Geum.ru

1. Социально-экономическое развитие России в первой половине XIX в

Вид материалаДокументы

Содержание


21. Личность в истории Герцен
22. Личность в истории Чаадаев
Подобный материал:
1   ...   8   9   10   11   12   13   14   15   ...   32

21. Личность в истории Герцен


Александр Иванович Герцен родился в памятную всем русским “годину 12-го”. Шушке, как ласково звали его домашние, было чуть более пяти месяцев, когда Наполеон вступил в Москву. Детство Герцена в доме его отца Ивана Алексеевича Яковлева было наполнено воспоминаниями родственников и знакомых о войне с французами.

В этой атмосфере впервые пробудились в мальчике патриотические чувства, зародился глубокий интерес к истории Отечества. Впоследствии он не раз подчеркивал, что пушки 1812г. разбудили в нем “мысль русского освобождения”. Его родители (И.А. Яковлев, Генриетта Луиза Гааг) жили в “невенчанном браке”.

Детские годы Саши Герцена нельзя назвать счастливыми, а тем более безмятежными. Он скоро понял свое положение “незаконнорожденного”. И.А. Яковлев дал ему фамилию Герцен – от немецкого слова “Herz”, т.е. сердце, желая этим подчеркнуть, что Саша – “дитя сердца”.

Саша увлекался историей и русской словесностью, удивительно быстро научился говорить и писать по-французски.

Судьбоносными для Александра стали знакомство с его дальним родственником Николаем Огаревым. В феврале 1826г. они подружились. Их сближало отношение к восстанию и казни декабристов. Они считали себя преемниками идей первых российских революционеров.

В 1829г., несмотря на сопротивление отца, желавшего, чтобы Александр сделал карьеру дипломата или военного, Герцен поступил на физико-математическое отделение Московского университета. В университете студенты собирались в кружки друзей и единомышленников. В 1831г. такой кружок сложился вокруг Герцена и Огарева. Чаще всего юноши собирались в доме Огарева, там они обсуждали политические проблемы, пели песни Беранже, читали стихи Пушкина и Рылеева. Постепенно они перешли к изучению трудов социалиста Сен-Симона. В 1834г. Герцена, Огарева, Сатина и Лахтина арестовали по “Делу о лицах, певших в Москве пасквильные песни”. Герцен был арестован и девять месяцев провел в тюрьме, после чего был сослан в Пермскую губернию, откуда через две недели его перевели в Вятку. В Вятке Герцен много писал, искал свой литературный стиль и проблематику произведений.

В мае 1838г. Герцен женился на давно любимой кузине Наталье Александровне Захарьиной. После следовали различные переезды и государственная служба.

В августе 1852г. Герцен со старшим сыном переехал в Лондон. Главным делом своей жизни он считал осуществление давней мечты – создание Вольной русской типографии. С помощью польских эмигрантов ему удалось купить оборудование и снять помещение. Нашлись желающие рассылать и доставлять в Россию герценовские издания. В 1855г. он начал издавать альманах “Полярная звезда ”, затем сборник статей и корреспонденции “Голоса из России”, “Исторические сборники”. В 1856г. в Лондон приехал Огарев, предложивший издавать революционную газету – “Колокол”.

Благодаря неустанным трудам Огарева деятельность типографии расширилась. Имя Герцена стало широко известно и в России, и за ее пределами. Они писали о безнравственности и ужасах крепостного права, движении декабристов, о юридических, экономических и политических аспектах российской жизни. Многим помог “Колокол”, дал возможность критически взглянуть на реформы Александра II, расстановку общественно-политических сил в стране.

Далее Герцен вступил в поддержку Польского восстания 1863-1864гг., за это его бывшие друзья обвинили в антипатриотизме. В последние годы жизни Герцен разошелся с Бакуниным и даже с Огаревым в принципиальной оценке перспектив революционного движения в России. Он перестал верить в успех русской революции. В 1865г. Герцен переехал в Женеву, где почти не поддерживал отношений с другими русскими эмигрантами.

В 1869г. Г. подготовил цикл писем “К старому товарищу”, адресованных Бакунину. В них нашли отражение его изменившиеся взгляды на революцию. Он осуждал призывы политических организаций к немедленному политическому перевороту, говорил о необходимости “учить” народные массы, а не “бунтовать” их.

Герцен сформулировал программу русского общинного социализма. Тем самым он заложил основы теории социализма в России. Его называют предтечей народничества.

21 января 1870г. Ал. Ив. Герцен скончался в Париже от воспаления легких.

Герцен был не только талантливым публицистом, но и философом, историком, блестящим писателем и мемуаристов. Его характеристики целых эпох и отдельных личностей отличаются яркой образностью, точностью, психологизмом. Богато одаренный и необычайно трудолюбивый, Ал. Иванович оставил после себя множество печатных и не неопубликованных работ.

22. Личность в истории Чаадаев


П.Я.Чаадаев (1794-1856) был замечательной личностью. Друг А.С. Пушкина и А.С. Грибоедова, Он в 1819г. вступил в декабристское общество Союз благоденствия, хотя участия в его делах не принимал. Это был высокообразованный и одаренный человек.

В феврале 1821г. он демонстративно вышел в отставку, хотя его ожидала блестящая военная карьера, и в 1823-1826гг. находился в заграничном путешествии по Англии, Франции, Италии, Швейцарии и Германии, где познакомился с философами того времени. По возвращении в Россию во время обыска на границе у него обнаружили “разные непозволительные книги и подозрительные бумаги”. Чаадаев был взят в под арест и подвергся допросу: его подозревали в связях с декабристами, что он решительно отрицал. За недостаток “улик” был освобожден.

В 1829—1831 создает своё главное произведение — «Письма о философии истории» (на французском языке; было переведено Кетчером), за которыми закрепляется название «Философических писем».

Публикация первого письма вызвала резкое недовольство властей из-за выраженного в нём горького негодования по поводу отлучённости России от «всемирного воспитания человеческого рода», духовного застоя, препятствующего исполнению предначертанной свыше исторической миссии. «Философическое письмо» Чаадаева (1836), опубликованное в журнале «Телескоп», дало мощный толчок развитию русской философии. Его сторонники оформились в западников, а его критики — в славянофилов. Чаадаев закладывает две основные идеи русской философии: стремление реализовать утопию и поиск национальной идентичности. Он обозначает себя как религиозного мыслителя, признавая существование Высшего Разума, который проявляет себя в истории через Провидение. Чаадаев не отрицает христианство, но считает, что его основная идея заключается в «водворении царства божьего на Земле», причём Царство Божье — это метафора справедливого общества, которое уже осуществляется на Западе (на этом позже делали основной упор западники). Что касается национальной идентичности, то Чаадаев лишь обозначает идею самобытности России. «Мы не принадлежим ни к Западу, ни к Востоку, — пишет он, — мы — народ исключительный». Смысл России — быть уроком всему человечеству. Однако Чаадаев был далёк от шовинизма и веры в исключительность России. Для него цивилизация едина, а все дальнейшие попытки поиска самобытности — суть «национальные предрассудки».

Журнал был закрыт, а Чаадаев — объявлен сумасшедшим.

Чаадаев скептически отзывался об Александре II. Когда смерть была уже близка, Чаадаев объявил, что задумал написать сочинение, “в котором докажет необходимость сохранения в России крепостного права”.

Чаадаев был весьма известной личностью в обществе и до публикации «Философических писем».

Дочь Н. Н. Раевского-старшего Екатерина писала о нем (около 1817 года), что он является «неоспоримо (…) и без всякого сравнения самым видным (…) и самым блистательным из всех молодых людей в Петербурге». Помимо того, что он был весьма образован, имел отличные манеры, но и «возвел искусство одеваться (…) почти на степень исторического значения» (по словам М.Жихарева). Его дружбы искали и ею гордились. В 1819 году Пушкин сравнивает с ним Евгения Онегина, желая характеризовать своего героя как настоящего денди: «Второй Чадаев, мой Евгений…»[3]. Его недоброжелатель Вигель назвал его «первым из юношей, которые полезли тогда в гении».

Его современник писал о нем: «от остальных людей отличался необыкновенной нравственно-духовной возбудительностью… Его разговор и даже одно его присутствие, действовали на других, как действует шпора на благородную лошадь. При нем как-то нельзя, неловко было отдаваться ежедневной пошлости. При его появлении всякий как-то невольно нравственно и умственно осматривался, прибирался и охорашивался».