Внешнеполитическая доктрина конституционно-демократической партии
| Вид материала | Автореферат |
СодержаниеГлава V – Средневосточное направление Глава VI – Дальневосточное направление |
- Программа конституционно-демократической партии Программа Союза 17 октября Воззвание, 1341.78kb.
- Отчет о работе городского совета и его исполнительного комитета за 2010 год городской, 1108.77kb.
- Европарламента Улпу Иивари. От социал-демократической рабочей партии Латвии: член Политсовета, 42.51kb.
- Какова предвыборная программа действий партии? Какие первостепенные вопросы планируется, 356.65kb.
- Устав политической Партии, 347.69kb.
- Внешнеполитическая и диплом, 1673.18kb.
- Внешнеполитическая и диплом, 2102.9kb.
- Омбудсмен Таджикистана представил свой первый отчет властям Общественно-политическая, 249.88kb.
- Методика конституционно-правового исследования. Виды методов познания конституционно-правовых, 95.16kb.
- «Гражданское образование в России: проблемы, опыт, перспективы», 120.3kb.
Дальнейшие попытки российской стороны вынести Боснийский вопрос на обсуждение международной конференции также не увенчались успехом, поскольку Австрия смогла договориться со своими главными кредиторами Турцией и Болгарией, переведя проблему на уровень внутреннего вопроса австро-венгерского дуализма. Признание Россией аннексии Боснии и Герцеговины кадеты расценили, во-первых, как удар по Тройственному согласию, поскольку данное решение было принято без согласования с союзниками, во-вторых, как национальный позор России, уступившей давлению Германии.
Существенно упрочивший позиции Австро-Венгрии на Балканах Боснийский кризис, согласно положениям доктрины, привел к дальнейшему падению престижа России в славянских государствах. В европейской политике в значительной степени был подорван авторитет всей группы союзных России держав, согласившихся «переписать» Берлинский трактат 1878 г. в пользу Австро-Венгрии. Первый урок, который должна была вынести российская дипломатия из произошедшего – выбирая момент для активизации внешней политики на том или ином направлении, соразмерять цели и средства, имеющиеся для их достижения. Урок второй состоял в понимании необходимости единства и согласованности действий в блоке.
В разделе втором раскрываются целеполагающие установки партии на указанном направлении в период 1909-1912 гг. Их анализ позволяет установить существенное различие взглядов официальных дипломатических кругов и идеологов партии на цели и задачи балканско-ближневосточной политики в означенное время. Если первые считали целесообразным продвигать и поддерживать идею создания Балканской конфедерации славянских государств и Турции, то вторые признавали ее утопической, поскольку великодержавная политика младотурок способствовала росту национально-освободительного движения в славянских странах, подталкивая последних к сближению друг с другом в общей цели борьбы с Турцией.
Наиболее эффективное обеспечение внешней политики России могла дать, по мнению кадетов, следующая схема: первый этап – предоставление автономии наиболее беспокойным областям Турции, второй – создание федерации балканских государств, третий – работа в системе сдержек и противовесов для получения Россией Проливов и противодействия австро-германскому влиянию на Балканах.
Царская дипломатия, не учтя остроты антитурецких настроений в балканских государствах, решила перешагнуть через первый этап. Сконцентрировав усилия на образовании антиавстрийского балканского союза, не уладив, при этом, славянских счетов с турками, она косвенно, считали кадеты, способствовала развязыванию войны с Турцией. Впоследствии, Балканский союз стал мощным орудием самих югославянских государств в борьбе за ликвидацию европейских остатков турецкого владычества, в которой Европе и России была отведена лишь роль наблюдателя.
В разделе третьем анализируются взгляды кадетов на события и последствия Балканских войн 1912-1913 гг. для европейской политики, а также их оценочные суждения о роли России в данных конфликтах. Признавая, что первая Балканская война стала закономерным итогом балканско-ближневосточной политики Европы, заключавшейся, несмотря на очевидную неспособность Турции к проведению реформ, в стремлении сохранить территориальный статус кво, кадеты приветствовали первые победы балканского союза, оценивая их как «торжество русского дела» и «косвенное поражение германизма». Вместе с тем, учитывая возможность вовлечения России в военные действия, партия предостерегала от разжигания воинственных настроений в обществе, предлагая ограничиться материальной и моральной поддержкой славянства.
Причиной второй Балканской войны кадеты определяли нарастание острых разногласий между союзниками по территориальным вопросам. Начавшись как освободительная война против турецкого владычества, она постепенно приобрела завоевательный характер, пробудив в союзных государствах страсть к стяжательству. Образование балканского союза против Болгарии и поражение последней в войне партия восприняла с тревогой, отмечая, что все свои неудачи болгарское правительство связало с Россией.
Результаты войн для балканско-ближневосточной политики России кадеты не могли оценить однозначно, поскольку, с одной стороны, положительным моментом являлось усиление позиций Сербии, с другой, приходилось учитывать нарастание антагонизма в сербо-болгарских и болгаро-русских отношениях. Фактически «потеряв» Болгарию, Россия «обрела» Румынию, не имея, при этом, твердой уверенности в позиции последней. Что касается Турции, то здесь результат более или менее соответствовал чаяниям кадетов - ослабленная, она все же сохранила в своих руках контроль над Проливами.
Выстраивая перспективу дальнейшего развития балканской истории, кадеты предполагали, что подписавшие «больной» Бухарестский мир участники, скорее всего, будут предпринимать попытки его пересмотра. Предвидя грядущие осложнения, партия затруднялась дать ответ на вопрос о том, какую роль будет играть в них Россия, поскольку войны 1912-1913 гг. показали, что главными действующими лицами Балкан стали сами Балканы - объединяясь в союз, Болгария, Сербия, Греция и Черногория преследовали, прежде всего, свою цель – уничтожение турецкого господства. Пренебрегая советами царской дипломатии проявить благоразумие, они открыли военные действия против Порты и освободились сами, без помощи и вопреки России.
Анализируя политику русской дипломатии в указанный период, лидер партии П.Н. Милюков условно выделил в ней два периода: первый, до середины января 1913 г., который отличался активностью и решительностью шагов, второй, после января, характеризовался пассивностью и медлительностью. Водораздел между ними – явно и остро обозначившиеся противоречия между союзниками. В тот момент, когда надо было сосредоточить все внимание на улаживании проблем внутри балканского союза Россия не только «ушла в сторону», предлагая болгарам и сербам предварительно договориться друг с другом, а потом обращаться за арбитражем к России, но и перестала быть беспристрастным арбитром, требуя от Болгарии уступить Румынии Силистрию.
Данные действия стали первой ошибкой – отныне ее советы и рекомендации встречали недоверие союзников. Затем российская дипломатия стала «… бессильно плестись в хвосте за событиями» - и в этом была ее вторая ошибка. Болгария бросилась в войну, что было с ее стороны и актом отчаяния, и желанием ускорить решение русской политики. Когда же Россия решила вернуться в активную балканскую политику, не в ее силах было остановить войну. Бухарестский мир, оставивший много вопросов, готовых в любую минуту вырасти до масштабов европейских проблем, требовал, по мнению кадетов, пересмотра.
В разделе четвертом дается анализ взглядов конституционных демократов на балканско-ближневосточную политику России в условиях Первой мировой войны. Его результаты позволяют сделать следующие выводы.
На первом этапе войны кадеты еще считали возможным воссоздать Балканский союз и привлечь его участников к борьбе с Центральными державами, для чего предлагали царской дипломатии озаботиться примирением балканских государств на почве взаимных территориальных уступок. Коль скоро этого не произошло, и Болгария, Греция, Румыния предпочли занять позицию нейтралитета, работу предстояло вести с каждой из названных стран в отдельности, стремясь либо вовлечь их в активные действия, либо удержать в состоянии нейтралитета.
Главную ставку кадеты делали на Болгарию – наиболее сильную в военном отношении балканскую державу, вступление которой в войну на стороне Тройственного согласия оказало бы решающее воздействие на Грецию, Румынию и, возможно, позволило в кратчайшие сроки разгромить Турцию. Идеологическую обработку болгарских официальных кругов и широких народных масс с экскурсом в братское историческое прошлое, выявлением трагических перспектив от объединения с врагами славянства, кадеты считали крайне необходимым сочетать с немедленным удовлетворением болгарских требований по возвращению македонских земель.
Главным препятствием на этом пути являлась непримиримая позиция Сербии, не желавшей уступать Македонию болгарам. Кадеты, ратуя за оказание сербам своевременной моральной, материальной и военной поддержки, в то же время призывали российских дипломатов отказаться от политики безоглядного «сербофильства» и усилить, во имя общей победы, давление на сербское руководство с тем, чтобы добиться от него территориальных уступок и гарантий их выполнения в послевоенное время. Медлительность союзной дипломатии по данному вопросу обусловила вступление Болгарии в войну на стороне Тройственного союза, но в числе нейтралов продолжали оставаться Румыния и Греция.
Как ни желательно было для кадетов скорейшее вовлечение Румынии в союзнический блок, они весьма точно определили позицию румынского правительства как выжидательную, не подлежащую изменению вплоть до окончательного выяснения соотношений сил противоборствующих сторон. Отсюда – спокойная тональность в отношении нейтралитета Румынии на первом этапе войны; одобрение мудрости румынских политиков, удержавшихся на своих позициях после вступления Болгарии в войну на втором этапе военных действий; горячие приветствия и надежда на весомый вклад Румынии в победу союзников после объявления ею войны Австро-Венгрии на третьем этапе.
В отношении греческого нейтралитета позиция кадетов была менее однозначна. Отмечая раскол страны на два лагеря – венизелистов с их стремлением войти в Антанту и реализовать Мегали идея и германофильски настроенную партию короля Константина – кадеты принуждены были с осторожностью относиться к первым, и выступать с резкой критикой в отношении ко второй. В ситуации решающего выбора П.Н. Милюков, уже в качестве главы МИД, принял сторону союзников на поддержку движения Венизелоса, оговорив предварительно активное участие России во всех вопросах, касающихся великодержавных планов Греции.
Важнейшей задачей России в годы Первой мировой войны кадеты выдвигали приобретение Константинополя и Проливов. Малейшие сомнения в готовности союзников признать их сферой жизненных российских интересов вызывали волну недовольства и критики в адрес последних. Приветствуя заключенное в марте-апреле 1915 г. англо-франко-русское соглашение по Проливам и Константинополю, министр Милюков предпринял попытку реализовать его на практике организацией Босфорской экспедиции, потерпевшей неудачу уже в стадии разработки. Отказ захвативших в стране власть большевиков стать восприемниками великодержавных планов, вызвал резкое осуждение кадетами последних в связи с утратой надежды утвердить влияние России на Балканах и Ближнем Востоке.
Глава V – Средневосточное направление - посвящена анализу положений доктрины по средневосточному направлению внешней политики российского государства.
В разделе первом показано отношение кадетов к методам и способам обеспечения российских интересов в Персии в период 1906-1910 гг. Сравнительный анализ документов царской России и материалов кадетской оппозиции различного рода позволяет сделать следующие выводы. Сложившееся по факту и закрепленное англо-русским соглашением 1907 г. преобладающее экономическое и политическое влияние России в северной Персии кадеты считали необходимым удерживать, поскольку персидский торговый рынок приносил значительные дивиденды торгово-промышленным кругам России, а финансовая и, соответственно, политическая зависимость шахского режима позволяла в определенной степени гарантировать безопасность южных границ России.
Существенное расхождение официальной и либеральной точек зрения на содержание персидской политики отмечается с начала революционных волнений в Персии, когда царское правительство явными и косвенными акциями стало демонстрировать свое предпочтение шаху Мохаммеду-Али. Кадеты, оценивая события в Персии, считали русское вмешательство во внутренние дела страны нежелательным как с позиций собственно русско-персидских отношений, так и в плане международной политической ситуации. Либералы указывали, что поддержка шаха, с учетом общенационального характера революционного движения, могла вызвать резкие антирусские настроения в стране, а опасность втягивания в персидскую смуту грозила отвлечь внимание России от более перспективного в геополитическом отношении балканского направления.
Организацию военной экспедиции в Персию в 1909 г. кадеты были готовы поддерживать до тех пор, пока ее функции ограничивались борьбой с анархией и наведением порядка в стране без оказания, в явной или скрытой форме, поддержки противоборствующим сторонам с обязательным условием кратковременности, по выполнению миссии, пребывания русских войск на территории населенных пунктов северной Персии. Дальнейшее развитие событий – низложение шаха и относительная политическая стабильность ситуации в Персии – требовали, по мнению кадетов, немедленного вывода русских войск, что явилось бы явной демонстрацией доверия к новой персидской власти и способствовало бы восстановлению утраченного за время смуты престижа России в стране Льва и Солнца.
Однако, опасаясь растущей конкуренции Германии в экономической и политической сфере жизнедеятельности Персии и преобладания ультранационалистических настроений в персидском правительстве, царская дипломатия предпочла сохранить военное присутствие в стране, что, согласно положениям доктрины, наложило негативный отпечаток на русско-персидские отношения.
В разделе втором освещаются взгляды кадетов на русско-персидские отношения 1911-1917 гг. Одним из ключевых событий данного периода являлось назначение на должность Главного казначея страны американца Моргана Шустера, деятельность которого представляла определенную угрозу русским интересам в Персии. Антирусская политика последнего способствовала, по мнению кадетов, выработке плана военной оккупации Персии с целью устранения всякого рода иностранного влияния на позицию персидского правительства. Карательную экспедицию 1911 г. партия оценила как несомненную и трудно поправимую ошибку, которая, не прибавив ничего нового к положению России в Персии, лишь закрепила негативное отношение последней к методам русской политики.
С началом Первой мировой войны Персия предпочла занять позицию нейтралитета, но ее территория стала ареной боевых действий русского Экспедиционного корпуса с турецкими отрядами, что, с учетом национальных интересов России, получило полную поддержку конституционных демократов. Успехи русских войск в борьбе с турками способствовали формированию качественного нового – дружественного образа России в Персии, что сделало возможным обоюдные уверения держав в добрососедском отношении другу к другу после прихода к власти в России Временного правительства, что, безусловно, приветствовалось кадетами.
Несмотря на отсутствие партийных откликов по поводу решения советской власти о передаче русского имущества Персии и аннулировании англо-русского соглашения 1907 г., можно предположить, что оно вряд ли одобрялось кадетами, учитывая их неизменную приверженность идее защиты экономических и политических интересов российского государства в Персии.
Глава VI – Дальневосточное направление - посвящена анализу положений доктрины по дальневосточному направлению внешней политики России.
В разделе первом дается сравнительный анализ официальной и оппозиционной точек зрения на содержание русско-японских отношений 1905-1917 гг., который позволяет утверждать, что выбор царского правительства в пользу территориальной цели русской политики на Дальнем Востоке признавался кадетами серьезной ошибкой, приведшей к русско-японской войне со всеми негативными последствиями от поражения в ней России.
Портсмутский мирный договор 1905 г., рыболовная конвенция, торговый договор и общеполитическое соглашение 1907 г. способствовали усилению позиций Японии и, в то же время, вовлечению России в орбиту японской политики, что, по мнению кадетов, привело к потере более перспективных союзников в лице Китая и США. Вместе с тем, разрешение русско-японских противоречий, закрепленное в указанных договорах, стало в определенной степени гарантией мира на Дальнем Востоке, что позволило России вернуться в сферу ее истинных интересов – в Европу, о необходимости чего постоянно, в течение всего русско-японского военного конфликта, говорили идеологи партии конституционных демократов.
Дальнейшее сближение сторон и подписание русско-японского соглашения 1910 г. кадеты подвергли критике, будучи уверенными в том, что спокойствие России на Дальнем Востоке, достигнутое через соглашение с Японией, является весьма зыбким. Более выгодным, на их взгляд, был союз с Китаем, который кадеты предлагали не отталкивать, а, используя дипломатический прием поддержки слабого, привлечь на свою сторону с тем, чтобы создать оборонительный союз против Японии, лелеявшей идею азиатско-тихоокеанского господства.
Однако, боясь разрушить столь необходимый, в условиях балканских осложнений, мир на Дальнем Востоке ухудшением отношений с Японией, Россия в 1912 г. заключила с последней конвенцию по разграничению сфер «специальных интересов» России и Японии в Маньчжурии и Внутренней Монголии.
События Первой мировой войны Япония, отмечали кадеты, использовала для упрочения своих позиций в Китае. Примкнув к Антанте и объявив войну Германии, она стала занимать те китайские территории, на которых находились немецкие базы; затем, подстраховываясь от возможных протестов США против ее расширения на тихоокеанском направлении, заключила в 1916 г. политическую конвенцию с Россией. Наиболее ярко территориальная цель японской внешней политики, о которой кадеты говорили с начала XX в., проявилась в 1918 г., по факту захвата ею дальневосточных русских земель.
В разделе втором освещаются взгляды кадетов на содержание русско-китайских отношений начала XX в., которое было во многом предопределено выбранным царской Россией курсом на сотрудничество в дальневосточных делах с Японией. Партия была весьма обеспокоена тем, что царская дипломатия, твердо уверовавшая в слабость Поднебесной, «не разглядела» мощного потенциала империи, который, при условии его развития, мог способствовать возрождению величайшей азиатской державы. Придерживаясь в отношениях с Китаем агрессивно-властного тона, русские дипломаты, считали кадеты, исподволь формировали у последнего образ России – «врага-покровителя», что не замедлило сказаться в ряде инцидентов 1911-1913 гг.
Вместе с тем, положительные отклики идеологов партии вызвала позиция официальной России на невмешательство во внутренние дела Китая в период Синьхайской революции, ставшей следствием национального «пробуждения» страны. Успешное разрешение кризисной ситуации по Монголии, провозгласившей свою независимость от Китая, на основе двусторонних русско-китайских переговоров кадеты приветствовали, считая, что восстановление добрососедских отношений во многом зависит от принятия Россией принципа равного диалога с Китаем. Однако Цицикарский инцидент 1913 г. показал, что царская дипломатия была не склонна менять характер русско-китайских отношений, что, в некоторой степени, сказалось на позиции нейтралитета Китая в Первой мировой войне, которую он занимал, проявляя недоверие даже к новому Временному правительству, вплоть до августа 1917 г.
В разделе третьем раскрываются доктринальные установки партии применительно к русско-монгольским отношениям начала XX в., которые, в понимании кадетов, определялись, во-первых, признанием значительных торговых интересов России в Монголии, во-вторых, необходимостью учитывать мнение Китая при определении содержания монгольской политики. В связи с этим, к событиям по отложению Монголии от Китая кадеты отнеслись весьма осторожно. Принимая позицию России по оказанию посреднических услуг сторонам, будучи уверенными в том, что установление монгольской автономии пойдет на пользу России, идеологи партии, тем не менее, подвергли критике заключение двустороннего, без участия Китая, русско-монгольского соглашения 1912 г., как могущего вызвать осложнения в русско-китайских отношениях. Подписание 23 октября 1913 г. трехсторонней русско-китайско-монгольской Декларации о признании автономии Внешней Монголии под сюзеренитетом Китая кадеты приветствовали. В то же время, напоминая о неудовлетворенности монголов итогами русского посредничества и наличии российских торговых интересов в Монголии, кадеты считали чрезвычайно важным не на словах, а на деле проявлять свою дружескую заинтересованность в поступательном развитии Монгольского государства.
В заключении подводятся итоги исследования, формулируются его выводы и результаты, которые в полной мере подтверждают положения, выносимые на защиту.
Политические партии России, возникшие до и после официально проведенной трансформации политической системы Российской империи, основное внимание в процессе разработки своих программ уделяли проблемам внутриполитической жизни страны. При этом область внешнеполитической деятельности государства оказывалась, как правило, за пределами внимания лидеров и идеологов партий различных направлений. Одними из первых к выводу о необходимости разработки собственной внешнеполитической доктрины и включения ее в программу партии пришли конституционные демократы, создав, в конечном итоге, рациональную внешнеполитическую доктрину либеральной империи.
Временные границы формирования, становления и эволюции внешнеполитических доктринальных установок условно можно обозначить 1904/05-1917 гг., отметив, при этом, что в период 1904/05-1907 гг. над интересом к внешней политике государства превалировали интересы внутриполитической борьбы, а в период конца 1917 г. – внутриполитическая задача разгрома большевизма.
Доктринальные установки в их теоретической части отражали эволюцию международных отношений в начале XX в., отмечая набиравшую обороты борьбу за передел мира и сферы влияния, которая подталкивала государства различных политических подсистем – европейской, восточноазиатской и северо-американской – искать новых межгосударственных политических комбинаций, зачастую за пределами своей системы. Это позволяло, по мнению кадетов, говорить о вступлении международных отношений в качественно новую фазу формирования «мировой политики». Для того, чтобы занять достойное место в складывающемся миропорядке XX в., России, со всем ее великодержавным прошлым и слабостью в настоящем, настоятельно требовалось переосмыслить свое место и роль в мировых процессах, определить приоритетные направления внешней политики.
Отправной точкой в формировании содержательной части внешнеполитической доктрины партии кадетов стало признание ее идеологами статуса России как европейской державы, которая, являясь необходимым звеном во всех комбинациях и построениях европейской политики, должна была занять в ней определенное место. К проведению великодержавной самостоятельной политики, с учетом внутренней слабости и падения международного престижа после поражения в русско-японской войне, Россия, очевидно, была не готова. Чтобы обеспечить свои национальные интересы поддержкой более сильных государств, она должна была сделать выбор в пользу одного из сложившихся в Европе политических блоков – Антанты или Тройственного союза.
Геополитические, экономические и военные интересы России диктовали ее членство в Антанте, к которой она и примкнула в результате подписания англо-русского соглашения 1907 г. Анализируя выбранную державами форму взаимодействия – соглашение, кадеты отмечали, что она, будучи основана на частных соглашениях, не гарантирует защиту национальных интересов страны в полном объеме, что требует более активного использования ресурсов блоковой политики, не исключая возможности установления взаимовыгодных контактов с государствами противоположной группы.
Оценивая эффективность европейской блоковой системы в плане предотвращения, локализации и пресечения международных конфликтов, кадеты приходили к неоднозначным выводам. С одной стороны, система согласования взглядов только между двумя группами, безусловно, облегчала процесс разрешения межгосударственных конфликтов, с другой - наличие противоборствующих союзов значительно увеличивало риск совместных действий ряда государств в силу взятых ими на себя договорных обязательств по блоковым соглашениям.
Главную опасность европейскому миру кадеты усматривали в действиях Германии, государственная стратегия которой на достижение мирового господства не только усиливала напряженность международных отношений, но и придавала существенное ускорение гонке вооружений. Победить психологию милитаризма возможно было культивированием идеи нового, основанного на признании взаимной независимости государств и принципа равенства народов, миропорядка. Уверенность в том, что Россия может и должна внести свой вклад в этот процесс, обусловила включение во внешнеполитическую доктрину партии целей и задач России на мировом (глобальном) уровне, успешная реализация которых позволила бы обеспечить стабильное функционирование системы международных отношений.
Выстраивая иерархию целей регионального (стратегического) уровня, важнейшим приоритетом России кадеты называли развитие двустороннего и многостороннего сотрудничества с европейскими государствами, высказываясь за дальнейшее сближение с Англией и Францией в целях противодействия экспансионистским планам Германии.
Ключевой задачей на балканско-ближневосточном направлении определялось восстановление и удержание преобладающего влияния России в славянских государствах. Признавая, что национальный интерес России заключается в приобретении Проливов, обладание которыми завершит ее территориальное формирование, кадеты считали возможным поддерживать борьбу балканских государств с турецким владычеством в Европе, считая, что их укрепление и усиление является одним из условий экономического и политического господства России на Черном море.
Задача сохранения политического влияния и защиты российских экономических интересов на средневосточном (персидском) направлении приобретала особую актуальность в связи с утратой доверия к России Персии в результате предпринятых ею в 1909 г. и 1911 г. военных экспедиций.
Важнейшими задачами русской политики в восточноазиатском регионе являлись: обеспечение безопасности российских дальневосточных границ, создание благоприятных внешнеполитических условий для экономического роста региона, отказ от политики сфер влияния и принятие доктрины «открытых дверей».
Достижение поставленных задач во многом зависело от состояния внутренних ресурсов внешней политики – эффективности работы МИД, военного и финансового потенциалов страны, которые партия оценивала весьма критично, отмечая настоятельную необходимость кардинального изменения форм и методов работы внешнеполитического ведомства, совершенствования экономической политики, повышения уровня боеготовности армии и флота в соответствии с требованиями времени.
Предвоенные доктринальные установки партии, ориентировавшие на установление демократического миропорядка, утверждение примата права в международных отношениях, обеспечение национальных интересов государства путем расширения взаимовыгодного сотрудничества, приобрели особое звучание в годы Первой мировой войны. Занимавшая накануне мирового конфликта ярко выраженную антивоенную позицию, обусловленную пониманием неготовности страны к ведению широкомасштабных и длительных по времени военных действий, партия с началом войны поддержала правительственный курс на ее ведение до победного конца, сознавая значимость исхода мирового конфликта для исторических судеб России. Именно поэтому кадеты единодушно осудили решение советского правительства о выходе из войны, расценивая его не только как нарушение союзных обязательств России, но и пророчески предрекая существенные территориальные потери страны, которые ставили под сомнение возможность в ближайшем будущем увидеть Россию великой европейской державой.