Анатолий Баляев Рассказы, сказки, стихи и статьи Оглавление

Вид материала

Рассказ

Содержание Китайский шпион Умри, Никита!!! Звезда для графа Здравствуй и ты, писатель!

Подобный материал:

• Г. Х. Сказки Барто А. Дума, думай (стихи) Бианки В. Повести и рассказ, 27.9kb.
• 9. Чарушин Е. Рассказы про Никиту 10. Барто, 8.13kb.
• Г. Х. Сказки Бианки В. Повести и рассказ, 11.09kb.
• Неизданное (стихи, рассказы, сказки), 218.49kb.
• Андерсен Г. Х. Сказки Барто, 9.73kb.
• 1. Короткие рассказы и сказки, 49.62kb.
• Детский мини-клуб, 20.02kb.
• Русский язык, литература, 75.55kb.
• В. В. Рассказы и сказки. К: Веселка, 1968. Бианки В. В. Лесная газета. Л.: Детская, 15.42kb.
• Том первый: «Сказки и рассказы для детей», 10.7kb.

Китайский шпион

Иногда я вынужден отказывать ребенку в покупке очередной игрушки фразой: "Она китайская". Рассказ о выросшем поколении людей, впитавших от сломанных игрушек ненависть ко всему китайскому. Рассказ вышел в финал конкурса «Очевидное-Невероятное».


Меня зовут Семен Николаевич Кожевников. Мне 65 лет. Я – китайский шпион.


В просторном карцере из недостатков – только отсутствие окон и одиночество. Мягкий свет с потолка, теплый цвет стен, растения в горшочках со всегда влажной землей, воздух из кондиционера приятно касается кожи. Белоснежная кровать ежедневно после того, как я проснусь и встану размяться на тренажерах, задвигается в стену и выезжает со свежим бельем. Трехразовое питание от пуза. Туалет и душ в соседней маленькой комнатке за плавно отодвигающейся дверной панелью. Цветы в горшочках со всегда влажной землей.


Одиночество. С тех пор как меня арестовали и посадили в тюрьму, прошло полгода, но я не видел ни одного человека. Суд откладывается, ни следователи, ни адвокаты не общаются со мной. Брезгуют. Я знаю, что за мной наблюдают камеры с онлайн-трансляцией в интернет –несколько раз я видел себя по телевизору в криминальных новостях. 'Кунфуций опять втыкает в Пустоту. Выродок сегодня три часа сидел как истукан, скривив ноги. Пока еще не взлетел. По всей видимости, он не оставил попытки научиться порхать по воздуху, как в убогих спецэффектах китайских довоенных фильмов. Сказочки о мандаринах-идиотах вскружили голову этому отщепенцу, и ради того, чтобы коммунисты продолжали считать его своим, он готов отказываться от всякой жизни по несколько часов в день. В камеру Кунфуцию ежедневно поставляется три литра отвратительного чайного пойла –скоро кожа предателя станет желтой, как у его узкоглазых друзей. Но никогда желтокожим чаепивцам...'


Ничего... Беговая дорожка сломалась. Они должны будут зайти ко мне.


Я выключаю телевизионную панель, откладываю пульт и сажусь в лотос. У меня теперь есть много времени для медитации. Я успокаиваю свое дао в центре бушующего циклона. Мои мысли перестают быть моими, и я наблюдаю, как они кружатся вокруг, будто пушистые снежинки, маленькими вихрями сворачиваются в живые клубки и оседают в плотных сугробах памяти...


Война за Тибет, уничтожившая все буддийские святыни, экономическая блокада, ядерное противостояние. Шок от информации о реальных объемах китайского участия в мировой экономике и последующий отказ от сотрудничества с китайским бизнесом. Целенаправленные финансовые действия на уровне торговых санкций обрушили внешнюю торговлю Китая и заставили эту страну выживать, используя только свои ресурсы. Китай национализирует все производства транснациональных корпораций, размещенные на его территории. Нельзя сказать, что китайцы бедствовали, но и прежнее процветание было утеряно.


Эта конфронтация велась людьми старой закалки, велась очень жестко, но действия были относительно адекватны. Зато в последние десять лет отношения с Китаем стали истеричными и не понятными людям нашего возраста. Сегодня, к 2040 году, Китай является мировым изгоем. Это сопровождалось фактической сменой власти в Евросоюзе, России и Америке. На выборах побеждали антикитайские коалиции во главе с молодыми лидерами. Мое поколение наблюдало происходящее с растерянностью, казалось, что еще немного, и всем надоест эта сумасшедшая ненависть, но бред продолжался и раскручивался с новой силой. Все, что связано с Китаем в частности и даже с Востоком вообще, становилось предметом насмешек и презрения. Никто не пьет чай, Новый год уже не пахнет мандаринами, фарфор обесценился, коммунизм и коммунисты стали синонимом жизни в Китае. Даже о тибетской войне говорят как о внутрикитайской разборке. Восточные единоборства забыты, буддизм вместе с даосизмом объявлены китайским бредом. И, в обобщении этой тенденции, любое духовное саморазвитие, которое в начале века часто базировалось на восточных практиках, стало объектом насмешек и также забыто.


Мир, как думаю я и несколько людей, с которыми я общался на свободе, отброшен назад. Люди свихнулись на порядке и законе. Те из нас, кто помнил Советский Союз, говорили, что многое сейчас напоминает те времена: борьба за качество на производстве, повышение грамотности населения, 'все лучшее – детям'...


Однажды догадка о причине всех этих изменений в массовой культуре поразила меня до глубины души своей простотой и наивностью. Именно тогда я стал искать контакта с китайцами, чтобы подтвердить или опровергнуть свои выводы. Встреча произошла случайно –меня назначили переводчиком для нового посла КНР. Странная должность доставалась только старикам, которых не коробило от того, что им придется сидеть в одном автомобиле рядом с китайцем. Особой издевкой считалось не давать китайскому послу переводчика со знанием китайского –мои знания иностранных языков ограничивались хорошим английским. Я знал, что мой разговор с послом в автомобиле услышат, но все-таки осмелился высказать свое предположение этому спокойному и почтенному старику. Когда я закончил говорить, посол попросил остановить машину, мы вышли, он встал на колени и со слезами на глазах поклонился проходящим мимо москвичам, говоря на ломаном русском: 'Прасьтите наса! Прасьтите наса!' Столпившиеся рядом люди смеялись и фотографировали трясущегося китайца. Я помог старику встать и сесть в машину. Перед воротами посольства кортеж остановила милиция, и меня арестовали.


Я сижу в лотосе и свидетельствую метель этих мыслей и чувств, наблюдаю вот это самое мгновение 'сейчас' без начала и конца. Я встаю с пола, разминая мышцы. Мне 65 лет, и мне все еще нужно как-то специально медитировать, чтобы осознавать доступность бесконечности каждого мгновения. Осознавать очевидную мудрость, милость и любовь, настойчивый поиск которых во вчера и в завтра делает невозможным их обретение сейчас. Я все еще возвращаюсь в то, что люди за стеной называют временем –нужно убегать от вчера, стремясь в завтра. И нельзя останавливаться. Иначе могут догнать эти призраки из прошлого и встать у тебя за спиной, обжигая драконьим дыханием. Невозможно обернуться. Потому что страшно посмотреть в глаза дракону. Но только те, кто осмеливался это сделать, знают, что за спиной оказывается маленькая девочка или мальчик, ты сам, пытающийся тебя догнать, чтобы ты, такой большой и сильный, пожалел и разрешил больше не нести это несправедливое бремя, которое когда-то и кем-то было положено на маленькие плечи...


Беговая дорожка сломалась вчера. Они будут вынуждены прийти ко мне, чтобы забрать ее в ремонт и установить замену. Люди за стеной не в состоянии вынести рядом с собой ничего, что вышло из строя. Все более-менее сложные бытовые приборы имеют по несколько дублирующих систем, заменяющих друг друга при поломке. А беговая дорожка сломалась совсем. Они придут.


Голос из невидимого динамика приказал мне встать в обозначенном месте лицом к стене и сложить руки за спиной. Встаю, отворачиваюсь. Дверь открылась, быстрые суетливые шаги, движения, шорохи, звяканье инструмента. Поволокли беговую дорожку к двери, притащили новую. Опять звон инструмента. Похоже, установили. Не уходят. Я слышу, как они дышат. Жду какое-то время, потом оборачиваюсь. Вижу несколько мужчин и красивую женщину лет сорока пяти. Похоже, что негодование не позволило им просто так уйти. Я молча смотрю на женщину. Мне хочется улыбнуться ей, и я улыбаюсь. Эта моя улыбка взрывает ее. Она вынимает что-то из кармана и кидает мне в лицо. Я закрываюсь рукой, и предмет отлетает в сторону, падая с пластмассовым бряцаньем. Женщина кричит:


– Мой папа очень любил меня!!! Он не виноват!!! Все порвалось!!! Все разбилось!!! Все сломалось!!! Как же вы смеете?!! Вы!..


Женщина закрывает лицо руками и выбегает вон. Мужчины тоже что-то держат в руках. Они презрительно бросают это к моим ногам и уходят. Толстая бронированная дверь закрывается, не оставив даже щели на стене. Безупречная дверь отличного качества. Беговая дорожка заменена –у нее пожизненный гарантийный срок, как и у всех вещей, что вокруг меня.


Я наклоняюсь и поднимаю предмет, которым в меня бросила женщина. Это нелепая и какая-то вся кривая пластмассовая кукла с несимметрично нарисованным лицом. Платье в нескольких местах неровно заштопано детскими руками. Поворачивается только голова –остальные конечности крепко приклеены. Вокруг меня лежат части брошенных мне, китайскому шпиону, пластмассовых игрушек, и я знаю, что на каждой из них написано:


MADE IN CHINA

Умри, Никита!!!

Рассказик-пародия на японский хентай. С элементами эр- или даже пэрнографии. Об экзистенциальных нравственных мучениях и глубокой внутренней драме монстра-тентакля.


Я живу на этой планете уже десять лет. Привыкнуть невозможно. Планета похожа на Землю совершенно во всем –небоскребы, автомобили, реклама в многоцветье огромных иероглифов местного языка. Жители имеют практически идентичную человеку анатомию. Разве только цвет волос, лицо и... глаза...


Это место досталось мне в награду. Я был ввязан в авантюру, масштаб которой не могу даже оценить. Пришельцы, когда-то казавшиеся мне величественными и непостижимыми, хотели лишь обеспечить себе возможность беспрепятственной охоты на людей. А я, как оказалось, помогал им. Это долгая история, вспоминать которую я не хочу.


Видимо оттого, что в результате постоянных чрезмерных нагрузок, мое тело перестало удовлетворять тех, кто считал меня своим рабом, меня решили отпустить. "Ты выиграл приз, –глумливо басил пришелец, который звал себя Никита, вцепившись своей клешней мне в горло, –теперь ты получишь свою планету, мы выбрали ее специально для тебя! Да! Ты будешь всемогущ и всесилен! Почти как мы! Местные жители ничего не смогут противопоставить тебе. Мы только немного тебя трансформируем. Ты будешь неотразим!"


Это были мои последние секунды на Земле. Очнулся я уже на другой планете, которую местные жители, по странному стечению обстоятельств, звали Токио. Но это я узнал потом. Первым ощущением для меня на планете была щекочущая нос травинка. Я открыл глаза и увидел над собой склонившуюся ветку какого-то дерева с распустившимися ярко-белыми цветками. Я вскочил на ноги, и... дух захватило от окружавшей меня красоты! Представьте себе: теплое утро, берег маленькой речки под голубым небом с редкими облаками. Изящный изгиб деревянного мостика через реку дополняла сверху замысловатая крыша, будто это был не мостик, а беседка. И все деревья по берегам речки цвели ослепительно белыми цветами, лепестки которых, подхваченные легким ветерком, срывались и летели, опадая на траву и на гладь реки. Когда я пришел в себя, то понял, что на мне есть какая-то обычная нейтральная одежда, пластиковые карточки с моими фотографиями и другие непонятные документы. Решив отложить разбор формальностей на потом, я осторожно пошел к реке, отодвигая руками ветви деревьев. И вдруг я увидел ее.


Она собиралась купаться. Видимо я подошел достаточно бесшумно, и девушка меня не заметила. Она была невысокого роста, и в ее ярко-малиновые волосы был вплетен большой белый бант. Она только что скинула туфельки и сейчас расстегивала пуговицы на розовой блузке. Мое сердце застучало громче. Блузка повисла на ветках прибрежных кустов, туда же отправилась клетчатая коротенькая юбочка. Оставшись в трусиках и бюстгальтере, девушка поежилась от ветра и захихикала. Закинув руку за спину, она готова была расстегнуть застежку на тоненькой лямочке бюстгальтера, но тут... тут спазм перехватил мое горло, и я судорожно и громко сглотнул. Она в испуге обернулась. И тут меня словно бы поразила молния. Девочка была явно старше, чем казалась со спины. И... Глаза! Ее глаза были в пол-лица! В миг я был возбужден до предела! Девушка тонко и пронзительно закричала, и вдруг... вдруг я тоже зарычал громче, чем мог вообразить! Мое тело изогнулось и стало расти. Одежда на мне затрещала по швам, а из всего тела полезли безобразные щупальца, которыми я аккуратно, но довольно крепко подхватил истошно визжащую девушку, сорвав с нее остатки одежды. Частью сознания поняв, что превращаюсь в монстра, я закричал в бешенстве: "НИКИТА-А-А-А!!!"


Больше ничего не помню...


Когда я пришел в себя, уже наступила ночь. Девушки рядом не было. Наверно, я убил ее... Убил и съел... Подобрав разбросанные по берегу документы, долго и безутешно рыдая, я дошел до ближайших домов и сорвал сушившуюся на веревках одежду, чтобы прикрыть свою наготу. Потом оказалось, что на пластиковых карточках достаточно денег, чтобы обжиться на планете, а документы принимают во всех местных учреждениях. Не буду рассказывать, как я обустроился в Токио, как выучил местный очень сложный язык. Это все было не просто, но, в сущности, бытовые мелочи совершенно не важны. Гораздо важнее и сложнее для меня стала борьба с монстром, жившим внутри. Я решил приложить все силы к тому, чтобы достойно прожить остаток своих дней, не повредив больше ниодному живому существу.


В массе своей жители Токио мужского пола представляют собой ничтожества. Это ничем не примечательные, серые личности с всклокоченными в разные стороны иссиня черными волосами. Они безнадежно и безуспешно пытаются соблазнить женщин, но, как правило, им это не удается. Поэтому они часто подсматривают в раздевалках женских бань, пуская слюни и получая жестокие тумаки от надзирателей и самих предметов своего вожделения. Примечательно, что получив тумаков, они валятся как попало на землю, и становится явственно заметно, как над их головами кружатся и тоненько пищат какие-то... толи насекомые, толи маленькие, невесть откуда взявшиеся птички. При этом лица мужчин выражают полнейшее блаженство. Я предполагаю, что именно от такого состояния местные мужчины получают свой кайф.


Жители Токио женского пола... Это мое неистовое проклятие, моя удушающая страсть, мое невыразимое счастье и беспросветное горе. До восемнадцати лет девочки практически совсем не имеют никаких половых признаков, но как только им исполняется восемнадцать... Я не знаю, как это происходит... Но они сразу превращаются в восхитительнейших, прекраснейших, сексапильнейших принцесс с небесной красоты формами и такими живут до того момента, как вдруг становятся сразу необъятно и необъяснимо толстыми, некрасивыми, властными и надменными. К этому времени у каждой оказывается рядом местный плюгавенький мужичок, ежеминутно вожделеющий недоступных ему красавиц и получающий за это тумаки с птичками от своих жен.


Но вот этот возраст, когда девушки цветут подобно тем деревьям с белыми цветками, этот возраст восхитителен. Волосы у девушек пышные, длинные и раскрашены в самые невообразимые цвета. Они носят коротенькие юбочки, но носят их так, будто на них надеты брюки. Промышленность планеты не умеет выпускать прочные ткани, поэтому блузки и юбки часто рвутся от любого мало-мальского натяжения. Девушки обожают демонстративно заниматься спортом в обтягивающих (и беспрестанно рвущихся) комбинезонах. И глаза... от них невозможно оторваться... когда жительницы Токио смеются, они сжимают ручки у себя на груди, а их глаза превращаются щелками в два изогнутых кверху полукруга. Это так мило и восхитительно, что мне приходится стискивать зубы и сжимать руки в кулаках до боли, чтобы скрытые во мне щупальца не вырвались на свободу.


Я работаю скромным учителем в колледже, преподаю математику. На педсовете я всегда настаиваю, чтобы ученицы приходили на занятия в юбках ниже колен. Я против глубоких вырезов на платьях и против всякой косметики. Ученики знают о моей строгости, боятся меня, поэтому учатся только на хорошо и отлично. Все. Кроме Наруко. Дрянная девчонка! Она игнорирует все мои требования о соблюдении высокой нравственности, приходит на занятия в самой короткой юбке, постоянно строит мне глазки. А когда я требую от нее дневник, она подает мне его с поклоном, и я успеваю заглянуть в вырез ее блузки, а там... Один раз мне пришлось выбежать под улюлюканье учеников из класса, чтобы защитить их всех от безумства своих щупалец. Подходит конец полугодия, а я не могу по ее оценкам поставить ей даже тройку! Вчера ко мне приходили родители Наруко. Ее мама, полная некрасивая пожилая женщина, умоляла меня позаниматься с Наруко после уроков. Я отказывался изо всех сил, но вынужден был уступить – отец Наруко занимает почетную должность в городском совете, и неуспеваемость дочери может плохо отразиться на его репутации.


И вот я в пустом классе жду эту негодницу Наруко. Я как влитой сижу на стуле с прямой спиной и стискиваю зубы, чтоб не поддаться возможным соблазнам. Вдруг я слышу в коридоре цоканье каблучков. Цоканье приближается и останавливается перед дверью. Я вытираю носовым платком обильный пот со лба. Слышно, как Наруко последний раз надувает пузырь из своей жвачки, пузырь лопается, Наруко выплевывает жвачку в урну для мусора и распахивает дверь. Несколько секунд ничего не происходит. Я медленно поворачиваю голову – Наруко, развязно ухмыляясь, стоит в дверях, отставив одну ножку в белом чулочке ("белые чулочки!!!") в сторону. Мне опять приходится вытереть пол со лба, и эта моя реакция на ее появление Наруко нравится. Она, не глядя, бросает на парту заплечную сумочку с книгами, подходит к учительскому столу, встает напротив меня, наклоняется, уперевшись руками в стол и говорит:


– Ну что? Позанимаемся, господин учитель?





И тут я просто взрываюсь разом во все стороны! Десять лет воздержания вскормили ярость и жажду монстра, живущего во мне. Я издаю громогласный рев. Мне нужно одно мгновение, чтобы сорвать с Наруко всю одежду. Наруко истошно вопит, но меня уже ничто не может остановить.


Но вдруг, я слышу шум со стороны двери. Я оборачиваюсь и вижу там... ее!!! В дверях стоит та самая девушка, которую я встретил на берегу в тот день, когда впервые оказался в Токио. Эти ярко малиновые волосы и большой белый бант я не забуду никогда! Я очень рад ее видеть –ведь я думал, что, будучи монстром, сожрал ее. Я должен попросить прощения! Может быть, это изменит все, и я смогу стать обычным человеком?! Я отбрасываю Наруко в сторону и протягиваю все свои руки-щупальца к ней, умоляя о прощении. Но что это? В ее руке оказывается длинный светящийся алым пламенем меч, длиной больше, чем она сама! Как она может удержать в руках такую тяжесть? Девушка строго смотрит на меня и вдруг начинает вращать этим огромным мечом у себя над головой! Она бросается на меня, подпрыгивает, и из ее милого маленького ротика вырывается крик:


– УМРИ, НИКИТА-А-А-А!!!

Звезда для графа

- Нет, Парашка, мой папа не Индиана Джонс, - сказал я и отхлебнул из кружки пиво.

  

  Это сижу я как-то раз после работы в баре, и девушка опрокидывает на меня стакан воды. Мимо проходила, зазевалась на что-то и опрокинула. Разговорились. Она русская, такие у них имена - Парашка, Наташка, Светушка, Бабушка, Маньяшка. Меня зовут Пит, нормальное американское имя, но оказалось, что у русских тоже есть имя Пит. Парашка стала звать меня на свой лад: "Пэтья". Нисколько не похоже, но я не возражал. Я ей сразу сказал, что папа у меня археолог и дедушка тоже. Я всем это говорю, кто мне нравится. Парашка мне понравилась из-за вьющихся длинных черных локонов и из-за пуговки. Пуговка, казалось, издавала какой-то тонкий вибрирующий звук от напряжения, возникавшего при выполнении ее нелегкой задачи. Девушкам нельзя смотреть на грудь. Но если быстро, то можно. Они не замечают. Глаза же мгновенно двигаются! Можно так делать - будто хочешь отвести взгляд на что-то или моргнуть, а сам глазами прыг! Я пиво стал так пить - говорю с ней, смотрю в глаза, а потом по дороге от ее глаз до моей кружки взглядом прыгаю на пуговку.

  

  Все, кто не живет в Америке, хотят быть похожими на американцев. Девушка очень этого хотела, я сразу понял. Джинсы и джинсовая курточка - это еще ладно, но ковбойскую шляпу и сапожки из крокодиловой кожи наши женщины не носят. И эти наши женщины злобно косились на Парашку, я видел. А мне-то что? Я пью пиво и рассказываю, как мой отец спасал моего деда из древней ловушки в какой-то самой большой египетской пирамиде. Вдруг она забеспокоилась и тревожно посмотрела мне за спину, в сторону входной двери. Моя реакция была мгновенной - я разворачиваюсь и, почти не целясь, бросаю кружку с недопитым пивом в того, в ком я легко распознал злодея. Его выделяли из окружающих густые черные брови, закрывавшие почти весь лоб. Вот промеж тех бровей и угодил мой стакан. Незнакомец упал, а Парашка схватила меня за руки и закричала о том, что мне угрожает опасность, и что я должен бежать.

  

  А надо сказать, что у меня была одна сокровенная мечта. Мне хотелось, чтобы когда-нибудь, хоть раз в жизни, произошло что-то такое, от чего мне пришлось бы, заломив руки и задрав голову в небо, громко закричать: "Ну почему?! Почему я?!" Я мечтал о приключении, которое позволило бы мне приставать ко всем с этим вопросом. Не потому, что мне вдруг станет жаль, что вокруг меня свет сошелся клином. И не потому, что мне действительно нужен ответ на этот вопрос, чтобы сразу стало ясно, почему я. Я бы хотел добиваться ответа, но чтоб никто ничего не знал. Чтобы мне пришлось, несмотря на сомнения и переживания, всех спасти или сделать что-то сложное, но очень нужное. Просто... Я всегда знал, почему я. Я знаю, почему я не стал археологом, а вожусь с грязными железяками в автомастерской. Я знаю, почему не женат. Я знаю, почему мне не выбраться из этого забытого Богом городишка. Потому что...

  

  - Пэтья! Мы в опасности! Нам нужно бежать, Пэтья! - Парашка вывела меня из оцепенения, и я не успел додумать до конца свою любимую мысль. В дверях бара, преграждая нам выход, показались еще трое чернобровых злодеев. Мы, конечно, бросились к решетке вентиляции. Ухватившись за решетку руками, я вырвал ее из стены, помог Парашке забраться внутрь и запрыгнул сам. Мы уже завернули за угол, как раздавшиеся нам вслед выстрелы стали выбивать искры из оцинкованных стенок. Вдруг лабиринт из поворотов и разветвлений, в котором мы ориентировались по стрелкам-указателям, неожиданно накренился под нами, и мы заскользили вниз с возрастающей скоростью. Через несколько мгновений мы скатились из вентиляционной трубы в мусорный бак, заполненный черными пакетами. Сначала туда упала ковбойская шляпа, потом Парашка, потом я. Прямо на девушку. Крышка бака захлопнулась над нами. Я быстро сориентировался и захотел предпринять кое-что, но Парашка одной рукой сильно обняла меня, а другой закрыла мне рот.

  

  Снаружи раздались шаги и кто-то сказал по-русски:

  

  - Митяй! Ты слыщал сычас этот шум?

  

  - Нэт, нэ слыщал.

  

  - Счранно. Надо сказат Владымару Архангеловычу.

  

  - Пощлы. Уходм.

  

  Парашка отпустила меня. Осторожно открыв крышку бака, я выбрался наружу и огляделся по сторонам. Мы оказались на заднем дворе бара. Вокруг никого не было. Я понимал, что времени мало, потому быстро помог выбраться девушке, достал телефон и стал набирать 911. Но Парашка вдруг выхватила у меня телефон и с размаху бросила его о стену.

  

  - Пэтья, не надо звонить в полицию. Я тебе все объясню, Пэтья, - сказала она, волнуясь и краснея.

  

  - Что? Ты замешана во всем этом?

  

  - Да. Прости, у меня не было выбора. Они заставили меня.

  

  - Кто?

  

  - Владымар Архангелович. Он возглавляет в России тайную организацию коммунистов-террористов. Он хочет похитить тебя.

  

  Я хотел спросить ее свой самый сокровенный вопрос "Почему именно меня?", но послышались шаги. Взявшись за руки, мы побежали к ближайшей автотрассе. На дороге, я остановил первую же машину, подошел к дверце, открыл ее, ухватил за грудки и вытащил наружу немолодого водителя. Но тот неожиданно вырвался, с размаху очень больно пнул меня между ног, сел в машину и уехал. Мир померк в моих глазах. Последним, что я слышал, были слова, сказанные густым басом:

  

  - Молодэц, Прасковья. Отлычна работа.

  

  

  

  ***

  

  - Назовите себя! - как только прозвучал этот грубый голос, окружавшая меня кромешная тьма вспыхнула ярким светом. Я изо всех сил зажмурился, потому что не мог закрыться руками - они были связаны за спинкой стула.

  

  - Питер! Питер Джобс! Уберите лед у меня с колен! Я отморозил...

  

  - Терпите! Вы нам нужны здоровым, Питер. Скоро вам предстоит выполнить очень важное и ответственное задание.

  

  - Я не стану ничего для вас делать! Я американский гражданин! - глаза стали привыкать к сильному свету. В маленькой комнате прямо передо мной всю стену занимало огромное зеркало. Голос шел из динамика, висевшего на потолке. Боковым зрением я заметил справа закрытую дверь.

  

  - Вы станете. Иначе... - голос взял длинную паузу.

  

  - Ну что? Что?!

  

  - Иначе ваш отец умрет!

  

  - Отец? Вы похитили моего отца? - я засмеялся самым зловещим хохотом, который только мог изобразить, превозмогая холод, - Если это так, то вы очень сильно просчитались! Я не стану ничего делать ради того, чтобы его спасти! У меня никогда не было настоящего, доброго, заботливого отца. Он был мне так нужен, когда я был маленьким, но нет - он уезжал и пропадал в своих археологических раскопках! Я ненавидел его за это! Я хотел стать археологом, как он, но вместо этого я ремонтирую грязные машины, потому что он ничему меня не научил! Я не женат, я торчу в этом городишке только потому, что...

  

  - Молчать! - грубый голос прервал мои стенания, - если вы не хотите спасать отца, то тогда вам придется спасти свою мать!

  

  - Мать? Какую мать? Я не помню свою мать. Она умерла, когда мне было...

  

  - Ерунда! Ваша мать жива и здорова. Они познакомились с вашим отцом на раскопках в России, но ей не разрешили уехать в Америку. Ваша мать - русская, Питер. Ее зовут Мариша Греогроевна. Если вы откажетесь нам помогать, то она умрет! Точно так же, как умрет и ваша сестра.

  

  - Сестра? У меня есть сестра?!

  

  - Да. Вот она! - с этими словами дверь справа растворилась и двое чернобровых громил внесли стул, к которому была привязана Парашка. Ее рот был заклеен скотчем, заплаканные глаза умоляли о прощении. Пуговка держалась крепко, но уже совсем не волновала. Я не мог вынести этой пытки.

  

  - Прекратите немедленно! Развяжите нас! Я согласен! Уберите лед!

  

  Громилы тотчас выполнили все мои требования. Парашка обняла меня и стала пытаться что-то мне объяснить сквозь слезы, но мне не нужны были ее объяснения - я ей верил. В моей груди вскипел гнев. Я отстранил сестру за спину и, обратившись к зеркалу, закричал, глядя сам на себя:

  

  - Выходи, мерзавец, я хочу посмотреть в твои подлые глаза!!!

  

  Все, что произошло потом, вспоминается мне будто в замедленной съемке. Сначала по моему лицу в центра зеркала пошли мелкие трещинки. Потом несколько крупных трещин с громким хрустом быстро разошлись в стороны. И тут зеркало взорвалось миллионом сверкающих, вращающихся искр, ринувшихся в нашу сторону и опавших к нашим ногам. На том месте, где только что было мое лицо, оказалась перекошенная злобой физиономия Владымара Архангеловича, уродливо украшенная огромными черными бровями. Огромный русский истошно орал широко раскрытым ртом и брызгал слюной. Мне показалось, что зеркало он разбил именно этим своим ором. Не могу сказать, что появление коммуниста-террориста совсем не произвело на меня никакого впечатления. Быстро возникающие планы побега и мести куда-то исчезли. Мой рот, однако, машинально произнес заготовленный к появлению злодея вопрос:

  

  - Что?.. Что вы сделали с моими родителями?

  

  - Я превратил их в камень! - крикнул Владымар. Я совсем не удивился, потому что прямо сейчас на себе мог наблюдать его способности. Но русский решил рассказать подробнее:

  

  - Организмы ваших родителей при помощи специальной секретной технологии превращены в камень. Их статуи содержатся в строжайшем секрете в здании нашего посольства в Центральной Африке. Технологию разрабатывали в нашей стране в первой половине прошлого века, чтобы увековечить товарища Ленина. Но, к сожалению, мы не успели, и был задействован план "Б" - бальзамирование. Но работы не были приостановлены. Остальное вы узнаете позже. Прошу, - злодей пригласил нас следовать за ним.

  

  Мы вышли из комнаты, которая оказалась частью огромного подземного бункера, замаскированного под русское посольство. На поверхности нас ждал небольшой самолет. Парашка от усталости сразу после взлета уснула у меня на плече. Один из русских злодеев во время полета постоянно держал меня под прицелом. Самолет часто трясло и подкидывало в воздухе, так что я опасался за наши жизни. В конце концов Владымар Архангелович распорядился оставить нас в покое.

  

  Если вы представите себе карту, то наш маршрут красной линией неторопливо проходил через Атлантику, часть Европы, пустыню Сахару и закончился в Центральной Африке. Здесь находилось представительство какой-то русской торговой компании. Вход на территорию представительства охраняли звероподобные десантники. После того, как мы под невидимым наблюдением немного отдохнули и пришли в себя, нас привели в большой зал, украшенный самыми разнообразными древностями. Огромный стол из черного дерева примыкал к одной из стен. Стол был завален статуэтками разного размера и географическими картами, разрисованными красным и синим карандашами. Владымар Архангелович продолжил свой инструктаж.

  

  - То, что нам от вас нужно, Питер, это Инструменты Бога.

  

  - С ума сойти... Какого Бога?

  

  - Единого Бога, Питер. Того, кто создал все Сущее.

  

  - Но разве коммунисты теперь верят в Бога?

  

  - Приходится, Пэтья, приходится, - Владымар сменил тон на дружелюбно-снисходительный, - Это диктует нам время. Раньше наука опровергала существование высшего разума, теперь та же наука здесь и там находит его следы. Поэтому линия партии пересмотрена. Согласно последним распоряжениям правильно думать так: Бог был. А сейчас, если он и есть, то не вмешивается.

  

  - Почему же вы так думаете?

  

  Злодей подошел вплотную ко мне. Он замысловато и многозначительно пошевелил бровями, а потом спокойно и уверенно сказал:

  

  - Мир не мог возникнуть таким, как он есть, без разумного вмешательства. Это доказали не только наши, но и ваши ученые. Сейчас, как мы полагаем, Бог живет как человек. Мы постоянно предпринимаем розыскные мероприятия, но нам пока не удалось обнаружить того, в ком живет Бог. Но даже если он и существует, то никак не может нам помешать. Потому что мы... - Владымар Архангелович положил правую руку мне на плечо и стиснул пальцы, - мы проверяли.

  

  - Как же вы могли это проверить? - спросил я, морщась от боли.

  

  - Очень просто, Питер. Я своими руками делал такое, что если бы Бог захотел вмешаться хоть вот на столечко, - злодей показал мне между большим и указательным пальцем левой руки маленькое расстояние - то он вмешался бы и спас тех несчастных, кого я лишал жизни самым изощренным способом. Так что если вы не станете помогать нам, то мы найдем вместо вас другого Питера. Таких Питеров, как вы, в Америке очень много. Вы поняли меня, даррагуша?

  

  - Да... - я сглотнул и решил смириться с тем, что лишился не только свободы. Я понял, что скоро этот русский сведет меня с ума.

  

  Владымар Архангелович тем временем вернулся к столу и взял в руки какую-то древнюю статуэтку, немного повертел ее в руках, потом посмотрел на меня и серьезно сказал:

  

  - Нам нужны инструменты, при помощи которых Бог создал Адама из глины. Мы знаем, что они существуют и тайно хранятся вот уже несколько десятков тысяч лет у одного из местных племен. Вы нам их добудете.

  

  Я пожал плечами и невозмутимо моргнул, а Владымар Архангелович стал быстро расшагивать по залу, обильно махая при разговоре руками.

  

  - Представьте себе Адама до того, как он стал живым человеком! Это же статуя, изготовленная самым примитивным способом - из глины. Всё, что было необычного в рождении Адама, это только то, что Бог как-то заставил безмозглую фигуру думать, двигаться и говорить! Так люди и делают до сих пор! Нам нужно то, с помощью чего он это сделал. В легендах сохранились случаи оживления статуй. Даже у нас в России проводились такие опыты в давние времена. Один заезжий граф... Но не важно! Мы обработали все легенды с помощью компьютера и теперь знаем, что Инструменты Бога должны находиться здесь, в Центральной Африке. Мы научились делать из людей статуи, теперь нам нужно нечто такое, что позволит нам совершать обратное действие. С Инструментами Бога мы не только сможем увековечивать наших лидеров, но и пробуждать их к жизни для принятия важных для страны решений и для участия во всенародных празднествах и шествиях. Нам нужны эти Инструменты, Питер! И нам нужны вы, чтобы добыть эти Инструменты!

  

  Наверное, странно, что редкостный бред, который я слышал от русского, нисколько меня не удивлял. Но в этот самый момент, прямо сейчас, я понял, что настал момент, о котором я так долго мечтал. Я мог и должен был сейчас задать свой сокровенный вопрос: "Ну почему?! Почему я?!" Пришло мое время. Я приосанился, заломил руки, и из меня уже начал выходить воздух тех самых вопрошающих слов, как со двора вдруг послышались звуки перестрелки. Владымар Архангелович напрягся, нахмурил свои ужасные брови, почти закрыв ими все лицо. Охранники побежали к дверям и заняли оборонные позиции.

  

  Неожиданно сверху посыпался град из маленьких дротиков. Охранники начали хватать себя за шеи и падать на пол, выпуская белую пену изо рта. Владымар куда-то пропал, как будто его и не было. Парашка прижалась ко мне, и я обнял сестру, отдавая наши судьбы на волю Провидения. Тут я почувствовал в воздухе необычный запах, и дальше я ничего не помню.

  

  

  

  ***

  

  - Скажи ему, кто ты! Они хотят знать, кто ты, - голос Парашки прозвучал в кромешной темноте, но через секунду зажегся свет. Это был свет от нескольких факелов, разом вспыхнувших на стенах небольшой каменной хижины. Мы стояли в кольце неописуемо размалеванных чернокожих людей, каждый из которых держал в руке копье, направленное в нашу сторону. Неподалеку на троне сидел вождь, местный чемпион по разукрашиванию своего тела.

  

  - Откуда ты знаешь местное наречье? - спросил я Парашку.

  

  - Мама и папа проводили здесь раскопки, и мама дома, в Москве, научила меня языку местных жителей. Мы занимались по вторникам и пятницам, - рассказ Парашки прервал гневный окрик вождя, - Скажи же ему скорее, как тебя зовут, Пэтья.

  

  Вдруг чернокожие воины побросали свои копья и упали перед нами ниц. То же самое сделал и вождь, в экстазе вскрикивая: "Нананамуту Пэтья! Нананамуту Пэтья!" Я сразу все понял - я оказался тезкой какого-то местного бога. Надо ли говорить, что после этого нас разместили со всеми удобствами, отлично накормили и предоставили отдельные хижины. Деревня, судя по всему, находилась в труднодоступных районах джунглей, так что некоторое время нам не о чем было беспокоиться. Ночью, когда после пиршества в нашу честь все племя уснуло, я постучал в дверь хижины Парашки.

  

  - Ты тоже не спишь? Расскажи мне, какая была наша мама, Мариша Греогроевна? - спросил я сестру, когда она вышла из хижины.

  

  - Не говори так, Пэтья! Мама не была. Она еще жива и мы можем ее спасти.

  

  - Да, ты права, прости, - мы помолчали, слушая жуткие ночные вопли из джунглей.

  

  - Когда мы с тобой родились, - начала рассказывать Парашка, - мама не поехала на очередные раскопки, за что ее наказали по партийной линии. Потом она вынуждена была оставлять меня с соседями и уезжать надолго в Африку. Я помню маму только урывками. По сути, у меня не было настоящей, доброй, заботливой матери.

  

  - Ты представляешь, у меня тоже самое! Отец нисколько не думал обо мне! Но зачем же ты согласилась на эту авантюру с Инструментами Бога?

  

  Парашка долго молчала, а потом пристально посмотрела мне в глаза и спросила:

  

  - Ты можешь хранить тайны, Пэтья?

  

  - Могу! Конечно, могу, сестра! Расскажи! Я никому ничего не скажу. Никогда!

  

  - Клянешься?

  

  - Клянусь.

  

  - Ты должен принести самую страшную клятву! Я покажу тебе, как это сделать. Так клялся еще мой прадед. Смотри.

  

  Вокруг нас сгустилась тьма. В джунглях прекратили вопить сумасшедшие животные. Парашка широко открыла глаза, чуть приоткрыла рот и ногтем большого пальца правой руки со щелчком поддела свой зуб. Потом она резким движением перечеркнула этим же пальцем свое горло слева направо. Эти действия потрясли меня своей дремучей искренностью. От них веяло каким-то жутким колдовством и таинственной силищей русских богатырей. Я сказал:

  

  - Ну, Парашка, ты даешь!

  

  Мой лоб покрылся холодной испариной, руки задрожали. Но я вернул себе самообладание и торжественно повторил Парашкину клятву. Теперь сестра смогла довериться мне:

  

  - Я знаю одну страшную тайну, Пэтья. Помнишь, Владымар Архангелович говорил, про то, что Бог неприметно живет где-то как обычный человек, не вмешиваясь в людские дела?

  

  - Помню.

  

  Парашка опустила голову. Ее волосы светились в лунном свете. Сестра приблизила ко мне свое лицо и прошептала:

  

  - Так вот, все это правда. И я знаю, кто Бог!

  

  - Кто? - поразительная догадка пронеслась через мой несчастный мозг. О том, что сейчас скажет Парашка. Она скажет, что Бог это я. Парашка еще ближе приблизила свои губы к моему уху и еле слышно, но очень отчетливо прошептала:

  

  - Это Михайло, мой жених из Москвы. В миру он подрабатывает писателем... Пэтья... Пэтья, что с тобой?

  

  - Да ну!.. Ничего... - от глубокого разочарования я заплакал.

  

  - Что ты? - Парашка участливо дотронулась до моего плеча, - У тебя такая тонкая и чувствительная душа, Пэтья! Знай, Михайло любит тебя. Это он послал меня за тобой.

  

  - А докажи! - я посмотрел на сестру с хитрым прищуром.

  

  - Не вопрос, - хмыкнула Парашка и указала пальцем на палку, лежащую неподалеку на дороге. Палка превратилась в змею и уползла под куст, который вспыхнул белым пламенем. Грянул гром. С неба упало несколько лягушек.

  

  - Ладно, ладно! Я верю! - закричал я, и Парашка движением руки остановила спецэффекты, - И чего теперь?

  

  - Слушай дальше, Пэтья. Я знаю, где спрятаны Инструменты Бога. Их нужно перепрятать, потому что им угрожает гораздо большая опасность, чем то, что хочет сделать Владымар Архангелович, хотя ты не знаешь даже сотой части его злодейских планов. Он же хочет оживить все оставшиеся статуи Ленина по всей России, а их очень много Пэтья, их очень, очень много! Некоторые из них воистину гигантского размера! Не все сохранились в целости. У некоторых статуй нет руки или даже головы. Но все они оживут и пойдут на войну!

  

  Я замотал головой, отгоняя ужасные картинки. Парашка, однако, не останавливалась:

  

  - Но все это детские забавы по сравнению с тем, что хотят сделать с Инструментами Бога другие злодеи - власти Северной Кореи. Да-да, они тоже в теме. Вместо миллиона статуй Ленина у них есть одна статуя Ким Чен Ира. Но зато какая! Три поколения корейцев выбивали гигантскую статую в толще горы. Она практически готова. Подготовкой операции командует сам ужасный Май Труд Мир! И если корейцы оживят статую своего лидера, то титанических размеров Ким Чен Ир сможет пройти пешком по дну Тихого океана и через сутки достигнет западных берегов Америки. Сан-Франциско превратится в прах под его ударами за три часа. На очереди Лос-Анджелес и штат Техас. А потом - вся Америка! Ты понимаешь теперь, как важно то, что ты должен сделать?

  

  - Но... А почему все-таки... - но я опять не успел задать свой сокровенный вопрос, потому что Парашка прервала меня весьма оригинальным способом. Она сделала пару странных жестов руками и под нами разверзлась земля, образовав большую дыру. На секунду мы застыли в воздухе, я боялся даже пошевелиться. Сначала вниз улетела Парашка, а потом, немного побарахтавшись в воздухе, со свистом сорвался я.

  

  

  

  ***

  

  - Кто ты? - голос, прозвучавший в кромешной темноте, казалось, исходил отовсюду.

  

  - Звук вокруг, - зачем-то подумал я вслух и сразу же вспыхнул яркий свет. Мы с Парашкой стояли на твердой поверхности, которой, однако, не было видно - везде взгляд упирался в ровный белый цвет, и не было заметно ни пола, ни стен, ни потолка. Окружающая обстановка мне что-то напомнила, и я спросил:

  

  - Нам понадобится оружие? Много оружия?

  

  - Откуда ты знаешь ответ? - прервала меня Парашка, пристально сощурилась и сделала шаг назад.

  

  - Какой ответ?

  

  - Ты сказал: "Звук вокруг". Это один из возможных ответов.

  

  - Не знаю я никакого ответа! - опешил я, - Это что, какая-то проверка?

  

  Парашка молча смотрела на меня еще несколько очень длинных секунд. Потом она сказала:

  

  - Когда Михайло впервые понял, что он Бог, он вышел из церкви и услышал, как бьет колокол. Он рассказывал мне потом, что подумал в тот момент, что колокола нет. И его нет. Есть только звук.

  

  - Это какой-то пустой звон, - опять вырвалось у меня.

  

  - Ты все больше и больше удивляешь меня брат, - медленно произнесла Парашка, - может быть, ты даже знаешь, в чем сила?

  

  - Ничего я не знаю! - я чуть не плакал, у меня затряслась губа. Мне вдруг показалось, что я все испортил.

  

  Парашка улыбнулась, пробормотала что-то вроде "Уфф... а я уж было..." и сдернула рукой невидимое покрывало. Оказывается, прямо перед нами, накрытый белым покрывалом висел в воздухе саркофаг самого древнего вида. Парашка попросила меня помочь, и вместе мы сдвинули крышку. Внутри лежал истлевший скелет, одетый в замысловатый кружевной костюм восемнадцатого века.

  

  - Кто это? - спросил я.

  

  - Граф Калиостро. Слишком много знал, - ответила Парашка, - Воскрешал статуи по всей России при помощи Инструментов. Теперь поставлен охранять их. Граф! Подъем!

  

  - Да, госпожа Тулупова, - когда скелет начал двигаться, я, конечно, весьма струхнул и спрятался за Парашку, - Как ваше драгоценное здоровье, Ваша Светлость, Прасковья Ивановна?

  

  - Это пра-пра-прадед у нас хорошие шубы меховые шил, тулупы. С тех пор и повелось, что Тулуповы мы, - улыбаясь, объяснила мне Парашка, и снова обратилась к скелету, - Хорошо мое здоровье. Грехи-то искупляешь?

  

  - А как же, Ваша Светлость! Поза трупа!

  

  - Ну, смотри! Ты много натворил делов. Потому, пока при жизни не умрешь, смерти тебе не видать, сам знаешь. Нечего было бабку мою из статуи воскрешать!

  

  - Знаю, Ваша Светлость, грешен. Искуплю, - скелет склонился перед Парашкой, - и вся-то вы в нее уродились, Прасковья Ивановна, в прародительницу вашу. Одно лицо, одна фигура.

  

  - Ах ты, старый льстец! Инструменты при тебе?

  

  - При мне, Ваша Светлость, при мне, - скелет полез костлявой рукой за пазуху и достал оттуда обыкновенный строительный шпатель, чуть проржавевший и испачканный краской. Потом покопался еще и извлек пару таких же шпателей поменьше, несколько малярных кистей и сверло.

  

  - Хорошо. Пойдем, дело есть для тебя.

  

  - А это, стало быть... - скелет указал рукой на меня, но сестра жестом приказала мне молчать. Тут я впервые подумал, что сестра мне что-то не договаривает. Но ничего спросить мне не удалось, потому что неожиданно из белого далёка на нас очень быстро наехала какая-то комната.

  

  И вот мы втроем стоим в просторном и светлом складском помещении или, может быть, ангаре перед двумя большими ящиками. Парашка попросила нас открыть их, и мы со скелетом поднатужившись открываем первый ящик, из которого вываливается ворох белых пенопластовых шариков... Я вижу фигуру своего отца. Он замурован внутри каменной прямоугольной глыбы, его рот раскрыт в мучительном крике, а руки будто бы стараются защититься от чего-то. Вдруг мое сердце начинает щемить тоска по своему отцу, жалость к этому несчастному человеку, который среди своих археологических раскопок так и не смог найти в жизни времени для меня. Тут я соображаю, что по идее в соседнем ящике должна быть моя мать! Я быстро открываю его, и вот новая порция белых шариков выкатывается на бетонный пол. На меня в спокойной милой грусти смотрит окаменелое лицо еще молодой женщины. Она в белом платье до пят с длинными свободными рукавами. В правой руке - длинный пистолет странной формы. Мне показалась удивительной ее прическа - сначала я подумал, что на ней надеты большие студийные наушники, но оказалось, что так собраны по бокам головы ее волосы. "Мама... Мариша Греогроевна Тулупова...", - подумал я и хотел осторожно дотронуться до ее лица, как сзади раздался оглушительный грохот!

  

  Двери помещения, в котором мы находились, начали медленно раздвигаться в стороны. Под оглушительные и грозные звуки игравшей откуда-то музыки внутрь стали вбегать низкорослые солдаты в белых костюмах и белых широких шлемах, закрывавших им все лицо. Парашка громко крикнула мне: "Мы попали в ловушку! Это корейцы!", достала из-за спины такой же, как у нашей матери, пистолет и сделала несколько выстрелов наугад. Короткие красные лучи с шипящим звуком вылетели из ее пистолета и безрезультатно полетели в сторону солдат. Но стреляла Парашка недолго - из-за соседних ящиков вышли еще несколько солдат в белой форме и шлемах и направили на нас оружие. Парашка бросила свой пистолет на землю, и мы все, вместе со скелетом подняли руки вверх.

  

  Грозная музыка продолжала звучать оглушительным маршем. Когда солдаты выстроились в две шеренги от дверей склада по направлению к нам, со стороны дверей начала двигаться в нашу сторону низкорослая фигура в черном плаще и черном шлеме. По мере того, как фигура приближалась, становилось громче сиплое размеренное дыхание, которое испускал человек, скрывавшейся внутри этого странного костюма. "Осторожно! Это сам Май Труд Мир!", - прошептала мне на ухо Парашка. Когда кореец приблизился, он оказался на голову ниже нас всех, но никто не посмел улыбнуться под дулами направленного на нас оружия.

  

  - Очень! Очень хорошо! - сказал, глядя на нас снизу вверх главный корейский коммунист-террорист, - Все в сборе!

  

  - Нет, не все! - дерзко крикнула Парашка, - а где же Владымар Архангелович?

  

  - Ваша страна, Прасковья, отступила от идеалов, и поэтому ваши люди теряют хватку. Ты хочешь знать, что мы сделали с этой пародией на настоящего коммуниста? Смотри!

  

  Перед нами в полу раскрылся люк, и мы стали свидетелями ужасного зрелища. Чернобровый тиран оказался брошен в подземелье, в котором обитало огромное, никогда не виданное мною животное. Владымар Архангелович попытался скрыться от чудовища в какой-то расщелине, но был извлечен оттуда огромным когтем, подброшен вверх, а потом с хрустом разжеван и проглочен кошмарным монстром. Некоторые из солдат в белой форме, которые стояли неподалеку, склонились над люком, чтобы не пропустить это маленькое шоу. Когда чудовище извергло из себя рокочущий довольный рев, они одобрительно закричали и зааплодировали, но под окриком Май Труд Мира вернулись в строй.

  

  - Так будет с каждым, кто встанет на моем пути, - сказал предводитель корейцев, глядя почему-то именно на меня. Потом он скомандовал своим солдатам взять под стражу и увести графа Калиостро.

  

  - Уж простите меня, люди добрые. Не по своей воле покидаю вас, - сказал, склонившись перед своей госпожой скелет, когда ему надевали наручники.

  

  - Не расстраивайся граф, - спокойно сказала ему Парашка, - пусть все идет так, как идет. Отпусти все, не препятствуй ничему. Дай Богу дорогу.

  

  Я заметил, что от этих слов скелет неожиданно вздрогнул. Он быстро повернул голову и посмотрел на Парашку. Тут солдат прикладом сильно толкнул его в спину, и они ушли. Похоже, что кроме меня этот эпизод больше никто не заметил.

  

  - Самое время вам двоим помолиться! Прощайте! - прошипел злодей, быстро развернулся, отчего его черный плащ красиво распахнулся в воздухе, и зашагал за скелетом прочь из ангара, по дороге отдавая распоряжения по-корейски. Пока несколько солдат продолжали держать нас под прицелом, другие вкатили в двери странную установку фантастической формы. Почти вся она состояла из массивного спиралевидного излучателя, острый конец которого вскорости был направлен на нас с Парашкой. Когда один из солдат включил массивный рубильник, изнутри, нарастая, зазвучал вибрирующий звук. По излучателю пошли искры.

  

  Я не знал, куда деваться. Лихорадочно пытаясь что-то придумать, я весь вспотел. Дрожь пробивала тело, ноги подкашивались, челюсти дробно щелкали, стараясь укусить ставший неповоротливым язык. Парашка же не проявляла ни малейшего беспокойства.

  

  - Пришло твое время, Пэтья. Теперь все зависит только от тебя, - сказала она, обратившись ко мне, - Я знаю, ты все время хотел узнать, почему судьба ввязала именно тебя в эту историю. Скоро ты все узнаешь.

  

  Но теперь я был бы рад не знать этого. Все мои силы уходили на то, чтобы все быстрее и быстрее повторять про себя: "Этого не может быть! Этого не может быть! Этого не может быть!" Так продолжалось до тех пор, пока звук установки не достиг по своей высоте предела слышимости. В этот момент с излучателя сорвалась яркая вспышка, принесшая конец моим страданиям.

  

  

  

  ***

  

  "Кто я?", подумалось мне, когда трепыхания организма толи утихли, толи отошли на второй план восприятия, потеряв всякую важность. "Что я делал здесь? Зачем это абсурдное нагромождение пустого бреда? Для чего меня заставляли переживать все эти суматошные приключения? Что это должно было дать мне? Но самое главное - кто я? Кто сейчас продолжает думать, когда все уже кончилось? Разве что-то еще будет дальше?"

  

  Я, все еще не веря в то, что когда-нибудь найду ответы на эти вопросы, попытался осмотреться по сторонам. Нельзя сказать, чтобы я продолжал видеть происходящее из какой-то одной точки, просто я знал теперь, что в ангаре стоят уже четыре замурованных в камень тела. Одним из них недавно считал себя я. Странно - я уже не помню, каким именно.

  

  Вокруг остывающей установки шныряли солдаты, и я явственно ощутил, что каждый из них считает себя собой. Не мной, а собой. Мне показалось это забавным. Тут я увидел, как взлетает самолет, уносящий на своем борту те инструменты, которыми когда-то я со скуки сделал себе друга, чтобы поиграть в "я-не-я". Потомки этого парня делают свое дело - игра удалась. Скучно мне уже не будет никогда. Вдруг я ощутил, что один из тех, кто летел сейчас на самолете, все понял. Да, граф, это я. Здорово, правда? Знаете, что мы сейчас сделаем смеха ради? Мы перепрячем инструменты! Готов, граф? Давай на счет "три"? Раз!.. Два!..

  

  Один из корейских злодеев во время полета постоянно держал скелет под прицелом. Вдруг граф вскинул голову, расправил плечи и засветился яркими лучами. Через секунду вспыхнул весь самолет. Беззвучно кричащие люди метались по салону, но ослепительный свет проникал во всё.

  

  Случайный свидетель происходящего, юнга с безумно дорогой яхты отдыхающего миллиардера, увидел высоко в небе над Индийским океаном ярко сияющий крест, стремительно пикирующий вниз, оставляя позади себя длинный светлый след. Он быстро схватил бинокль и увидел, как странный объект, сделанный, казалось, из прозрачного стекла с ярким источником света внутри, упал в океан, не вызвав при этом никакого шума. Лишь невысокая волна покатилась к яхте и немного качнула ее. Заикаясь, молодой человек поспешил рассказать о том, что видел всей команде. Видавший виды капитан ответил ему:

  

  - Это чья-то звезда, юнга.

  

  

  

  ***

  

  Мы вышли из ангара вчетвером - я, мой отец, моя мать и моя сестра, Парашка. Ярко светило африканское солнце, пели райские птицы. Вокруг все цвело. Какие-то радостные дети бежали нам на встречу и дарили цветы.

  

  - Ты молодец, Пэтья. Не подвел. Я верила в тебя, - сказала мне сестра, - Теперь мы всегда будем вместе.

  

  - Ты прости меня, сынок, что я не научил меня тому, что умею сам, - протянул мне руку отец, - у меня было время подумать обо всем этом. Но я обещаю тебе, что возьму тебя с собой, у нас как раз намечается очередная экспедиция, правда, Мариша?

  

  - Да, дорогой, - ответила отцу мама, - я так по вам по всем соскучилась. Давайте обнимемся!

  

  И мы обнялись! Вдруг мне пришла в голову неприятная мысль.

  

  - Послушай, Парашка! Но ведь в мире осталось еще много злодеев. Что же мы, будем сидеть, сложа руки?

  

  - Вовсе нет, брат. Мой Михайло что-нибудь придумает. Он же писатель!

  

КОНЕЦ

Здравствуй и ты, писатель!

Про то, как трудно живется графоману и мониторомараке в период засилья литературных роботов.


– Зачем ему была нужна моя матрица? Зачем? Что он с ней сделал? Зачем я ему отдал свой роман? Он же хитрец! Подлец! Он использует меня! Шустрый гад! Не так все просто! Надо что-то придумать! Срочно!


Писатель попробовал рвать на себе волосы, но это было больно. Вчера в баре какой-то его коллега ловко обманул его, забрав драгоценную матрицу с новым романом, обещая немыслимое –прочесть его еще неизданную работу. Писателю второй день не давала покоя странная мысль о том, что тот ловкач теперь имеет какое-то преимущество. Но какое? Какое?..


– Литробот... Его не обманешь... Но если этот гад что-то задумал, то может быть получится и у меня? – думал писатель. Его труды, скормленные литроботу, возвращались с одним и тем же вердиктом: "Это исключено! Не пойдет." Поначалу писатель пытался разобраться в лингвистической семантике, выдаваемой литроботом на его, писателя, тексты, в этих сложных таблицах, тонких графиках и жутко красивых трехмерных диаграммах, одно единственное посление которых было: "Ты – графоман! Мониторомарака! Бездарность!"


Допив последние сто, писатель посмотрел на выключенный литробот и, заплетаясь языком, прорычал:


– Что, сука?! "Не пойдет..." Твое-то идет что ли? Прям бежит! Сам-то ты хоть одну матрицу записал? Я бы твоим романом знаешь что вытер? – Писатель подполз поближе к системному блоку и закричал в прорезь матричного носителя, – Жопу! Я бы жопу вытер твоим романом! Думаешь, это исключено? Думаешь, не пойдет? Ща-а-ас...


Писатель в невыразимо бодром расположении духа вскрыл корпус литробота.


– У-у-у... Нано-шмано... Робот не писатель? Робот – читатель? Щас ты будешь у меня песателем, нах! Мартышкой. Знаешь как любят трудиться мартышки? Их научили тыкаться в клавиши-то, и они "Войну и мир" на раз-два написали. Только долго это у них. Но ты-то же у нас, нано-шмано... Щас я тебе вправлю мозги-то твои сучьи...


Через несколько минут пары алкоголя перестали питать задорную активность начинающего нанотехника, и тяжелый беспокойный сон забрал писателя к себе...


Утром... ох... подождите... сечас писатель немного восстановится, и мы продолжим... где-то там оставалось еще вчера...


Утром, опохмелившись, умывшись и придя в себя, писатель, ведомый смутным предчувствием, вернулся в свою комнату и обомлел. Литробот был без сомнения сломлен. В смысле сломан. Из открытого корпуса торчала проводка, на полу валялись квантовые платы, видимо вчера они показались писателю лишними. Но странным образом вся эта канитель как-то еще работала. На мониторе вращалась иконка нового письма. Писатель нерешительно приблизился и прочел: "Роман окончен. Записать на матрицу? Да/Нет." Писатель нажал кнопку "Да". Через несколько томительных секунд из корпуса робота выдвинулся манипулятор, зажавший в цепких пластиковых пальцах только что записанную матрицу. Брезгливо подхватив ее, как лягушонка, писатель какое-то время тупо смотрел на черную пластнку. Потом в его взгляде что-то неуловимо изменилось. Он медленно вставил матрицу обратно и запустил анализ текста.


Автоматически почесываясь, писатель ждал. Бим-бом! Иконка нового письма. Удивительный, замечательный роман! Все параметры идеальны! Историческое наследие! Память предков! Рекомендация к немедленной публикации.


В баре сидело несколько завсегдатаев и было довольно уныло, впрочем как обычно, когда писатель растоптал эту обычность своими криками, требованиями предоставить слово, незастегнутыми брюками и прыгающей жизнерадостностью. Все пооткрывали рты.


– Литробот дал моему новому роману наивысшую оценку! Я уже звонил кредитному брокеру. Я буду публиковать вот это, мой новый роман! –писатель продемонстрировал матрицу и обвел зал победоносным взглядом, –А сейчас! Сейчас я прочту вам мой новый роман. Вот он, мой новый роман.


Писатель загрузил матрицу в портативный читатель и прочел заглавие:

– Hello, world!


Писатель обвел глазами аудиторию. Аудитория внимала. Следующая страница. Писатель побледнел. После секундной паузы, он, выбежал, переворачивая стулья, из бара.


Шестнадцать тысяч триста восемьдесят четыре раза "Hello, world!" Не хотелось даже пить. В безлюдном парке чирикали воробьи, бумажная обертка от чего-то детского и сладкого перепрыгивала через пробившуюся сквозь асфальт зеленую траву.


Голова пуста как барабан.


И в пустой голове под ритм дыхания "Здравствуй, мир... Здравствуй, мир... Здравствуй, мир... Здравствуй, мир... "