Анатолий Баляев Рассказы, сказки, стихи и статьи Оглавление

Вид материала

Рассказ

Содержание Афоризмы. Будто мои. Писатель! Вот тебе сюжет. Какая-то дурь пришла в голову... Папка! Живи долго! Загадка северного гостя Откопай себя из-под плинтуса!

Подобный материал:

• Г. Х. Сказки Барто А. Дума, думай (стихи) Бианки В. Повести и рассказ, 27.9kb.
• 9. Чарушин Е. Рассказы про Никиту 10. Барто, 8.13kb.
• Г. Х. Сказки Бианки В. Повести и рассказ, 11.09kb.
• Неизданное (стихи, рассказы, сказки), 218.49kb.
• Андерсен Г. Х. Сказки Барто, 9.73kb.
• 1. Короткие рассказы и сказки, 49.62kb.
• Детский мини-клуб, 20.02kb.
• Русский язык, литература, 75.55kb.
• В. В. Рассказы и сказки. К: Веселка, 1968. Бианки В. В. Лесная газета. Л.: Детская, 15.42kb.
• Том первый: «Сказки и рассказы для детей», 10.7kb.

IV.Миниатюры

Афоризмы. Будто мои.

* Нет человека, кроме человека, и человек – пророк его.


* Важно чувствовать – действием или бездействием ты можешь поддержать сейчас гармонию естественного хода вещей.


* Слуга Господень. Не путать с говном в проруби.


* Цена окончания одиночества – смерть. Настоящая и навсегда. Смерть жизни лишь для себя одного.


* От любви до ЛЮБВИ – одна ненависть.


* Иногда не думать ни о чем – это лучший способ о чем-нибудь подумать.


* Когда люди в чем-то, даже в плотничестве, достигают совершенства, оно всегда превращается в духовность.


* Если ваш бог запрещает вам ругаться матом, то у вас какой-то ебнутый бог.


* Люди по умолчанию не летают, чтобы помнили, что земля ближе, чем небо.


* Если бы в этом мире действительно кратчайшим путем между двумя точками была прямая, то художников и искусства не было бы, а были бы только чертежники и чертежи.


* Как увидишь дыру, в которую может вырваться душа, ты сразу давай затыкать ее книжкой...


* Гомосексуализм – это поиск любви. Но чтоб уж только совсем не такой, как у мамы с папой!


* Мы учимся жизни в этом Универсуме, в котором смерть – выпускной экзамен.


* Женщины так часто смотрятся в зеркало, что иногда становятся совершенно не способны посмотреть на себя со стороны.


* Никакими разговорами о Боге мы не сделаем его ближе, чем он есть.


* Мы рождены, чтоб сказку отличить от были.


* Каждую ночь у людей была возможность отрепетировать свою смерть. Но они самонадеянно полагались на прошлый опыт и засыпали.


* Оставленные в интернете тексты переживут нас. Это хорошо или плохо?


* Вот бы уметь всегда видеть мир так ненасытно, как в минуту после мыслей о своей смерти.


* Свободная любовь – вот что вздор! Любовь бывает только свободная. Она же – вечная. А если нет, то это означает, что такая любовь – тухлая!


* Если я хочу делать то, что вы называете моим долгом, то какой же это долг? Если я хочу, то люблю. Если должен – ненавижу.


* О любви не говори. Она – всё.


* Настоящая любовь начинается тогда, когда стирается граница между "любить" и "быть любимым". Не смешивается в кучу, а именно стирается, превращаясь в одно.


* Одному спокойно, но скучно. С женщиной не скучно. Никогда!!!


* По-настоящему ненавидят в других только то, что не видят, отказываются видеть в себе самом.


* Самые жирные афоризмы – это не те, которые придумал, а те, которые поймал за хвост.


* Я не собираюсь менять мир, меня он устраивает в своей изменчивости.

Писатель! Вот тебе сюжет.

Создали машину времени. Решили выяснить, что же собственно происходило в годы жизни Христа. Послали человека в прошлое. Проходит пара минут в настоящем и три года в прошлом. Срабатывает автоматика и мертвое тело возвращается в настоящее. Посылают еще нескольких человек – тот же результат. Решает отправиться автор эксперимента. Он потрясен делами Иисуса, реашет разобраться "как конкретно он это делает" и присоединяется к апостолам. Человек, обладающий современным сознанием, в силу своих менеджерских качеств, стал вести дела общины. Из-за бессилия разобраться, зависти и неспособности уверовать, выдает Христа иудейским священникам. Осознает, что само желание выяснить "как все было на самом деле" и зажало в тиски его душу, сделало ее неспособной к Вере. Видит все результаты своих действий и кончает с собой. Автоматика "выдергивает" его мертвое тело в настоящее.

Какая-то дурь пришла в голову...

Если выйдет книга с моими рассказами, я хотел бы видеть этот текст на задней стороне обложки 


Обратите внимание, пожалуйста! Читаемое Вами сообщение сформировано именно для Вас, и к ней не имеет отношение эта книга. Мы являемся организацией, осуществившей возможность Вашего возврата к определенному событию в прошлом, которое прямо сейчас Вы склонны считать настоящим временем. Мы вынуждены сообщить Вам, что Вы можете утратить возможность, за которую уже заплатили нам крупную денежную сумму. В преклонном возрасте Вы пожелали перепрожить некое событие, в непосредственную близость до которого Вы были смещены во времени. Мы не имеем возможности указать Вам, хотели ли Вы исправить событие, негативно повлиявшее на Ваше будущее, или перепрожить событие, ставшее для Вашей жизни наиболее значимым. К сожалению, при смещении личности во времени иногда наблюдается потеря осознания у личности факта смещения, о вероятности этого Вы были уведомлены при заключении договора. Если Вы читаете этот текст, то это означает, что мы исчерпали все другие возможности указать Вам на цель Вашего путешествия. В течение некоторого времени мы создавали для Вас условия, при которых Вы бы могли осознать цель Вашей миссии, но мы не смогли получить однозначного подтверждения Вашего понимания. Поэтому мы просим Вас обратить внимание на мысли и образы, которые возможно покажутся Вам случайно всплывающими сейчас в сознании, для того, чтобы вспомнить Ваше истинное положение и Вашу цель здесь и сейчас. Просим Вас также обратить особое внимание на обстоятельства текущего момента Вашей жизни, поскольку именно его Вы выбрали, как особо значимый. Желаем Вам удачи.

Папка! Живи долго!

Я часто так или иначе стремился доказать отцу, что я стоящий человек. Я ненароком, и не вполне понимая, зачем я это делаю, приносил и показывал ему журналы, где были напечатаны мое имя, интервью, фотография, я рассказывал о своих успехах на работе, говорил о том, что я – начальник, еще что-то. Я хотел получить какую-то искреннюю оценку моих достижений. Но все мои попытки отлетали от него как об стенку горох. Отец в лучшем случае говорил "Ну, молодец..." а чаще просто кивал.


Мой отец всю жизнь был шофером, всю жизнь за рулем. А я волею судеб сел за руль не так давно – полтора года назад. И тут недавно мы едем с ним по городу, я как-то маневрирую, а он так спокойно и тихо говорит: "Хорошо ты ездишь".


И дошло до меня, что я не мог желать большего признания, чем это. Ему были не в карту все эти мои успехи, которые он совершенно не мог никак ни представить, ни оценить. Он оценил то, чем сам владел на уровне спинномозгового мастерства.


Я понял, что эти простые слова – вообще самое лучшее, что мог мне сказать мой отец.

Пастух

 - А ну пошла, корова, мать твою ити! Замудрить тя под козырёк на крести козыри!!!

  

  Николай, пожалуй, любил своих подопечных. Но скорее он любил стадо само по себе, по отдельности не проявляя ни к кому особого уважения. Сильно не нравилось Николаю, когда рядом с ним особо громко мычали. "Зла никакого у меня на вас нет!" - зло говорил он в таких случаях и жалел, что нет у него кнута. Свистеть Николай отродясь не умел. Пацаны, помнится, соседские свистели, аж в ушах жгло, а у него один воздух да слюни. Потому свисток Николай подобрал себе в сельпо самый забористый. Характерный звук, казалось, слышался ещё долго после того, как пронзительная трель переставала сотрясать мощными вибрациями воздух. Но кнута не хватало. Подопечные Николая, конечно и так шарахались от свирепости его взгляда, бросаясь наутек тогда, когда пастух этого разрешал, и вставая как вкопанные по мановению его руки. Но кнут... "Эх, сжать бы сейчас в руке пеньковое кнутовище, да замахнуться вот эдак - сначала руку вперёд, и дождав чуть, пока сыромятной кожи ремень взовьется впереди изгибом петли, а потом дернуть резко назад, чтоб оглушительный треск эхом прокатился по всей округе!", - вот как хотелось Николаю кнут.

  

  Да ведь не только для шума и острастки нужен кнут. А то и опоясать какую-нибудь из особо зазевавшихся, можно бы. Вреда ведь, по сути, от кнута никакого! Ну ожгёт бока, ну обидно - а ты не лезь, куда ни попадя! Нет, кнут нужен. Без кнута никак. Вот ведь куда вот она лезет, а?

  

  - Эй!!! Куда прешь?!! Я тя щас умотаю об конец с перевывертом, чтоб вся полопалась в гортань!

  

  "Вот тупые твари!", - думал Николай, провожая взглядом покатые бока, - "Ничего не соображают! Ну, чтоб они тут делали без меня? Потолкались, порастерялись, да поубивались бы и только!"

  

  Наконец, не допустив хаос и выправив движение "тупых тварей" как полагается, Николай позволил себе на минутку расслабиться и с удовольствием посмотреть на упорядоченный шумный поток, наслаждаясь важностью и ответственностью своей работы. Вдруг благостное течение его мыслей прервал громкий, резкий, неприятный и продолжительный звук со стороны стоящего неподалеку стада.

  

  - Чего?!! Ты помычи ещё у меня, помычи!!! Я те помычу щас, простирушка клятая, жмых в твою телегу! Ты щас помычишь у меня, туда тебе чехонь!

  

  Николай, смирив усилием воли свою ярость, но забыв при этом обо всех и обо всём, медленно подошел к мычащей особи. "А много ль корова даёт молока?" - вспомнилось ему, и он постучал ей костяшкой пальца в бок. Тонированное стекло опустилось, и изнутри показалось виновато улыбавшееся лицо блондинистой национальности. Николай поздоровался, представился и попросил предъявить права. Повертев в руках и рассмотрев с разных сторон не нужный, в сущности, ему сейчас документ, сотрудник дорожной патрульной службы начал неторопливую беседу:

  

  - Что же вы сигналите, Антонина Михайловна, опаздываете куда?

  

  - Я... Я на работу тороплюсь... - девушка продолжала улыбаться, ещё надеясь, что природа поможет ей быстро избежать неожиданной задержки.

  

  - Все торопятся на работу. Но никто не сигналит, все понимают, что в городе сложно с транспортом.

  

  - Простите, я больше не буду, - девушка заволновалась, потому что с противоположной стороны пробки нарастал гнев других невольных участников драмы. Гнев этот выражался в низком и протяжном многоголосом звуке, вызываемом клаксонами самых разных тональностей. Николай, насупившись, прожигал виновницу столь массового беспорядка чёрными лазерами своих недобрых глаз.

  

  - Я правда-правда больше не буду, - чуть не плакала бедная владелица транспортного средства, вжимаясь в сиденье, - отпустите меня, пожалуйста. Я на работу тороплюсь... торопилась...

  

  "Эх, подоил бы тебя", - подумал наш герой, - "Но не в этот раз".

  

  - До свидания, - многозначительно попрощался с девушкой Николай, вернув в дрожащую руку заветный документ.

  

  Вернувшись на пост, Николай, гаишник по профессии и пастух по призванию, быстро и профессионально урегулировал создавшийся по вине очередной коровы затор. Он знал, как нужно обращаться с этими животными, он умел оперативно принимать правильные решения, он был, в сущности, на своем месте. Даже можно сказать так - Николай мог бы быть абсолютно счастлив...

  

  Ему бы только кнут.

  

  

Загадка северного гостя

Жил-был нормальный обычный самурай. Старенький уже. Честный и преданный. Все вокруг не честные уже, а он вот такой уж как-то. Все над ним смеются - жена, дети. А он помнит, как ему чего учитель говорил и что он при этом чувствовал и настырничает. Учитель показал ему раз Путь Небесного Самурая, что только через преданность вплоть до самой смерти сможет душа самурая обрести покой научиться летать в небе. Самурай помнил это.

  

  И вот умер его старый хозяин и достался самурай хозяину новому. Новый знал, что самурай честный и стал прикалываться над ним - задания всякие постыдные и смешные заставлял выполнять. Дома самурая вообще за человека считать перестали. А самурай вечерами сядет в свою самурайскую позу, вздохнёт прохладный японский ароматный воздух, вспомнит Небесный Путь и подумается ему, что как он жил, так и будет жить дальше. Ждать смерти своей самурайской.

  

  И даже нахуй ни разу самурай никого не послал. Вот какая у него была выдержка.

  

  А тут приехал к новому хозяину гость из далёкой северной страны. Стали хозяин с гостем выпивать, гулять, дурить. Пили, конечно, сакэ. Гейши, все дела. И рассказал хозяин гостю, что есть у него такой самурай, которому что ни скажи, он всё выполнит в срок и в лучшем виде. Уже заманался хозяин издеваться над стариком, а тому хоть бы хны. Ну а гость говорит, что знает способ извести старика напрочь, рассказал хозяину один их северный секрет. Хозяин долго смеялся по-японски: "Уо-хо-хо-хо-хо!!! Уо-хо-хо-хо-хо!!!" А потом позвал старика-самурая.

  

  Самурай в тот день был как-то по особому спокоен и тих. Он уже понял, что вновь, не смотря ни на что, исполнит волю своего господина. Старик бесшумно вышел в центр пьющей публики и замер в ожидании приказа. Хозяин жестом запретил бросаться в самурая посудой и, прищурясь, говорит в японском стиле хайку:

  

  "А иди-ка ты,

  Старый самурай, туда,

  Не знаю куда.

  

  Принеси-ка ты,

  Старый самурай, нам то,

  Не знаю что!"

  

  Никто не заметил, что в последней строке не хватало одного слога, а кто и заметил - промолчал. А кто выпил так много сакэ, что хотел сказать, что слога-то одного не хватает, сделать этого не смог. Потому что вынул тут самурай свой правильный самурайский меч и стал всех резать направо и налево. Как-то показалось ему правильно именно вот так исполнить волю своего господина. По сути, никто даже пискнуть не успел - сразу замертво попадали, высоко брызгая характерными фонтанами кровищи. Гость из страны северной удивиться успел сильно перед смертью. Но помер тоже, как и все.

  

  Самурай наш домой тогда так и не пришёл. Говорили, что харакири он себе сделал на кровавом побоище. Но не правда это. Самурай просто всё-превсё тогда понял, с честью исполнил волю господина, а потому выросли у него невидимые крылья, и летит он теперь по Пути Небесного Самурая вместе со своим Учителем.

Откопай себя из-под плинтуса!

Нас только что приняли в пионеры. У меня есть атласный, ослепительно красный галстук, который я научился завязывать идеальной "подушечкой", который, снимая, расправлял и вешал на спинку стула, и он висел там и освещал мою маленькую жизнь.

  

  - Ты мне не сын больше!!! Уходи куда хочешь!!! Живи на улице!!!

  

  Сижу, вжавшись в стул, все слёзы уже выплаканы, только иногда грудь содрогается спазмами, жадно захватывая воздух, будто вынырнул из глубины. Это единственные звуки, которые я невольно издаю, я боюсь даже пошевелиться, потому что будет шорох, а шорох услышит мама на кухне, которая гремит чем-то и уже так много раз сказала, что я не её сын и чтобы я уходил, что я понимаю - надо уходить. Я слышал, что пацаны из старшего класса выкопали в лесу неподалёку землянку. Я почему-то уверен, что знаю, где они её выкопали. Осень. Там рядом огороды, буду морковь дёргать. Её можно сырой есть. Только надо обязательно где-то мыть морковь и руки. А пацаны, если придут, то я услышу, убегу из землянки и спрячусь, они уйдут, а я вернусь.

  

  Сползаю со стула, двигаясь настолько медленно, насколько вообще могу. Надеваю две фланелевые рубашки, двое колготок, штаны, телогрейку, тёплые носки...

  

  - Ты слышишь меня?!! Убирайся!!! Мне такой сын не нужен!!!

  

  Судорожно заглатываю воздух и смотрю в последний раз на свои тетрадки, стол, игрушки, на свою кровать, кровать папы с мамой. Оказывается, слёзы ещё остались. Не всхлипывая плачу, утираюсь и на цыпочках иду к двери. Вдруг вспоминаю про галстук. Если его повязать, то мама в прихожей меня увидит и отберёт. Потому я его аккуратно сворачиваю и засовываю в карман телогрейки. Теперь можно идти.

  

  Стою, дыша как можно тише, перед дверным проёмом в прихожую. Посмотреть на маму или нет? Если посмотреть, то знаю - могу опять кинуться просить прощения. Но меня уже отдирали от себя мамины руки и швыряли на пол. Значит нельзя, мама не хочет больше, чтобы я её обнимал. Долго уже стою, надо идти. Бесшумно и медленно ступаю в прихожую. Теперь мама может меня увидеть, если повернёт голову. Просовываю ногу в ботинок, и он предательски ширкает по полу.

  

  - Ты куда?!!

  

  - На улицу...

  

  - Зачем?!!

  

  - Жить...

  

  - ...чего удумал?! Раздевайся!

  

  Я ещё не знаю, что теперь будет. Но жить, наверно придётся всё-таки дома. Потом мама зовёт меня на кухню и спрашивает, куда это я собирался идти. Рассказываю про землянку, она смеётся. Ну всё. Кончилось. Это пришла моя другая мама. У меня их две, это очевидно. Где-то есть дверь, в которую они уходят и из которой возвращаются. Я иногда во сне вижу их обоих. Никогда рядом, но вот в темноте сидит на кровати злая мама, а в другой комнате, я вижу, смеётся добрая. И я не знаю, к какой маме идти. Потому что если пойти к доброй маме, то тогда злая мама конечно же выйдет из тёмной комнаты и победит. Папа с ней не справится. Никогда не справлялся.

  

  Следующим утром, собирая меня в школу, все, папа, мама и я, лихорадочно ищут мой красный галстук. Потом в одно мгновение накатывает холодное знание из другого мира, где он. Бегу, хватаю телогрейку, достаю смятый комочек и кричу: "Вот он!" Меня ругают за то, что я его снял и засунул в карман, как делают плохие мальчики из старших классов после школы.

  

  Но это ерунда.