста. Городовой приказчик избирается местным дворянством и является его верховным распорядителем, отвечает за сбор уездного дворянского ополчения, являясь фактически его местным командиром в мирное время. Во главе полицейского управления стояли губные старосты, избиравшиеся на всесословном уездном съезде, но только из дворян, по одному или по два на уезд. Они вели дела вместе с губными целовальниками, которых выбирали из своей среды одни тяглые люди, посадские в посадах, волостях, станах и селах. Старостам подчинены были сотские, пятидесятские и десятские, выбиравшиеся населением по сотням, полусотням и десяткам, полицейским участкам, на которые делились по числу дворов губные округа.
Хозяйственным управлением и сбором налогов ведают в городах и уездах выборные "излюбленные головы", а гражданский суд - присяжные целовальники. Земские выборные действовали в посадах, станах, волостях и слободах. Каждый округ выбирал одного, двух или больше излюбленных старост с несколькими присяжными целовальниками. Крестьянская волость выбирала одного присяжного целовальника в окружной суд, а сбором податей ведал общинный староста при круговой поруке общины. Обложение было подворным, и перепись проводилась раз в пять лет. Помещики не имели судебной власти над крестьянами, и только некоторые вотчинники после реформы сохранили в своих землях право суда, но и это право было ликвидировано Грозным в эпоху опричнины.
Ведомство суда присяжных разнообразилось по местным условиям. В него входили собственно судные дела исковые, т. е. гражданские, которые велись состязательным, исковым порядком, а не губным, следственным. Уголовные дела - поджог, душегубство, разбой и татьба - ведались присяжными земскими судьями совместно с губными старостами, а на Севере, в Двинской земле, где за недостатком дворян не из кого было выбрать губных старост, губные дела поручались одним земским старостам.
На земских излюбленных головах лежал сбор и доставка в казну окладных налогов. Излюбленные старосты или выборные судьи с целовальниками вели порученные им судные и казенные дела под личною ответственностью и мирской порукой: недобросовестное или неумелое исполнение судебно-административных обязанностей наказывалось смертной казнью "без отпросу" и конфискацией имущества виновных, которое шло пострадавшим от их неисправности истцам. Все общество, выбиравшее старосту и целовальников, отвечало за их неисправную деятельность в случае их несостоятельности.